В особняке Агрестов стояла мёртвая тишина. Ледибаг зябко повела плечами, пытаясь прогнать нервный озноб, робко огляделась в тёмной комнате и тихо подошла к кровати.

Светлые волосы Адриана почти светились на тёмных подушках.

— Адриан, — тихо позвала Ледибаг, мягко потряхивая его за плечо. — Адриан! Проснись!

Адриан дёрнулся, сонно метнулся в сторону. Потёр заспанные глаза, проморгался и испугался ещё больше. Баг краем глаза заметила метнувшегося в шкаф Плагга и совершенно отчаянно закусила палец.

Где-то внизу Бриджит искала логово Бражника. Она не говорила, почему именно у неё мало времени и что произойдёт, когда это время закончится, но растягивать события отказалась наотрез. Маринетт вручила ей одолженный у Хлои пистолет и попросила не стрелять без необходимости — попросить большее почему-то не повернулся язык.

Возможно, причина была в шраме через всё горло, который Бриджит скрывала шёлковым платком. Или в том, что Бриджит всё-таки была старше Маринетт, взрослей и собранней, а значит — в чём-то главней. Смелей даже.

Маринетт же трансформировалась в Ледибаг и пошла будить Адриана — Бриджит буквально настояла на том, чтобы Минибаг засела где подальше и не путалась под ногами. Маринетт оскорбилась, но повиновалась — потому что всё-таки было страшно.

— Ледибаг?! — удивлённо закричал Адриан и неловко выпутался из одеяла.

Баг нервно зажала ему рот.

— Адриан, выслушай внимательно и не шуми, — шёпотом попросила она, судорожно оглядываясь — не вылезет ли из той тёмной кучи бодрствующий Феликс? — Где твой клон, кстати?

Адриан недовольно фыркнул, но всё же махнул куда-то в стену, подразумевая, наверно, какие-нибудь гостевые комнаты. Это было хорошо.

— Мне позарез нужна твоя лояльность, так что постарайся не словить акуму, хорошо? А то у меня до сих пор кошмары с прошлого раза, давай не повторять этот жуткий опыт.

Адриан тряхнул головой, окончательно просыпаясь, и уселся, скрещивая ноги для удобства. Нахмурился, анализируя ситуацию, задумчиво запустил пятерню в волосы, причёсывая, и Ледибаг невольно залипла на его пижаму с мультяшными змейками.

«Ты же чистейший Хаффлпафф, — подумалось ей, — можешь даже не пытаться мимикрировать под Слизерин».

— О чём ты вообще?

— Спроси Плагга о Блане, квами пятимерные существа, так что он наверняка всё помнит и расскажет тебе в лицах и красках. Правда, он куда-то заныкался, но это, наверно, потому что он не знает, что я знаю, что ты — это Кот, но я знаю, так что прятаться бессмысленно. О, а ещё я знаю, что Бражник — это твой отец, и даже знаю, почему, и БОЖЕ МОЙ я абсолютно не умею сообщать такие новости, почему вообще это должно происходить всё та-а-ак?

Баг судорожно всхлипнула и поспешила спрятать полыхающее лицо в прохладных ладонях.

Адриан закашлялся, и она заинтересованно раздвинула пальцы.

— Если тебе станет проще, то я подозревал, — он смущённо пожал плечами. — Неслучившееся будущее не проходит бесследно. Оно пробивается в сны… и да, я уже спрашивал об этом Плагга.

Он был убийственно, тягуче-засасывающе спокоен и зачаровывал своей колдовской зеленью глаз. Совершенно нуаровской. Теперь было удивительно, как она не раскрыла его раньше — по одним только глазам. «У него отец — Бражник, — обречённо подумалось Баг. — А он сам в порыве безумия уничтожил человечество. Но паникую почему-то я. Действительно».

А ещё Кот уже о чём-то подозревал. И лучше бы выяснить про эти подозрения сейчас и вообще — пока есть время, — чтобы знать наверняка, насколько они отличаются от правды. Так что время истерики (плача по целому списку всего) — увы — все ещё не пришло.

Пришлось вдохнуть, снова глубоко-глубоко затолкать невырвавшийся крик и успокоиться.

— Можно про подозрения подробней? — попросила Ледибаг. Дополнять чужие догадки гораздо проще, чем рассказывать самой и с самого начала. — И про разговоры с Плаггом, если можно.

И Адриан рассказал. Про странное ощущение, что всё уже происходило — темы уроков, выход игр, нападения акум, этакое чувство дежавю. Про не-существующие события, которые снились по ночам. Про маленькие несостыковки в его и Нино воспоминаниях — о сущих мелочах, но в таких количествах, что игнорировать уже не получалось.

— Я гуглил, — тихо признался Адриан, а Баг успокаивающе перебирала ему волосы и понимающе кивала. — Это похоже на эффект Манделы*. Или на ложные воспоминания* — но ведь тогда мне нужна медицинская помощь?

