Обратный путь показался Лив вдвое длиннее. Тело стремительно тяжелело, переставлять ноги становилось всё труднее. Пару раз Лив даже думала, не укусить ли отрубившуюся чародейку, но быстро отгоняла от себя эти подлые мысли. Лучше поносить про себя Астариона на все лады: это и отвлечься помогает, и сил немного придаёт. А путь к более-менее безопасной стоянке предстоял неблизкий… успеет все кости перемыть по сотне раз. И себе самой заодно.

Лив столько раз прокручивала в голове события злополучной ночи, в которую Астарион сделал её вампиром, и всё равно не смогла найти счастливый исход, в который бы поверила. У неё просто в голове не укладывалось, что тот, кого она любила, мог так с ней поступить. Если бы она не была такой наивной, если бы не позвала его поговорить с глазу на глаз… И что тогда? Астарион бы улучил другой момент, чтобы её обратить. Он заведомо всё решил за неё. Он знал, чего хочет. А она безгранично доверяла ему.

Так больно теперь вспоминать, о чём она думала до катастрофы. Да, Вознесение её напугало, а перемены в поведении Астариона и расстроили, и озадачили, и встревожили. Лив хотела поговорить с ним, попытаться привести в чувство. Сказать, что всё закончилось — история его мести закончилась. Но Лив надеялась, что у их истории будет продолжение. Да, она была жрицей Элистреи, а он — порождением ночи и пороков, но ведь они нашли точки соприкосновения ранее, пока спасали Хальсина и защищали рощу друидов, пока пробирались через Проклятые земли. Казалось, что у них был шанс построить вместе нечто настоящее. Лив верила, что Астарион полюбил её в ответ на чувства, которые она испытывала и пыталась до него донести. Но, видно, правы древние умы, природа вампиров — грехи и пороки. Они как искажённые отражения желаний. Не способны оценить ничего чистого.

Лив так стыдно теперь вспоминать, как она робко надеялась наконец провести с Астарионом ночь после Вознесения. Она хотела уединиться с ним, потому и позвала пройтись. Какой же дурой она была! И вот где она теперь. Если бы можно было вернуться назад и всё исправить…

И прекратить уже плакать над разлитым молоком.

Когда Леа очнулась и худо-бедно смогла идти сама, страшная пещера осталась уже далеко позади. Но до выхода на поверхность было ещё дня два пути. На котором объявилась очередная опасность. Здоровенный минотавр. Он оказался ранен: из бока у него торчало копьё. Однако тому, кто ранил монстра, явно не повезло: на рогах блестела свежая кровь. Зверский голод заставил Лив броситься на добычу, лишив остатков самообладания. Дроу вышла против минотавра один на один, — и через несколько минут уже жадно пила его кровь, свалив монстра и располосовав ему горло.

Когда противное чувство голода отступило, а в голове прояснилось, Лив с наслаждением оторвалась от раны и облизала руки. И вспомнила о Леа…

Чародейка застыла испуганным изваянием, белая, как мел, и с вытаращенными глазами. Лив смущённо попыталась стереть кровь вокруг рта, но быстро поняла тщётность затеи и устало ссутулилась.

— Правда в том… что я сбежала от вампира… — дрожащим голосом начала Лив. — Но уберечь себя от него не смогла…

Лив достала фляжку с водой и плеснула себе на руки, после чего попыталась оттереть лицо. Поносит Астариона, а сама-то уже вампир. Здесь, в темноте Андердарка эта тварь и выросла в ней. Проросла в каждый уголок её тела и сознания, хотела того Лив, или нет. 

— Я не тронула ни одного члена экспедиции. Я питаюсь, когда хожу на разведку. И я могу уйти прямо сейчас, если тебе станет от этого легче.

Вот как себя чувствовал Астарион, когда его секрет стал известен?

Лив невероятно паршиво. Будь проклят и голод, и тот драук… Да и Астарион тоже.

— К-куда ты уйд-дёшь?.. — сбивчиво переспросила Леа.

Лив пожала плечами. А потом улыбнулась. Оказывается, она так устала молчать о своей беде.

Чародейка похлопала глазами, прерывисто вздохнула и тоже вытащила фляжку. Откупорила дрожащими руками, глотнула — Лив учуяла, что там было что-то намного-намного крепче воды или сока, — и смачно выругалась.

