Харуно Сакура…
…окидывает взглядом чернильную птицу. Внутри у неё скребётся тупыми когтями чувство ностальгии.
– Знакомое чувство, – вздыхает она, изучая сюрреалистичные линии несуществующего животного.
Сай, только что закончивший технику, молча стоит рядом. Океанский ветер разбивается об их тела снопом солоноватых брызг. Хлёсткие порывы то нагнетают воздух настолько сильно, что тяжело дышать, то затихают, давая передышку.
– Успела отвыкнуть? – художник звучит абсолютно беззлобно.
Его индифферентный голос удивительно органично сочетается со звенящим вокруг них напряжением.
Сакура глубоко вздыхает. В этом вздохе собирается солоноватый привкус тумана, оседающий на корне языка. Влага обволакивает лёгкие, устилая трахею и крылья носа. Ей казалось, что в воздухе меньше кислорода, чем парящей воды.
– Я и привыкнуть то не успела, – почему-то у неё слезятся глаза.
Наверно от ветра.
«Может быть поэтому Чоу носит очки,» – абсолютно некстати всплывает в розоволосой голове забавная мысль.
Немного нервная, Сакура хихикает. На это проявление эмоций реагируют вопросительным взглядом. Саю всё ещё потребуется время, чтобы начать улавливать полутона человеческих реакций.
Медик хотела бы помочь ему в знакомстве с окружающим миром. Как сокомандница, подруга и просто неравнодушная коллега.
– К этому многие не привыкают, – спустя несколько секунд странного молчания отвечает художник. – Не самая распространённая техника.
Стоя на одной из скал, что щедро усеивают остров, они задумчиво смотрят в даль. Где-то там находится нечто, размер и форму чего сложно представить. Что-то, чьё расположение может обозначить только последний Хошигаки.
– Может быть даже уникальная, – тянет Сакура, высматривая снующих внизу людей.
Светлое голубое пятно она выхватывает сразу. Чоудужро, судя по всему, сам собирался прийти пораньше. Потому и оказался на дороге в такое время. Да только не предугадал, что материковые гости решат собраться самыми первыми.
На лице её против воли появилась улыбка. Девушка отметила, как блеснули защитные очки. Чоу задрал голову, чтобы рассмотреть их получше. Его фигурка ощутимо ускорилась на пути к возвышенности.
– Насколько уникальная? – тем временем, Сай тоже улавливает приближающееся сопровождение островного государства. – Думаешь, это мог бы быть клан?
Озадаченная, Харуно моргает. Голова её, словно механическая, поворачивается в сторону бледного собеседника. Чернильный взгляд почти привычно пустой, но что-то прослеживается на донышке этих чёрных клякс.
– За последние десятилетия было много пропавших кланов, – аккуратно отвечает медик.
Она не была готова брать на себя такую большую ответственность, как «надежда». Потому что с тем же успехом можно было уверять Сая, что он пропавший Учиха, что никогда не получил шаринган. Всё это домыслы, построенные на крайне хрупкой базе догадок.
– И пропадающих, – тем не менее, её идею подхватывают. – Как Хатаке, Узумаки, Акасуна-но или…
Художник вновь отводит взгляд. Светло-голубое пятно теперь гораздо ближе. Чоу приближается крайне быстро. Что удивительно, так как он не использует привычные шиноби техники. Этой скорости мечник достигает без малейшего использования чакры, только своим телом.
–... или Хошигаки, – подводит итог Сай. – Тебе так нравятся «последние в клане»?
На этот вопрос можно было бы обидеться, но Харуно слишком хорошо знала своего сокомандника, чтобы реагировать слишком серьёзно. Сай спрашивал просто потому, что ему было интересно. Ни больше, ни меньше и, тем более, не имея ничего вне того, что спросил.
– Думаешь, – но она не могла удержаться от маленькой шутки, – я поставила себе целью жизни возродить какой-нибудь угасающий древний клан?
Сай серьёзно задумался над встречным вопросом. И это было уморительно.
– Это бы потребовало большого запаса здоровья, – художник нахмурился, честно выискивая обоснования этой теории, – много свободного времени и денег. А ещё у него должен быть большой запас сил и желания. С Хошигаки может получиться.
Ответить Сакура смогла только после того, как отсмеялась. Сама того не замечая, она немного покраснела. Румянец воздушно покрыл её скулы и щёки, придавая побледневшему в тумане лицу живой оттенок.
– Я рада, что ты в нём уверен, – ответ сложился легко.
Словно девушке не хватало какого-то дружеского одобрения. Поддержки от человека со стороны. Будто взгляд Сая легитимизировал её чувства.
