осень (конец октября-начало ноября) 2004 год
Мне ещё никогда не было так страшно
Гермиона Грейнджер
Вторая половина октября пролетела незаметно. Участившиеся дожди заставляли Астрид оставаться дома по вечерам, а смог постоянно просачивался в квартиру, оставляя на подоконнике серые кляксы. Он оседал на стекле и образовывал причудливые узоры, на которые засматривалась девушка.
Гризафа отпустили, Астрид встретила его у кромки леса. Пернатый расхаживал взад-вперёд, хохлился и прятал клюв в ладонях спасительницы, будто искал защиты.
Маленькая победа, которую Луна и Астрид отпраздновали вместе.
Оскар получил ящик перьев и отправил письмо сыну. Возможно, в начале следующего года, он получит ответ.
За прошедшую неделю Астрид не видела ни одного сна. Она успела привязаться к неизвестной волшебнице, в конце концов, та владела магией и её жизнь была интереснее, чем…
Девушка постоянно возвращалась к обрывкам сна, пытаясь сопоставить их в единую историю — бесполезно. Блокнот был исписан заметками вокруг обведённого «Орден Феникса». Мегги, не охваченная осенней хандрой, искала тёплое место и нередко Астрид находила её сидящей на том самом блокноте.
Незадолго до Дня всех святых, Астрид проснулась рано. Она резко села на кровати и, борясь с головокружением, зачем-то осмотрела комнату. Ей показалось, что здесь кто-то есть. Все вещи лежали на своих местах, в том числе и Мегги — она спала рядом в позе кренделя.
Необъяснимое желание выйти из квартиры и пойти куда угодно заставило девушку отправить короткую записку подруге. При помощи свистка она вызвала сову.
— Полумне Лавгуд. Передай как можно скорее, — и захлопнула окно.
Через пару часов девушки, набросив дождевики, последовали в сторону леса. Чтобы избежать встречи с Чистейшими, они вошли с восточной границы.
Лес выглядел зловеще, словно в преддверии грозы: серые тучи опустились так низко, что казалось, они цепляют верхушки деревьев, а воздух был тяжёлым от смога.
— Он приходил ещё? — тихо спросила Астрид.
— Да. Если я правильно поняла, он уже давно без мракцвета, выглядит как оживший мертвец.
Астрид услышала нотки грусти в голосе подруги:
— Тебе жаль его? — она не выдержала и повернула голову.
— Нет, что ты! Давай не будем об этом, — Лавгуд мотнула головой, словно стряхивала с себя неприятные воспоминания.
Астрид не стала настаивать, хоть и поняла, что подруга недоговаривает.
Лавгуд же чувствовала себя гораздо сложнее. Она видела Чистейшего в слабости:
На часах было около полуночи, когда в нос Опороченной ударил запах дымной вишни. Зашуршал брезент, и она спиной почувствовала угрозу.
Теодор Нотт, в замызганной по колено мантии, ввалился в тёплое чистое пространство. Его лицо блестело от пота, под глазами набрякли мешки. По тяжелому дыханию Полумна почувствовала, что разговор предстоит трудный. Но она продолжала стоять, не шевелясь, словно её здесь и нет.
— Лавгуд? — хрипло позвал он.
— Мастер Нотт, прошу, уходите, — тихо ответила она, прикрывая глаза.
Должно быть, он заметил колебание в её голосе, и тут же подошёл, встав напротив. Запах мракцвета усилился.
— Ты же видишь, я неважно себя чувствую, — начал он, — Драко ничего не узнает, ты слышишь? — он опустил руки ей на плечи, и Луна почувствовала себя в клетке: не вырваться, не уйти.
Она чуть подняла взгляд и начала бездумно считать, сколько раз дёрнулся его кадык.
— Я… у меня нет мракцвета, у меня нет ничего… запрещённого, — её усилие отстраниться оказалось чертовски слабым, Тео сильнее сдавил плечи.
— Ты уверена? Наверняка что-то осталось! Давай поищем вместе, да? — он начинал нервничать, впиваясь пальцами в её кожу.
Отказать ему? Опороченные не смеют отказывать.
— Луна, мне нужно! Понимаешь, нужно!
На коже останутся синяки.
— Эй? Ты тут? Ты слышишь меня? — Тео тряхнул её.
Она должна подчиняться, даже если это грозит последствиями. Чистейшие направляют, но никогда не опускаются…
— Ты оглохла, Лавгуд?! — толчок.
— МНЕ БОЛЬНО! — выкрикнула она отскочила подальше.
Ещё немного, и она бы свалилась, если бы не стол с товарами.
— О! Луна, я не хотел!
Девушка с опаской смотрела на него, не зная, чего ожидать. Хороший-плохой-хороший-плохой? Если она не даст ему то, что он хочет, будет ли он выбивать мракцвет силой?
— Всё в порядке, Мастер Нотт, но, прошу прощения, я… — она опустила голову.
Чтобы окончательно обескуражить девушку, он рухнул на колени. Громко, театрально, словно настала кульминационная сцена, и Тео хотел сорвать овации. Луна дрогнула, сцепила зубы и прикусила язык — молчать.