Ещё он помнил её — с распущенными волосами и в отношениях с ним, Маринетт, и Нино при осторожном выяснении сказал, что Маринетт никогда не ходила с распущенными волосами, потому что…

— …это непрактично, неудобно для шитья и неудобно вообще — вечный ветер, дождь и прочие ужасы укладок, — хрипло подтвердила Маринетт-Ледибаг.

А вот эту сторону истории Блана — про отношения и про распущенные волосы, — про это Баг не знала. Откуда ж знать? «Тебе не обязательно», — сказала Банникс. «Многие знания — многие печали», — сказала Банникс. «Нельзя знать будущее, — сказала Банникс; — к тому же, — сказала Банникс, — это будущее всё равно не произойдет и не должно произойти — так что незачем тебе знать детали». Вариант «хотя бы для того, чтобы не допустить тех же ошибок» Банникс не сочла достаточно весомым. Банникс вообще была странной и явно многое не договаривала, вмешивалась в прошлое вопреки закону крыла бабочки для путешественников во времени и действовала абсолютно хаотично. Вроде бы помогала, но не сотрудничала, и тем самым бесила.

— Она в команде Баг из будущего, — спокойно пожал плечами Адриан, чуть-насмешливо наклонив голову. — Уж Баг из будущего точно знает, как нужно вести себя с Баг из прошлого. Вряд ли все действия Банникс — лютая отсебятина. Во-первых, это был бы психоз. Во-вторых, любые бы изменения в событиях сейчас отразились бы на Баг в будущем, так что вряд ли она не контролирует ситуацию.

— Они.

Ледибаг (из вполне себе настоящего) вдруг поняла, что ей не нравится во всех вроде бы логичных размышлениях напарника. В постоянном времени, презенте континиусе, примерно на протяжении всего напарничества.

— Ледибаг всегда действует вместе с Котом Нуаром. Так что это они контролируют ситуацию.

Адриан вздрогнул и недоверчиво прищурился. Осторожно отодвинулся, смущенно и как-то горько поникая плечами, и Баг воиственно расправила свои. Опять — загнался. Опять что-то заметил, неверно истрактовал, что-то для себя решил и не стал пытаться свои решения подтверждать прямыми вопросами. Потому что привык, что все его вопросы разбиваются о глухую дверь.

Это было одной из причин, почему Маринетт (именно Маринетт, вроде как друг Адриана) жаждала съездить чем-то тяжёлым по лицу старшего Агреста.

Потому что Адриан (который вообще-то честно и сразу говорил, что Кот — это тот, кем он хочет быть) был настолько морально забитым, что никак не мог представить себя кем-то значимым, самостоятельным, достойным иметь собственные мнение и решения. И случайно сделал Кота подпевалой Ледибаг в глазах людей. И это при том, что Кот — вроде как улучшенная его версия.

Ледибаг закрыла глаза и начала считать от десяти до одного — на китайском, потому что она, в общем-то, только числительные и знала — чтобы успокоиться.

На «десяти» хотелось закричать, дать крепкую затрещину (Адриану или его отцу, а лучше обоим с двух рук), побиться головой об стену, что-нибудь швырнуть или сломать. На «семи» — скатиться на пол и разреветься (всё равно реветь хотелось уже давно).

Но это был не выход.

На «пяти» эмоции прекратили полыхать бенгальскими огнями и стали чуть спокойнее — захотелось толкнуть что-то пафосное и глубокомысленное, вспомнить какую-нибудь притчу. Поговорить о «двух головах лучше», вспомнить византийского двуглавого орла, который выискивал опасность со всех сторон и — в теории — был очень продуктивным в своих изысканиях. На «трёх» — развернуть монолог в лучшем духе Капитана Америки, что-то жутко мотивационное.

Это тоже было не вариантом.

На «двух» захотелось лечь и игнорировать проблему до скончания веков. Но тут некстати вспомнилось, что где-то внизу шарахается Бриджит без Талисмана, и расслабляться всё ещё не стоит.

К «одному» Баг спокойно открыла глаза и осторожно взяла Адриана за руку. И постаралась вложить в один только взгляд всё, чему так и не получилось подобрать слова.

— Нуар и Баг из будущего наверняка всё контролируют, — мягко повторила она, и, о, чего ей стоила эта мягкость, но из шкафа выглянул Плагг и довольно мигнул зелёным глазом.

Адриан (с каким-то совершенно ужасно-дурацким выражением восторга — с ним тоже считаются!) поднял взгляд, и Баг ласково кивнула, подтверждая свои слова. Задумалась, подбирая слова, и…

Где-то внизу что-то громко хлопнуло. Больно ударило по ушам, и Баг нервно дёрнулась, защищая слух.

Уже чуть позже понимая, что так звучит выстрел.

Адриан вскочил на ноги, мимолётно обращаясь в Нуара — зная, где стреляли, — и только около двери резко затормозил, оставляя на косяке борозды когтей.

— Я должен знать что-то ещё? — тихо спросил он, видимо, вспомнив что-то про лояльность в са-а-а-амом начале пришествия напарницы.

— О, Феликс и Бриджит — это мы, но не те мы, которыми мы будем, а совершенно параллельные, так что…

Баг запнулась, делая вид, что разговаривать в коридоре нельзя, но на самом деле просто не знала, как сказать про Амели. И нужно ли делать это, ну, сейчас.

