Ещё через несколько дней сезон дождей закончился, и Ильдис, за прошедшее время хорошенько обо всём пораздумавший и расставивший приоритеты, начал присматриваться к женщинам по пути на работу и с работы. И на рынке. На последнем, конечно, было сложнее: нужно было ещё и присматривать за своим кошельком, помнить, что он собирался взять, и запоминать, что на прилавках новенького. Кроме того, он высматривал тех, что потише, потому что громких и крикливых он не любил (а такие на рынке как раз таки и любили вертеться), а тихони или просто спокойные обычно здесь надолго не задерживались, порой даже передвигаясь почти незаметно.

Глаз практически ни за кого не цеплялся. Да, он понимал, что не обязательно было встречать прямо-таки идеал; более того, он видел, что многие были хорошенькими или привлекательными, но ему никто не припадал по душе.

Затем он сказал Рэндру, чтобы тот приходил через день и позже обыкновения, и взялся подходить и знакомиться, догадываясь, что мог подспудно чего-то опасаться из-за некоторой предвзятости, всё ещё из него не выветрившейся.

Однако... им чуточку интересовались, а потом начинали сторониться. И так несколько раз. В конце концов, он не выдержал и прямо спросил, что не так, и ему сообщили, что он зажат. Добавили после этого, конечно, что всё понятно, что у северян так принято, но он по контексту высказывания прочёл, что другие северяне получше приспосабливались. Да и... он без глаз не был, он видел гулявшие и щебетавшие парочки, часть из которых была смешанной, а значит, у людей всё как-то получалось. Значит, он действительно...

Ну, у него, слава богам, было у кого спросить.

На практике всё оказалось не так легко: его посетила небольшая мыслишка о том, что просто так, с бухты-барахты, любовников не заводили, и терпение, проявляемое Рэндром в обращении с ним, могло свидетельствовать как минимум о привязанности. А при последнем... как спрашивать о таких вещах? У человека, откровенно (хоть и косвенно) заявившего, что он нравился? Как-то... нехорошо...

– У тебя что-то случилось? – первым подвёл его к этому разговору Рэндр, аж подошедший поближе, чтобы хорошенько присмотреться (а он ретировался на кровать, подальше от дивана, тем более что сидеть в изножье при разговоре уже сделалось привычным), и он несколько расстроился по своему же поводу: обычно с ним такого не происходило; обычно он либо спрашивал, либо не мялся и просто не подавал виду, что его что-то беспокоило.

– М-м... – он задумался. Вообще, ему бы не хотелось рассказывать что-то конкретное, чтобы не портить Рэндру настроение. Тот был собственником, и парочку мелких моментов касательно себя он уже уловил. – У меня есть... как бы это выразиться...

– У тебя проблемы? Неприятности? Тебя достал интендант?

– Нет... Ты откуда про интенданта каждый раз знаешь? – с подозрением вопросил он.

– О, не тебя одного он раздражает... ничего не поделаешь. Специфический человек. Можно рога ему обломать, конечно, – Рэндр хитро блеснул глазами, выдержав паузу. – Но за это я за просто так не возьмусь.

Ильдис немного помедлил, пытаясь понять, в самом ли деле ему намекнули, что с ним за это могли поторговаться (хоть он и не говорил, что ему это надо), или ему не хватало мозгов понять какой-то другой смысл. Южане...

– Нет, дело не в нём.

– А что тогда?

Рэндр спросил это, поправив ему волосы (хоть там на самом деле не было чего поправлять, но проделывалось это часто), и ему показалось, что сейчас не следовало.

– ...Ничего. Спина ноет.

Это тоже было правдой: он сегодня находился во время обхода (решил, что следовало возобновлять привычку, раз более-менее отъелся), и не подумал, что этого не следовало делать в новой обуви, к которой ещё не привычен.

– Н-да? Ну-ка падай на живот.

– Эй-эй, а ты умеешь? – обеспокоился Ильдис, немного промедливший и уже укладываемый в полупринудительном порядке. – Ты мне ничего там не повредишь? А то есть «умельцы»...

– О-о, я знаю, мне однажды на шее такого понажимали, что я потом почти три недели помирал от любого неосторожного движения... – Рэндр успокаивающе похлопал его по плечу. – Умею, не переживай. Ложись. Не разувайся, просто ноги свесишь. И рубашку снимай.

Он немного помялся, взявшись за полу рубахи, но почти сразу вспомнил, что тот его уже видел, пока он у демонов в источниках плескался (да и в ванных после прибытия в Раналли), и стащив её, осторожно улёгся, поглядывая на деловито разминавшего кисти Рэндра. Вид у последнего был такой, словно ему сейчас будет либо очень хорошо, либо очень плохо.

Оказалось, что тот действительно умел – и умел замечательно. Он в итоге забыл о спине как о предмете.

– Где ты научился? – выдохнул он, не чувствуя ни усталости, ни боли, и ни малейшего желания подниматься из лежачего положения.

– У нашего лекаря. Уф-ф... – Рэндр вытер лоб. – Я окно открою, ладно? Накройся чем-нибудь.

Ильдис совет проигнорировал от лени, и вернувшийся к нему Рэндр заботливо положил на него сверху его же рубашку, укрыв разогретую спину.

– А зачем он тебя учил?

– Да не учил он меня. Я просто наблюдал. У отца парочка проблем с поясницей... и одна с лопаткой. Но это уже к нему мама приложилась, когда он меня в Мальвери забыл.

– Ничего себе... я надеюсь, за этим ты не наблюдал?

Рэндр рассмеялся.

– Это я и так умел.

– Напоминай мне почаще тебя не расстраивать...

– Обещаю потом тебе массажи делать, если что.

Ильдис невесело хмыкнул, отчего-то предчувствуя, что тема, о которой он хотел бы поговорить, несколько того огорчит.

– Ну, что тебя тревожит-то? – вопросил Рэндр, легонько потрепав его по спине. – Рожай уже.

– Да это... не знаю, как ты отнесёшься, но я тут пытался последовать твоему совету и какое-то время заводил знакомства. Вышло не очень. Сказали, что я слишком зажат. Я... зажат?

