Путешествие по Балканам не входило в их план — с другой стороны, как будто Волков с Разумовским вообще строили хоть какие-то долгоиграющие планы с тех пор, как последний оклемался после Сибири. Они живы, относительно здоровы и вроде как снова вместе на этом пути, а всё остальное, включая декорации — это уже частности.

Но, конечно, Серого неизменно тянуло к Адриатике, а Олега — Олега тянуло к Серому. Лишь бы был цел, в сознании и доволен — после жуткого пост-сибирского состояния Олег готов был исполнять все его капризы, хотя сам себе не смог бы объяснить почему.

Как итог, их балканские каникулы смешались в бесконечный калейдоскоп поездок и взбрыков Серого. Иногда они проводили в дороге целые дни: новая страна каждые несколько часов, случайные отели на отшибе, ссоры, плавно перетекающие в примирительный секс. Олег не смог бы даже примерно обрисовать, чего они ищут на самом деле. Не укрытия от розыска и даже не новых впечатлений — со старыми бы разобраться. Иногда ему начинало казаться, что они таким образом убегают от совершенно банальной вещи — необходимости поговорить.

А иногда он становился в этом абсолютно уверен.

Нет, Серый не затыкался, конечно, но это была пустая болтовня, белый шум, Разумовский FM для фона. Он сам, кажется, боялся произнести хоть что-то значимое. Может, просто пытался отвлечься, а может, искал место, где его наконец озарит, как быть дальше. Но пока периодически нёс откровенную чушь — не то чтобы Олега не радовала и она в сравнении с молчанием овоща, которого он когда-то вытащил из ада, и всё же необходимость нормального разговора неизбежно зрела с каждым днём.

Вдоль побережья попадалось много живописных мест. Иногда Серый рандомно выбирал приглянувшийся вид, бросал: “Притормози, Волч”, — вытаскивал его купаться на пустом пляже или просто смотреть на море, потягивая первое попавшееся в магазине вино. Олег понимал, почему Серому здесь так нравится: на закате можно сощуриться и представить, что кругом его любимая Италия, в которой ему больше никогда не побывать. В общем-то до неё было рукой подать, с некоторых точек даже видно другой берег, совсем недалеко на пароме.

Бесконечно далеко теперь.

Когда Серый явно погружался в эти невесёлые мысли, Олег старался отвлекать его, обращать больше внимания на берег нынешний. Недавно, вот, сам предложил остановиться ненадолго возле красивой крепости на крохотном полуострове, выдающемся в море — не то пустующего ныне отеля, не то бывшего монастыря, если верить краткой справке в гугле.

Вдоволь наплескавшись у крохотного пляжа с инстаграмным видом на поселение, Серый повеселел.

— Как, говоришь, это место называется? — уточнил он, отжимая волосы и глядя краем глаза на жмущиеся друг к другу терракотовые крыши.

— Э-э, Свети-Стефан? — припомнил Олег отметку в навигаторе.

Разумовский радостно всплеснул руками:

— Отлично! — Он сложил ладони рупором и заорал во всю глотку: — Я покупаю Свети-Стефан!

Он захохотал, пошатываясь на песке, и Олег не смог не улыбнуться в ответ. Этот спектакль в жанре “всегда получаю всё, что захочу” уже больше напоминал о прежнем Сером, к добру или к худу. Так что когда он повторился через пару дней с высосанной из пальца идеей похищения уникальной-ты-не-понимаешь-Олег статуэтки, Волков уже ни капли не удивился.

Лишь бы не очередные безуспешные поиски бедной Марго — остальное он вытянет.

Смазливый блондинчик, которого Разумовский нанял для своих игрищ во взломщика, Олегу сначала категорически не понравился. Слишком открытый, кокетливый, на первый взгляд откровенно недалёкий — Волков понимал, что такой образ располагает к себе и усыпляет бдительность, в конце концов, ему довелось поработать бок о бок с Джесс. И именно по этой причине Олег такому человеку даже песок в пустыне охранять не доверил бы.

Но слово Серого закон, да и довольно быстро стало понятно, почему первый вечер оказался так милостиво отведён им “чисто для знакомства”. Оценивающие взгляды Серого, ленивое перебрасывание шутками про “не тот сайт”, почти выходящее за рамки подчёркнутое дружелюбие Маршалла — кто бы сомневался, чем всё это в итоге закончится.