— Амели нет на портретах, — закончил Нуар за неё, даже не останавливаясь. — Мама была единственным ребёнком в семье, и я это всегда знал, но допускал, что это знание сродни знанию о Блане и ненастоящее. Это многое поясняет.

«Почему, почему ты прикидываешься стереотипной блондинкой?!» — мысленно вознегодовала Баг, тенью поворачивая в коридор. — «Насколько бы быстрее мы соображали, если бы делились сообра…»

Из приоткрытой двери виднелся свет прикроватной лампы. Ещё Бражник, женщина, смутно похожая на Паон, валяющийся на полу пистолет, и — что совсем плохо — вышедший из фиолетового тумана не то джин, не то сверхчеловек из книги о Талисманах, иллюстрирующий мощь Объединения, но в целом вполне себе акума. С женским смутно знакомым, лицом.

— Да, Бражник, — пустым, скрипучим голосом Бриджит сказала Джин. — Ты увидишь исполнение Желания.

И вышла из комнаты, вполне целенаправленно куда-то направляясь. Следом вышел Бражник (слишком нездорóво улыбающийся, чтобы его можно было легко назвать вменяемым и ответственным за свои действия человеком), выплыла Не-Паон, капризно-недовольно поигрывая веером, выполз по стене суетливо чёрный скорпион.

— Посмотрим? — осторожно спросил Кот, когда шаги процессии затихли и можно было вылезти из тёмной ниши, укрывшей их от столкновения нос к носу со взрослыми сбрендившими владельцами Талисманов.

Баг осторожно кивнула. Ей тоже не понравилась формулировка, которую использовала Бриджит под влиянием акумы.

Феликса, замершего во тьме коридорного тупика, никто не заметил.

***

Вообще-то, у Маринетт Бриджит, когда она лезла в спящий особняк, был план. Действительно план, разумный и логичный, а не только желание пустить пулю в Агрест. Но, конечно, не без этого.

Местный особняк Агрестов был похож на тот, в котором Бриджит уже бывала. Так что логично было бы предположить, что комнату себе в место обитания Эмили выбрала ту же самую, как у себя дома — на первом этаже, большую светлую спальню с окнами в пол и выходом в небольшой сад. Из этого сада Бриджит и пришла.

Дверь в сад открывалась до обидного просто, плавно и совершенно бесшумно. Что, вообще-то, было странно, потому что семейной чертой Агрестов почти была анекдотичная паранойя. Но выход в сад из супружеской спальни был подозрительно беззащитен.

Либо это была ловушка. Но откуда Эмили знать, что Маринетт Бриджит выжила и вообще — придёт по её душу именно сегодня?

Либо же Бражник и Пáво* настолько уверены в своих силах, что считают — каждый из них, по отдельности, способен отразить нападение в любое время суток. Бриджит не была склонна думать, что Бражник рванёт посвящать «своячницу» в свои мистические способности, а Эмили (или как она представилась Этому Миру? Амели?) точно не сочтёт нужным раскрывать сразу все карты.

Всё-таки, у местного Габриэля имелся живой сын и это несколько усложняло гениальный план мадам — хотя бы с этической точки зрения. Но Феликс что-то не стремился к порывам братской любви, так что Адриану и впрямь угрожала опасность. Возможно — смертельная.

План Бриджит был простой: прийти, ошарашить, раскрыть глаза Габриэлю, пристрелить чокнутую вдову, потом найти Феликса и вместе с ним покинуть этот мир. Трёх пуль для восстановления равновесия должно хватить, а маленькая Баг, олицетворение этого мира, снова станет спокойной — успокоится и Вселенная. В голове мелькнула шальная мысль, что события с Котом Бланом и впрямь как-то связаны с открывшимся порталом, но вот что из всего было причиной, а что следствием? Временной парадокс истончил границы и позволил Эмили пробить брешь, или же настойчивое вторжение Эмили с другой стороны взбаламутило Мир и запустило временной парадокс (чтобы хоть как-то защититься)?

И как-то так получилось, что это была последняя спокойная мысль в голове. Потому что дальше всё произошло как-то непоследовательно и быстро — совершенно не изящно, но в войнах вроде бы нет места изяществу?

Эмили, увидев её, пришла в себя раньше, чем Бриджит могла от неё ожидать. Эмили не стала отнекиваться и притворяться дурочкой, и сразу же, сообразив что к чему, кинулась трансформироваться. Они даже успели обменяться парой злых, сильных ударов, снести что-то с полок и разбить одну из двух ламп, но…

Вмешался Бражник — наслал акуму. И это стало третьим, почти фатальным неожиданным событием. Но потом Бриджит услышала сквозь удушье искорёженной тёмной магии, вытащившей каким-то чудом все-все её страхи, тихий приказ.

«Принеси мне Талисманы».

Там было ещё что-то до, ещё что-то после, но это «принеси мне Талисманы» было так ей знакомо за все годы собственной борьбы в роли Ледибаг, что она поддалась искушению.