– А ты будто и не в курсе, – отозвался тот, даже не думая. – Ещё как зажат. Другой бы уже... н-да.

– И что мне делать?

Рэндр навис над ним, чуточку щурясь. Вот этот вопрос тому точно не понравился...

– Хочешь, чтобы я тебе раскрепоститься помог?

– Эй, эй, полегче. Я не призывал к действию, – он слегка отодвинулся. – Я собирался просто спросить. Может быть, получить совет.

Хмыкнув, Рэндр выпрямился и просто уселся на край кровати, взявшись обуваться обратно.

– Совет, значит. Мы уже вроде бы говорили о советах, насколько я припоминаю...

– Зажат – это не то же, что закрыт, – занудно проворчал он, рассчитывая получить ответ: Рэндр занудства от него не любил и чаще всего сразу разъяснял, чтобы он так не продолжал. Перегибать, разумеется, не следовало.

– Ну, знаешь... – тот неопределённо хмыкнул. – У тебя там, случайно, не случилось такого, чтобы кто-то прямо в душу запал, и ты забыть не можешь?

– Нет.

Рэндр тихонько вздохнул.

– Это сейчас облегчение было? – заподозрил приподнявшийся на локте Ильдис.

– М-м... – тот будто бы призадумался. – Знаешь, да. Хорошо, что ты осведомлён о проблеме раньше, чем это случилось. Было бы... скверно.

– Погоди-ка, – он, слегка обеспокоившись, уселся, хоть ему хотелось ещё немного поваляться. И когда он успел вообще привыкнуть к тому, чтобы пускать кого-то к себе на кровать?.. – То есть, ты видел, и тебя это не обеспокоило?

– Ну, я-то знаю, какой ты, – Рэндр пожал плечами. – К тому же, я знаю, на что иду.

– Но ничего не советуешь? Напоминаешь, что нужно поторапливаться с женитьбой, но не даёшь советов?

– А как я могу? – на этот раз тот развёл руками. – Это... ты. Мы разные. Я не знаю, что будет... – Рэндр пощёлкал пальцами, подбирая слово, и он поднапряг собственный словарный запас всякой специфичной всячины. – Органично для тебя. И для твоего восприятия, и для постороннего. Я могу попытаться встряхнуть тебя или, наоборот, расслабить, но советовать что-то, тем более, в общем случае... этого я не могу. Ты ведь понимаешь.

Он немного помолчал, догоняя ещё одну мысль, и тем временем надел рубашку обратно.

– Но ты... тебя не беспокоит, если так случится? Если у меня появится кто-то, мне крайне симпатичный, но недоступный? Что ты будешь делать? У меня тогда, скорее всего, не будет никакого настроения на вот это вот всё.

Рэндр вдруг качнулся к нему и коротко, но ласково, без напора поцеловал, сразу отодвинувшись обратно; он только глазами хлопнул, немного не успевая обрабатывать не только то, что произошло буквально, но и подтекст. Это ведь не просто так сейчас...

– Вот это и буду, – легко заявил тот. – Видишь, тебя несложно отвлечь.

– Н-да? – он слегка прищурился, давая понять, что не был настроен на шутливый лад и спрашивал целиком серьёзно. – А если мне будет противна даже мысль о том, чтобы касаться кого-то другого?

Рэндр немного помрачнел, однако не высказал ему ничего резкого, только повторил, что знал, на что шёл.

– Откуда? Сначала ты говоришь, что ты меня знаешь, потом – что мы разные, и ты ничего не знаешь, а теперь снова...

– Я тебе сейчас опять рот закрою, – лениво, почти вальяжно предупредил Рэндр, и его это немного задело. Как заговаривать с ним на важные для себя темы – так это можно, а как поговорить с ним о важном для него – уже шиш.

– Не надо. Это было странно.

Вот теперь у того точно испортилось настроение.

– Больше не говори так, пожалуйста, – предупредили его. – Буду благодарен, если ты просто дашь понять, понравилось тебе или нет.

– Знаешь, я тоже был бы благодарен, если бы это не было внезапно, – вернул он любезность, под шумок очерчивая и свои границы. Не то чтобы ему нужно было каждый раз оглашать поцелуй, он спокойно воспринимал внезапные проявления привязанности, но это касалось новых для него вещей. Он всё же хотел быть готов к новому и хотел быть предупреждён о том, что с ним собирались сделать.

– Я похож на герольда?

Обычно в таких случаях интонация у Рэндра была смешливой, но сейчас в голосе у того не было ни намёка на шутку.

– Нет, само... Да ну, – отмахнулся он, не испытывая желания объяснять. Неужели кому-то действительно нужно было доносить необходимость получения согласия?

– Что?

– Ничего. Не нравится реакция – не делай. Проще обоим будет.

Вот тут Рэндр промолчал, кажется, старательно что-то обдумывая.

– Слушай... давай ты не будешь закрываться обратно, хорошо? Давай поговорим. Обсудим. Не годится закрывать такие вещи без выяснения.

Вздохнув, он всё-таки объяснил, терпеливо подбирая слова; его столь же терпеливо выслушали. И потом, внимательно глядя на него, Рэндр тронул его костяшкой пальца за кисть, погладил, продолжая смотреть в глаза, и, не увидев отрицательной реакции, взял его за руку. Аккуратно, почти нежно. У него от этого возникло какое-то слабое, тянущее ощущение внутри, словно при пустом желудке.

– Значит, невербальный вопрос тоже сойдёт, – озвучил тот.

– А вслух узнать нельзя было? – заворчал Ильдис, уже представивший себе, сколь легко иной раз можно было запутаться в намёках, не выраженных даже словами.

– Так ты сделаешь недоумевающий вид и спросишь, как это. Всё равно придётся показывать, – Рэндр легонько толкнул его, нахмурившегося, плечом. – Ну, не куксись. Ты как с женщиной собрался управиться, если не можешь справиться с чтением намёка?

Ладонь у того была тёплой, и сиюминутное осознание этого почему-то сбило его с мысли; он промолчал, отведши взгляд.

– Ну, чего ты? – перехватив его кисть другой рукой, Рэндр обнял его за плечи. – Ладно тебе. Ты так реагируешь, будто уже всё – не пригоден. На тебя спрос будет, не переживай; главное – не зажимайся и будь повнимательнее. И всё будет хорошо.