Впрочем, и без учёта перспективы разнообразить их постельные привычки Серый явно наслаждался какой-никакой цивилизацией: нетерпеливо притопывал под бодренький ритм, сверкал в цветастом полумраке ухоженной гривой волос и перекатами мускулов, обтянутых до неприличия узкой майкой, хлестал пёстрые коктейли, как водичку. Во всём этом он искрил своей элитностью, люксовостью, как дорогущее шампанское, у которого даже кислинку смакуешь со сложным лицом. Откуда у бывшего детдомовца взялось это умение впечатлять на ровном месте, можно было только гадать, но Олег отстранённо подумал, что есть и у него некая эксклюзивность в этой ситуации. Никто больше не знает эксцентричного Разумовского таким, каким помнит он. Юным и растрёпанным, вечно невыспавшимся, берегущим копейки со стипухи и случайных подработок на какие-то свои мелкие радости в ущерб выживанию и здравому смыслу. Тот Серый ещё не сорил деньгами в дорогих клубах под модные треки — он до умопомрачения целовался с Олегом на тесной кухоньке под “Всё, что касается” и “Мяу кисс ми” из хрипящих динамиков кассетника, и им не нужно было ничего, кроме общего на двоих дыхания в редкие встречи.

Сейчас Олег явственно ощутил, что ничего лучше между ними больше не было и, весьма вероятно, уже не будет. Горечи эта мысль не принесла — разве что в качестве послевкусия того самого шампанского. Не шикарного с пятизначным ценником, какое Серый купил как-то к приезду Олега после головокружительно успешного релиза Vmeste, просто чтобы его впечатлить. Нет, от этих размышлений на языке скорее ощущалась дешёвая кислятина, которую они глушили из пластиковых стаканчиков на свой выпускной, компенсируя качество за счёт количества. Вроде бы дрянь несусветная, столько всего куда приличнее пил с тех пор — и всё равно отчётливо вспоминался именно этот невнятный сивушный привкус, потому что даже он на губах Серого становился слаще мёда.

Ну надо же, и Олег ещё считал себя особенным. Попасть под гипнотическое воздействие бездонных глаз Разумовского было проще простого — так с чего он возомнил себя исключением из этого безжалостного правила?

Но надо признать, что он, в силу горького опыта, хотя бы честно пытался держаться. Маршалл, вон, пал жертвой обаяния русской Афродиты до обидного легко, Олег даже мимолётно расстроился. Да что ты за профи такого нанял, Серый, его сейчас до последней резинки в волосах обчистить можно — он и не заметит.

Ну, насчёт резинок ещё неизвестно, а вот одежда на нём недолго продержится — на них троих в принципе, и там уже другие резинки понадобятся.

Словом, пока что всё шло по плану. Отшибленному, бессмысленному и не выдерживающему никакой критики — надо ли спрашивать, почему Олег изначально на всё это согласился?

Разумовский тоже явно чувствовал себя как рыба в воде. Выёбывается, подумал Олег, наблюдая, как он по-лебединому выгибает шею, подставляя её под чужие поцелуи, и при этом неотрывно глядит на Олега. Сам Серый, конечно, использовал бы другое слово, сказал бы: красуется, например. Но Волков знал его не первый год и мог точно сказать: Разумовский именно что выёбывался. В этом был весь он.

Олег неспешно приблизился, позволил Серому вальяжно поизгибаться под его оценивающим взглядом. Наклонился чуть ближе, чем нужно было, чтобы передать коктейль, и шепнул на ухо по-русски:

— Будешь так на меня пялиться — мальчик почувствует себя лишним и слиняет в самый ответственный момент.

— Так присоединяйся, чтобы он расслабился, — цыкнул Разумовский, притворно закатив глаза.

Олег хмыкнул. Стрельнул взглядом в сторону Маршалла, который вроде бы совсем поплыл в Серёжиных полуобьятьях, но кто подтвердит, что он не грел при этом уши об неизвестно понятную ли речь.

— Я сказал Алексу, что вы отлично смотритесь вместе, — бросил Волков уже на английском, наслаждаясь тем, как Серый кривится от лязгающего, нарочито неотёсанного “тугезер”.

Маршалл, чуть хмурясь, вслушался в его сиплый голос сквозь грохот музыки и томно кивнул. Поманил рукой, скользнул пальцами по Олеговой щеке:

— Иди к нам.