Кто-то же должен показать, что случается, когда Талисманы всё же приносят тем, кто так долго и упорно их добивался.

«Следуй за мной, Бражник».

***

— Ты же в курсе, что твоя maman меня ненавидит? Хочешь моей смерти?

— Она всё равно не дома, Леди, можешь не ёрничать.

— Да ты рисковый парень! Совсем как вз…

Джин* не ушла далеко — немного попетляла по коридорам и застыла посреди спальни. Не то чтобы заброшенной, но хозяева явно ей не пользовались: шкафы пустовали, на мебель были надеты чехлы, сняты шторы, а окна бережно заклеены, чтобы солнце не выжгло тканевые обои.

Поверх комнаты мерцал лёгкий туман морока, делая её чуть более жилой. Около окна, прикрываясь замороченными шторами, самозабвенно целовались Феликс и Бриджит.

Джин на всё это представление даже не смотрела, пустым взглядом таращилась в окно и откровенно игнорировала происходящее. Баг переглянулась с напарником, бесшумно убралась из дверного проёма, зайдя в комнату, но не рискнула отойти от стены, привалившись к ней спиной. И краем глаза следила за Не-Паон, ожидая, что та нападёт, но женщина потерянно стояла рядом с Бражником и никак не могла понять, к чему всё идёт.

Но Баг понимала — впрочем, только потому, что Бриджит, по сути, была ей самой, а ей точно захотелось бы рассказать правду. Джин правду не рассказывала — показывала, и они с Котом могли только учесть её ошибки и натворить свои, уже совершенно другие.

— Сколько расточительства! — возмутился Феликс, когда пуговица с весёлым стуком прикатилась под ноги к Нуару. Он прекратил обиженно пялиться Бражнику в спину, с секунду таращился на зазывный блеск прикатившейся пуговицы, а потом поднял голову и ярко покраснел.

— За собой бы так следил, — невозмутимо отозвалась Бриджит. — Я, конечно, понимаю, что ты Агрест и всё такое, но ты цены на лифчики видел? Я денежный станок точно в шкафу не прячу.

Но пыл поумерила и рвать одежду прекратила. Подняла руки, позволяя Феликсу снять с неё тонкий пуловер.

Баг вдруг подумалось, что выбежать в окно — прекрасная идея.

К счастью (или к сожалению, она так и определилась), стоило Бриджит (даже не до конца ещё раздетой) послушно опуститься на кровать, как она рассыпалась снопом игривых искр. В комнате резко потемнело, и Баг сначала показалось, что такое изменение световосприятия стало причиной яркой, ослепляющей вспышки, но Нуар осторожно кивнул в сторону садового фонаря — он больше не светил. Не светил и раньше, потому что глубокой ночью в его свете не нуждались, но Джин временно заставила его гореть — видимо, для достоверности.

Иллюзионный Феликс уже сидел в кресле в расхлябанно застёгнутой рубашке и о чём-то раздумывал. Точнее сказать — решался, Баг точно знала, что с такой миной Кот решался только на что-то самоубийственное, прекрасно представляя последствия.

— Она тебя может и не простить, — пробормотал выплывший из тени призрак-Плагг, сверкая зелёными глазами. У Феликса глаза тоже сверкали — больным, лихорадочным блеском, но этот свет был всего лишь результатом магии Джин.

— Сам говоришь, у Паво ничего не выйдет. Maman угомонится и сможет жить дальше. А Баг я всё объясню. Потом.

— Объясняй, если кто будет слушать, — безразлично кивнул Плагг и снова скрылся где-то в темноте. — Та ваза с удовольствием захочет узнать, почему ты предаёшь единственного человека, которому на тебя не плевать.

Феликс, уже подошедший к кровати (на которой совершенно точно спала закопавшаяся в одеяло Бриджит), только раздражённо мотнул головой. И — каким-то неуловимо быстрым движением расстегнул серьги. Сжал гвоздики в кулаке, а потом (что совершенно не вязалось с только что произошедшим актом предательства) как-то совсем бережно подоткнул свесившийся на пол край одеяла.

С Плаггом он больше не спорил — очевидно, эти пререкания велись далеко не в первый раз и всё давно уже было сказано. Он просто подошёл к квами и нелепо, отчаянно взмахнул руками и прошептал (неожиданно испуганно, совсем тихо):

— Я просто хочу защитить их друг от друга. Разве это плохо?

Плагг промолчал. Феликс, рассерженно зашипев, сдёрнул со спинки кресла пиджак и почти выбежал из комнаты — Баг мотнулась в сторону, чтобы не столкнуться с миражом, но он, выйдя за пределы комнаты, снова рассыпался. Баг ошалело моргнула в темноту коридора, и развернулась — дальше должно было быть познавательно.

«Ах да, за неожиданно выбегающим человеком инстинктивно поворачивают голову», — досадливо подумала она, таращась в лицо Бражника.

Бражник таращился в ответ. Вообще, удивительно, что они продержались незамеченными так долго. Настоящая удача.

