Оказавшись возле замковых ворот, Саливан испытал лёгкое волнение. Привыкший скрываться за массивными дверьми Великого Архива, учёный впервые ощутил направленные на него пытливые взгляды: барышни, разодетые в пышные платья, кривили напудренные носики, их кавалеры гневно всматривались в высокую фигуру чародея. Позабыв о нормах приличия, дворяне шептались и тыкали пальцем, но стоило колдуну обернуться, немедленно прекращали. Шелка и румяна вкупе с наигранной наивностью придавали им нелепый вид. Некоторые из знати, возможно излишне смелые или же, наоборот, чересчур глупые, во всеуслышание негативно высказывались в адрес учёного. Саливан притворился, что не слышит, но на душе все равно было неспокойно. За время пребывания в Лотрике он лишь пару раз покидал неприступный Великий Архив, спускаясь в город или Поселение нежити. Простой люд, как правило, не обращал внимание на архивного учёного. Или всего лишь делал вид.

— Чего надо? — приглушенно буркнул подошедший стражник, одарив мужчин презрительным взглядом.

— Его Величество желает видеть мастера-чародея Великого Архива. — Отчеканил Готтард, не глядя на своего спутника.

В подтверждение Саливан протянул солдату бумагу с гербовой печатью, подписанную самим королём Оцейросом. Но стражник на неё даже не взглянул, нехотя приказав латнику на стене опустить решётку. Чернорук не сумел сдержать ухмылки. Учёный понял почему: бравый хранитель покоя королевской четы просто-напросто не умеет читать.

Петляя по коридорам, украшенным гобеленами и статуями обезглавленных рыцарей, гости оказались в громадной зале, роскошное убранство которой поражало воображение. Монументов здесь было куда больше, а в центре возвышался алтарь, покрытый алым бархатом. По надгробиям в виде рыцарей с покоящимся на груди оружием чародей решил, что попал в часовню при замковой крипте. Предположение подтвердилось — проходя мимо раскрытой двери он разглядел бритый затылок монаха-прислужника, склонившегося над пожелтевшими страницами. Внимательнее присмотревшись, мастер-чародей признал в книге священный фолиант — один из немногих томов, доступных для свободного изучения последователями Белого Пути.

Чем дальше мужчины углублялись в недра замка, тем больше обезглавленных рыцарей попадалось на пути. Преклонившие колено статуи олицетворяли собой преданность королю и королевству, а отрубленная голова служила символом жертвенности. Изредка Саливан замечал и другие монументы — ещё не обезглавленные, но готовые занести меч дабы свершить акт самопожертвования, как и полагалось одному из Трёх столпов.

— Не могу поверить, что из всех чародеев взор короля пал именно на тебя! — пробурчал идущий впереди Готтард, явно недовольный подобным положением вещей. — В Архиве есть и более достойные кандидаты, но Чародей-архивариус их даже и не упомянул!

Саливан молча выслушал претензии в свой адрес, продолжая любоваться убранством помещений. В коридорах, возле дверей и лифтовых шахт доблестно несли пост закованные в посеребрённые доспехи латники. Со скучающим видом они провожали взглядом проходивших мимо обитателей замка — будь это клирик, королевский подданный, мальчишка-паж, слуга. Или же загадочный учёный Великого Архива в сопровождении знаменитого чернорука.

Подойдя к массивной окованной бронзой двери, гости остановились. Высокие рыцари, облачённые в массивные доспехи и плащи из синей ткани с декоративными крыльями за спиной, встрепенувшись, велели просителям подождать — Его Величество собрал королевский совет! Чародей занервничал пуще прежнего. Если к аудиенции с монархом он подготовился, то предстать перед королевским двором ему не шибко и хотелось. Но выбора не было — стражник уже доложил о его прибытии.

— Король намерен говорить с чародеем лично. После окончания совета и в присутствии супруги! — Подняв забрало, латник донёс до присутствующих волю правителя.

— Оно и к лучшему! — усмехнулся Готтард, бросив недружелюбный взгляд на колдуна. — Пусть королева-мать увидит, на кого пал взор Его Величества!