— Я умоляю тебя, Луна…
Тео подполз к ней — быстро, но неуклюже, ему явно нечасто приходилось пользоваться этим трюком. Он ухватился за её ладони, прижался лбом, и Полумна поймала себя на мысли, что его пот напоминает смог.
— Нет, — тихо сказала она.
Тео придвинулся ближе. Он тёрся лицом о её пальцы, и ей стало мерзко. Так противно, что тошнота поднялась по горлу.
— Вы должны прекратить… — дрожащим голосом прошептала Луна.
— Если бы ты только знала, что произошло, Лавгуд… пожалуйста… ты бы очень мне помогла…
— Это не моё дело, — сказала она скорее себе, когда он мазнул губами по бледным фалангам.
Мысленно она уговаривала себя выйти из ступора. Нужно сказать что-то, чтобы спугнуть его, чтобы он немедленно ушёл и оставил её в покое. Но другая часть девушки, ранее скрытая даже от неё самой, хотела, чтобы он продолжал.
Умолять.
— Я заплачу, — он достал холщовый мешочек и кинул на стол.
Луна дёрнулась от страха и омерзения.
— Встаньте, вы же… Чистейший… — слова сработали странно: с его взгляда спала пелена, и он поднялся, возвышаясь на девушкой.
Последний ход.
— Я видел твою заявку на трансгрессию.
Шах и мат, Полумна Лавгуд.
— Если ты будешь сотрудничать со мной, я могу помочь, — внезапно его голос стал бесстрастным, словно он обсуждал будничные дела.
В горле девушки защипало. Тошнота схлынула, в уголках глаз собрались слёзы.
Уязвимость.
— Да, хорошо, — глухо ответила она, не поднимая головы.
У Чистейших цель всегда оправдывает средства. Полумна убедилась в этом лично. Когда она надела маску, чтобы не вдыхать пары мракцвета, ей подумалось, что есть надежда, что он и вправду устроит встречу с отцом. Когда девушка взвешивала фиолетовый порошок, то бросила быстрый взгляд на Тео.
Он соврал — сомнений не было. Все дело в его болезни, она цвела.
— Ты в порядке?
Астрид посмотрела на подругу, в её глазах собрались слёзы.
— Да, я в норме, это из-за ветра, — она натянуто улыбнулась.
Лес спрятал их, стоило им заступить за границу. Под кронами деревьев дождь был редким, а толстые стволы защищали от пронзительного ветра. Здесь им обеим стало легче, словно невидимые оковы спадали с их запястий.
Артефакт оплетал ядовитый плющ, среди которого расцветали пурпурные анемоны. Их лепестки меняли цвет в зависимости от времени суток и, как говорили местные, растения помогали поддерживать магический баланс. Несколько ступенек ведущих к камню, размокли от песка и пыли.
Астрид остановилась напротив, любуясь величием артефакта. Не менее двух метров в высоту, он по-отечески глядел на подруг. Внешняя сторона была расписана рунами, многие из них уже нечитаемые, но символ защиты и любви Астрид сразу нашла.
От камня исходило тепло. Девушка протянула руки, чтобы погреться.
Неосознанно Астрид обратилась к артефакту, спрашивая о значении последнего сна. Только сейчас она поняла, что так и не увидела лица молодого человека, потому что… так и не взглянула на него.
— Астрид… — Луна ткнула подругу в ребро.
На них смотрела пара светящихся глаз. Огромный лошадиный скелет, одетый в тонкую полупрозрачную кожу, напоминал чудовище из легенд, которыми пугали детей. Его верхняя губа подёргивалась, будто он жевал траву. Сложенные на спине крылья подхватывал ветер.
— Фестрал, — прошептала Полумна, — их видят те, кто пережил смерть близкого человека.
Астрид стало тревожно. Она хотела что-то спросить, но не могла сформулировать вопрос.
Смерть близкого…
— Ты видишь его? — голос Полумны стал чужим и далёким.
Вдруг поднялся вихрь. Листья и еловые иголки закружились в воздухе, заполняя пространство вокруг них. Астрид вдруг почувствовала знакомую тревогу, словно это уже происходило с ней раньше.
Ей стало холодно.
Хрупкая связь, протянувшаяся к фестралу, заставила её податься вперёд. В голове мелькали образы мужчины и женщины, одетых то в повседневную одежду, то в рабочие белые халаты. Они были врачами? Учёными?
Астрид напряглась: ей никак не удавалось заглянуть в лица этим людям. Носы, рты и глаза ускользали, расплывались, растекались — не давали себя поймать.
Она пыталась вспомнить улыбки родителей, их голоса, жесты — хоть что-нибудь. Силилась возродить в памяти их образы: мама с отцом одного роста или он сильно выше? Он носит очки, контактные линзы, или у него хорошее зрение? Мама, где ты работала? Почему я не помню?
Перед глазами всплыла рамка с семейной фотографией, которая должна стоять в каждом доме — на кофейном столике или тумбе. Но в её памяти под стеклом не было снимка.
Я не знаю, — пульс ускорился.
Как выглядел дом, в котором она жила до переезда в Бромкульд? Он был кирпичным или это была квартира?
Я не могу вспомнить!
Астрид не могла вдохнуть, вместо этого по горлу прокатился сдавленный хрип. Чернота в глазах фестрала ширилась и затапливала.