– Он смотрит на тебя, как… – художник затих, испытывая очевидные сложности с подбором нужного слова. – Будто он проснулся лишь ради того, чтобы тебя увидеть.
Судя по задумчивому выражению, этот факт вызывал у Сая множество вопросов.
Чоу тем временем почти к ним подобрался. Его голубую макушку уже можно было увидеть у завершения лестницы, ведущей наверх. И после ремарки напарника, Сакура была готова поспорить, что теперь тоже видела это выражение лица.
– Интересно, – перед тем, как отвернуться от них, пробормотал Сай. – Что он чувствует?
Нежно-голубой всполох добрался до неё уже после того, как художник ушёл к птице.
Это был первый раз на её памяти, когда Чоу поцеловал её при свете дня.
Вкус его губ, отчего-то, был солоноватым.
«Дурацкий ветер.»
* * *
Сакура не была уверена, отдалялся ли кто-то настолько от материка за всю историю. Или хотя бы за ту историю, что успели записать в учебниках. Потому что они летели уже несколько часов, а океан выглядел всё так же безразлично.
Однако, тонкая линия берега успела пропасть с горизонта, что заставляло её порядочно переживать.
Сай, как всегда сосредоточенный во время исполнения техники, был тих и молчалив. Пальцы его, держащие печать, были покрасневшими от холодного ветра. Лицо покрылось алыми пятнами, когда губы побелели. На высоте было сложно согреться при всём желании, так что любой оголённый участок кожи стыл.
Чоуджуро в основном молчал. Словно, как стоило начаться заданию, он переключился в какое-то иное состояние. Лишь изредка поправлял бывшего служителя Корня, когда считал, что они сбивались с пути.
Под ними стелилась бесконечность. Сакура не могла не отметить, как вода с каждым часом становилась всё темнее и темнее, пока не приобрела какой-то жуткий чёрный оттенок.
«Кажется,» – размышляла девушка, – «именно такого цвета глаза у Чоу.»
Ей ужасно хотелось взять его за руку.
Задать какой-нибудь глупый вопрос.
Услышать тихую нежность или смущённый от внезапного поцелуя голос.
Но в таких условиях приходилось держаться за спину чернильной птицы изо всех сил. А рот открывать даже для дыхания не хотелось — того и гляди залетит что-то при таком потоке воздуха. И дышать то было тяжеловато.
Вот и оставалось ей лишь украдкой изучать грубоватый профиль последнего Хошигаки.
В какой-то момент, наконец-то, мечник подал знак к снижению. Несколько условных жестов. Однако, Харуно не видела никого на горизонте. Все такая же спокойная, почти мёртвая, вода.
«Кто-то вообще водится в таких местах?» – с небольшим раздражением подумала медик.
Но её сомнения развеял очередной жест кирийца. Ладонь Чоу чётко показывала вниз.
Голубоволосый юноша терпеливо дождался, когда они снизятся. Ветер немного затих, но всё ещё оставался настолько сильным, что, не будь у них чакры, то в ту же секунду сдул бы их с гладкой спины нарисованной птицы.
Мечник перепроверил крепления ремешков. Размял плечи и руки. Плавным слитным движением достал Хирамекарей, сразу же разъединяя клинки. А потом, перекрикивая гул в ушах, крикнул:
– Не прыгай до того, как я подниму её! – звучал Чоуджуро непривычно серьёзно. – И целься к голове! Там будет меньше риска!
А потом он, словно прощаясь, поймал её взгляд.
Задержался на несколько кратких секунд, кусая губы.
Зажмурился.
И спрыгнул вниз.
Внутри у девушки всё сжалось. Каждая минута ожидания казалась чем-то бесконечным. Жестокой неизвестностью, где каждое мгновение тишины могло означать как надежду, так и самый трагичный исход.
Но потом вода забурлила и заволновалась.
Со дна поднималось нечто.
И если Сакура ранее думала, что искажённая анатомия и жуткий внешний вид того трупа, это результаты гниения, то сейчас её переубедили. Это существо было в несколько раз больше и страшнее.
Исполинский клубок плоти, клыков, шипов, перепонок и щупалец усиленно пытался попасть по голубой точке. Чоуджуро отблескивал своей чакрой, как сверкает в ночи светлячок, уворачиваясь от болотных хищников. И то, с какой скоростью он был вынужден двигаться, заставило Сакуру похолодеть.
Да, она была уверена в том, что на суше сможет быть не менее юркой. Но тут её ожидала схватка в стихии, сложной даже для простого спарринга. Что говорить о подобном бое?