Бражник растерялся. По логике вещей, он должен был как-то отреагировать — что-то сказать, может, потребовать серьги, может, напасть (чтобы их забрать или чтобы выпроводить чужаков из собственного дома, неважно), но Бражник не нападал. Он вообще, кажется, пытался прикинуть, как много видели Баг с Котом и что теперь с ними делать. Показалось, что он не прочь обойтись малой кровью, и сама Баг тоже была настроена вполне миролюбиво — если Агрест досмотрит воспоминание Бриджит и сам откажется от Талисмана и идеи воскрешения, то дальнейшее противостояние не имело смысла. Да и хотела ли она окончательно рушить семью Адриана? Определённо нет.

А потом над головой просвистел веер. Баг ушла от него изящным перекатом и от следующего выпада Паон-неПаон уже закрылась блоком. И Бражник вышел из транса — шпага ударилась о шест и издала ужасный скрежет. Баг решила, что Кот сам знает, что делать с отцом, и занялась тем, что собиралась не позволить прервать Джин, пока она сама не захочет остановиться.

Джин на начавшиеся боевые действия не отреагировала вообще никак. Она даже не двинулась, а в комнате к почти одевшейся Бриджит присоединилась радостно пританцовывающая Эмили, и Бриджит крайне недружелюбно вскинула голову.

— Тикки, пятна! Тикки?

Баг шарахнулась от ещё одного веера. Гася инерцию, она развернулась вокруг столба кровати и метким ударом кинула йо-йо. Описавшая широкую дугу леска надёжно спеленала не-Паон. Она раздражённо щёлкнула зубами, но не было и шанса разорвать волшебную нить.

— Он тебя не простит, — прохрипела прижатая к стене Бриджит.

Лицо Эмили-миража, непонятно в какой момент нацепившей трансформацию, озарилось яркой, по-детски радостной улыбкой.

— Он не узнает, — тихо пропела она, сильнее сжимая чужое горло. — Это всё… женское. Зачем посвящать мальчика в наше девчачье? К тому же… он уже несёт мне твои серьги, Маленькая Баг…

Боевое перо в её руке сверкнуло стальным блеском.

— …так что делай выводы, — закончила не-Паон и коротко, с усилием двинула рукой. Перо-скальпель, вошедшее где-то над правой ключицей, с неприятным хрустом вспороло горло, по кривой диагонали, и натужно вышло с другой стороны.

Баг почувствовала, как немеют ноги. Не-Паон последний раз рванулась из пут, а потом захихикала чему-то своему и принялась раскачиваться из стороны в сторону, как воодушевлённый маленький ребёнок, довольный проделанной шалостью. Она определённо была не в себе — даже больше Бражника, потому что они с Котом (видимо, заметив краем глаза происходящее) замерли и повернулись к источнику главной драмы.

Может, поэтому никто не заметил бесшумно вошедшего Феликса. Во плоти — не миража. Феликс-мираж собрался лишь очертаниями, в мгновенно потемневшей комнате он угадывался лишь по сухим интонациям привычного делового тона и рубленным чётким фразам.

— Никто не должен пострадать. Никто. Ты просто попытаешься, и если ничего не выйдет — ты остановишься, раз и навсегда.

Откуда-то сверху раздался мягкий ласковый смех и какая-то бессмысленная детская песенка. Голос Эмили начал отсчёт.

Конец мира был похож на ядерный взрыв — но страшнее, жарче, смертоноснее двух процентов урана в Хиросиме. Небо разломилось на части, осветилось беспощадной вспышкой. Свет, снося всё на своём пути, вломился в незашторенные окна и ослепил. Ошарашенная Баг не сразу поняла — Кот сбил её с ног, прижимая к полу, и закрыл собой.

За вспышкой последовал грохот, ударная волна оглушила, и Баг скорчилась, силясь закрыть уши как можно плотнее. Помогло слабо.

Ленивым неотвратимым валом подбирался опаляющий жар. Запахло палёными волосами, забурлила кровь, нещадно выжигало кожу — не спасал даже волшебный костюм. От боли захотелось рыдать, но слёзы, казалось, испарялись сразу на глазах. Баг не придумала ничего лучше, чем сильнее прижаться к напарнику — хотя казалось, что они уже вплавились друг в друга намертво.

Всё закончилось неожиданно, будто плёнку выключили. В ушах звенело, перепуганное сердце колотилось в горле. Тело словно не верило, что осталось живо. Пошатываясь, Баг встала на ноги (потому что чтобы жить — надо стоять) и зябко обняла себя руками.

Её мутило, знобило и трясло, в ушах гудело и звенело.

Кругом была тьма кромешная, пустая и первозданная. Наверно, в такой тьме взорвался первый атом, потому что не видно было абсолютно ничего, ни одного источника света не выхватывал глаз, и Баг поспешила нашарить руку Кота — казалось, что тьма надвигается и поглощает.