Стоял прекрасный летний день. Маленькие домики, как грибы, тесно прижимались друг к другу. Это новый район, в воздухе пахло невысохшей краской и ремонтом. Коричневые полоски крыш, белый бетон, зелёные лужайки… Она не видела перед собой ничего, кроме дома в самом конце улицы. Такого же: с коричневой крышей и зелёной лужайкой.
Быстрее.
Ничего не перепутай.
Взмах палочкой влево и вверх.
Сказать чётко и твёрдо.
Не сомневайся.
Будь храброй.
Вторая тень едва поспевала за девушкой. Молодой человек, как и она, был одет в маггловскую одежду — неприметно, чтобы никто из соседей не запомнил старомодных мантий.
— Ты отстаёшь, — бросила она через плечо.
— А ты торопишься, тебе ясно сказали, что всё должно пройти спокойно!
Ничего не отвечая, она почти перешла на бег и остановилась невдалеке от нужного дома. Перевела дух. Достала палочку.
Не сомневайся, будь храброй.
Из приоткрытого окна доносился голос диктора — ожидается аномальная жара.
Он остановился рядом и просто смотрел на неё, пытаясь представить, каково это. Но чувствовал лишь собственное раздражение.
Девушка шагнула в сторону дома, но он преградил ей путь. Не спеши.
— Ты мешаешь, — зло сказала она.
— Остановись, — тихо ответил он, — ты готова?
— Да, я хочу закончить быстрее, — дыхание не успокаивалось, тело вибрировало.
Дверь была не заперта — привилегия благополучного района. Внутри пахло новой жизнью. Но уже без неё. Размеренное дыхание сзади немного успокаивало и теперь его присутствие не казалось такой уж плохой идеей.
Она увидела их затылки и фотографию на столике. На снимке папа впервые дал ей попробовать мороженое, а мама прикрыла один глаз — вышло не очень. Но они любили этот снимок, потому что это первая совместная фотография.
— Не жди, иначе они увидят тебя, до конца прогноза пара минут, — его голос ощущался как собственный, и исходил из глубины. Она коротко кивнула. Достала палочку.
Взмах влево и вверх.
Чётко и твёрдо.
— Полторы минуты, начинай.
Она занесла палочку. Сейчас.
Но девушка застыла, глядя на спины родных. День, когда мама отвела её к стоматологу, первый поход в школу, первая пятёрка…
— Меньше минуты, ты медлишь!
Отец успокаивал её, когда от стихийных всплесков магии взрывались лампочки. Папа…
Взмах влево и вверх.
Не получится, не выйдет.
Он обхватил её руку и шагнул в неё, на неё, к ней. Так, они точно должны были столкнуться, но стали единым целым. Он смотрел её глазами — и в ней крепла уверенность, мыслил холодным умом — и её страхи исчезли, твёрдой рукой — и её ладонь перестала дрожать. Он удержал их даже тогда, когда ноги девушки подогнулись.
Она сопротивлялась.
Он не сомневался.
За секунду до того, как стало поздно, он вывел палочку влево и вверх и произнёс:
— Обливиэйт!
Голубоватые искры растворились в силуэтах двух взрослых. Девочка с испачканным носом стала забытым воспоминанием, а её сердце задохнулось тоской, когда он перестал быть её частью.
Она выскочила быстрее, а он задержался на четверть секунды, чтобы убедиться: мужчина и женщина непонимающе смотрели друг на друга, почувствовав... утрату?
Девушка расплакалась тихо, почти беззвучно, чтобы никто из соседей не запомнил эту странную сцену.
— Нам надо идти, — он сел рядом.
— Ты сделал…
— Я сделал это, потому что видел… что тебе тяжело (что ты не справишься — подумал он), — не время для сантиментов, их могли увидеть.
Шок спадал.
Всё шло по плану.
— Давай уйдем, пойдём отсюда, — прошептала Астрид, возвращаясь в реальность.
Фестрал продолжал смотреть на неё. Осмысленно и открыто, будто его взгляд прояснился.
— Он не причинит нам вреда, — слышался издалека голос Полумны, — я знаю о них, потому что… п-потому…
Пребывая во власти морока, девушки не услышали, как сзади к ним подошла другая волшебница.
— Опороченные, вы куда уставились?
Луна и Астрид обернулись одновременно. Напротив них, со скрещёнными на груди руками, ярко-алой помадой и холодом во взгляде, стояла Пенси Паркинсон. Девушки синхронно склонили головы перед Чистейшей.
— День всех Святых, скоро праздник, — нашлась Луна, — мы выражаем благодарность богам за их благосклонность.
Пенси поморщилась, но проглотила ложь, как ребенок принимает горькое лекарство.
— Пошли прочь отсюда, — прошипела Чистейшая, уничтожая взглядом блондинку, — лес закрыт к посещению.
Колдомедик ещё минуту вглядывалась в то место, где стоял фестрал. Не заметив ничего, она аппарировала.
Всю дорогу до дома Астрид молчала. Вопросы множились: что значит заклинание, которое он использовал вместо неё? Этот парень, он помог ей или..? Тогда почему она расплакалась?
— Слушай, Луна, ты… ты видела что-то? Когда это существо смотрело на нас?