Ей требуется сосредоточиться, для того, чтобы в этой непривычной анатомии отыскать мозг, сердце или какие иные жизненно важные внутренние органы.
«Есть только один вариант, что даст мне сосредоточиться,» – взгляд медика падает на распахнутую пасть. – «Должно получиться, я уверена.»
Сакура точно знает, что изнутри она заполучит необходимые пару минут для нанесения удара. Достаточно активировать печать, и чакры должно хватить на эту махину. А задерживать дыхание и бороться с желудочным соком она смогла бы и пару лет назад.
– Я била по рогам богиню, – шепчет себе под нос Харуно, собирая решительность. – И справлюсь не хуже ребят.
А потом она делает просто шаг, камнем падая в распахнутую в гневе пасть.
Челюсть океанского гиганта за ней захлопывается быстро. Но даже так, она успевает услышать чей-то истошный крик и вспышку голубого, нежного-нежного, цвета.
Хошигаки Чоуджуро…
…понимает объем проблем, даже ещё не увидев их цель. Подобный фон может создать только что-то поистине исполинское. И последний Хошигаки не был уверен, видел ли что-то настолько крупное на материке. Разве что горы?
«Хотя,» – пока взгляд его цепко изучает поверхность океана, в голове гуляют отвлечённые мысли, – «мама всегда говорила, что в воде всё больше. Другое давление.»
Может в этом и крылся секрет того, что все наследники Акульих кланов были на голову выше, чем обитатели суши. А иногда даже на две головы.
«Надеюсь,» – горько проносится в голове у парня, – «меня одного хватит.»
Перед тем как спрыгнуть вниз, Чоуджуро смотрит на неё. Девичья кожа словно светится в приглушённых облаками солнечных лучах. Розовые волосы, взъерошенные разбушевавшимся ветром, то и дело лезли ей в глаза. Даром что были коротко подстрижены. Сакура чуть морщилась и убирала их за ленту хитай-атэ.
Последний Хошигаки ужасно хотел сказать ей на прощание какую-нибудь глупость. Например — признаться в любви. Пообещать, что после всего этого он очень хочет остаться с ней. Просыпаться по утрам, уткнувшись в эти самые румянцевые волосы. Слышать её смех, ворчливое бурчание после работы. Ловить специально для неё самую вкусную и свежую рыбу и, обязательно, самому её же и готовить. По тем старым рецептам, что показывала мама. Собрать из потаённых клановых территорий самый красивый розовый жемчуг и вручить ей, как невесте.
Внутри у него болезненно сжалось.
В горле загорчило.
В глазах словно помутнело от взбухшей из под век влаги.
Потому юноша, преодолевая это дурацкое желание, лишь погромче выкрикнул последние вводные.
А потом, привычно сгруппировавшись, сиганул в воду.
Защитные очки и наушники слетели от удара. Но Чоуджуро на это и рассчитывал. Здесь, в глубине, они только мешали. Предназначенные для того, чтобы беречь на суше чувствительные органы чувств, эти вещи в воде служили лишней преградой, что не давала ориентироваться как полагается.
Ему потребовалось несколько минут, прежде чем мечник смог различить это существо. Колоссальное в своих размерах, оно не бросалось в глаза именно потому, что занимало всё обозримое пространство. Какое-то время Чоуджуро искренне думал, что эта огромная неровная поверхность – на самом деле океанское дно. Просто из-за течения воды и преломления света кажется, что она перемещается. Но появившаяся в зоне его зрения жаберная складка привела к этому ужасающему выводу.
Когда последний Хошигаки как следует присмотрелся и прислушался, то в самом деле пришёл в ужас.
Оно слишком огромно.
В первый раз после войны, когда ему довелось увидеть Десятихвостого демона, Чоуджуро ощутил себя маленьким и беспомощным. А для него это было не самое привычное чувство.
Сглотнув, он сосредоточился на ощущении, с которым океанская вода опускалась вниз, а потом, делая почти полный круг, выходила через его собственные жабры. Пальцы покрепче сжались на рукоятке мечей.
«Нельзя терять время,» – решительно скрипнув зубами, юноша сорвался с места, – «иначе мы упустим момент.»
Он не использовал выученные за всю свою жизнь разнообразные техники фехтования, клановые приёмы или отличительные маневры Кири. Чоу просто вонзил меч в то место, что было ближе к его траектории удара.
