Нэв привыкла быть независимой и отстранённой. Нэв – тайна, загадка и стиль. Нев даже со своим протезом и тростью движется с изяществом и невесомой хищной грацией пантеры. Нэв точна, умна, прагматична. Нэв одинаково вызывает восхищение и в грязных доках Минратоса, под его странными выбивающимися яркими вывесками, и в переулках Тревизо, в тени изысканных балконов и крыш, и на фоне парящих эльфийских руин, окружённых завихрениями мерцающей магии, и на блёклых, выцветших пыльных осколках Перекрёстка. Это отчасти даже не про то, как она выглядит, это про то, как она держит себя, с каким достоинством и ценностью. Нэв, конечно же, умеет играть даже «своего простого парня», но на результат работает скорее дань её очарованию и шарму, чем достоверность образа.

Нэв в какой-то мере идеальна. И, что главное, – она об этом знает. И знает, как это использовать. Нэв – как детективу, как магу, как женщине, – хватает одного взгляда на досье «их» убийцы, чтобы _захотеть_ это использовать.

Рук рядом с ней выглядит… другой. Перемешанной. Извечно слегка взъерошенной, иногда слишком громкой, более жёсткой и прямолинейной. Слишком дурашливой и нескладной.

Рук регулярно игнорирует лестницы, особенно в Маяке – там, где можно попытаться перепрыгнуть, сократить путь, перелезть или вскарабкаться вместо того, чтобы сделать даже самый маленький крюк, Рук это сделает. Проблема в том, что Рук ненавидит паркур и, если грацию Нэв можно смело назвать восхитительной, то Рук обладает… назовём это «грацией домашней кошки». Тааш, Дарвин и Луканис, похоже, существуют в команде в первую очередь для того, чтобы регулярно ловить её буквально за шкирку, в последней момент не дав убиться об гравитацию. У Рук отвратительный глазомер и чувство направления, поэтому после первых же стычек и боёв в команде, Рук начинает регулярно тренироваться на Маяке, вспоминая более сложные, сильные, но, главное, более контролируемые приёмы ближнего боя. А ещё Рук критически не умеет плавать. И от этого становится смешно.

«Итак, посмотрите на героев древности или хотя бы недавнего прошлого и на меня. Теперь ещё раз на них, и на «лидера команды по спасению мира». Вы всё ещё уверены, что это утро не будет вашим последним?» – отшучивается Рук, в очередной раз «вписавшись» в дверной косяк при входе в столовую до синяка на плече.

Появление в их группе Луканиса и быстрого пути в Тревизо знаменует также и появление доступа к хорошим лекарям, работающим независимо от времени суток. Нэв смеётся, что количеством заживляющей мази, израсходованным на Рук по настоянию Луканиса, можно было бы обеспечить Драконов Тени на месяц.

– Хорошо, я понимаю помощь при ранениях – эх, где ты был, когда мы только попали сюда после ритуала... Но зачем так серьёзно относиться к каждой царапине?

– Не к каждой. Только к той, что оставит след.

– Чем убийце так неугодны мелкие шрамы?

– Особыми приметами. По ним можно точно опознать, что это – ты.

– Это ведь хорошо?

– Для заказчика и исполнителя – да. Но не для объекта заказа, – Нэв фыркает, Луканис мягко улыбается, не отводя взгляда от длинного пореза, затягивающегося практически прямо на глазах.

Нэв закусывает губу, отворачиваясь, будто невзначай – как бы она ни хотела взять «своё», насколько всё имеет смысл, когда _так_ смотрят _не_на_тебя_?

Рук дёргает плечом и ворчит:

– С учётом обстоятельств и того, что лучшие наёмные убийцы считаются нашими союзниками, а самый известный и грозный вообще стоит у меня за спиной в данный момент – не думаю, что эта угроза является такой уж насущной…

– Самый известный не значит лучший. Про лучших обычно никто ничего не знает. Иногда даже «свои», – Луканис на миг мрачнеет, – Но ты всегда можешь постараться уменьшить наши счета от лекарей… Хотя бы, когда мы не на задании.