— Нет, Астри, — девушка тяжко вздохнула, — но я ощутила… тоску? Да, пожалуй, мне стало очень тоскливо, а что?
Астрид кратко описала новое видение, но Лавгуд даже не стала комментировать. Травница сникла.
— Ты сказала о Дне всех святых, и я подумала… — начала Видарссон, — тебе знаком ритуал призыва Хель?
Блондинка резко остановилась.
— Нет, даже не думай! Нет, нет, нет, нет, я даже слушать не хочу! — Лавгуд обеспокоенно смотрела на подругу, — Хель ещё ни разу, слышишь, ни разу не явилась на зов! Даже в День всех святых! Это невозможно!
Астрид сощурилась: она знает о ритуале.
— Луна, пойми. Всё это… — она очертила в воздухе круг, обозначая масштаб бедствия, — это не просто так! Эти сны, фестралы, всё, что происходит сейчас — это знак!
— И ты хочешь спуститься в мир мёртвых, чтобы Хель истолковала твои сны? — возмущение сделало щёки Лавгуд бордовыми.
— А что ты предлагаешь? Заглянуть в сонник и забыть обо всём? Я просто прошу рассказать о ритуале. От тебя ничего не потребуется!
Обеим стало обидно: Лавгуд волновалась за Астрид, а Астрид злилась на недоверие. Повисла пауза, и девушки молча жгли друг друга взглядом. Накопленное напряжение нашло выход, вскоре им станет легче.
— Астрид, просто я боюсь за тебя, прости, — Луна нахмурилась, — не думай, что я отношусь легкомысленно к твоему состоянию, но… мне очень страшно, понимаешь? — её руки распахнулись как крылья, и спрятали Астрид в объятьях.
— И ты меня прости, звёздочка, — жалобно прошептала подруга в ответ, — но я не могу не думать о том, что терзает меня уже несколько месяцев. Мне нужна твоя помочь, слышишь? — девушки одновременно шмыгнули носами.
Так трогательно и интимно они стояли ещё некоторое время. Каждая из них справлялась с собственными переживаниями, одновременно желая добра друг другу. Полумна отстранилась первой:
— Оставь свечу у окна накануне праздника, я принесу всё, что потребуется. Озеро далеко, нужно выйти заранее.
— Ты чудо, мисс Лавгуд!
Всем живущим в Бромкульде было известно, что озеро Хельхейм — единственное место для призыва владычицы царства мёртвых. Исключительные безумцы искали встреч с Хель и некоторым, редко, но удавалось её увидеть.
***
Длинные выходные накануне праздника принесли Астрид беспросветную скуку. Краткая информация о ритуале нашлась в местных преданиях. Требовалась жертва, кровь. Но специалист по магическим существам едва ли способен на убийство. Другой источник подсказал, что в качестве дара богине подошла бы и кровь призывателя.
Накануне дня Х, Полумна прислала подробный инструктаж длиною в три средних свитка.
— Ты подготовила подношение? — Лавгуд передала рюкзак с атрибутами для ритуала.
В ответ подруга виновата закусила губу.
— Так не пойдёт! Ты потратишь зря время и силы, придуши кого-нибудь по дороге, ладно? — Луна одарила Астрид недоверчивым взглядом: обе знали, что это невозможно.
— Моя кровь. Что может быть ценнее? Я отдам Хель частичку себя… — она легкомысленно усмехнулась.
— Но так не делается! По правилам — ты должна принести, не знаю, тушку белки, хорька, да кого угодно, а твоя кровь — это просто твоя кровь, которая восстановится через пару часов, Астрид, не глупи…
Видарссон и сама уже разуверилась в этой идее. Белка или хорёк для богини мёртвых? Вздор. Она будет использовать собственный ресурс, так никто не пострадает.
— Все будет хорошо, ты сама говорила, она просто не откликнется, и я спокойно вернусь домой, — махнула рукой Астрид, — ты только… не говори никому, ладно?
В Бромкульде Опороченные переживали не самые лучшие времена: Чистейшие рассматривали их как под микроскопом, и Астрид не хотела выдумывать оправдания для Мастера Малфоя, мисс Паркинсон или кого-либо ещё.
— Ясно, для всех — ты заболела, лежишь дома, с температурой. Тем более, что это с тобой и случится после купания в ледяном озере, — Луна чувствовала стыд, ей хотелось помочь подруге, но призыв божества не подразумевает присутствие посторонних.
— Замечательная идея! Спасибо, Луна, люблю тебя, — подмигнула Астрид на прощание.
— Удачи, — Лавгуд проводила подругу встревоженным взглядом.
Бромкульд растворялся в сумерках и смоге. Нагруженный рюкзак тянул спину, и она то и дело подтягивала лямки. Сейчас в городе было по-особенному уютно: в окнах мерцали свечи, у порога лежали ветви можжевельника — для отпугивания злых духов. Всеобщая тишина и покой сопровождали её на выходе из города.
Первый снег настиг девушку на подступах к лесу. Пушистые снежинки таяли на щеках, оставляя за собой мокрые следы. Несколько из них, играючи, она поймала на язык.