Саливан с облегчением выдохнул: мало того, что страхи не оправдались, так ещё надоедливый чернорук покинул его, присоединившись к королевскому собранию. Прохаживаясь вдоль гобеленов, учёный шёпотом отрабатывал речь: в меру учтивую и торжественную. Пытаясь настроиться на нужный лад, он уставился в окно на ухоженный дворцовый дворик, который заполонили знатные леди. Девушки в пышных платьях с веерами в руках отдыхали в сопровождении служанок или таких же высокородных дам: одни степенно прогуливались по вымощенным камнем дорожкам, других сидя возле фонтана читали или же просто любовались красотой королевского сада.

Спустя час собрание завершилось. Покидавшие тронный зал слуги бросали удивлённые взгляды на Саливана, слово впервые в жизни видели архивного слугу. Последним комнату, склоняясь под тяжестью лет, покинул архидьякон. При виде до боли знакомой кристально-белой с золотом мантии, сердце чародея забилось сильнее — впервые за много лет он увидел давно забытые одеяния. Угасшие воспоминания об иритильском клирике вспыхнули вновь. Ладони тотчас вспотели, а сердце забилось настолько сильно, словно желало, вырвавшись из груди, вернуться в тот злополучный вечер. Король о чем-то спросил, но учёный из-за шума в голове не расслышал его слов. Тяжело дыша чародей пытался оставить прошлое в прошлом и сосредоточиться на настоящем.

— Прошу прощение, Ваше королевское Высочество. — Саливан смиренно склонил голову, — для меня, скромного учёного, большая честь предстать перед Вами…

В лести ему не было равных. Заливаясь соловьём, чародей робко поднял глаза, обратив взор на женщину, сидящую чуть поодаль. Слова застряли в горле. Тонкий стан покрывали скромные, лишённые роскошных украшений, одеяния. Если бы не одна маленькая деталь, супругу монарха легко спутать со служанкой: едва различимая вуаль из тончайшей материи покрывала её голову, скрывая облик. Ореол таинственности окутывал женщину — Саливану оставалось лишь гадать как выглядит избранница короля.

К лицу подступила кровь. Откашлявшись, мужчина пытался унять дрожь, но все было тщетно. Он все смотрел и смотрел на чудесную вуаль и в грёзах мечтал на мгновение прикоснуться к ней, подушечками ощутить воздушную материю, перетекающую сквозь пальцы.

— Чародей-архивариус весьма хорошо отзывался о Вас, — заговорил король, поглаживая густую бороду, — Выпускник Винхеймской Школы Дракона. Во время обучения вы прослыли отменным чародеем и знатоком магического зачарования. Вам предлагали кресло наставника. Но вы выбрали иной путь… Итак, что привело в Лотрик такого незаурядного чародея?

— После обучения я много путешествовал, — с дрожью в голосе заговорил Саливан, предвидя подобное начало беседы, — посетил Картус, Великие Топи, Катарину, Карим, Подземную столицу, Холодную долину… — при упоминании последнего чародей вздрогнул: ему совершенно не хотелось, чтобы король заинтересовался именно этой страницей его биографии. Но тот, внемля каждому слову, не намеривался перебивать.

Саливан продолжил с большей уверенностью:

— Но странствия не принесли плодов. Я так и оставался не с чем. И только в Лотрике я получил то, в чем нуждался больше всего.

— И что же это?

— Знания, мой король. Всю жизнь я хотел лишь одного — познать тайны этого мира. Служба в Великом Архиве открыла передо мной новые горизонты. А должность мастера-чародея — всего лишь признание моих заслуг.

— Подземной столицы больше нет. — В разговор вмешалась королева. Учёный вздрогнул от неожиданности: подобно каменному изваянию женщина безмолвствовала, лишь наблюдая за беседой. Её тихий голос был подобен раскату грома в ясный день. — Город за считанные секунды поглотило, взявшееся из ниоткуда, проклятое пламя, а правитель по сей день восседает на троне, окружённый обугленными телами подданных, которых поклялся защищать. Теперь город называют иначе…

— Осквернённая столица… — нахмурился Саливан. Он прекрасно знал, что произошло с твердыней гиганта Йорма. Но, во избежания лишних вопросов, решил не рассказывать ненужных подробностей, — Я застал столицу, пышущей богатством и великолепием, но слышал, что случилось. Жители не заслужили подобной участи. Пламя поглотило их в мгновение ока…

— Такова наша суть — сгореть в Пламени, ибо из Пламени мы сотворены. В конце пути всех ждёт погребальный костёр, но лишь достойнейшим позволено возжечь Его вновь!