— Я хотела сказать… Куда?! Сначала доведи меня до поверхности! И я хочу знать всё. С самого начала! — упрямо потребовала Леа.

— Если рассказывать всё, то история долгая выйдет, — уклончиво ответила Лив. — И ты всё равно не поверишь…

— Это мне решать, верить или нет. И правда в том, что нам обеим нужен привал. Иначе до поверхности мы не дойдём.

Леа наморщила лоб и глянула на тушу минотавра. Наверно вдруг подумала, что он очень вовремя подвернулся. Что ж, и правда. Снова ей очень повезло…

***

Они сидели по разные стороны костра в небольшой пещерке. В котелке сварился грибной суп. И чародейка едва не отшибла себе ноги челюстью, когда увидела, как Лив налила себе в миску грибной жижи и спокойно её выпила. На самом деле, это ослабит эффект от выпитой крови минотавра, но Лив хотела хоть немного успокоить испуганную Леа. Она не какой-то монстр…

— Э-это как же?.. — изумлённо спросила Леа, ткнув пальцем на миску.

— Да, я и сама до сих пор удивляюсь, что мой обращённый организм принимает некоторые продукты. Особенно в жидком виде. Алкоголь проходит лучше, если быть честной… Прости, всё, чем ты меня угощала, я отдала… другим…

— Ротэ скормила? — поняла Леа и, похоже, совсем не обиделась.

Помолчали.

— Кто тебя обратил? Расскажи мне.

Лив покачала головой.

— Он во Вратах Балдура?

Чёрт, чародейка слишком догадлива.

— Прости, но я не скажу…

— А если я сама однажды столкнусь с такой же опасностью? Как я смогу себя защитить?

«Никак…»

— Не доверяй незнакомцам… и красивым мужчинам, — повторила Лив. — Не посещай банкеты, которые устраивает знать. И не суй нос в сомнительные предприятия.

  Да мефит с этим Астарионом! Впервые со времени побега, Лив почувствовала себя самой собой. Вот она сидит у костра со странником, с которым её свела дорога. Раньше такое случалось часто. Она всегда была приветливой, любила поговорить о путешествиях и подвигах, собирала песни в своих странствиях и танцевала во славу Элистреи перед охотой на тварей ночи. Она была свободна и легка, как ветер. Всюду находила приют, когда нуждалась в этом, даже будучи дроу, и многим спасла жизнь. Друзья и знакомые называли её любимицей удачи…

Как Лив тоскует по этой жизни. Да, опасностей в ней было немало, но и радости были. И Лив никогда не чувствовала себя одиноко.

В Андердарке она совсем зачахла. Ни свободы, ни лёгкости. У неё будто кандалы на ногах, которые ничем не разбить. Она больше никогда не взлетит. И внутри всё чаще то пусто, то злой огонь горит. И мысли, как ядовитый вихрь, всё время уносятся назад, заставляя раз за разом переживать то влюблённость, то разочарование от неё. Лив стыдно за свою глупость. Она оступилась на своём пути жрицы сразу же, как прониклась симпатией к вампиру. Если бы она не подозревала, не знала, кто он, её вина была бы вдвое меньше, пыталась успокоить себя она. Всякий может попасть в ловушку. Но как из неё выбраться?

Только избавиться от хозяина. Или сбежать так далеко, чтобы он не дотянулся. Или победить его. Сразить. Но всё внутри восстаёт против этого решения. Слишком опасно. Слишком страшно.

«Но я не выдержу прятаться вечность. Я не хочу так жить. Без шанса на что-то хорошее, новое. Мне так одиноко».

Лив залила некстати накатившие переживания ещё одной миской горячего супа. И поднялась.

— Я осмотрюсь, — сказала она. — Не могу сидеть на месте.