Вблизи озера деревья были искривлены и покрыты болезненными наростами, словно сама Хель питалась их жизненной силой. Землю устилал плотный туман, в воздухе пахло гниением и серой.
Астрид с облегчением скинула рюкзак и размялась: позвонки хрустнули, как сухие ветки.
Наконец-то! — пронеслось в голове.
Озеро Хельхейм расстилалось перед ней, как чуждый, бесконечный мир. Слабый ветер раздувал воду, посылая Астрид короткие водяные круги, которые быстро исчезали в темной глади. На неё смотрело сразу две луны: одна, холодная и ясная из реального мира, а другая, тусклая и мрачная, отражалась в воде, как тень, пришедшая с глубин Хельхейма.
Первым делом Астрид занялась выкладкой ледяных камней, символизировавших очищение. Старым перочинным ножиком она вырезала руны: Хагалаз — принимая хаос и разрушения, подвластные Хель, Пертро — вверяя свою судьбу обители мёртвых и Эйваз — для собственной защиты.
Вторым кругом выстроились чёрные и белые свечи, ознаменовавшие переход между жизнью и смертью.
Неуверенным взглядом Астрид оценила ритуальный круг. Пора переходить к следующему этапу.
Медленно и нехотя она сняла куртку. Тело тут же отозвалось мурашками: тысячи мелких насекомых забегали по спине и животу, заставляя ёжиться. Крепко сжав зубы, Астрид сняла свитер и джинсы, оставшись в термобелье. В этот момент она впервые пожалела, что не закалялась как многие жители Бромкульда.
…После того как разденешься — намажь тело согревающей мазью, она поможет не переохладиться… — вспомнила совет Луны.
— Как же холодно… — тихо простонала Астрид, оставляя термобельё в общей горе вещей.
Мазь из корня ангелики мягко пощипывала, стимулируя кровообращение.
Осталось последнее: нижнее бельё. Астрид всегда считала себя довольно робкой девушкой и чувствовала дискомфорт даже от мысли, что ей придётся показаться перед кем-то совершенно голой. Крючки бюстгальтера тихо щёлкнули, лишая девушку последней защиты. Вторая часть комплекта отправилась следом.
…Ты должна призвать её чётко и громко. Не запинайся и следи, чтобы твой голос был ровным…
Тогда Астрид восприняла слова подруги со скепсисом, мол, что в этом сложного. Но сейчас, отдавшись в руки холода, она не могла раскрыть рта. Хотелось пить и согреться.
Девушка прочистила горло:
— Х-хель, владычица подземного царства, дочь Локи, я призываю тебя из глубин холодных, из царства, где время застыло. Услышь зов моего сердца, прими жертву и покажи путь сквозь тьму!
Закончив, она провела ножом вдоль предплечья и запаниковала: казалось, кровь замёрзла, из неглубокой раны проступила лишь алая линия.
… Очень важно! Капли должны попасть на камни, отмеченные рунами!..
На мгновение поддавшись панике, Астрид сделала ещё один надрез. Лезвие дрогнуло, оставив на коже неровный след. Тихий стон сорвался с побелевших губ, когда ей пришлось вручную натирать руны кровью.
Закончив, она обняла себя руками и сделала шаг из круга — в озеро.
Тем временем на празднике
Несмотря на поздний вечер, гуляние продолжалось. Глинтвейн лился рекой. Торговля шла бойко. Защитные амулеты и рунические символы разлетались быстро. После двух стаканчиков винного напитка щёки Полумны Лавгуд стали румяными, а сама она чувствовала приятное расслабление, такое необходимое после встречи с Ноттом.
Всеобщий гомон делал бромкульдцев одной семьей. Их мало волновали наводнившие город Чистейшие и Доброжелатели.
Полумна много смеялась, перекидываясь фразами со знакомыми, и не заметила, как атмосфера веселья постепенно стихла. Передав последний оберег покупателю, она замерла, пытаясь понять, что произошло.
Чья-то рука тронула её за локоть:
— Мисс Лавгуд, — девушка вмиг побледнела, — вы хорошо знакомы с местными легендами?
Луна сглотнула, глаза непроизвольно расширились. Ей потребовалась четверть минуты, чтобы поверить, что это он.
— Да, Мастер Малфой, — сказала она, ощущая нарастающее напряжение. За стенами шатра звучал чей-то смех, праздник в разгаре.
— Куда попадают воины, погибшие героической смертью? — ухо щекотало его дыхание, а по тону девушка поняла: он в ярости. Такой же, как несколько недель назад — в этом же шатре.
— В-в Вальгаллу, — пролепетала она, — к Великому Одину…
— Прекрасно! — прошипел он, и девушка была готова поклясться, что её щеку тронул раздвоенный змеиный язык, — я полагаю, вы не хотите оказаться в… Вальгалле раньше времени, правда?
Девушка всхлипнула и горячо закивала, чувствуя, как его рука болезненно сжимает локоть.
— Тогда скажите, где сейчас ваша подруга?
— К-какая? — по его тяжёлому вздоху Луна почувствовала: вопрос неправильный, — вы имеете в виду..?
— Да, Полумна, я имею в виду мисс Видарссон.
— Заболела, — сходу ответила она, — о-она дома, болеет, Мастер Малфой, вы можете…
— Полумна, я сделаю вид, что не слышал, а ты подумай ещё раз.