Сводит с ума — Баг начало казаться, что сквозь звон в голове она слышит чей-то шёпот. Или не шёпот — жалобный плач, умоляющий спасти, почти на грани слышимости…

Когда Джин вернула свет — мир, — Баг бросила взгляд в окно. Париж за стенами особняка продолжал мирно жить и даже не подозревал, что пару минут назад бился в предсмертной агонии. Незащищённое лицо не раздулось волдырями ожогов, цветные пятна световой слепоты сходили на нет. Катастрофа, произошедшая в другом мире, обошла стороной этот.

Джин по-прежнему ни на что не реагировала. Это немного пугало — не так сильно, как её наглядное представление, и всё же — так что появившемуся (когда только пришёл?) в поле зрения Феликсу Ледибаг обрадовалась, как родному.

Вроде как он не хотел ничего плохого. Просто был ужасным неудачником — как типичный чёрный кот. С другой стороны — благими намерениями дорога в Ад вымощена, и семь миллиардов той Земли на такое благо было не согласно. В подсознании снова (зачем только вспомнился?) всплыл совсем дикий взгляд Блана, так что Баг отметила на будущее: нельзя оставлять Адриана один на один с проблемами родителей. Потому что это жестоко и негуманно — по отношению к нему, ним и остальному человечеству.

Феликс остановился напротив связанной матери, и Нуар поспешил задвинуть напарницу за спину. Взгляд у Феликса был тёмный, нехороший. Совсем больной.

Он протянул руку, требуя йо-йо, и Баг, поколебавшись, всё-таки вручила ему леску. Отказать казалось неразумным, да и вообще, что с Эмили было делать? Не проводить же народный суд за массовое убийство другого измерения? Это было смешно и недальновидно, обнародовать такую информацию. Да и разве сбежит Эмили теперь, когда её цель уже достигнута, а она сама совсем не чувствует вины?

Йо-йо в руках Феликса послушно свернулось. Феликс протянул матери руку, помогая встать, и Эмили ему одобряюще улыбнулась, покровительственно взлохматила волосы и величественно расправила плечи.

— У меня было одно условие, — надломлено проговорил Феликс, и мать недоумевающе вскинула бровь. — Никто…

— …не должен пострадать, — раздражённо прервала его Эмили, закатывая глаза. — Как видишь, твоя ненаглядная Ле-е-еди всё ещё существует, хотя, видят боги, я предпочла бы, чтобы она не… существовала.

— Это не та Ледибаг! Не тот отец, не тот Париж, не наш мир, мам! Почему ты…

— Почему ты считаешь, что всё должно быть так просто? Да, нам придётся заново вливаться в жизнь, но это шанс, шанс начать всё сначала! Не та Ледибаг? Так сделай той, добейся, в чём твоя проблема? Твой отец считает меня посторонней женщиной, но разве я останавливаюсь?! Над всем этим надо работать, но посмотри, твой отец жив!

Феликс отвернулся и зажмурился. Его пальцы сжимались в кулаки и разжимались, когда он болезненно прикусил губу, чтобы не закричать.

— Потому что он не умирал! Мама, очнись, этот Габриэль Агрест не умирал, он уже был женат на своей Эмили Грэм, у них уже рождался сын Адриан, он уже овдовел! Поэтому ты для него абсолютно чужая!

— Он просто ещё не осознал! — взвизгнула Эмили.

И отвесила своему сыну звонкую пощёчину. От её сильного удара Феликс мотнулся в сторону и почти упал, но сумел удержаться на ногах. Он плакал, когда снова повернулся к матери, смотрел на неё — и словно не узнавал. Баг испуганно прикусила палец.

Феликс открыл рот, даже вдохнул поглубже, чтобы сказать ещё что-то… но замер. Эмили, гордо выпрямившаяся, с озлобленно перекошенным лицом предупреждающе прищурилась. А Феликсу определённо было, что сказать, но он сглотнул горький ком и тоже распрямился, чтобы быть чуть выше своей высокой матери.

И молча вытащил из-за спины пистолет — в отблеске света Баг прочла именную гравировку оружия Буржуа. Эмили удивилась…

А потом раздался выстрел — удачи чёрного кота хватило, чтобы рука не дрогнула, чтобы почти попасть. Эмили отшатнулась, успела даже задумчиво прижать ладонь к пробитым рёбрам — её фиолетовая перчатка мгновенно пропиталась кровью…

Феликс, крадучись, подошёл к упавшему телу и дрожащей рукой, не с первого раза, закрыл удивлённые глаза. Размашистым жестом вытер своё лицо, оборвал вырвавшийся всхлип и подорвался к Джин.

Потянулся прикоснуться к её лицу, но замер, так и не коснувшись.

— Леди? — нерешительно позвал он.

Джин неожиданно среагировала. По крайней мере, она крупно вздрогнула и подняла голову, показывая, что слышит. Может, поэтому Феликс всё-таки решился ласково провести по расписанной золотом щеке.

— Всё закончилось, — мягко сказал он. — Возвращайся.

Джин мелко замотала головой.