Его прикосновения не были неприятными, он в целом был очень даже ничего, не считая двух обстоятельств. Во-первых, этот красавчик явно знал больше, чем старался показать, а во-вторых… он не был Серым. Но сейчас это было даже в плюс. Ни к чему не обязывающие касания чужих рук и губ помогали разбавить бесконечного Серого-Серого-Серого вокруг, хоть немного оттенить его близость, которая тяготила Олега настолько же, насколько была ему необходима.

— Забавная вы парочка, — бросил Маршалл, обвивая руками шею Волкова. Задницей, однако, при этом потёрся о бедро Разумовского, не позволяя тому хоть на секунду подумать, будто он перестал быть центром притяжения для них двоих, для этого клуба, для всего мира. Быстро понял, засранец, что для Серого ублажение собственного эго куда важнее, чем физическая разрядка. Далеко пойдёт.

Но пока что из клуба они втроём дошли только до номера в отеле, просто во избежание оргии прямо посреди танцпола — зная Серого, Олег бы такому повороту вообще не удивился, так что решил перестраховаться. Маршалла долго уговаривать не пришлось: он сразу понял, к чему всё идёт, и явно был готов к общению с нанимателями в неформальной обстановке. Серый же повозмущался для виду, но в итоге его тяга к комфорту, особенно обострившаяся после событий последних лет, всё-таки взяла верх.

Душ они принимали в спешке: Разумовский, с его брезгливостью, настоял, да и после душного клуба и выпивки освежиться было нелишним. Волков оказался в очереди на водные процедуры последним и выпихнул Серого с Маршаллом из простенькой отельной душевой, когда они по-быстрому ополоснулись и принялись сосаться прямо под скупыми струями воды. Парочка уступила охотно, и вскоре Олег понял почему: когда он наконец вышел в спальню, стряхивая воду с отросших волос, перед ним предстала потрясающая картина. Спиной к нему Серый восседал верхом на Маршалле, прижимая его к постели, и оба они были, чёрт побери, совершенно обнажены и нереально красивы в этом причудливом сплетении. Заслышав Олеговы шаги, Серый выпрямился и уселся на пятки, всё так же соприкасаясь с Маршаллом напряжёнными членами. Обернулся, откинув назад свою гриву, и у Олега аж дыхание перехватило. Этот полуоборот, мягкие блики от тусклого света ночника на влажных приоткрытых губах, медные волосы, вьющиеся полукольцами с опасной красотой узоров на дамасской стали… В принципе кончить можно было только от этого, но хотелось всё-таки ещё немного продержаться.

Волков уселся к ним, обнял Серого сзади, положил ладонь поверх горячей плоти их обоих. Маршалл просяще всхлипнул, Разумовский откинулся спиной на Олегову грудь и дёрнул бёдрами навстречу его руке. У них было негласное правило: Серого всегда нужно ублажить первым, если только он сам не постановил иначе — например, не захотел отсосать или не предложил связать его, не позволяя помочь себе руками. Во всех остальных случаях первую пробу удовольствия всегда снимал он, и неважно, было это быстрой разрядкой для снятия стресса или неторопливой ночью любви — когда это слово ещё могло звучать между ними без иронии. Вот и сейчас в этом рваном движении тазом и судорожном вздохе на ухо Олег безошибочно прочитал указание: я первый, а потом уже как хотите.

Удивительно, но Маршалл как будто тоже это понял: чуть отодвинулся, приподнялся на локтях и позволил Олегу усадить Разумовского так, чтобы он оказался на коленях у них обоих, зажат между ними, заласкан со всех сторон. Он таял от касаний, растекаясь по груди Волкова, а Маршалл тем временем осыпал поцелуями длинную бледную шею, облизывал розовеющие соски, с любопытством очерчивал кончиком носа крестовину шрама. Хоть бы тебе хватило ума не сбивать настрой дурными вопросами, мысленно взмолился Олег и сладко прикусил Серого за ухо. Раздавшийся в ответ томный стон отлично сработал в качестве отвлечения: Маршалл с шальной улыбкой накрыл губы Серого своими, поймал ещё несколько его вздохов, потом втянул и Олега в глубокий поцелуй прямо над подрагивающим веснушчатым плечом. Изящная, но на удивление жёсткая рука накрыла Олегову ладонь, прошлась большим пальцем по мокрой головке, отчего Серый дёрнулся ещё сильнее, выгнулся между ними, как лук с натянутой тетивой. Вьющиеся от влажности рыжие пряди щекотали Волкову плечо и живот, дразняще скользили по члену, который упирался Серому в копчик, сводили с ума: их хотелось сгрести в свободную ладонь, потянуть, обнажить нежную кожу над загривком, чтобы Разумовский кончил от одних только поцелуев в шею. Олег не удержался: отодвинул рыжую занавесь, лизнул золотистый пушок ниже затылка, мокро поцеловал за ухом — и впился губами в изгиб между шеей и плечом, наслаждаясь порнушными вздохами совсем рядом.