Глаза девушки наполнились слезами. Она не могла предать Астрид, но… вдруг ей требуется помощь…
— Я, правда, думаю, что она у себя, вы можете проверить, Мастер Малфой… — сердце стучало в висках.
— Знаешь, что случится, если её там не окажется? — он перешёл на шёпот, — твоя заявка на трансгрессию никогда не будет одобрена, но… если ты скажешь правду, я помогу встретиться с Ксенофилиусом.
Локоть трещал от боли, тело била дрожь. Ей хотелось исчезнуть хотя бы от осознания того, что уже два Чистейших пообещали ей несбыточное.
— Вы… не причините ей вред? — пролепетала она.
— Вред причиняешь ей ты, прямо сейчас.
Мерлин, прости меня…
— Озеро Хельхейм.
— Зачем?
— Я не знаю! — нервно выпалила Опороченная.
— Луна? — Он развернул её лицом к себе.
— Я, правда, не знаю! Это озеро используется редко, для призыва умерших! У Астрид есть вопросы… и она хотела знать ответы… — виляла Лавгуд.
— У кого? — последний грамм терпения иссякал.
— Хель, Мастер Малфой. Она хотела призвать Хель.
Он отпустил её так резко, что она едва не упала. Через мгновение Малфой аппарировал, оставляя после себя серо-зелёную дымку.
На озере
Холодная шершавая почва терзала стопы. Слабые волны коснулись её пальцев, и она отпрянула, а затем шагнула в воду, чтобы стать частью Хельхейма.
Стоя по колено в воде, Астрид перестала чувствовать конечности. Медленными, по-старушечьи шаркающими шагами, она продвигалась вперёд, растирая плечи. Судороги одна за другой скручивали лодыжки и заставляли до боли сжимать пальцы на ногах.
…Постарайся не спешить, иначе получишь сердечный приступ, с непривычки…
Войдя по грудь, Астрид почувствовала вибрацию. Вода дребезжала, будто началось землетрясение. Клубы пара опалили охлаждённую кожу, но девушка не могла сдвинуться — ноги увязли в иле.
…Если всё пойдёт по плану, ты поймёшь, когда пора…
Астрид набрала воздух. На поверхности показались пузыри. Пора.
Девушка скрылась под водой.
Со дна поднялись все нечистоты, которые только могла хранить в себе толща воды: водоросли, мусор, мелкая рыба и песок. Много песка. Несколько секунд Астрид не могла открыть глаза, пытаясь очистить глаза от комьев грязи.
Она увидела высокие ворота, предварявшие вход в царство мёртвых. Перед ними текла река Элеверд, которая проводила границу для живых и мёртвых. Астрид подплыла ближе.
— Моё дитя… — донёсся ласковый женский голос, — моя милая Астрид, я слышала твой зов!
Сотворённая хаосом, первобытная, животная, разрушительница старого порядка, богиня царства мёртвых — Хель явилась, собранная из частиц Вселенной. Её правая сторона, женственная и манкая, с бледной кожей и пронзительными зелёными глазами, внимательно смотрела на Астрид. В то время как левая — раздутая от разложения, с разорванной плотью и оскалом на лице, смотрела в вечность.
Борясь с ужасом, Астрид склонила голову в знак почтения.
Лодыжки Хель были украшены мёртвыми мальками.
— Благодарю вас, Великая Хель, — Опороченная помнила, что надолго задерживаться нельзя, поэтому сразу перешла к делу, — если на то будет ваша воля, я бы хотела задать вопрос…
Хель оживилась, склонив голову на бок.
— Я видела фестрала, вестника пережитой трагедии, он показал мне видение… подобные видения приходят мне во снах и…
Богиня прервала её. Без слов. Астрид физически почувствовала, что должна остановиться.
— Моя жизнь, ты и есть хаос, всё, что я вижу — это разрушенное и неспособное возродиться. Ты должна найти порядок: тот кто был с тобой в момент твоего падения, и есть причина твоей тьмы…
Астрид непонимающе смотрела на Хель. Та улыбнулась, мягко, по-матерински, и приблизилась к гостье.
— Сёстры судьбы передают тебе послания, тебе следует быть внимательной, моя прекрасная дочь, — её ноздри расширились, вдыхая запах Опороченной, — всё, что ты видишь — ложь, милая Астрид. Ты пахнешь обманом, обманом Непрощённого.
— Непрощённого? — зацепилась за единственно понятное слово Астрид.
— Твои друзья в безопасности, все сыновья и дочери, что подле меня, явились в мой мир — случайно, они не виноваты в своей гибели, но виновных можешь наказать ты, моя храбрая волшебница.
Внезапный шум сверху заставил Астрид вздрогнуть, кажется, в воду вошёл кто-то ещё.
— Прошу вас, подождите, какие друзья? Те люди, из моих снов — мои друзья? Я не знакома с ними! — растерялась девушка.
…Когда она пресытится твоим обществом, то захочет забрать с собой — не давай касаться себя…
Но было поздно. Астрид сама не заметила приближения Хель, её руки были везде: трогали, ласкали, щипали — две ладони плотно сходились на её спине. Богиня дышала ею, вытягивая жизнь, оставляя себе, как ценный трофей.