Удар за ударом хруст плоти тёк по рукам. Существо было слишком огромно, чтобы откликнуться в то же мгновение, как последний Хошигаки начал вгрызаться в его чешую. Среагировало оно уже когда вода успела окраситься выступившей кровью.
Здесь, на глубине, она была зеленоватой, мутной, мертвенно неестественной. Но во рту отдавала тем же металлом, что и любая другая.
Существо дёрнулось.
«Вверх!» – сам себе приказал Чоу.
И тут же рванул что есть силы. Взбешённое чудовище последовало за ним. Потребовалось нанести ещё несколько болезненных ран, для того, чтобы оно показалось над уровнем воды.
Сам себе Чоуджуро напоминал назойливого комара, что раздражает мелкими укусами больше животное. Если бы ситуация была менее опасной, он может быть даже и посмеялся над таким сравнением.
«Сакура бы тоже посмеялась,» – пронеслось мельком у него в голове.
Но эта мысль заставила мечника напрячься. Увлёкшись изрубанием чешуи этого массивного существа, он совсем забыл про двух пассажиров на чернильной птице. Вскинув голову, он прислушался к поводку, что уже успел крепко связать его и розоволосую девушку.
Сюрреалистичное средство передвижения парило в небольшом отдалении. К облегчению Чоуджуро, они держались на безопасном расстоянии. В какой-то момент ему пришла мысль, что может вмешательства Сакуры и не понадобится. С таким неповоротливым соперником он справится и сам. Достаточно лишь не выдохнуться до того, как он прогрызёт себе Хирамекарей путь до одной из артерий или даже самих внутренностей.
Он справится.
А потом обязательно скажет Сакуре одну из тех глупостей.
«Я обязательно её увижу,» – мечник покрепче сжал руки.
То, как сильно он хотел увидеть девушку после этого задания его вдохновляло и заставляло ощущать горечь глубоко внутри. Слишком много недосказанностей между ними.
Но планам Чоуджуро не суждено было сбыться.
Внутренне холодея он, словно в каком-то замедлении, увидел, как со спины чернильной птицы отделяется человеческая фигура.
Алое ципао.
Бледная кожа.
Розовые волосы.
Широко распахнутые чёрные глаза следили за тем, как тело, сгруппировавшись, несётся к распахнутым челюстям существа.
А потом в них пропадает.
Кажется, он что-то кричал.
Он не помнит точно.
Всё его естество поглотило то самое ощущение установленной печати. Точно такое же, что он ощутил ночью у себя дома. Когда Сакура съела ту злополучную рыбу. Просто в этот раз всё прошло в разы быстрее.
Ошейник был теперь надет на другое существо. Вместо лёгкого девичьего звона эмоций он теперь ощущал что-то необъятное, древнее, пугающее.
Рванувшее на глубину.
И, словно он действительно держал этого гиганта на поводке, голубоволосый парень сам рванул за ним. Он в жизни никогда не погружался так скоро на подобную глубину. От перепада давления пищало в ушах, хрустел череп и, кажется, сминались внутренности. Во рту снова ярко проявился привкус крови, но теперь она была его собственной.
Окончательно дезориентированный, Чоуджуро во что-то врезался. Осел на песок, усеянный редкой растительностью. Через силу открыв глаза, наследник акульего клана увидел заброшенный подводный город. Но он сильно отличался от тех развалин, что юноша видел неподалёку от побережья.
Это место было целым.
Да, можно было увидеть сточенные углы барельефов или сколы на шпилях. Но циклопические масштабы этих построек были прекрасно видны даже в подводной глубинной черноте.
Он не знал назначения большинства этих построек. Но каждая их них выглядела так, словно он их где-то видел. Словно вот-вот сюда кто-то должен был вернуться.
Если развалины у Кири были мертвы, разрушены и источены приливами, то эти места просто спали.
Но как бы далеко не простирался город, чудовища нигде не было видно.
Чоуджуро ощущает его.
Только его, не Сакуру.
В странном помешательстве он хватается за голову.
Плачет.
Бьёт руками камень, и брусчатку.
Ломает ногти.
Сдирает кожу.
От рук тут же вьётся выступившая кровь. К его раздражению, из-за воды она видится зелёной, как всегда на глубине. Чоу хотел увидеть розовый.
Он в отчаянии.
А потом он ощущает, что существо приближается. В странном порыве оно стремится к новому хозяину и, не сдерживаясь, сносит его потоком воды. Завихрение закручивает его, как мелкую щепку, и впечатывает в одно из зданий.
Перед тем как погрузиться в темноту, Чоуджуро ощутил острую боль в виске и непередаваемое отчаяние.
«Я понял тебя, дядя.»