Мэй терпеть не может лестницы.

Эта мысль всплывала в её голове каждый раз, когда они с Леви приезжали навестить Кушель, которая жила на четвёртом этаже пятиэтажного дома, поэтому никакого лифта не было. Леви с большим пакетом в руке поднимался чуть ли не бегом, и у него даже не сбивалось дыхание, а Мэй начинала уставать к концу подъёма и проклинала себя за нежелание заниматься спортом. Каждый раз она обещала себе больше гулять и подниматься только по лестницам — и каждый раз бросала через несколько дней.

В очередную поездку Мэй медленно поднялась на четвёртый этаж и шумно выдохнула. Леви уже ждал её, не скрывая ухмылку, за что тут же получил тычок в плечо.

— Не смейся, — Мэй нахмурилась.

— Не смеюсь, — Леви позвонил в дверь.

— Вот же…

Шла секунда, пятая, десятая, минута, но никто не открывал. Мэй уже успела выровнять дыхание и начала топтаться на месте. Леви потянулся, чтобы позвонить во второй раз, но послышались шаги, и дверь наконец открылась.

— Привет, мам, — судя по голосу, Леви улыбнулся.

Кушель сделала такое удивлённое лицо, будто час назад никто не предупреждал её о визите и не спрашивал, что нужно купить.

— Здравствуйте, — Мэй улыбнулась.

— Наконец-то! Заходите скорее, — Кушель поправила сползающий с плеч платок и пропустила их в квартиру.

После разговора о родителях Мэй и их высоких отношениях Леви захотел навестить маму, к которой не заезжал из-за работы уже пару недель. Кушель жила на другом конце города, так что ехать мимо и заскочить никак не получалось — нужно было специально собираться в гости.

Закрыв дверь, Кушель крепко обняла сначала Леви, а затем Мэй.

— Как я рада, что вы приехали. Что это вы с собой принесли? 

— Продукты, — Леви снял кроссовки и пошёл на кухню.

— Ну что за человек, я же просила… — проворчала Кушель, следуя за ним.

— А я просил не устраивать роскошный приём.

Они продолжили ворчать уже за стенкой — их встречи всегда начинались именно так, и оба делали вид, что недовольны излишним вниманием. Мать и сын были похожи не только в этом, куда поразительнее было их внешнее сходство: черты лица, взгляд, цвет глаз и волос. До знакомства с ними Мэй не думала, что родственники могут быть настолько похожими. Завидовала ли она? Ну, может быть совсем чуть-чуть.

Мэй сняла джинсовую куртку и, повесив её на крючок, прошла на кухню. Едва она увидела стол, как сразу стало понятно, что Леви подразумевал под роскошным приёмом.

— Вы торт купили? Когда успели?

— Ой, — Кушель махнула рукой. — Купила. И что? Повод же серьёзный.

Леви бросил на Мэй ехидный взгляд, и она сразу поняла, почему — торт был с вишней. Её любимый.

— И вижу, что не зря купила, — добавила Кушель.

— Да, спасибо, — Мэй поджала губы, чувствуя, как краснеют уши.

Кушель начала смеяться, а Леви улыбнулся, с трудом сдерживая смех — в присутствии матери он всегда веселел. Покачав головой, Мэй поспешила ретироваться, пока они не нашли другой повод для шутки над ней. Бежать особо было некуда, только в коридор, потому что заходить без спроса в комнаты казалось Мэй неправильным. Она в этом доме гостья, поэтому максимум, что могла себе позволить — поразглядывать детские фотографии Леви и молодой Кушель. Мэй смотрела на них каждый раз, когда приезжала в гости, и уже знала каждую наизусть.

Двенадцатилетний Леви играет Железного Дровосека в школьной постановке известной сказки. Пятилетний Леви на руках у Кушель в парке аттракционов. Двадцатипятилетний Леви с Кушель в каком-то ресторане. Шестнадцатилетний Леви рядом с Кушель после окончания школы. Девятилетний Леви на берегу реки. Девятнадцатилетний Леви в общежитии колледжа.

Мэй грустно усмехнулась, глядя на последнюю фотографию — она знала, каких усилий Леви стоило поступить в колледж. Они с Кушель жили вдвоём в этой небольшой двухкомнатной квартире, которая досталась ей от матери, денег хватало с трудом и только на самое необходимое. Она откладывала сколько могла, но этого всё равно не хватило на обучение, поэтому год после окончания школы Леви работал везде где только мог и параллельно готовился к вступительным экзаменам. По его словам, Кушель прорыдала целый вечер, увидев заветное письмо о зачислении в колледж.

Когда Леви переехал в общежитие, его старая комната превратилась в кабинет, где в свободное от основной работы время Кушель вязала вещи на продажу. В молодости она работала в ночном клубе, но после рождения Леви место пришлось сменить, поэтому Кушель выучилась на флориста и с тех пор трудилась в цветочном магазине неподалёку.

Закончив разглядывать фотографии, Мэй помыла руки в ванной и вернулась на кухню.

— …нет, не нагружают меня работой, — говорил Леви.

— Ладно, доверюсь тебе, — Кушель вздохнула, а затем переключила внимание на Мэй. — Ты похудела, дорогая.

— Да вроде нет, — Мэй потёрла шею.

— Да-да. Леви каким был, таким и остался, лет пять точно не меняется. А ты? Не ешь совсем, что ли?