Маршалл тем временем с грацией гимнаста откинулся на постель и потянулся к тумбочке. Почти сразу же вернулся в прежнее положение, даже придвинулся теснее — и снова присоединился к Олеговой руке своей ладонью, на этот раз щедро измазанной в прохладной смазке. В две руки они принялись ласкать Серого то синхронно, тесно обхватив пальцами, то медлительно размазывая стремительно теплеющую вязкость и продолжая движения друг друга по головке и вдоль всего ствола. Свободной рукой Олег прижимал Серого к себе поперёк груди, пальцы Маршалла же блуждали по бледной коже, пересчитывали крапинки веснушек, искали чувствительные места, известные Олегу, но не ему. От очередного поцелуя в шею — двойного, с обеих сторон от каждого, — Серый крупно вздрогнул и выругался, выгнулся, толкаясь членом в кольцо их пальцев — и бурно кончил, ни капли не стесняясь стонать во весь голос при отличной слышимости через тонкие стены.

Он обмяк в руках Олега, шумно дыша, и оскалился в пьяной усмешке:

— Хорошие мальчики… — Поморщившись, он цыкнул: — У меня ноги затекли, — и выполз из их объятий, перетёк на постель, едва не замурчал, когда Олег пробежал поцелуями по его бедру.

Пусть отдохнёт немного, Олегу с Маршаллом пока найдётся чем заняться.

Маршалл снова полулёг, опираясь на локти, просканировал бесстыжим взглядом Олега, который навис над ним. Было у них с Серым что-то неуловимо общее — может, потому Волков в течение вечера проникся к воришке какой-то неясной симпатией, невзирая на отталкивающее первое впечатление. Растрёпанная белёсая чёлка, хитрый прищур, обманчиво хрупкое тонкокостное телосложение и столь же обманчивая податливость — совсем ведь не Серый, но в чём-то всё равно почти что он. Целоваться Олег не полез, вместо этого спустился ниже и, глядя в глаза растянувшемуся рядом Разумовскому, слизал его сперму с подтянутого живота Маршалла. Глаза Серого, и без того потемневшие от полумрака и недавнего оргазма, теперь и вовсе стали как океанское дно. Он невольно облизнул пересохшие губы, наблюдая, как Олег под приглушённые ахи Маршалла тщательно вылизывает его пресс и гладко выбритый пах, при этом не касаясь члена. Наклонившись ближе, Олег замер прямо над сочащейся головкой, но только сипло хмыкнул, обдав её дыханием. Затем он подхватил Смита под бёдра, рывком сдвинул ближе к себе и ещё влажным от смазки пальцем обвёл вход.

Ответная реакция ему понравилась: вместо того, чтобы фальшиво жеманничать, Маршалл лишь криво улыбнулся и шире развёл ноги, явно приглашая продолжить.

— Давай уже. Алекс же не против? — Он подмигнул Разумовскому, и тот сыто оскалился:

— Я даже помогу.

Указания Серого Олег понимал без слов. Пару секунд и несколько ловких движений спустя Маршалл оказался в вертикальном положении лицом к Разумовскому. На этот раз Олег был у него за спиной и мог наблюдать за эмоциями Серого — а от этого ему всегда вдвойне сносило крышу.

Насладиться там было чем: Серый явно кайфанул с того, каким изящным Маршалл смотрелся в сравнении с телосложением Волкова, как легко повиновался, фарфоровой куклой расслабившись в крепких руках. Они трое сейчас были как чёткая градация по телосложению и цвету кожи, и Серый оказался как раз в её середине. Силу в мышцах он восстановил совсем недавно и наслаждался этим забытым ощущением, но при этом бросал масляные взгляды и на изначально более крепкого Олега, и на Маршалла, чей талант был скорее в гибкости. Загар же к последнему будто не лип вообще: даже Серого через его вездесущий SPF умудрилось позолотить солнце Адриатики, хоть ему и было далеко до бронзового оттенка, которым мог похвастать Олег. Не говоря уже о ярком контрасте между рыжими локонами, выгоревшими до белизны косичками и отросшей смоляной чёлкой Олега.