– Ну да, не зажимайся... У вас тут все болтливые, со всеми надо о чём-то говорить, а мне откуда знать о чём, если я человека вижу впервые?

– Тогда спрашивай. И слушай. Человек тебе сам о себе всё расскажет, главное – правильно спросить.

– Знаешь, я – не ты, – высказал он: давно хотелось напомнить. С ударением так напомнить. – Сам говорил. Мне люди доверяют свою безопасность, а не что-то личное.

– Ну, ну, – успокаивающе произнёс Рэндр, и он надолго замолчал, утратив желание что-то обсуждать. – Ну, что ты? – риторически вопросил тот, лисичкой подлезши под его руку и обнявши уже за талию. – Будет всё, будет, просто запасись терпением. И не будь таким угрюмым. И сутулиться перестань, а то скоро совсем на волка станешь похож.

– Я?.. – он непроизвольно выпрямил спину.

– Немного. Не сильно, не дёргайся так, просто тенденция намечается. Послеживай периодически.

Он взглянул на того, немного удивлённый переменой: то Рэндр говорил, что посоветовать ничего не мог, то давал общие и бесполезные ему советы, а сейчас вдруг выдал чётко то, на что следовало бы ещё и раньше ему указать (видел же, раз тенденция).

Рэндр на его взгляд ничего не ответил, только улёгся щекой на его плечо, словно очень соскучившийся по нему человек, и замолчал. Они ещё довольно долго так сидели, потому что у него не было никакого желания отгонять того от себя (обниматься оказалось более чем приятно, в отличие от поцелуя, которого он не желал), а у Рэндра, очевидно, – никакого желания отстраняться.

С этих пор всё повелось довольно однообразно. Он пытался завести какие-то знакомства – и заводил, однако несмотря на то, что им вроде как интересовались, ему никто не нравился настолько, чтобы переходить на более близкое общение, хоть он пытался рассмотреть что-то своё, которое было бы для него близким или хотя бы исключительно привлекательным. Вот по этому поводу он Рэндру не жаловался, подозревая, что за такое мог выслушать что-нибудь не особо приятное: он заметил, что каждый раз, когда у них заходил об этом разговор, у того слегка портилось настроение.

Сам Рэндр вёл себя всё так же... ну, теперь у него язык не поворачивался сказать «развязно»: он начал подозревать, что у того не было никого, с кем можно было не только свободно поговорить, но и прислониться или обняться. Что, на минуточку, было странно: у Рэндра ведь были родители. И отношения у того с ними были хорошими. Однако целоваться Рэндр больше не лез, вместо этого предпочитая сидеть с ним в обнимку или привалившись вплотную, валяться у него на коленях, а то и вместе с ним на его же кровати, тоже в обнимку. Он теперь не очень понимал, как будет всё это выглядеть в дальнейшем, особенно в свете обещания не мешать ему. Видели боги, лично он не знал бы, что и думать, если бы увидел собственную жену в столь тесном контакте с другой женщиной. Разве что Рэндр как-то сбавит темп, наигравшись...

Предполагать последнее ему не нравилось. Он не знал и то, что ему делать, если с ним и впрямь просто забавлялись, как с диковинкой, которая пока что не надоела. Конечно, Рэндр обещал не лгать ему, но... как у него могли быть гарантии?

Беспокоила его и собственная привязанность. Он к Рэндру уже привык, а менять привычки ему не нравилось, даже не очень хорошие; мало того, он привык к тому, что его хорошо знали, и он подозревал, что вот этот момент чуточку мешал ему при знакомстве с новыми людьми: он непроизвольно ожидал, что его будут всегда правильно понимать, потому что весь его постоянный круг общения состоял из тех, кто был очень хорошо ему знаком.

Может, от Рэндра и следовало бы отвязаться, но тот слишком хорошо скрашивал ему вечера, чтобы это сделать.

Чуть позже начали возвращаться более сытые времена, и Ильдис, ощутив себя посвободнее в средствах, купил в малую комнату небольшой столик и два стула. Приобретение это его без преувеличения радовало: ему пришлась по вкусу местная лёгкая и изящная мебель, на поверку без труда выдерживавшая вес человека. Были, конечно, более привычные ему тяжёлые и с виду крепкие изделия, но он, сочтя такое излишним в маленькой комнатушке, решил приобщиться к новым для себя вещам.

Зато теперь было куда привести гостя и даже чем-нибудь угостить (не говоря уже о том, что он сам теперь мог с удобством ужинать у себя), и они с Рэндром ради смены обстановки ныне сидели здесь. Он, впрочем, не сомневался, что довольно скоро его опять потащат в спальню, потому что тот уже привык даже читать, валясь у него же в постели.

Впрочем, Рэндр сейчас ни на что не жаловался: спешно дочитывал книгу, выданную тому на несколько дней, чтобы ею с ним поделиться, и главным фактором было наличие света, а уж место было не столь важным. Ильдис от нечего делать просто отдыхал, глядя в окошко и размышляя о всяком (и немного о том, почему нельзя было сначала дочитать, а потом прийти: с одной стороны, он чувствовал некоторую обязанность развлекать гостя, как это обычно принято, а с другой – не хотел мешать человеку, занятому чтением).

– Компот ещё будешь?

– А?.. Нет, спасибо.

Рэндр только мельком глянул на него. Что-то, видать, совсем интересное...

Однако спокойно сидеть ему не удавалось. Обычно он без проблем переносил тишину, но сейчас последняя ощущалась напряжённой, и его тянуло чем-нибудь её заполнить.

– Я загорел, – недовольно констатировал он в пространство, потирая предплечье. Недоволен он был, скорее, другим проистекающим из этого моментом.

– Ну, что поделать – солнце, – отозвался Рэндр, не поднимая глаз. – Хорошо, что не обгорел. И что волосы не выгорели.

– Ага. Только другие выгорели, – он снова потёр предплечье. На отсутствие волосяного покрова он не жаловался, но последний был у него довольно светлым, и теперь был виден разве что вблизи. Из-за этого он порой ощущал необходимость лишний раз коснуться рук, чтобы удостовериться в наличии волос. Да и те сделались мягче, выгорев... – Скоро на мужчину перестану походить...

