Саливан протёр глаза и уставился на источающий густой туман потрепанный фолиант. Из раскрытых страниц вырвались бледные руки и мёртвой хваткой впились в плечи читателя. Если бы не восковая маска — привычная учёным Архива защита от книжного морока, — проклятье непременно проникло бы в лёгкие, останавливая сердце. Перо быстро скользило по пергаменту. Буквы липли друг к другу, слова путались, строчки плясали, переплетаясь между собой. Щурясь от едкого дыма, чародей небрежно переписал абзац. Поглощённый формулами и письменами, колдун испытал страстное желание перевернуть пыльную страницу. Но вовремя остановился, вспоминая нерадивых школяров, алчно возжелавших могущества. Одурманенные запретными знаниями, их души оказались заперты среди строк, и стоило очередному глупцу раскрыть проклятые тома, протягивали цепкие пальцы, желая затянуть в бездну. Сдерживая кашель, волшебник резко захлопнул книгу. Туман тотчас рассеялся, и Саливан разглядел едва различимый силуэт.

— Мастер Саливан, — парнишка-ученик с миловидным лицом, едва тронутым юношеским пушком, осторожно вошёл в библиотеку, но заметив сияние, пропитавшее книжный блок, замер. — К вам посетитель…

Потирая разболевшееся плечо, Саливан нехотя поднялся из-за стола. Постоянный контакт с запретными фолиантами, пропитанными древними проклятиями и озлобленными душами, требовал от учёного-чародея постоянного окунания головы в чаны с расплавленным воском. Застывая, он закупоривал ноздри, не позволяя проклятиям проникнуть вглубь уязвимого тела. От чтения проклятых текстов некогда сверкающие и пышущие жизнью очи Саливана потускнели, став похожими на два маленьких чёрных камешка, которыми он так обожал буравить учеников, пугая их до чертиков.

— Сегодня не время для посещений!

Резкие слова и суровый тон загнали мальчишку в тупик. Парень нервничал, теребя плотную ткань и испуганно озираясь по сторонам. Обычно школяры избегают старших по званию учёных, и в особенности — Саливана, сыскавшего славу мрачного и нелюдимого книжного червя. Видимо тот, кто пожелал встретиться с ним, носил куда более значимый титул, который и заставил испуганного юнца пренебречь установленными правилами.

— Мастер Саливан, королевский чернорук ожидает вас у входа. — Не выдержав тяжёлого взгляда, протараторил школяр и, съёжившись, засеменил прочь.

В перепачканной и пропитанной тьмой мантии, с остатками воска на лице и в спутанных волосах, Саливан не мог предстать перед посланником короля. Ускорив шаг, колдун поспешил в душевые. Ловким движением сорвав одеяния, он ступил под струю горячей воды. Смывая не только липкую массу, но и тайны, скрываемые за стенами Великого Архива, учёный пытался разгадать мотивы короля. В окружении монарха было множество волшебников, куда умелее и опытнее, но он послал именно за ним. Любопытство мешало сосредоточиться. Скрепя зубами, Саливан пожалел, что не расспросил безобидного школяра, которому чернорук вполне мог сообщить подробности необычного визита.

При мысли о мальчишке в набившей оскомину ученической мантии, мышцы непроизвольно напряглись, словно в них ударил громовой кол. Знакомый с прихотями тела, мужчина догадался, что за этим последует.

— Ублюдок! — ругнулся чародей, повинуясь внутренним демонам.