Отчасти она не соврала: гнетущее чувство несправедливости, с которым Лив боролась месяцами, снова выползло. Но также дроу видела, что Леа напряжена и всё ещё напугана. Чтобы дать ей отдохнуть, Лив решила поискать для себя подходящее местечко где-то снаружи. И она нашла высокий-высокий гриб с широкой шляпкой, у которой края были загнуты наверх. Забравшись в неё, как в тарелку (помогла ещё одна открывшаяся вампирская способность — свободное лазание по любым поверхностям), Лив уселась в центре гриба и вытянула ноги. Снаружи её не должно быть видно, правда, и у неё обзор не сказать, что хороший. Посидев немного, Лив легла на бок. Закрыла глаза. Но стоило погрузиться в транс, как в памяти проступал облик драука. То убившего учёных из Сообщества, то безумного адепта Абсолют, сражение с которым тоже преследовало Лив в кошмарах. Победили они тогда благодаря Астариону…

Лив свернулась калачиком. До сих пор он занимает слишком много места в её мыслях, её памяти, её сердце… Он как глубокое тёмное озеро, на поверхности которого она застряла в хлипком судёнышке. И никуда не приплыть — вёсел нет! Только улететь или пойти ко дну. Улететь она тоже не может. Ни крыльев, ни магии. Земля далеко. А утонуть обидно…

— Хватит упрямиться. Покорись мне.

…Лив очнулась в ужасе. И замерла. Её окружили. Взяли в кольцо из выставленных пик.

— Для беглянки ты слишком беспечна, — с ленцой произнёс очень знакомый низкий голос.

Минтара.

Лив подняла голову и уставилась на дроу, откинувшую капюшон. Минтара насмешливо оглядела её и хмыкнула.

— Неважно выглядишь. Охота прошла неудачно?

— Что тебе надо? — холодно спросила Лив, про себя в панике перебирая варианты.

— Твой лорд прислал меня за тобой, — Минтара не стала ходить вокруг да около.  

«Прислал? Как за вещью? И не подумал прийти сам?»

Лив стремительно поднялась, в движении выхватив у одного из воинов Минтары пику, и попыталась мощным взмахом сбросить противников со шляпки гриба. Они отпрянули, а Минтара заблокировала следующий её удар.

— Пусть сам придёт за мной, — прорычала Лив, оттолкнувшись.

— Такого не предвидится, будь уверена, — усмехнулась Минтара. — Но сопротивление твоё достойно похвалы. Маленькой.

Лив уклонилась от её атаки и вновь почувствовала, как внутри неё вспыхивают зелёные искры…

***

Леа вмешалась в сражение, когда в живых осталось всего два воина Минтары и она сама. Лив смогла поднять трёх мертвецов, пока не попала под действие «Кары». Потеряв способность ориентироваться всего на миг, Лив пропустила удар пикой. В сердце он не попал, но несгибаемая паладинша нанесла ей урон светом. Лив рухнула на колени, схватившись за древко, а её странная, непрошенная некротическая сила так не вовремя иссякла. Мертвецы повалились на землю, а Лив окружили выжившие. В этот момент в противников врезался огненный снаряд, а ещё через миг все, кроме Минтары, превратились в кошек.

Боль стала нестерпимой для сильно уменьшившегося тела. Лив закрыла глаза и провалилась в черноту… а когда очнулась, Андердарк оказался уже позади.

К счастью, копьё из неё вытащили. И крепко связали. С дроу были ещё двое, но точно не из числа тех, с кем она спустилась за Лив в Андердарк. Должно быть, ждали на поверхности. Отряд ждал наступления ночи перед выходом из помещения с подъёмником. Лив хорошо помнила это место — здесь они впервые вышли в Проклятые земли. Леа нигде не было.

— Что с рыжей чародейкой? — спросила Лив сипло.

— Сбежала во мрак Андердарка, махая хвостом.

«Хвала богам, если это так».

— Не советую тебе отвлекаться на других, — усмехнулась Минтара. — Как знать, какой вес будет у каждого твоего слова, когда ты предстанешь перед ним.

Лив наградила её презрительным взглядом, не собираясь ничего говорить.

Речи от неё Астарион не заслужил. Жаль только, что она «предстанет» перед ним не в лучшем виде: рана от копья не затянулась и отзывалась болью при каждом движении, одежда вся в грязи и грибной слизи, лицо наверняка тоже.

Когда солнце село (ждать пришлось недолго), Минтара закинула Лив в крытую повозку и забралась внутрь сама. Завалившись на бок, Лив даже не стала пытаться сесть. В таком состоянии ей с Минтарой никогда не справиться. Расспрашивать её Лив тоже не собиралась. Да и проще камень разговорить и разжалобить, если на то пошло. Оставалось ждать, когда повозка доберётся до города.