В общем, он мог понять, какую эстетику в этом всём находил Серый, хотя у него самого скорее напрашивались ассоциации с женской попсовой группой их детства, тоже собранной именно по таким параметрам.

От дурацких параллелей отвлёк приятно надавивший на руки вес: Маршалл откинулся спиной Волкову на грудь, покрасовался перед Серым, вызвав у того хищную ухмылку, и издал удовлетворённый вздох, когда Олег заставил его расставить ноги и на пробу погрузил один палец. Мальчик явно подготовился, надо отдать ему должное. Не такой уж наивный и плывущий по течению, выходит.

Пока они с Олегом неспешно исследовали основательность Маршалловой подготовки, Серый тоже времени не терял: прильнул спереди, увлёк Маршалла в поцелуй, руками обласкал плоский живот и подтянутые бёдра. Коснулся и члена, но, судя по разочарованному вздоху Смита, только сжал у основания — привыкай, мне он тоже так делает, когда настроение поразвлечься подольше. Олег уже почти начал парнишку жалеть, но тот, кажется, кайфовал от одной возможности любоваться Серым, благоговейно касаться его кожи, плавиться под его поцелуями. Вместе с этим он всё ниже усаживался на Олеговы пальцы, всё охотнее толкался навстречу — так что вскоре Волков кивнул Серому над белоснежным плечом, и тот ласково улыбнулся. Обхватил лицо Маршалла ладонями и жарко шепнул ему в губы:

— Побудешь послушным мальчиком для нас обоих? Тебе понравится.

Олег почувствовал, как тот сильнее сжался на его пальцах, и член, наверное, дёрнулся, пачкая живот Серого предсеменем. Маршалл торопливо закивал и охнул, когда Олег ненадолго отстранился, чтобы надеть презерватив и взять ещё смазки. Смита пока снова взял в оборот Разумовский: мокро поцеловал, потом надавил на затылок, заставляя скользнуть губами к подбородку, шее, ключицам… Ниже, ещё ниже — Маршалл понятливо опустился в коленно-локтевую и восхищённо глянул снизу вверх — да-да, подкармливай его самолюбие, у него так стоит крепче. Лизнул вновь потвердевший член, покатал во рту головку — пока что лениво, на пробу. Тем временем прогнул перед Олегом поясницу и расставил ноги вполне профессионально, отклячил задницу в нетерпеливом ожидании. Задница, кстати, была что надо — Серый что ли по ней кастинг проводил? Зная его, Олег бы вообще не удивился.

Войти тоже оказалось легко: принимающая позиция явно была парнишке не в новинку, он точно знал, как сделать процесс приятнее и для себя, и для партнёра. Глубже, ещё глубже… Маршалл глухо простонал и, видимо, передал вибрацию горла Серому — тот шумно поймал воздух губами, но не спешил толкаться в послушный рот, ждал, пока Олег задаст темп. Пусть попривыкнет, не торопи, а там уже подстроимся, отыщем резонанс. Войдя насколько получилось глубоко, Волков чуть качнулся назад и снова вперёд — без спешки, оценивая собственные ощущения. Горячо и тесно, почти что слишком, но на быстрый заход его должно хватить. Серый понаблюдал немного за его пока что осторожными движениями, а потом опустил взгляд. Улыбнулся:

— Ну давай, мой хороший.

Он направил член в рот Маршаллу неторопливо, но настойчиво. Шумный вдох носом, приглушённый горловой стон от очередного толчка — ну просто отличник, как по учебнику. Серый расслабленно откинул голову, убирая волосы за спину, и подарил Олегу самодовольную улыбку. Да молодец ты, молодец, такой талантище раздобыл. Олег сам расплылся в ответном оскале, но тут же стиснул зубы и сдавленно охнул. Хорошо до головокружения, подержаться бы подольше.

Общий ритм нашёлся довольно быстро: уже несколько фрикций спустя они втроём стали слаженным механизмом, и даже если что-то сбивалось, получалось быстро влиться обратно в общее движение. Когда нужно было, Маршалл чуть сильнее толкался бёдрами навстречу, изредка выписывал ими неширокие восьмёрки, издавал по-тря-са-ю-щи-е звуки в ответ на участившийся темп и более грубые толчки. Серого тоже вело: он то и дело высоко стонал, когда до него докатывались волны от их самодеятельности на том краю. Длинные пальцы ерошили белокурые волосы всё активнее и беспорядочнее — бедные Маршалловы косички, — надавливали на взмокший затылок, иногда трогательно смахивали слёзы, выступившие в уголках зелёных глаз.