Кот отвернулся, его рука мягко выпуталась из хватки напарницы, и Баг повернулась к нему. Напарник, осторожно обойдя тело Эмили-Амели, подкрадывался к замершему Бражнику. Тот не двигался и смотрел совершенно расфокусированным взглядом — скорее всего, ничего не видя и вряд ли осознавая происходящее. А вблизи Ледибаг смогла рассмотреть дырочки в маске на шее и скуле, похожие на следы уколов. Она почти задумалась над тем, что могло пробить материал волшебного костюма, как Кот, смотрящий куда-то в темноту, рванулся вперёд и уже через секунду помахивал схваченным за заднебрюшье скорпионом.

— А. Ну да, похоже на следы жала, — легко согласилась Баг, и передёрнулась. — Какая гадость! Это сенти?

Нуар пожал плечами и, пакостливо хихикнув, поднёс тварь ближе к лицу напарницы. Взвизгнув, Баг бодро сделала несколько шагов назад и, споткнувшись, упала прямо в накрытое чехлом кресло. Чехол протестующе заскрипел и застонал.

— Если это сенти, то это объясняет, почему papá так спокойно выслушивал планы самозванки и не пытался как-то это дело пресечь. А Амели бесило, что отец не жаждет принимать её с распростёртыми объятьями, поэтому она прописала ему усмиряющее иглоукалывание. Отец же просто не ожидал ещё одного Камня Павлина и поэтому так легко попался.

К концу Кот помрачнел и нахмурился, но пальцев не разжал — скорпион недовольно щёлкал педипальпами и хелицерами, но спастись не у него не получалось.

Баг посмотрела на напарника исподлобья. Оценила его лицо и пришла к выводу, что сейчас — не лучшее время ковыряться в душевных терзаниях. Поэтому она не придумала ничего лучше, чем продолжить кривляния и игнорировать душевный раздрай. До поры, так сказать.

— Вот так и развивается инсектофобия! — Баг передёрнулась от отвращения и нервно потёрла щёки.

— Арахнофобия, — эхом отозвался Нуар. Он тряхнул головой, отгоняя мрачные мысли, и приподнял сенти на уровень глаз, чтобы получше рассмотреть. — Скорпионы — это арахниды. Паукообразные.

— Да какая разница! — она запальчиво взмахнула руками и даже на ноги подскочила, для убедительности. Набрала в грудь воздуха…

— Никакой, — сипло перебила Джин, и дурачиться… расхотелось.

Джин. Всё ещё не Бриджит.

Баг тревожно повела плечами. Из-за сжатых от напряжения челюстей у Феликса побелело лицо — но он старался оставаться невозмутимым. Странное поведение, учитывая, что за его спиной продолжал лежать труп его им же застреленной матери. Непонятное Баг — а от того более жуткое.

Джин требовательно протянула руку. Нуар вздрогнул, рефлекторно ощерился, но потом вспомнил о схваченном сенти и осторожно, словно заряженную бомбу, передал его акуме. «Экс-Ледибаг», — поправила себя Баг. — «И на конкретно этих сенти она съела собаку». Джин безразлично осмотрела панцирь, а потом с усилием сжала края выпирающего сигмента. Щелчок — и открылась крышка, надёжно прятавшая пуховое перо-амок.

Амок — вообще странное слово, вдруг подумалось Баг. Амок — слепая ярость, неистовая агрессия, с человеческими жертвами или без них. Острое умственное помешательство. Больной человек с помощью оружия убивает первых попавшихся людей и не понимает этого. И этим словом назвали волшебное перо, которое порождает из эмоций существ-защитников нуждающимся в защите и помощи и вроде как должно служить на благо. С акумами тоже было весело, акумами называли языческие народы. Авде Кохавим Умазалот — поклоняющиеся звёздам и планетам. А ещё акумы вроде как демоны в каком-то азиатском фольклоре, но Баг совсем не была в этом уверена.

Итого, было целых две теории. Либо броши Мотылька и Павлина изначально не несли в себе ничего хорошего. Либо же — чутко подстраивались под состояние носителя, действуя именно так и теми способами, в которых носитель нуждался. И, поскольку оба старших Агреста явно переживали не лучшее время в своей жизни и находились не в самом ясном состоянии разума, то и магия им досталась… соответствующая. Не самая светлая.

Но Бражник хотя бы не перешёл черту.

Перо Павлина Нуар послушно испепелил Катаклизмом. Избавившийся от дурмана Бражник глубоко вдохнул, мучительно зажмурился, приложив ладони к вискам… Потом, правда, осознал, что что-то в его доме народа как-то больше, чем он привык терпеть, и дёрнулся к шпаге, но тут уже сработала Джин.

Появившийся контур бабочки разлетелся на осколки. Это болезненно ударило по и так ослабленному Бражнику, он подкосился, рухнул… Нуар успел дёрнуть отца на себя, чтобы уберечь от острого края столешницы, но ментальная атака вырвавшейся из-под контроля жертвы качественно лишила его сознания и воли к сопротивлению. Ну хоть пульс оставила, Кот полез проверять на всякий случай и постарался незаметно выдохнуть от облегчения — судьба Амели висела Дамокловым мечом и над другим суперзлодеем, и бывшая Ледибаг могла обрушить этот меч на чужую голову без суда и следствия, в запале вершения возмездия всем, кто нарывается.