Повозка доехала непростительно быстро, подпрыгивая на неровной мостовой. Лив отбила себе спину и бока и подрастеряла боевой дух, почувствовав, что оказалась вблизи логова тёмного лорда. Едва уловимый морозец пробежался по коже, а будто в отдалении раздался писк сотен и сотен летучих мышей. И взгляд всех из них устремился на Лив. Запомнить. Следить. Преследовать. Лив тряхнула головой, наваждение пропало. Но гадостное чувство осталось.

Когда же её вытащили из повозки, внутри у Лив всё перевернулось от взгляда на мрачно нависающий над ней дворец.

«Астарион и правда занял место Касадора. Уму не постижимо…»

Минтара протащила её через какой-то боковой вход, немилосердно подталкивая. Лив отчаянно пыталась вырваться из её хватки, но тщетно. Легче от огра сбежать. Двери, коридоры, двери, снова коридоры, массивные двери — и вот Минтара буквально швырнула внутрь комнаты Лив. Шлёпнувшись на колени, она бегло осмотрелась. И увидела, как стремительно вскочил из-за стола Астарион.

«Так это его кабинет…»

Лив нервно сглотнула, смотря на Астариона. Какой… ослепительно чистый, отмытый, ни пятнышка грязи. Опрятный, волос к волосу. Как шикарно на нём сидит камзол. Как идеально чуть отогнуты края воротника. А вышивка на камзоле блестит золотом. Запонки, пуговицы, цепочки, кольца. Богат, роскошен.

Совсем на себя прежнего не похож. Даже движения другие. Осанка другая.

Всё не то…

«И что теперь? — хотелось прокричать Лив. — Будешь пытать и наказывать? Или золотом зальёшь и просто поставишь в какой-нибудь угол, как статую?»

Золото вознёсшийся вампир явно любил, об этом кричало почти всё вокруг.

А ещё Лив с первого же взгляда на Астариона почувствовала, как возросли его тёмные силы. И аура заполняла собой всю комнату.

«Мне ни за что не выиграть у него в прямом столкновении. А уж связанной и раненой я и вовсе ему не противник… Как унизительно».

— Она здесь. Надеюсь, ты не позабудешь обещания, — угрюмо проговорила Минтара где-то за спиной Лив.

— Ни в коем случае, — широко ухмыльнулся Астарион, не сводя с Лив взгляда. — Но мы поговорим об этом завтра. А теперь оставь нас. Только сперва развяжи её, — добавил он вдруг.

Минтара подчинилась без особого энтузиазма. Лив же решила пока не делать глупостей и осталась смирно сидеть на полу. Прежде чем она сможет что-то предпринять, ей нужно ещё немного потянуть время.

«Рана всё ещё доставляет боль. В сражении я долго не продержусь».

— Завтра важное совещание, не проспи, — строго и грозно, словно суровая жена, велела Минтара и вышла.

«Похоже, они неплохо спелись. У меня за спиной. Возможно, даже стали близки… Тогда зачем ему я?»

Лив уставилась на Астариона исподлобья.

— Ну здравствуй, беглянка, — протянул он и нарочито медленно пошёл к ней. — Как погода в Андердарке? Дождя из грибов не видела? Надеюсь, ты достаточно нагулялась, потому что, — он сделал паузу и со смешком добавил: — мой дом ты теперь не покинешь. Никогда. Я запрещаю тебе выходить из дворца. Запрещаю тебе даже пытаться сбежать от меня. И… запрещаю вредить мне, — добавил он, немного подумав.

Лив возмущённо открыла рот. Он ей запрещает? Убегать, бороться, защищаться… Как это подло и трусливо! Но от каждого его слова тело наполняла тяжесть, словно волна накатывала и пыталась смести дроу, грозя утащить за собой в чёрное глубокое озеро.

— Как отрадно, что ты на коленях передо мной, радость моя. Это правильно! — отметил Астарион, а когда Лив попыталась встать, сразу же приказал: — А ну сидеть! Не двигайся, пока не разрешу, дорогая, — протянул он зловредно.

Тело послушно подчинилось, Лив скрипнула зубами с досады. В этот раз приказ ощущался так, словно Астарион вбил в неё несколько невидимых крюков, к концу которых были прикованы цепи. Не отпустит. Ни за что. И играть не будет.