– Не перестанешь, не переживай, – утешили его. – Я тебя и так люблю.

Он уставился на Рэндра, переваривая услышанное. Немного слишком для шутки. Тот ведь пошутил?..

Рэндр замер. Во всей позе того ощутилось некоторое напряжение; затем на него бросили быстрый, очень короткий взгляд, оставшийся бы им незамеченным, если бы он не смотрел пристально, и ни капли игривости в этом взгляде не было.

– Прости, – произнёс тот затем, и это немного сбило его с толку. Неужели понял, что перегнул палку?

– За что?

– Я понимаю, что тебя это, скорее, отягощает.

Рэндр немного помолчал, и он внезапно ощутил это самое отягощающее обстоятельство: одно дело, когда просто с ним развлекались и отдыхали, но совсем другое – когда в это были вовлечены какие-то чувства. Безболезненно прекратить такое уже не получится...

– Мне пора, – тот вдруг засобирался, да ещё и так спокойно и целеустремлённо, что ему стало слегка дурно. Кажется, Рэндр не лгал. У того не было и причины этого делать: что с него взять? С него-то и выгоды никакой. – Я тебе оставлю, потом дочитаю, когда отдашь.

– Почему?..

– Потому что мне неудобно, – столь же спокойно ответил уже поднявшийся Рэндр, собираясь пройти мимо него, и он непроизвольно поймал того за запястье. Рэндр наконец-то поднял глаза. – Потому что я не хочу видеть недоумение у тебя на лице. Потому что не хочу объяснять такую простую и естественную вещь. А ты ведь спросишь.

Тот продолжал на него смотреть, не выдергивая руку, словно отчасти ожидал, что он предложит остаться ещё ненадолго. А может, и надолго.

– Ну? – вопросили его, словно к этому и подталкивая. Или к тому, чтобы спросить.

– Ты... – он замялся, теперь вовсе не зная, что сказать: Рэндр точно не хотел слышать то, что он мог бы на такое ответить. – Ты теперь не будешь приходить?

– Я понял, – со вздохом произнёс тот, высвободив запястье; он отпустил, не став насильно удерживать. – Бери, значит, Рэндр, дело в свои руки сам.

– Нет, я...

– Подумай, прежде чем говорить «нет», – присоветовали ему напоследок.

Он уже не стал риторически вопрошать вдогонку, что Рэндр себе о себе же возомнил с такими заявлениями: тот вполне мог упрятать в своей обычной лёгкой заносчивости просьбу выбирать слова осмотрительнее, чтобы не обидеть. Рэндр-то, избалованный вниманием общества, наверняка сейчас сделался чувствительнее кого-нибудь попроще, и даже намёк на отказ воспримет... не очень хорошо. И что теперь делать?

Он пытался взяться за книгу, но на первой же странице отложил: смысл прочитанного проходил мимо него. Его же охватило смятение; он не мог себе совершенно ничего представить. Любил... как? Он помнил взгляд Рэндра на своей шее. Что именно тот вкладывал в это понятие? Как оно отличалось в другой культуре?

Что теперь со всем этим делать?..

У него не было права играться или тянуть время; ему требовалось принять решение. Решение, для которого требовалось больше знаний. И Рэндр оставил его в том же духе – решай, дескать.

В конце концов он решил хорошенько проветрить голову. Книга никуда не убежит, да и он много не потеряет, если не успеет прочесть.

Время было уже очень позднее, но он шагал легко, спокойно выбирая себе путь в свете луны и фонарей. Последние были расставлены довольно часто, и его это до сих пор немного удивляло: пока он жил в Мальвери, он привык к тому, что фонари были в основном у патрулировавшей по ночам стражи, потому что ночью мало кто куда-то шастал; здесь же по его меркам фонари были на каждом шагу. Рэндр объяснял ему, что столица жила почти круглосуточно, даже ночью (особенно в случае тех людей, которые плохо переносили жару), и жизненная активность в это время, пусть и меньшая относительно дневной, требовала повсеместного освещения. Да и было куда девать лишний жир, получаемый от забоя скота. В холодных-то краях его потребляли больше, чтобы согреться, а тут это были отходы, которые пристроили в сферу освещения.

Рядом вышагивал Шэд, которому было, в принципе, плевать на время суток. Ильдис же чувствовал, что заснуть пока что не сможет; он был... неприятно взволнован. И всё ещё озадачен, отчего слегка раздражён.

По пути периодически встречались патрули стражи, иногда дёргавшиеся от неожиданности, но по большей части спокойно, приветливо махавшие ему или просто кивавшие.

Когда от одного из патрулей вместо обычной реакции он поймал чуточку настороженные придирчивые взгляды, он сообразил, что уже выбрел из своего района, и что уже пора было сворачивать обратно... однако не только ногам оказалось принципиально всё равно, куда шагать, но и рассудку тоже. Дорогу впоследствии всё равно можно было спросить у кого-нибудь из молодёжи, тоскливо вздыхавшей на луну сквозь приоткрытое окно.

В какой-то момент он услышал в одном из тихих узких переулков возню, затем негромкую ругань, и туда тут же поскакал Шэд, почему-то решивший, что это требовало непосредственного участия; ему пришлось в том же темпе направиться вдогонку.

Он ещё не успел добраться до места происшествия, а оттуда уже кто-то взвыл. Сейчас придется компенсировать, промелькнула у него мысль... а затем он вылетел на мужчину, пытавшегося пнуть Шэда (очень глупая затея, нужно признать) и, краем глаза заметив второго, державшегося за ступню, и ещё кого-то, свернувшегося в комочек под стенкой, ухватил ближайшего за шею и всем весом прижал к стене: у него моментально оформилось ощущение того, что здесь происходили нехорошие вещи.

– Давайте-ка мы с вами к страже пройдём. Дежурные будут так рады вас видеть, – процедил он, и пойманный им мужчина задёргался, отчаянно что-то просипел, глядя при этом в сторону; Ильдис не стал даже глядеть сам, уловив, что шаги с той стороны удалялись, а не приближались (кое-кого попросту кинули), и отпрянул от подозрительного движения: его попытались пырнуть. Недолго думая, он потянул из ножен меч, в слабом свете клинка которого имел удовольствие пронаблюдать вытянувшееся лицо человека, сообразившего, что находился в двух шагах не только от тюрьмы, но и от ранений. Серьёзных.