— Ем…

Леви окинул Мэй пристальным взглядом, от которого ей стало неудобно. К счастью, Кушель избавила её от необходимости говорить что-либо ещё:

— Да, кстати, вы голодные? Может, суп вам налить?..

— Нет, спасибо, — Леви тут же обернулся к ней.

— Ладно. Давайте за стол.

Чай, торт, конфеты, печенье — Кушель никогда ничего не жалела для гостей, хотя жила скромно. Деньги у неё были, Леви раз в месяц отправлял ей определённую сумму… а ещё Кушель помогал Кенни, её старший брат. Мэй не знала подробностей, но Кенни был весьма своеобразной отцовской фигурой в жизни Леви: приезжал раз в полгода на пару дней, приносил мясо и какие-то сладости, давал уроки по самообороне, много и несмешно шутил, а потом исчезал ещё на полгода. Леви как-то обмолвился, что Кенни был самым странным человеком в его жизни, но в детстве он всегда с нетерпением ждал выходных с дядей — до одного случая, о котором Леви отказывался рассказывать. Мэй знала лишь то, что с тех пор они перестали общаться и даже видеться.

Вскипел чайник. Мэй расставила посуду на столе, Кушель разлила чай, а Леви нарезал торт и разложил его по тарелкам — от внимания Мэй не ускользнуло, что он с невозмутимым лицом положил ей самый большой кусок. Поджав губы, она с трудом сдержала усмешку — Аккерманы помнили о её любви к вишне.

— Эрвин сказал, мне пора искать заместителя, — заговорил Леви, закончив с тортом.

— Зачем? — Мэй нахмурилась.

— Я тебе не говорил, что ли? — он оглянулся на неё и, когда она помотала головой, продолжил: — Типа на мне слишком много всего лежит.

— Не прошло и года, — Мэй вздохнула.

— В самом деле не прошло.

— Вообще это правильно, — Кушель поправила сползающий с плеча платок. — Он взвалил всё на себя, потом переложил на тебя, не спрашивая, потянешь ли ты…

— Всё я тяну, — хмуро ответил Леви. — Не драматизируй.

— Знаю я, как ты тянешь всё! — Кушель фыркнула. — Пока не треснешь, будешь делать вид, что всё нормально.

— Интересно, от кого я этого понабрался?

— Точно не от меня.

— Ну-ну.

Втроём они просидели ещё несколько часов, говоря обо всём на свете: от цен на недвижимость до рецепта приготовления рыбы. Кушель показала несколько свитеров, которые она собиралась продать, а затем пригрозила, что свяжет ещё парочку, но уже в подарок для Леви и Мэй.

Когда солнце начало клониться к горизонту, настал момент прощания — всем нужно было отдохнуть перед очередной рабочей неделей. Кушель с грустью смотрела на собирающихся Мэй и Леви, но ничего не говорила — её выдавал лишь взгляд. Одиночество ощущается острее всего, когда гости уходят, и вместо шумных разговоров остаётся тишина.

— Ладно, мам… Мы поехали.

— Спасибо, что навестили, — Кушель улыбнулась. — Была рада вас увидеть.

Первой она обняла Мэй и несколько раз хлопнула её по спине так сильно, что платок всё-таки упал на пол. Леви с усмешкой поднял его.

— Спасибо за чай, — Мэй кивнула, когда Кушель отпустила её. — И за торт.

— Всегда пожалуйста, дорогая. Куплю тебе ещё хоть сто штук.

— Не надо… Я столько не съем.

Леви молча накинул платок на плечи Кушель, а затем поцеловал её в щёку.

— Звони, если что.

Кушель обняла его так крепко, будто видела в последний раз — Мэй смотрела на эту сцену с улыбкой. Вот что случалось во время каждого визита — в начале они ворчали друг на друга, а в конце никак не могли расстаться.

— Всё, пока, — Леви толкнул дверь. — Приедем ещё, не переживай.

— Позвоните, как доедете до дома!

— Хорошо, — Мэй вышла за Леви следом и махнула Кушель на прощание. — До свидания.

— Пока!

Дверь захлопнулась только тогда, когда они спустились на этаж ниже — всё это время Кушель наблюдала за ними с грустной улыбкой. Леви не раз предлагал ей переехать поближе к центру, чтобы они могли чаще видеться, но она отказывалась — не хотела уезжать из квартиры, в которой прожила больше тридцати лет.

Уже на улице Леви приобнял Мэй за талию и притянул к себе.

— Ты чего? — она удивлённо посмотрела на него.

— Проверяю, похудела ты или нет. И теперь мне кажется, что да.

— Я… — начала Мэй, но Леви её перебил:

— Может, в ресторан какой хочешь?

— Лучше лапшу на ужин. И кофе, — Мэй ухмыльнулась.

— На первое согласен, на второе нет, — Леви достал из кармана ключи от машины.

— Ну как всегда, — она фыркнула. — Значит, заедем за лапшой.

Леви вдруг остановился в нескольких шагах от машины и, заглянув Мэй в глаза, сказал без тени иронии:

— Если что-то не так, ты всегда можешь поговорить со мной.

— Я знаю, но сейчас всё так, — она улыбнулась. — Правда.

— Хорошо, — он открыл машину. — А про ресторан я серьёзно.

— Да? — Мэй кокетливо улыбнулась. — Прекрасно, значит, сходим. Но давай на следующей неделе. Сегодня я хочу дома книгу почитать.

— Иного ответа я и не ждал, — Леви усмехнулся.

— Я просто утром на самом интересном месте остановилась…