…пока Рук натягивает рубашку и выходит из столовой, она успевает стукнуться кистью об край стола, задеть кресло и пнуть дверь, не обратив на это внимания. Луканис только удручённо качает головой, а Нэв бросает своё ехидное:

– Знаешь, мне кажется, на заданиях она травмируется меньше, чем в обычной жизни.

– Потому что на задания она ходит в доспехе.

Нэв не привыкла отступать, поэтому она наблюдает и видит: нежность каждой короткой улыбки, мимолётного взгляда, самого осторожного и недолгого прикосновения; почти незаметную дрожь кончиков пальцев, секундную аритмию дыхания; как он на миг отворачивается, прикрывая глаза, после каждого долгого взгляда, разговора, взаимодействия; как белеют костяшки сжатых рук – на рукояти рапиры, в груди того, кто _чуть_не_задел_; как темнеют его глаза, и разгораются крылья, когда _задеть_ кому-то всё же удаётся…

…как Луканис каждый раз бежит прочь от Рук и приходит к ней, Нэв, и прячет за ненавязчивым флиртом страх _не_за_неё_.

Роман с Луканисом становится очевиден, особенно когда магия Рук буквально превращается из обычных молний в разлетающихся птиц... Во всяком случае для Беллары, которая прибегает к Нэв, трепеща от возбуждения, и тараторит все свои наблюдения и предположения. Нэв дожидается окончания этого водопада, фыркает, откидывая чёлку, и говорит со своей извечной мягкой снисходительной усмешкой:

– А тебе никогда не приходило в голову, почему её буквально зовут – «грач»?

Это, конечно, на какое-то время сбивает с толку «книжный клуб» с примкнувшей к ним Тааш, но… Помимо Минратоса в какой-то момент пикировки Нэв с Рук начинают отдавать чем-то более личным (Варрик бы посмеялся, глядя на очередной треугольник со сменившимися ролями). Нэв поддерживает «игру» из упрямства, но как будто бы немного по инерции.

Удар приходит с самой неожиданной стороны – когда Даврин – Даврин, не вылезающий из своей полукомнаты, заваленной деревянными чудиками! –вдруг предлагает Нэв выпить, и на второй бутылке весьма неплохого вина говорит:

– Тебе не надоело ловить перья? – Даврин, всегда говорящий просто и прямо! – Нэв остаётся почти невозмутима.

– О чём ты?

– О твоей охоте на нашу «большую птицу». Или это чисто детективный интерес, и ты пытаешься вывести убийцу на чистую воду? – Нэв отвечает стремительно, почти перебивая:

– С каких пор ты стал использовать метафоры и интересоваться интригами отношений?

– Начитался книжек Беллары и вашего «клуба».

– И как тебе?

– Полная чушь – и то, и другое, – Даврин усмехается, – Хотя, как видишь, расширяет кругозор и словарный запас, – Нэв понимающе кивает, и наливает ещё один бокал. Даврин тянется забрать остатки вместе с бутылкой, но Нэв неодобрительно цокает языком, уходит на кухню и возвращается со вторым бокалом:

– Луканис, мне кажется, взял бы контракт на тебя без оплаты, уже только потому, что пить такое вино из кружки или вообще из горла – преступление.

– Как скажешь. Доверяю твоему экспертному мнению и о напитке, и о его хозяине.

Даврин больше ничего не пытается спросить или продолжить разговор, только одобрительно хмыкает, делая правильный глоток и замолкает, смакуя раскрывшийся вкус. Нэв наслаждается маленькой победой, глядя в огонь. Молчит, заново расставляя мысленные фишки на воображаемой доске…

– …тебе-то какое дело до ворон и перьев?

– Да просто интересно, на кой тебе сдался очевидный одержимый… – у Нэв уже готова в ответ шутка про тевинтерских магов, демонов и традиции, но Даврин заканчивает, – …не тобой?

Птицы сбиваются в стаи… а Нэв всё так же идёт с ними третьей, делая вид, что ничего не меняется. Из спортивного интереса, ради лучшей точки наблюдения – зная, что с каждым днём они кружатся всё ближе друг к другу где-то на уже недоступной для неё, птичьей, высоте.