Затем мужичок выбрал самое умное, что мог предпринять: дал дёру.

– Шэд! – одернул Ильдис шэдлинга, поскакавшего было следом, и засвистел, кое-как имитируя свисток стражи в надежде, что ближайший патруль наткнётся на беглецов и догадается хотя бы хорошенько расспросить запыхавшихся мужчин. Затем он развернулся к тому, кто свернулся под стенкой, ступил немного ближе и обнаружил, что из комочка блестело выставленное остриё то ли ножа, то ли кинжала; ещё шаг – и он рассмотрел взлохмаченную копну волос и по-женски округлые коленки, выглядывавшие из-под светлого платья.

Наклонившись, он поднёс меч ближе, осматривая лицо молоденькой женщины, и осторожно сдвинул в сторону чёлку, чтобы лучше видеть висок: последний оказался прилично разбит. Хорошо, что нападавший немного промахнулся, иначе женщина была бы сейчас без сознания...

Остриё кинжала несмело придвинулось ближе, и он сообразил, что всё ещё ничего не произнёс.

– У тебя кружится голова? – поинтересовался он первым делом, раздумывая, что делать дальше. В ответ – кивок. – Ты знаешь этот район? Где-нибудь поблизости есть лекарь, который принимает ночью?

– Можешь... немного провести меня? – наконец тихо подала голос жертва. – Домой. Пожалуйста. Тут недалеко...

– Тебе нужно показаться лекарю. Сразу. Голова – это не шутки, – предупредил он.

– Дома есть...

Должно быть, семья не бедствовала, раз был свой лекарь. Или же кто-то из родителей этим занимался. Или кое-кто не хотел показываться лекарю из-за сути нападения. Ну, в любом случае, дома точно заставят.

– Тогда пойдём, – он спрятал меч в ножны и пригласительно протянул ладонь. – Можешь встать?

За него ухватились обеими руками изо всех сил, и он понял, что голова у бедняжки кружилась серьёзно.

– Так, Шэд, иди рядом, – велел он; ему пришлось придерживать женщину за бок, потому что её кренило. – И веди себя прилично, пожалуйста, я сейчас не смогу за тобой гоняться.

Шэд поплёлся рядом, старательно изображая приличное поведение.

– А что это? – слабо спросила женщина.

– Это мой шэдлинг.

– А... я не думала, что они так... так делают...

Но что такое «шэдлинг» – знает, мысленно отметил он, потихоньку выводя женщину из переулка. Вообще, он по повторному раздумью сообразил, что ей лучше было не доверять указывать дорогу – у неё наверняка было темно в глазах. Они и заблудиться могли.

– Зовут-то тебя как?

– Шайя...

– Ага. А...

Он замолчал, видя, что за углом, куда они собирались завернуть, довольно-таки светло. Хорошо бы лампа стражи...

– Стоять! – остановили их сразу же, едва они вышли на свет. И впрямь лампа. – И чего по закоулкам шастаем?

– Вот, – Ильдис кивнул на Шайю. – Напали, домой веду.

– Ага! – один из стражников, выглядевший постарше, повернул голову к остальным двум, сторожившим нападавших. – Ну что, похоже на наших обвиняемых?

Ильдис чутко расслышал ту особенную нотку, появлявшуюся в интонации служителя закона, уже всё приблизительно сообразившего, но ещё интересовавшегося тем, куда наглость и самонадеянность могли завести повинных в чем-то людей.

– Это вот эта штука на меня напала! – заявил один из последних.

– Ага. Значит, вот это... – стражник присмотрелся к Шэду, как примерный мальчик усевшемуся на брусчатку. – Не знаю, что это, но оно обычно не агрессивное, раз не на поводке, да?..

– Строго говоря, дикие могут так делать, если их спровоцировали, – честно ответил Ильдис: общая библиотека была открытой для всех желающих, и там вполне можно было найти что-нибудь о шэдлингах. А ему следовало сохранять лицо.

– Так... А меч покажи, пожалуйста, – попросил тот же стражник, и он приподнял меч из ножен, показывая слабо засветившийся клинок. – А вот и меч волшебный! Ну что, друзья, – стражник коротко развёл руками, глядя на коллег, и один из тех усмехнулся, не удержавшись. – У нас имеется полная картина происшествия, я полагаю. Вот эта вот компания из мужчины, женщины и зверушки напала на этих ребят...

– А больше всего пострадала почему-то женщина, – закончил другой из стражников.

– ...А больше всего пострадала почему-то женщина, – эхом повторил старший. – Которая вроде как не нападала.

– А она хотя бы присутствовала в рассказе? – поинтересовался Ильдис, уже начиная догадываться, что его опознали как коллегу; возможно, по описанию внешности и мечу.

– Нет, – кратко отозвался очень хмурый стражник, прежде молчавший. – А ты сам-то что скажешь?

– Да не надо ему ничего говорить, – отмахнулся старший. – Наши, кхе-кхе, потерпевшие пытаются катить бочку на начальника стражи соседнего района.

– О... – хмурый стражник потёр подбородок, а затем лицо у того прояснилось. – О! Я о тебе слышал!

– Жалуются, небось...

– Ну, зато на рынке стало легче работать, – старший пожал плечами. – В последнее время с той стороны почти всегда ловят тех, кто от нас удирает. Ну, ладно, давайте заканчивать с пустыми разговорами и расходиться по делам. Ты её проведёшь, начальник?

Последнее уже предназначалось Ильдису; последний почувствовал, что Шайя доверчиво прислонилась к нему.

– Проведу, куда деваться.

– Хорошо. Так, а ты, – старший стражник перевёл на неё взгляд. – Завтра явиться, если будешь в состоянии. Если нет – передай через кого-то, что с тобой всё в порядке, и что инцидент имел место быть. Сугубо для подтверждения.

– Хорошо...

Ильдис, впрочем, сомневался, что женщина завтра куда-то пойдёт – в зависимости от тяжести травмы могли и постельный режим прописать.