Тончайшая ткань ритмично вздымалась в такт её словам. Саливан, по прежнему, не мог отвести от женщины взгляда. Одурманенный воздушными линиями, он видел в серебристой вуали морской пляж с нахлынувшими на него волнами. С каждым разом вода била все сильнее, намереваясь пробить брешь в королевской опочивальне. Ей это удалось. Ледяные потоки заполняли комнату, запирая присутствующих в тяжёлой пучине.

Ссылаясь на священные фолианты, женщина и не думала, что чародею найдётся чем парировать её слова:

— В трактате есть и такие строки: «Но вскоре Пламя погаснет и останется только Тьма». Жрецы не заостряют на этом внимание на проповедях. И не удивительно! Не каждый готов принять тот факт, что настанет день, когда Горнило угаснет окончательно, и не один Чемпион не сумеет возжечь его вновь!

— Не бывать этому!

Королева была непреклонна. Как обезумевшая она, забыв о манерах, с пеной у рта кричала о вечном Пламени и достойнейших героях, с колыбели познавших мудрость Белого Пути и взращённых лишь с одной целью — стать углями для костра.

— Довольно! — воскликнул Оцейрос, сопроводив слова увесистым ударом по столу. — Хоть ты и мать моих сыновей, я не позволю тебе богохульствовать! Оставь нас!

Женщина не посмела ослушаться. Бросив на учёного недовольный взгляд, она покинула комнату.

— Вы весьма откровенны, Саливан. — король прервал царящее в комнате молчание, — Но за подобную дерзость я обязан заковать Вас в кандалы!

— Если такова ваша воля… — чародей покорно протянул руки, — Но, как учёный, я смотрю на вещи с разных сторон. Будучи исследователем Первородного Греха, я изучил множество трактатов, описывающий данный феномен. Мне удалось выяснить некую закономерность: с каждым новым Обрядом Возжигания цикл укорачивается. В скором времени огонь в Горниле будет гаснуть так часто, что нужные угли попросту не успеют родиться…

— На этот случай у нас есть Негорящие! — хохотнул Оцейрос, направляясь к винному шкафу. — «В тяжёлые времена недостойная нежить займёт место достойнейших, и Пламя разгорится вновь!»

Правитель, вернув себе былое расположение духа, вместо обещанных кандалов поставил перед волшебником наполненный вином кубок. Осторожно пригубив напиток, Саливан отодвинул бокал в сторону — не хватало напиться и сболтнуть чего лишнего. Король, в отличие от чародея не боялся прослыть пьяницей. Осушив чашу наполовину, он принялся любоваться переливающимся в мерцании камина багряным напитком:

— Напоследок, меня интересует вот что… Откуда вы родом? Прежде, чем пригласить Вас, я отправил черноруков побольше разузнать о вашем прошлом. Но ни в одном городе нет ни единого упоминания о черноволосом красавце-маге! Смею предположить, что вы родом из Холодной долины, хотя обладаете нетипичной внешностью для жителя Иритилла!

Потерявший бдительность колдун, совершенно не ожидал подобного вопроса. Вскочив из-за стола, мужчина случайно опрокинул кубок. Вино, медленно растекалось по темному дереву. Пропитывая сложенные в аккуратные стопки белоснежные листы пергамента и свитки, оно напомнило чародею о Нарисованном мире. Точно так же зловонная гниль разъедала тонкую материю холста, оставляя красноватые проплешины на снежном пейзаже.

— Хоть в юности я какое-то время жил в Иритилле, но лгать королю, выдавая себя за уроженца Холодной долины не осмелюсь. — Саливан был крайне рад, что не скинул капюшон мантии, ведь тогда Оцейрос увидел как дрожат его губы. — Я родом из далёких краёв, таких же холодных и прекрасных как древний город. — заметив недоверчивый взгляд короля, волшебник, собравшись с духом, степенно произнёс. — Там, откуда я родом, жители также, как и в Лотрике, верят в Пламя и видят в нем единственное спасение.

Приблизившись к застывшему колдуну, Оцейрос, сорвал капюшон и уставился на бледное ошарашенное лицо. Монарх, в отличие от остальных, не боялся чернеющих омутов глаз, не боялся узреть того, чего сокрыто в их проклятой глубине. Положив руку на плечо, он, не отводя взгляда, прошептал:

— Мой сын — будущий правитель этих земель и… возможно, ему уготована более важная роль. Я хочу, чтобы именно Вы подготовили его к трону. Скажите, мастер-чародей Саливан, вам это по силам?