— Ты посмела бросить меня, — не став тянуть с обвинениями, оскорблённо выдал Астарион. — Отказаться от меня. Не оценила мой дар. И ради чего? Чтобы грибы в Андердарке описывать? Несколько месяцев ты ползала по пещерам, как крыса. И на кого ты похожа? Грязная оборванка без дома. Это и есть свобода? Да ты бестолочь, если и правда в это веришь.

— Мне не нужно твоё мнение или одобрение, чтобы решить, что для меня свобода, — тщетно пытаясь подняться и чувствуя себя беспомощной, огрызнулась Лив.

— О, моя дорогая, теперь тебе на всё нужно моё одобрение, — встав над ней, всё так же злорадно проговорил Астарион. — На то, как ходить, одеваться, думать, что выбирать, кем быть. Ты моя.

— Я не вещь, — прорычала Лив.

— Конечно же, ты не вещь. Но это никак не меняет того, что ты моя, — ответил он снисходительно и стал неспешно обходить её по кругу. — Хватит упрямиться. Я милостиво тебя прощу, если принесёшь мне искренние извинения за своё поведение. Попроси у меня прощения за побег. И пообещай во всём меня слушаться. Подчинись мне. Поклянись мне в верности и вечной любви. И всё будет прекрасно! — довольно пообещал он, а Лив опешила.

«Он и правда ждёт от меня извинений?.. После того, что сделал? Вот урод!»

— А ты сам не хочешь пасть передо мной ниц ну или хотя бы на колени встать и извиниться за то, что ты со мной сотворил? — отчеканила Лив звенящим от стали голосом. — Извиниться за то, как убил меня! За то, что обратил в вампира, наплевав на мой отказ.

Он обидно рассмеялся и зашёл ей за спину. Лив напряглась, по позвоночнику пробежал неприятный холодок, но развернуться Лив не смогла. Приказ не двигаться без разрешения не позволил. А когда Астарион схватил её сзади за шею, Лив показалось, что это похоже на укус обжигающей холодом змеи.

— Я преподнёс тебе величайший дар, — проговорил он надменно. — Разделил с тобой вечность. И самого себя. Ты сама желала получить меня. Желала моей любви.

— Я хотела не такого тебя! — не выдержав, сорвавшимся голосом почти прокричала Лив. — Такого тебя я даже видеть не хочу!

— Какого «такого»? — наклонившись к уху, ядовито поинтересовался Астарион.

— Жестокого и эгоистичного вознёсшегося вампира! Отпусти меня!

В ответ Астарион снова «укусил» прикосновением. Лив зажмурилась, чувствуя, как вокруг шеи затягиваются невидимые верёвки, чтобы он мог тащить упрямую добычу за собой. Только зачем ему это? Зачем тащить именно её, если он ею так недоволен?

— Ох, дорогая, чем больше ты брыкаешься, тем сильнее мой голод по тебе. Не отпущу, никогда. Ты моя, — повторил он почти нежно, коснувшись губами кончика её уха.

— Зачем я тебе? Обратил бы себе Минтару. И захватывал с ней мир. Или ты побоялся? Что она все соки из тебя выжмет? — Лив постаралась вложить в голос всё доступное ей ехидство, но в действительности ей было страшно.

— Да уж, не люблю, когда на меня давят, — хмыкнул он и впился в кожу Лив ногтями, от чего она поморщилась и внутренне застыла в напряжении. Стоило бы перед последней экспедицией выбрать себе одежду с плотным, облегающим воротником. — Я не спрашивал, чего хочешь ты, — вкрадчиво проговорил Астарион. — А ты будешь делать то, что хочу я. Прикажу плясать — и ты будешь. Прикажу пойти и спрыгнуть с причала в реку — и ты прыгнешь. Прикажу целовать меня — и ты будешь меня целовать.

— А если прикажешь отрастить крылья и взмыть с места в небо, а у меня не получится, что тогда?

— А ещё я могу приказать тебе молчать — день, месяц, столетие. Или запретить спорить со мной. — Астарион заглянул ей в лицо и довольно улыбнулся, смотря, как она бессильно скрипит зубами — приказ, как бы она ни сопротивлялась, не позволял ей двигаться. — Могу приказать во всём со мной соглашаться. И говорить мне комплименты каждые полчаса.