А Бражник давно нарывался.

— Продрыхнет до утра, — хрипло оповестила Бриджит, выпуская из ладони белоснежную бабочку. — Я его для надёжности магией акумы приложила, так что если не применять Исцеление, то…

— …эффект должен сохраниться, — тихо закончила Баг.

Она присела рядом с Котом и осторожно сняла брошь. Поймала то ли испуганный, то ли обиженный взгляд напарника, смутилась и решила пояснить:

— Да не побегу я сейчас к Фу! Оставим Камень на тумбочке, чтобы он не смог сразу трансформироваться и напасть… В том смысле, что напуганные люди предпочитают бить и бежать! Это просто гарантия того, что у нас будет шанс спокойно поговорить с ним, да?

Нуар неопределённо пожал плечами, подхватил отца и плавно поднялся на ноги, чтобы случайно его не разбудить. Баг придержала дверь, помогая ему выйти, и немного задержалась, прикрывая дверь уже в коридоре.

В небольшую щель было видно, как зябко сжалась Бриджит, как потерянно она обняла себя руками и как нерешительно к ней подошёл Феликс.

— Не думаю, что мои извинения чем-то помогут, — хрипло пробормотал Феликс и нервно взъерошил волосы. — Но я…

И Бриджит громко всхлипнула. Она дрожала всем телом, безжалостно выдёргивала свои волосы, её лицо жутко перекосилось, побелело, но покрылось красными пятнами. Бриджит смазанным движением пыталась вытереть горячие слёзы, припадочно размазывая влагу по всему лицу, и с усилием разжала челюсти, чтобы ответить:

— У м-меня нет н-ни дом-ма… ни д-друз-зе-ей, н-ни семьи. Всё с-сгорело, всё с-сожгла твоя мать, потом-му что никто её не ост-танови-ил! У м-меня было в-всё, представляешь? И это всё бес-следно исчезло! Ни с-следа, ни тел, ни упом-минаний, только моя память! И всё!

И она, рыдая, прижалась к Феликсу, позволяя ему обнять и успокаивающе поглаживать.

Баг отшатнулась от двери и поспешила догнать своего Кота.

***

Коту было плохо, Адриану в костюме Кота было плохо, и у Ледибаг вскипели инстинкты спасителя, кровь и воспоминания о Блане. Поэтому она просто молча выгнула бровь, требуя озвучить свои мысли словами через рот, а не мимикой через лицо, потому что Маринетт в костюме Ледибаг была девочкой с фантазией, но не шибко (в силу возраста) проницательной. Кот горестно и обречённо вздохнул, накидывая на отца одеяло, присел, поднимая лежавшую на полу лампу.

— Отца будут судить? — тихо выпалил он, потерянно оглядываясь на напарницу.

И Баг от неожиданности отшатнулась.

— За что его судить? — удивлённо переспросила она. — Материального ущерба нет, моральный — только у нас с тобой. Единственное, что ему можно вменить — это пропажу экспоната в музее, которым был Пожиратель, но, Господи, даже хорошо, что эта тварь сгинула, мы столько народа из Ордена смогли вернуть! Если манипулирование людьми — так почему бы заодно не отдать под суд всех акуматизировавшихся, за содействие? Тут даже мошенничество не вменишь, наоборот, это Бражник должен подавать иски за невыполнение акумами их стороны сделки. А что до использования Талисмана — так магия никак законодательно не регулируется. Иначе бы, — (тут Баг перекосилась и в душе обрадовалась этому факту), — иначе бы нас уже заставили снять маски, официально зарегистрироваться, писать километровые отчёты о прошедших операциях и появляться на спецзаданиях по первому требованию. Не-е-ет, даже фиксированная зарплата этого кошмара не стоит! И под новый закон обязательно попала бы Хлоя, как откровенно накосячившая при своём появлении в роли КвинБи, а согласны ли на это наш мэр и его команда? Определённо точно нет.

Баг неловко улыбнулась и мягко сжала плечо Кота.

— Вот и получается, что судьба Бражника целиком и полностью на нашей совести. И лично я не собираюсь закрывать его в тюрьме, если он не опасен для общества и способен остановиться. А с общественностью… договоримся.

Кот резко развернулся и обнял — Баг от неожиданности замерла и застыла, но потом начала осторожно и успокаивающе поглаживать его по спине.

— Ну тихо, тихо, — шептала она ему на ухо. — Мы с этим разберёмся. Вот ещё, с такой жестью я тебя точно один на один не оставлю. С каждым могло случиться, ну, не переживай. По крайней мере, твой отец не преступил черту, а мы уже и не позволим.

Баг заглянула Коту в глаза и осторожно убрала с его лица растрепавшуюся чёлку.

— Ты же понимаешь, что твоему отцу нужна помощь? И что, скорее всего, он будет делать вид, что ничего ему не нужно и он справляется? Но ведь появление Бражника явно не похоже на «справляется», понимаешь?

И Кот, тяжело сглотнув, обречённо закивал. Потому что да, понимал. Даже больше, чем кто-либо.