Вместо положенных омовений, Саливан поддался слабостям плоти. Воображение тотчас нарисовало облик юноши, избавившегося бесформенного тряпья: изящное, не тронутое проклятьем нежити рельефное тело, кубики мышц, покрытые мелкими брызгами, мягкие шелковистые волосы. Он закрыл глаза, наслаждаясь каплями теплой воды и скользящими прикосновениями грубых, словно пергамент, ладоней. Колдун, испытывая смесь вожделения и стыда, сжал податливый уд. Стоило ладони пройтись сверху вниз, как кровь устремилась в пах. С каждым натяжением плоти приливы чувствовались все сильней. Фантазия разыгралась не на шутку: он с лёгкостью вообразил, как овладевает жилистым пареньком. Прижав жертву к холодной стене, мужчина напористо ласкает напряжённого юношу, настраивая невинный инструмент на нужный лад. Руки скользят по тощим ягодицам, ногти царапают нежную кожу. Тонкие пальцы, поглаживают промежность, как бы невзначай проникая внутрь, а после их сменяет переполненный силой член. Всхлипывая, Саливан задвигал рукой ещё интенсивнее. Сердце забилось чаще, а дыхание участилось. Ему, как никогда прежде, хотелось воплотить потаённые желания. Кисть, словно зачарованная, неистово скользила по крайней плоти. Лаская оголившуюся головку, учёный с трудом подавил стон.

Пронзительный скрип входной двери грубо вырвал мужчину из потока сладостных фантазий. Колдун, вытянув шею, несмотря на окутавший купели пар, различил силуэт в одном из бассейнов. Раздался плеск воды и приглушённое пение — ещё один ученый закончил изучать трактаты и пришёл смыть воск. Шумно втянув воздух, Саливан подавил стон и прижался к стене, надеясь, что соратник не заметит его — с ног до головы покрытого пушистой пеной с набухшим членом и нелепым видом. Тогда-то он точно поведает всему Великому Архиву, какие непристойности проделывает правая рука Чародея-Архивариуса в одиночестве. Поежившись, учёный замер, сильнее сжимая переполненный кровью член. Казалось прошла целая вечность прежде чем соратник, спешно одевшись, покинул купели. В отличие от Саливана, другие чародеи не терзались муками плоти и омывались быстро — брат-учёный не был исключением.

«Пришло время посетить госпожу Мерле».

Стоило мужчине представить любовницу, леди с пышными формами и томным взглядом, из головки члена показалась прозрачная жидкость. Отнодя от пережитого шока, Саливан проложил неторопливо ублажать себя, теперь уже воображая как доставляет удовольствие женщине. Вскоре его накрыла очередная волна. В глазах потемнело. Пытаясь совладать с жаром, пальцы нежно коснулись бедер. Лаская чувствительную область, мужчина осторожно дотронулся до мошонки. Тонкая кожа от прикосновения мозолистых пальцев, напряглась, а чародея прошиб очередной разряд. Не в силах терпеть, Саливан хрипло застонал. Растянувшись на мраморном полу, он, не сумев совладать с низменным порывом, осторожно ввёл пальцы. Повинуясь малейшим колебаниям разгорячённого тела, чародей ласкал себя так, как ему нравилось больше всего: сначала медленно, постепенно углубляясь, а после, когда возбужденная плоть привыкала к давлению внутри — ускорялся, поддерживая нужный ритм.

С уст сорвался приглушённый крик. Саливан, получая наслаждение иного рода, расплылся в улыбке и, избавившись от страха быть пойманным с поличным, застонал ещё громче. Ублажая себя с другой стороны, ему лишь оставалось довольствоваться слабыми обрывками воспоминаний. Но даже этого было достаточно. Прикусив нижнюю губу, он нарушил обещание больше не ворошить прошлое. Пульсация стала нестерпимой, но мастер-чародей и не думал останавливаться. Глядя, как мутные белесые капли в такт торопливому дыханию, скатываются по напряженному животу, мужчина хмыкнул — если прославленный чернорук узнает из-за чего архивный чародей задержался, он, не раздумывая, вызовет содомита на дуэль! Смыв остатки семени, Саливан, сменил мантию и отправился на встречу с королевским посланником. Он так спешил, что не заметил маячившего возле лестницы колдуна в сером бесформенном одеянии и широкой, скрывающей лицо, шляпе. Парень ничуть не обиделся, напротив, догнав учёного, заговорил первым:

— Учитель Саливан, у вас не найдётся минутка?

Саливан кивнул и велел ученику следовать за собой, но тут же пожалел. Рожденный в Поселении нежити и воспитанный архивными мастерами, мальчишка возмужал и теперь пожелал покинуть Великий Архив, чтобы найти собственный путь. От покровителя ему требовалось одно — получить гербовую печать, письменное разрешение, дающее магу право отправиться в странствия.