На этом они с вовремя подоспевшим патрулём разошлись. Последний повёл нападавших в местное здание стражи, относившееся к этому району, а Ильдис повёл Шайю по указываемому ею пути.

Он ещё не успел отойти от событий (он на дух не переносил мерзавцев, любивших позабавиться) – и их окликнули. Он с некоторой задержкой опознал голос, отчего успел напрячься... и почувствовал, как придерживаемая им Шайя вздрогнула.

Стоявший на перекинутом через канал мостике мужчина, чей голос мог бы принадлежать Рэндру, трусцой направился к ним.

– Так, что случилось? – почти строго вопросил тот, и впрямь оказавшийся Рэндром, и Ильдис немного удивился тону: этот он крайне редко слышал.

Не дожидаясь ответа, тот по-свойски ухватил Шайю за личико ладонями и развернул к свету фонаря, а затем прищурился так, что едва возникшее в воображении Ильдиса изображение Рэндра-мальчугана, со строгим видом осматривавшего мордашку родственника на пяток лет младше, стёрлось, заменившись ощущением того, что те двое мужчин, попадись они на тот момент Рэндру, на своих двоих оттуда не ушли бы. Может, не ушли бы вовсе.

Шайя, издавшая невразумительный протяжный звук, словно речевой аппарат отказал повиноваться, просто уткнулась в того лицом, всхлипнув.

– И что случилось? – Рэндр поднял потемневший взгляд.

Ильдис коротко изложил произошедшее.

– Вообще, скажи вот этому красавцу спасибо, – кивнул он на Шэда. – Он так туда понёсся, что мне пришлось самому за ним резво скакать.

Рэндр покачал головой, осторожно похлопывая Шайю по спине.

– Кстати, а вы... – он немного замялся, не зная, что именно предполагать. – Хорошо знакомы?

– Более чем. Сестра.

– Какого у тебя сестра по ночам разгуливает? – ужаснулся он. Рэндр, что ли, не мог сопроводить, раз всё равно был на ногах и неподалёку? – Чего ты сам на свист не пошёл? А вдруг ни меня, ни патруля рядом не было бы?

– Вот тогда я точно бы на него не пошёл. Она не умеет свистеть, – почти обыденно сообщил тот. Ильдис прищурился было... а потом кое-что сообразил.

– А почему ты не закричала? – с подозрением осведомился он.

– Потому что некоторые дела должны делаться тихо, – ответил Рэндр вместо сестры.

– Ты... – он сообразил и что к чему. – Нет. Ну нет! Я ещё понимаю – ты, но женщина не должна этим заниматься!

– Маме скажи. Она до сих пор в дипломатии; а уж что она творила в молодости... – Рэндр ностальгически вздохнул. – В любом случае, я – говорил, что из этого толку не будет. Шайя для этого не подходит. Оставили бы уже её в покое...

Та снова всхлипнула.

– Ну, ну... пойдём-ка, – Рэндр взял сестру за плечи. – Ты нас сопроводишь, или ты уже домой?

– Куда денусь-то...

Дальше повёл Рэндр, и ему стало немного спокойнее в этом плане. Хоть не заблудятся...

– А вы сами... знакомы, да? – спросила по дороге Шайя, становившаяся всё угрюмее. Надо сказать, Ильдис был удивлён тем, что она была ещё в состоянии о чём-то думать помимо скорейшего возвращения домой и пути под ногами. Либо ему показалось, что ушиб серьёзнее, чем был на самом деле.

– Мы друзья, – на удивление скупо ответил Рэндр. Предвкушали оба разговор с родителями, что ли...

Дошли они до огороженного дома приличных размеров, и Рэндр просто толкнул калитку; Ильдис немного посторонился, чтобы пропустить спутников вперёд, однако его ухватили за руку как ребёнка и повели за собой. Внутри его отпустили, и Рэндр, даже не озаботившийся закрыть дверцу, щёлкнул пальцами. Сзади хлопнуло; упал засов. Он оглянулся, но никого около калитки не увидел, и переглянулся с Шэдом, аж присевшим на задние ножки, чтобы поднять корпус и тоже отправить ему взгляд: тому пришлось торопливо шастнуть следом, чтобы не остаться снаружи. Похвастался так, что ли...

– А, это здесь... – опомнилась Шайя, завертевшая головой.

– Он понял.

– Давай ещё пообижайся на меня, – едва слышно процедила та.

– Давай ещё поругаемся прямо сейчас, – последовал ответ в том же тоне. Однако друг от друга сестра с братом даже не дёрнулись. Похоже, просто вымещали избыточное раздражение.

Едва они поднялись на крыльцо, входная дверь открылась: их ждали; наружу шагнула немолодая женщина, крепкая (чего не сумело скрыть от взгляда Ильдиса, опытного касательно таких вещей, даже тёмное платье свободного кроя), со схожей кудрявой копной волос, что и у Шайи, но уже не столь густой, и острым, цепким взглядом. Последний испытующе ощупал их всех, даже Шэда, и Ильдис, ощутив необходимость приветствия, раз выходило, что он тут был единственным гостем, пожелал доброй ночи и на всякий случай добавил, что он – начальник стражи соседнего сектора. Взгляд опустился ниже, и он в подтверждение приподнял большим пальцем меч в ножнах, являя узкую полоску слабого света; женщина кивнула.

– Доброй ночи, – негромко ответила она. – Прости за задержку. Рэндр мог и виновника привести, а уж последнему мне бы не хотелось желать ничего доброго.

– Ничего.

Да уж, привести. Судя по виду Рэндра, тот скорее оставил бы такового лежать в сточной канаве.

Женщина без труда подхватила привалившуюся к ней Шайю, и тут до Ильдиса дошло, что последнюю вышла встречать мать этих двоих. И, откровенно говоря, он этого не понимал. Зачем было стоять, ждать и волноваться, если изначально не следовало дочь отправлять? Какой был смысл в том, что Рэндр стоял там в паре минут ходьбы, когда худшее уже начало происходить? Ведь придись удар неудачно – и вовсе можно было убить; а придуши слегка женщину, и та не сумеет даже пикнуть. А Рэндр так и будет стоять...