— Оставайся, моя сильная колдунья, в моём царстве нет вопросов без ответа, — к левой щеке Астрид прижалась мёртвая плоть богини, девушка хотела вскрикнуть, но голос пропал.
Шум сверху слышался ближе.
— Не будь строптивой, прими хаос, стань частью великого, будь частицей большего, чем тебе может предложить этот мир, — Хель кружила её, подводила к обрыву Элеверда.
Астрид сопротивлялась: брыкалась и хотела вырваться, но богиня будто не чувствовала её силы.
— Мой мир примет тебя, ты станешь счастьем, моя непокорная, — Хель захохотала, откидываясь назад, чтобы упасть в реку, чтобы забрать Астрид.
Девушка зажмурилась, сожалея о том, что не послушала Полумну, не прислушалась к лучшей подруге и единственному близкому человеку.
За секунду до того, как кончики пальцев Астрид коснулись вод Элеверда, чьи-то мужские руки, крепко сжав её талию, потянули назад, на поверхность.
Хель рассыпалась, размножилась и стала каждый мгновением. Её голос раскатистым громом бил по ушам мужчины, осмелившимся нарушить волю владычицы Хельхейма.
— ТЫ! ЗЛОНЕСУЩИЙ! СМЕЕШЬ ЯВЛЯТЬСЯ КО МНЕ!
Драко напрягся, пытаясь удержать Астрид, но голос богини рвал его изнутри. Казалось, хаос заполнил его тело, угрожая разорвать на части.
— Vinculum Adducere,— мысленно произнёс он.
Канаты, объятые золотом, ринулись к Астрид, охватывая её запястья и плечи. Они повели её обратно, к Драко.
— НЕ ИСЦЕЛИШЬСЯ! ПАДЁШЬ НА КОЛЕНИ — НЕ ИСЦЕЛИШЬСЯ! УМОЛЯТЬ БУДЕШЬ — НЕ ИСЦЕЛИШЬСЯ!
Звенья горели, отправляя короткие импульсы в её тело. Бледная фигура опустилась в руки Чистейшего.
— Я буду ждать твоего часа, непрощённый!
Лёгкие жгло, Малфой не вслушивался в слова Хель. Резким движением он разрушил круг призыва, и богиня умолкла. Он уложил Астрид на ворох вещей. Все целительные заклинания забылись. Она не дышала, пульс не прощупывался. Не думая, он завёл её голову назад, зажал нос и накрыл губы девушки своими, посылая поток воздуха.
Ничего.
Он вновь прижался ко рту Астрид, контролируя, чтобы его дыхание доходило в лёгкие, и проверяя пульс.
— Давай же!
Драко продолжил искусственное дыхание, следя за движением её груди. Каждое усилие было вложено в интенсивные надавливания на грудную клетку, чередующиеся с искусственным дыханием.
— Ну же, давай, — крикнул он, продолжая подавать в лёгкие девушки кислород.
Когда в его голове мелькнула самая страшная мысль, Астрид выгнулась дугой и резко вдохнула. Драко поспешно перевернул её на бок, наблюдая, как из её рта с бульканьем выходит вода. Она закашлялась, хватая воздух, а её взгляд оставался тусклым, словно она всё ещё находилась во власти Хель.
— Астрид, ты слышишь меня? Знаешь, кто я? – он схватил её лицо, стараясь поймать взгляд.
— Т-ты… Драко, — безразлично, механически проговорила девушка.
С минуту они смотрели друг на друга. Несмотря на ужас ситуации, в этот миг Малфой чувствовал облегчение. Надеясь, что она не вспомнит, он обхватил её руками и прижал к себе. Ощущение тепла и дома захлестнуло его, и он до боли стиснул веки, потому что глаза стали влажными.
— Я нашёл тебя. Все будет хорошо, — произнёс он, одной рукой осторожно смахивая мокрые пряди с её лица, другой — придерживая под коленями.
Драко поднял девушку и крепко прижал к себе.
— Я не могу аппарировать, нам придётся идти. Тебе нельзя терять сознание… Понимаешь? — он дёрнул плечом, — нет, смотри на меня! — Астрид подняла голову, — что видишь?
Это уже происходило. Она почувствовала это так явно, как его губы, которые подняли её со дна.
— Я… лес. Тут — лес, — бормотала девушка, – деревья… вода…
Её взгляд метнулся к его лицу.
— Ты, я вижу только тебя.
Её глаза сузились, сверкнули узнаванием – лишь на секунду, а затем она положила голову ему на грудь, слушая, как бьётся сердце и незаметно уснула.
Уже на подходе к лагерю Драко отправил патронус Пенси. Несмотря на глубокую ночь, колдомедик встретила его в полной готовности. Вокруг Астрид постоянно появлялись диаграммы и таблицы, колдомедик делала всё необходимое для восстановления и стабилизации её состояния.
Ближе к утру, когда опасность миновала, и Астрид мирно спала на кушетке с подведённой к вене капельницей, Паркинсон вышла из палатки и потянулась.
— За что ты её так?
— Что ты имеешь в виду?
— Её спина. На её спине проявились синяки, — Пенси устало зевнула и, присев рядом с Драко, положила ему голову на плечо, — чьи-то ладони.