— Ну и мелочная же ты сволочь, — через силу усмехнулась Лив, а внутри у неё всё заледенело. Он и правда может как запретить, так и приказать всё что угодно. Кроме одного. — Но любить приказом не заставишь, — сказала она. — Даже если прикажешь ласкать и ублажать тебя каждую ночь, мои чувства умрут безвозвратно. Тебя устроит кукла? Правда? Я была о тебе лучшего мнения.

И снова он посмеялся недобро и отпустил Лив. Обошёл её и присел перед ней.

— За кого ты меня принимаешь? — с напускной обидой спросил Астарион. — За тупоголового варвара? Прискорбно. Ты думаешь, что я владею лишь твоим телом? Наивное ты создание, иди-ка сюда.

Он ухватил её за подбородок и поцеловал. Смачно, напористо, жадно. Лив зажмурилась, но, к счастью, пытка быстро закончилась. Вот только после поцелуя Астарион прошептал, подавшись ближе:

— Тебе нравится, когда я целую тебя. Ты хочешь моих поцелуев. От них ты чувствуешь трепет, от них в тебе разгорается желание получить больше. — Каждое слово вбивалось в Лив, как гвоздь в крышку. Астарион описывал ощущения, и они проявлялись. Он заставил её тело откликнуться. Поцелуя оказалось мало, губам захотелось ещё. Удовольствия, расползающегося по всему телу по паутине нервов. И только разум Лив забился в ужасе. Она себе больше не принадлежит! — Тебе нравится, когда я покусываю тебя за ушко. Ты едва сдерживаешь стоны от этого, — Астарион бессердечно продолжил вплетать в неё ложь. — Тебе нравится, когда я называю тебя по имени. По коже у тебя от этого бегут восхитительные мурашки. Правда, Лив?

И правда до безумия приятные мурашки табуном пробежали по позвоночнику туда и обратно. А Лив не поверила тому, что испытала. Наваждение! Гипноз! Обман! Подлый вампирский приказ! Нужно сопротивляться…

— Лив.

Мурашки пробежали с новой силой.

— Лив, — прошептал он и, подвинувшись, прихватил зубами кончик её ушка.

— Ах… — невольно выдохнула она и захотела провалиться сквозь землю. Он прикусил сильнее, Лив застонала протяжнее. — А-а… м-м-м-м-м… — И в ступоре уставилась в никуда.

Внутри всё намертво заледенело.

«Как?.. Почему не только действия, но и ощущения мне не подвластны?..»

— Иди за мной, — приказал Астарион, поднявшись. Лив послушно встала, не успев и подумать о сопротивлении. — Пора отмыть тебя от твоих мерзких подземных приключений.

Лив шла за ним, как в тумане. Как по углям. Боясь за себя, свои чувства и свой рассудок. Почему он так жесток к ней? Она дала ему всё, что он хотел, и вот его благодарность. Унижение. Бессердечная тварь! В нём и капли любви не осталось.

«Была ли она вообще когда-нибудь?.. Любовь…»

Астарион привёл её в ванную комнату. В которой целого дракона можно было помыть, не иначе. Ванна помпезно стояла на пьедестале и уже ждала Лив с водой и пеной. А в нескольких шагах от пьедестала был всё равно что бассейн, сейчас, правда, пустой.

— Стой смирно, — велел вампир и стал сам раздевать Лив. — Ах да, продолжим. Ты испытываешь удовольствие и восторг, когда я кладу руки тебе на спину, на голую кожу. Лив.

Все слова застряли у неё в горле. Вместе с обидой. Ему настолько наплевать на её чувства и желания? На её гордость! Привёл собачку с прогулки, пора помыться?!

— Ну не делай такое кислое выражение лица, — фыркнул он. — Это для твоего же блага. Я хочу для тебя всего самого лучшего.

Полностью её раздев и увидев рану от копья, всё ещё полностью не исцелившуюся, Астарион нахмурился. И недовольно цокнул языком. Потянулся прикоснуться, но передумал, прокусил себе большой палец и велел Лив присосаться к ранке. Его кровь… на вкус была восхитительна. Лив пила жадно, испытывая неукротимую радость. Противная боль в груди прошла. Рана затянулась полностью. Кажется, Лив улыбнулась невольно, а в следующий миг Астарион сгрёб её в объятья и поцеловал, поддержав под шею и под спину, словно захотел съесть эту промелькнувшую улыбку. Лив потерялась в ощущениях и ответила на поцелуй: радость переросла, как он и сказал ранее, в огромнейшее удовольствие и восторг, заглушившие её мысли. 