– Не смотри так, я говорил, что она не из того теста, – заговорил последний, обращаясь к матери. – Я понимаю, что ты хочешь передать всё в обе ветви, но лучше прекратить.

Может, Рэндр и тянул-то для этого – показать, что лучше не упорствовать. Возможно, слишком много помогал прежде... Словом, в чужую семью Ильдис лезть не собирался со своим мнением, а вот что он собирался – так это оставить их тут и откланяться... и его опять опередил Рэндр, хлопнувший его по плечу:

– Жду тебя там же.

И был таков. Он только взглядом того проводил. Рэндр одной фразой дал понять, что и оставаться не будет, и его задерживать не следовало. Почесав маковку, он изложил то же самое, что и старший стражник патруля, насчёт явки или хотя бы весточки в стражу, а затем тактично удалился сам; ему хором ещё раз пожелали доброй ночи и отдельно – Шэду; последний принял такой горделивый вид, что Ильдис и сам похлопал того по спинке, прежде чем направиться к калитке, самостоятельно закрывшейся и за ним.

– Ты молодец, но в следующий раз на меня поглядывай, хорошо? – попросил он, выделив минутку на воспитание между делом. – Если я на что-то отвлекусь, я могу не заметить, что ты убежал. Договорились?

Шэд выпрямил ножки и привалился боком к его ноге, и он ещё разок потрепал понятливую зверюгу; тот затрещал, довольный. Затем он направился к мостику через канал, где для чего-то ждал его Рэндр. Если, конечно, ждал...

Тот и впрямь оказался там – стоял, опёршись локтями и спиной на перила.

– Только не начинай мне выговаривать, – предупредили его сразу. – Я там не могу ни на что повлиять.

– Да уже сообразил...

Рэндр отвёл взгляд, когда он приблизился, уже глядя на загадочно поблёскивавшую воду, но расслабленной позы не сменил, продолжая лениво опираться на перила, и он присоединился, только развернувшись в противоположную сторону.

– Ну и чего тебя ночью наружу понесло? – вопросил тот столь же расслабленно.

– Уснуть не мог, – проворчал он. – Душно.

– Сегодня что угодно, но только не душно. В голову всякое лезло? – продолжил допытываться Рэндр.

– Поверь мне, не всё из этого всякого было занимательным.

Тот покосился на него, что-то обдумывая.

– Но всё же было, значит. Ну-ка...

Следом Рэндр потянул его за руку повыше локтя, словно хотел взглянуть на него повнимательнее, и, когда он доверчиво отстранился от перил, – привалил к себе, тут же сцапал за затылок, не давая отстраниться, и поцеловал. Не чмокнул в шутку, дурачась – напротив, серьёзно, однако без порыва, мягко и спокойно; он, слегка опешив, проворонил момент, когда следовало бы отстраниться, и на него свободно закинули и вторую руку, а пальцы первой запустили в волосы. Кажется, последние нравились тому совсем не как редкая вещица...

Ему подумалось, что Рэндру хотелось успокоиться после недавнего (тот, бывало, заявлял, что около него спокойно, как и многие), и он неспешно ответил на поцелуй, решив выбрать момент, чтобы попытаться распробовать, что Рэндр в этом такого нашёл: он вовсе не был закрыт к новым для него вещам, однако с возрастом настрой для новизны приходил к нему всё реже. И, положим, сейчас ему тоже хотелось бы отвлечься от недавних впечатлений.

Оказалось... обычно. Как будто ничего принципиально нового... но и ничего неприятного или страшного; он уже в процессе поймал себя на том, что поглаживал того по гладко выбритой щеке. Может, поэтому разница не особо ощущалась?..

– Ну же, – требовательно выдохнул ненадолго отстранившийся Рэндр, потянув его к себе за талию уже совсем не мягко, почти настойчиво; то ли хотел от него инициативы, то ли чтобы прижал поплотнее к перилам, не оставив выбора... последнего тому могло хотеться и в качестве разнообразия: вряд ли кто-то мог такое себе позволить, зная, кем Рэндр был (хоть наверняка многим и хотелось). Так как для Ильдиса оставлять человека без исполнения понятно высказанной просьбы было последним делом, он аккуратно прижал того к перилам, надеясь, что кое-кто всё же помнил, что это была совсем не каменная ограда, как на больших мостах. Рэндр довольно вздохнул, чуточку прогнувшись и, кажется, даже улыбаясь, и запустил ему в волосы и вторую руку, следом опять целуя, уже куда смелее. Сердце у него забилось быстрее, словно он сделался слегка взволнован... однако рассудок взбудораженности не ощущал, оставаясь всё в той же лёгкой озадаченности. Зато тактильно было всё же приятно.

К тому моменту как к нему пробилась мысль касательно того, чем они занимались вместо того, чтобы разойтись по домам, их окликнули из патруля:

– Эй, голубки-романтики! Ну-ка по домам. Будете потом ещё кошельки искать.

– Да, да, сейчас разбежимся, – недовольно откликнулся Рэндр без капли стеснения. – Вот когда нужно, их нет, а как не надо – так уже тут как тут...

Ильдис комментировать не стал: ребята правильно сделали, что окликнули. Кошель у занятой друг другом парочки свистнуть – ещё не худшее, что можно учинить.

– Что, проводить тебя домой? – со вздохом вопросил Рэндр, видимо, решивший не пытаться подловить его ещё раз. Или просто не задерживать.

– Ты бы лучше шёл к себе. Лучше поспать это время.

– Ты вправду думаешь, что я сумею уснуть после такого?

– Я думаю, что тебе нужно поспать.

Тот хмыкнул, но не слишком-то весело, словно несколько огорчился от услышанного. Он этого не слишком понял: вроде ведь побеспокоился...

– Иди сам, раз не хочешь, чтобы я тебя провожал.

– Рэндр, я хочу, чтобы ты выспался, – растолковал попонятнее понявший причину Ильдис, гадая, с чего вдруг тот повёл себя почти как ребёнок. Вот уж где не место было...

Рэндр вдруг уложил голову ему на плечо, почти беззвучно и расслабленно вздохнув; он снова опешил. Они тут разговаривали, вообще-то, или что? Или как?..