Учёный никак не мог собраться с мыслями. Несмотря на наплыв сентиментальности, возникающий всякий раз после одиночных услад плоти, сейчас чародей не мог смириться со скорым отъездом воспитанника. Как наставник, Саливан хотел прочесть парню в шляпе нотацию, отговорить того от глупой затеи. Но не решился. Чародей и так несколько лет назад изменил судьбу двух братьев. И если один из близнецов желает найти свой путь, никто не вправе указывать ему.

— Я всегда знал, ничто не удержит тебя в четырёх стенах! Следуй зову сердца, но будь осторожен — леса Фаррона уже не те, какими были раньше!

— Спасибо, учитель! — сделав шаг вперёд, юноша поклонился так низко, что края его шляпы коснулись пыльного камня, — Напоследок я бы хотел помочь вам со свитками. Я приду вечером, после третьего удара колокола…

— Обо мне не беспокойся. Я привык работать в одиночестве, — перебил чародея Саливан. — Лучше проведи последний вечер с братом!

Даже через птичью маску парень выглядел обеспокоенным, но не посмел перечить учителю.

— Я попрошу брата занять моё место… — с этими словами колдун удалился.

Остаток пути Саливан проделал в северном настроении. Он вовсе не хотел отпускать такого преданного и талантливого ученика, но, к сожалению, сказанного не вернуть. Выйдя из Архива, чародей прикрыл ладонью лицо — привыкшие к полумраку библиотеки глаза заслезились. Щурясь и морщась, он с трудом заметил спешащий к нему силуэт: по широкополой шляпе, кожаным доспехам, чёрному плащу и луку за спиной учёный признал в нежданном госте королевского чернорука. Школяр не солгал!

— Я послал за тобой в полдень, а ты явился только сейчас! Все архивные крысы не следят за временем?

— Нет. Только те, кого почтил визитом королевский охотник! — усмехнулся Саливан, вспоминая недавнее уединение в душевой. Чернорук не оценил шутку, поэтому учёный перешёл в наступление:

— Вместо того, чтобы маячить снаружи и приказывать школярам, мог сам подняться ко мне, Готтард. Перед тобой все двери открыты! Думаю, что зачарованный плащ сумеет противостоять скверне…

— Вздумал дерзить, безродный! — ярость вспыхнула на прежде спокойном лице посланника, — Ни один уважающий себя человек не переступит порог это гиблого места! Я многое слышал об Архиве и ваших экспериментах! О несчастных, попавших в цепкие лапы твоих соратников и затерявшихся между стеллажами! О бедняках, коих обманом завлекли эти стены!..

Чернорук хитро прищурив глаз, продолжил:

— …И о мастере-чародее в том числе! Каким бы искусным волшебником тебя не считали, я не верю, что помойная крыса, не пойми откуда взявшаяся в королевстве Лотрик, честным путём дослужилась до такой почётной должности! Признайся, какое заклинание ты использовал, чтобы стать правой рукой Чародея-архивариуса?!

В отличие от собеседника, Саливан умел контролировать эмоции. Окинув взглядом Готтарда, чародей обратил внимание на торчащий из-за пояса свёрнутый свиток с королевской печатью и ловким движением выхватил его.

— Такое же, которое заставило тебя, королевского чернорука и уважаемого глашатая, ждать помойную крысу и говорить с ней! — Пока охотник багровел от злости, колдун играючи парировал любой его выпад. — Как бы ко мне ни относились честолюбцы, вроде тебя, Готтард, но приказ короля обязывает пренебречь принципами!

— Будь моя воля, я бы запер вас и спалил это проклятое место!

— «Будь моя воля…» — усмехнулся Саливан, срывая гербовую печать и разворачивая пергамент послания — Твоя воля заканчивается ровно там, где начинается воля Оцейроса. Хвала Гвину, надо мной короли не властны.

Прочитав послание, Саливан побелел, а улыбка сползла с его лица.

— Ты в этом уверен? — Оскалившись, процедил Готтард. Махнув рукой, он велел ошарашенному чародею последовать за собой.