— После Андердарка ты горчишь, — поморщился он и провёл по её губам большим пальцем. А после распустил Лив волосы. — Боги! До чего ты себя довела?! Ты расчёсывалась хоть раз? Глупое небрежное создание! Ничего, сейчас я всё исправлю, — заявил он почти сердобольно. — Забирайся в ванну, грязнуля.

Снова она послушалась.

От пены пахло бергамотом и чем-то сладким.

«Он хочет выкрасить меня в свой запах…»

Лив не ожидала, что вампир решит намывать её собственноручно. Маниакально. Но Астарион не стал звать прислугу, небрежно накинул на ширму свой камзол и закатал рукава дорогой рубашки. Лив закрыла глаза и постаралась уплыть далеко-далеко прежде, чем он коснулся бы её, но проклятый вампир провёл рукой по спине, и Лив запрокинула голову, невольно подставившись под новый поцелуй. Астарион был с ней очень нежным, но всё равно Лив хотелось рыдать от того, что он делал с ней. Ещё никогда она не была такой уязвимой. Как фрукт без кожурки, который придирчиво намывали со всех сторон перед тем, как отправить в рот. Астарион то и дело заставлял её ахать, постанывать, ластиться к его рукам.

А когда черёд наконец дошёл до волос, Лив не выдержала, захныкала и попросила их просто отстричь, попыталась схватить вампира за руки. Он шикнул на неё и вновь велел сидеть смирно. И немилосердно продолжил распутывать и расчёсывать волосы.

— Я запрещаю тебе даже думать о том, чтобы отрезать волосы, — неожиданно зло приказал он.

Астарион извёл на неё несколько пузырьков с маслами и мылом. Пытка длилась вечность, и Лив сдалась. Сопротивляться всё равно бесполезно…

Верно, после побега Лив почти не следила за собой. Ни косметики, ни духов, даже расчёсывалась через раз. Долгие экспедиции и не располагали наводить лоск. Лив могла ходить с одним и тем же туго скрученным пучком волос неделю, пока волосы совсем не выбивались. Почему она сама не обрезала их? Стало бы намного проще. Но её богиня знаменита длинными волосами. Очень-очень длинными, роскошными, блестящими волосами. Для жрецов и жриц Элистреи в порядке вещей тоже отращивать длинные волосы… Раньше Лив очень даже нравилось заплетать косы. Она и после крушения наутилоида часто переплетала свои косы. А, и кажется, Астарион всегда наблюдал за ней в этот момент со странным выражением лица. 

Когда Астарион наконец справился с распутыванием и мытьём её волос, Лив было позволено вылезти из ванны.

— Повернись спиной, — велел вампир.

Она подчинилась, с удвоенным беспокойством ожидая, что он будет делать дальше. И вздрогнула, как только почувствовала прикосновение.

— Ш-ш-ш, расслабься, — прошептал Астарион ей на ухо. — И потерпи ещё немного.

Лив показалось, что прошла ещё одна вечность, прежде чем он заплёл её длинные волосы в две косы. После этого Астарион развернул Лив к себе лицом. Она сразу же перебросила косы вперёд, чтобы хоть немного прикрыться от его жадного взгляда.

Астарион с мерзкой ухмылкой отбросил косы ей за спину, расправил пальцами чёлку, погладил Лив за ушами, вызвав новый приступ удовольствия и щекотки. Прикосновения выдавали его желание. Он ни за что не отпустит Лив. И подомнёт её под себя этой ночью.

— А теперь, дорогая, ответь же мне, что ты решила, — поглаживая её по щеке (кажется, он просто не мог оторваться от неё), велел Астарион. — Я жду извинений. Подчинись мне. Ну же, скажи, что ты моя.

— Что же ты не приказываешь мне это сделать? — чуть помолчав, прислушавшись к ощущениям, спросила Лив.

— Если я прикажу, это не будет твоим решением.

«Лицемер».

— Я никогда так не сделаю. У меня ещё есть гордость.