Он поднял взгляд на воду, пытаясь как-то подобрать слова для того разговора, который неплохо было бы провести, потому что ему не улыбалось при каких-то важных или серьёзных обстоятельствах сталкиваться с ребячеством (если это было оно). Взрослые темы определённо следовало обсуждать со взрослым человеком.

– Кхм... Рэндр?

– Извини, – тот поднял голову, но не взгляд. – Говорил же, мне с тобой спокойно... и легко, когда ты не ощетиниваешься. Да и вообще – в целом хорошо, прохладно наконец-то... Иди. Ты уснуть сможешь, так что иди. Я ещё немного постою. Остыну.

– Тебе нехорошо? Может, тебя надо проводить?

Рэндр поднял на него взгляд, сделавшийся вдруг открытым и очень-очень честным.

– Если ты сейчас пойдёшь меня провожать, я затащу тебя к себе, и до утра ты от меня не выйдешь.

– Понял, – он отступил. – Доступно. Завтра появишься?

– Естественно. Ты же будешь волноваться, добрался ли я.

– Хорошо... тогда я пошёл.

Строго говоря, он не полагал, что это было хорошо. Всё это начинало его беспокоить в моральном плане.

– Да иди уже, иди, – отправил его тот, снова вздохнув, и он отправился домой, теперь даже не зная, как и о чём будет говорить с Рэндром завтра. Особенно учитывая, что тот любую тему мог свести к важной для себя.

Дома он, отложив все размышления и тревоги, лёг спать и сразу провалился в сон.

Утром у него появился Рэндр, не особенно бодрый, но старательно это скрывавший:

– Видишь, я нормально добрался. Сам как, выспался?

Ему незамедлительно сделалось дурно. Тот повёл себя как влюблённый мужчина, и он совершенно не знал, что с этим делать.

– Вроде... нормально.

Рэндр солнечно улыбнулся ему, и его бросило в жар. В итоге его ещё и проводили почти до самой работы, хоть он и попытался от того отвязаться (безуспешно), где наконец отпустили, пообещав зайти и вечером. Однако вёл Рэндр себя, что удивительно, прилично – никто не смог бы ничего заподозрить. Даже вечером: вечер прошёл как обычно. Часть времени Рэндр, конечно, просто дочитывал книгу, опять улёгшись ему на колени, потом лениво ворчал, жалуясь на якобы забывчивых детишек, в последнее время вымогавших лишнюю монетку за всякие мелочные сведения... Он в итоге наконец-то расслабился, и только тогда тот, словно почувствовал, потянул пальцы к его волосам.

Зато уходить Рэндр собрался немного раньше обычного. И вдруг, опустившись на корточки, подозвал к себе Шэда; последнему протянули здоровенный изумруд размером с детский кулачок.

– Ты что делаешь? – ошалело вопросил Ильдис, только и проводив взглядом камень: шэдлинг сунул внутрь любимое лакомство так быстро, словно пригрозили отобрать.

– Благодарю. И только попробуй сказать, что не надо было, – предупредил его Рэндр, выпрямившись. – Надо было.

– Ну, знаешь...

– Да, знаю, без тебя его бы там не было. Насчёт тебя я ещё думаю, но тебе тоже достанется, – пообещали ему полушутливо.

– Если бы ты меня не озадачил, меня бы там не было, – напомнил Ильдис, не особенно желавший опять влезать в долги, пусть и фигурально. – Тебе тоже тогда должно что-то достаться? А если...

Он осёкся, потому что Рэндр шагнул ближе, чуть ли не вплотную, и просто уставился ему в глаза; затем он на всякий случай пересмотрел то, что сказал. Он бы ничего такого в этом не услышал, но, наверное, тот что-то усмотрел...

– Кстати, забирай книгу, – перевёл он тему и оглянулся на диван, на котором она осталась; едва он шевельнулся, чтобы к ней потянуться, его придержали за запястье.

– Почему? Из-за этого? – вопросил слегка прищурившийся Рэндр. – Тебя задело? Я благодарен, и это не шутка. Просто назови вещь, которую ты хочешь.

– Что?.. Нет, просто забери. Я не буду её читать. Всё равно не успею; я её не читал ни вчера, ни сегодня.

– Почему?

– Озадачил, вот и не читал, – буркнул он, очень желая закрыть тему. – Не мог.

– Озадачил, – эхом повторил Рэндр, коснувшись его груди. И потянулся целоваться.

На этот раз это было очень нежно. Он не стал отстраняться: ему, как и любому человеку, тоже иногда хотелось ласки, так что он только аккуратно обнял Рэндра, понадеявшись, что за талию было для того допустимо, и ответил в том же ключе; тот чуточку поумерил активность, словно передавши ему инициативу – но только чуточку. Как будто... да, будто равного вклада хотел.

При ближайшем рассмотрении мысль оказалась довольно любопытной: женщины чаще всего перекладывали большинство инициативы на мужчин, и попробовать вот так ему было бы интересно. Он, правда, не очень понимал, как сходу решать, кому когда что-то уступить, особенно в случае с Рэндром, который то вёл себя почти нагло, то пытался вынудить его делать что-то самому, а где у того границы допустимого – он совсем не знал; для этого нужно было сначала многое обсудить.

Впрочем... допустим, он знал, что Рэндр оскорбился бы, узнав, что он сейчас всё это обдумывал вместо довольствования моментом.

Не слишком ли много он думал?..

Тот, к его удивлению, отстранился первым и со вздохом уложил голову ему на плечо.

– Следовало мне сразу уходить, – донеслось оттуда. – Не хочу теперь...

– Ты поэтому так рано собрался?

– Ага...

Снова вздохнув, Рэндр поднял голову и неспешно отступил, скользнув пальцами по обоим его запястьям; он непроизвольно поймал пальцы того, и ему тепло, нежно улыбнулись. Боги, как же давно он не видел такой улыбки в свою сторону...

Он всё же побоялся изобразить что-то в ответ, не почувствовав, что сумеет так же, и вместо этого поцеловал Рэндра в тщательно выбритую щёку; тот чуть ли не засиял.

– Так, всё, вот теперь я точно ухожу...

И удрал, так и не взявши книгу.