— Это не я… — Малфой покачал головой, — это Хель. Она вызывала богиню смерти и… та явилась.
Пенси резко отклонилась. Драко успел увидеть восхищение в глазах колдомедика.
— Надо же! Без магии и палочки? Хотя, чему удивляться, я тебе говорила, что с её отпечатком что-то не так. Я добавлю подавитель?
Кулаки мужчины невольно сжались. За пять лет он совершенно забыл, что львицы бывают столь смелы, сколь безрассудны.
— Нет. Пусть всё останется как есть. Она и так… настрадалась.
Пенси всплеснула руками, изображая удивление.
— О-о, Мерлин с тобой, твоё великодушие не знает границ!
— Как она? — Малфой вскинул бровь, но подруга не слушала — лишь наслаждалась приятным для неё фактом, теперь он должен ей дважды.
— В целом неплохо, но… её магический статус, он нестабилен, будто в ней борются две части, и я посмею предположить, — она приложила ладонь к груди, спрашивая разрешения, — одна из них нам хорошо знакома.
— Спасибо, мисс Паркинсон, я могу зайти?
— Хм-м-м, дай подумать, ты разбудил меня посреди ночи, заставил спасать свою Опороченную…
Драко усмехнулся и махнул рукой.
В шатре пахло восстанавливающими зельями и чем-то, что явно не разрешено в Новом мире. Ты чудо, Пенси,— Малфой присел на край кушетки.
Чувство дома подкралось внезапно, но он ждал этого, когда внутри щёлкнет: не притворяйся, сейчас безопасно. Его ладонь легко сжала тонкие девичьи пальцы.
— Мне придется запереть вас в собственной квартире, мисс Видарссон. То, что вы натворили… это было опрометчиво, — Драко усмехнулся, представляя, как бы она посмеялась в ответ, может, даже толкнула бы его в плечо и ответила в стиле:
— Ничего не выйдет, я знаю все заклинания, отпирающие двери, я найду тебя, и моя месть тебе не понравится, Драко.
Драко погладил тыльную сторону её ладони. Воспоминания, как десятки певчих птиц, набившихся в клетку, пытались прорваться наружу. Он пытался не слышать их уже два месяца, скрываясь от самого себя. В девушке, что едва не ушла с Хель, он вновь увидел ту, что когда-то доверилась ему. Шанс… И теперь сопротивление казалось бессмысленным.
Драко надломился, когда понял, что время забирает её у него. Спустя полгода её глаза утратили прежний свет, а через год он уже не вспомнил, как пахли её волосы, когда она опускала голову на его плечо после долгого дня. Он хватался за обрывки, но они выскальзывали: её веснушки, бледно-розовые весной и морковные летом, утратили яркость.
— Мы не можем сдаться, осталось совсем немного, — в её глазах не было горячности, и в нём не осталось воли.
Долгими месяцами он блуждал в лабиринте воспоминаний, ища её. Он шёл на смех, но это оказывалась Пенси. Драко бежал на знакомый силуэт, но, стоит ему повернуть его, как перед ним вставала Астория.
В двадцать один он сломался. Присутствуя на одном из собраний Доброжелателей, он не смог вспомнить, что она сказала ему в самый важный день. Паника разогнала сердце, но бежать было некуда. В конце лабиринта оказался тупик.
— Ты чего? — шепнул Тео, но Драко не ответил.
Ни улыбки, ни слёз, ни ненавидящего взгляда — они разошлись кругами на воде, подёрнутые лёгким ветерком.
Он разозлился. На время, на неё, на всех, кто его окружал.
— Сыночек, я бы так хотела помочь тебе… но ты справишься сам, я знаю это, — ранила Нарцисса.
Время отнимало её. Длинными узловатыми пальцами сгребало все воспоминания в свой сундук. Он торговался. Но песок продолжал струиться по пальцам, смеясь и злорадствуя.
Драко начал фантазировать. Представлять, как бы она выглядела спустя годы. Он отыскал её глаза: влюблённые, подсвеченные рассветом. Когда ему удавалось воссоздать этот образ в точности, он замирал, желая услышать её.
Но она молчала. Драко забыл её голос. Карие глаза, с рассыпанными вокруг радужки чёрными крапинками.
Лгали.
— Ради Мерлина, Драко, когда ты станешь нормальным?— вопрошал Люциус, –спустись, поприветствуй гостей, сегодня твой праздник.
Похлопывания по плечам и завистливые взгляды — пустое. Он отыгрывал свою сценку и возвращался к себе.
На последней годовщине он веселился вместе со всеми, наслаждаясь восхищёнными взглядами и принимая комплименты.
А спустя несколько месяцев его сослали в Бромкульд. Узнать и устранить причины повышенной магической активности артефакта Мидсоммар.
На плечо Драко опустилась рука Пенси. Тонкий намёк, что пора уходить. Перед тем как оказаться на улице, он одними губами поблагодарил колдомедика. Та медленно моргнула в ответ.
Драко встретил рассвет, ярко-оранжевый, слепящий. В полной тишине, без единой мысли, он наслаждался спокойствием. Пока не опустил взгляд.
Его руки были в крови.