— Ха, гордость! Пустой звук. Её легко расколоть, как скорлупку, и вытащить всю скрывающуюся за ней мякоть. Ты хочешь быть орехом? Думаешь, я тебя не расколю? Ох, дорогая, не искушай, — протянул он, чуть сдавив пальцами её шею. — Иначе я проведу тебя через все круги ада, чтобы в конце ты сама желала как можно быстрее упасть мне в ноги и молить о пощаде.

— Тогда ты не лучше Касадора, — с отвращением выдала Лив и оттолкнула его руку.

Она ожидала вспышку гнева и моментальную расплату за сравнение, но Астарион только мрачно усмехнулся.

— О нет, дорогая, я лучше. Касадор уже бы приказал дать тебе сотню-другую ударов плетью, потом тебе бы выдрали ноготки и несколько кусков мяса выхватили щипцами. А потом содрали бы кожу. И не приведи боги, ты бы кричала слишком тихо и не выразительно.

— Не ты ли только что обещал провести меня через все круги ада?

— И проведу, если заставишь. Но для этого мне не нужно резать тебя на куски, дорогая. Нет, — Астарион покачал головой, — Касадор владел отродьями совсем в другом ключе.

Лив не знала, что на это сказать. Но кое-что она должна была сказать этому эгоисту:

— Мой ответ не изменится. Я не хочу быть с тобой. Ты стал другим. И в тебе не осталось ничего из того, что мне было дорого. Я любила другого Астариона.

В алых глазах вспыхнул гнев, а маска снисходительного и спокойного тёмного лорда наконец треснула.

— Другого, говоришь? Что ж, конечно, я изменился. Я избавился от своего прошлого и стал таким, каким всегда хотел быть, — взмахнув руками, яростно выдал он. — Неужели тебе настолько не хватает мозгов, чтобы понять, от чего ты отказываешься? Глупое ничтожество!

— Вот ты и показал своё истинное лицо, — улыбнулась Лив. — И лишний раз напомнил, какого тебя я потеряла.

— Ты меня не потеряла, а бросила! — рявкнул он ей в лицо и оглушил. — Почему ты меня бросила? — спросил он вдруг тихо. Но уже через миг потребовал снова оглушительно громко. — Отвечай! Почему? 

В Лив будто раскалённые щипцы вонзились с разных сторон. Астарион требовал ответа и был готов заставить Лив порваться на части, чтобы ответ получить.

Почему? Ответов было так много.

Ты пугаешь.

Ты предал моё доверие.

Ты обратил меня силой.

Ты решил за меня.

Ты уже не тот, кого я любила.

Ты делаешь мне больно.

Ты не любишь меня, и напрасно я верила тебе.

Ты сплошное разочарование.

Я больше не верю тебе.

Но Лив зашлась в крике без слов. Наверно, это был крик несчастной души, разбитой и осквернённой вампиром, в котором слились все ответы и боль от нанесённой обиды.

Астарион поморщился и жестом приказал ей замолчать.

— Ты всё ещё сопротивляешься. Хочешь бросить мне вызов? Почему ты отталкиваешь меня? Ты моя, — проговорил он, как заведённый. И проорал снова: — Ты моя! — Словно это всё объясняло. Но что он этим пытался сказать? Она — его собственность? Вещь? Игрушка? Лив с таким никогда не смирится.

— Я не твоя вещь! И не хочу ею быть! А ты болван! — прокричала она в сердцах. И добавила, найдя в себе силы: — Сплошное разочарование! Отвали от меня!

Астарион оскорблённо отшатнулся. Даже моргнул удивлённо. И прошипел:

— Не стоило тогда вообще прикасаться ко мне, если кишка тонка быть со мной до конца. Предательница!

— Не смей меня обвинять! — выпалила Лив. — Не я разрушила всё, что было между нами! Это всё твоих рук дело!

— Что я разрушил? Не я усомнился в тебе и перепугался до смерти!

— Ты безнадёжен, — прошептала Лив и отвернулась, чувствуя горечь.

— Не смей отворачиваться!

Лив против воли уставилась на него. В груди у неё всё сгорело за эти мгновения в пламени ярости и обиды. Почему он настолько изменился? Почему так к ней относится? Всё безнадёжно…

— Я хочу, чтобы ты осознала всю тяжесть своей ошибки, — проговорил он зло и холодно. — О свободе можешь забыть. Ты моя, — упрямо и фанатично повторил он в очередной раз. — Ты сама напросилась. Теперь ты моя птичка. И тебе пора отправиться в клетку.