Под молочно-белой кожей перекатывались острые лопатки и жемчужины позвонков. Шрамов у Маршалла тоже хватало, но мелких, несерьёзных — так, перламутровые росчерки на рёбрах, у шеи, на руках. Нормально для его работы — совсем не тот масштаб, что у них с Серым. Но такта не заговорить об этом воришке хватило — и Олег надеялся, что будет хватать и дальше.

Кажется, держаться становилось тяжелее всем троим. Серый всё чаще вскидывал на Олега шалый взгляд, неразборчиво шевелил губами в предоргазменном бреду, уже даже не вскрикивал — просто через раз выдыхал шумное “х-ха” в унисон скрипу несчастной кровати. Наклонился вдруг вперёд, придерживая голову Маршалла, чтобы не останавливался — и Олег почувствовал, что нужно сделать то же самое, потянулся к нему, чуть меняя угол. Сцеловал жалобные вздохи с губ Серого и почувствовал, как уплывает сам, окончательно сбивается с ритма и просто вдалбливается ещё, ещё и ещё, ловя каждую частичку удовольствия.

Будто сквозь пелену, он различил, как Серый откинулся назад, сладко всхлипывая на одной ноте, как под ним самим дёрнулся Маршалл, до последнего пытавшийся держать темп. Кажется, всё-таки чуть не подавился, но Серый успел отпустить его, плюхнулся на пятки и теперь глухо достанывал на выдохах. Маршалл тоже жадно дышал, прогнулся под Олегом, который привалился к его спине, опершись на одну руку.

— Вы, парни… просто пиздец, — наконец нашёлся он со словами. Вывернулся из-под Олега и растянулся на сбитых простынях — там, где он до этого стоял, тоже было ой как мокро. Ткнулся встрёпанной макушкой Серому в колени.

Тот ласково пригладил ему чёлку, собрал немного спермы с раскрасневшегося лица и с пошлым чмоком облизнул палец. Разулыбался:

— Я же говорил, не пожалеешь. Вик у меня, — он по-лисьи сощурился в сторону Олега, — долбит что надо.

Олег прикусил губу и не фыркнул только потому, что ещё не восстановил дыхание. Вроде на одной и той же порнухе росли — и откуда он такой хрени понабрался?

Маршалл хрипло рассмеялся. Подмигнул Олегу и поманил пальцем. Целоваться с ним было мокро и вкусно, сладковато — Олег старательно вылизал налившиеся алым губы, явственно ощущая пронизывающий взгляд сверху на них обоих. Наконец разорвал поцелуй и тоже прилёг головой Серому на колени, заглянул в тёмно-голубые глаза — штормовое небо над Адриатикой.

Изящные пальцы ласково перебрали растрёпанные Олеговы волосы, скользнули по загривку Маршалла — наверняка щекотно. Тот в ответ звонко чмокнул коленку, на которую прилёг, и Серый вздрогнул, мягко улыбнулся. Вальяжно протянул:

— Ты назвал нас забавной парочкой — там, в клубе. Почему?

Маршалл хмыкнул и пожал плечами.

— Впервые вижу, чтобы двое так хорошо друг друга чувствовали и при этом тащили в постель третьего. Ссору прорабатываете?

Ты бы знал, каких масштабов, подумал Олег. Заметил, как изменился в лице Серый, и досадливо цыкнул про себя. Ну вот, все старания коту под хвост. Не лез бы ты в это, белобрысый, целее будешь.

— А тебя это… — начал было Олег себе под нос по-русски, но тут же получил от Разумовского по губам. Не больно — так, предупредительно.

— Была у нас размолвка, Вик до сих пор немного дуется. — Серый расплылся в приторной улыбке, когда Олег согрел поцелуем пальцы, так и накрывшие его губы. — Но, не поверишь, тройничок и правда не хуже терапии. Верно, милый?

Голубые глаза снова посветлели, подёрнулись зябкой дымкой питерского неба. Не в силах оторвать взгляда, Олег прочитал в них слишком много всего — того, что у них никак не получалось озвучить друг другу вот уже много месяцев. Но хуже всего было то, что в них читался приговор. Не только тем, кому Серый задолжал месть, а также не в меру любопытному воришке — но и ему, Олегу Волкову, человеку с, видимо, минусовым инстинктом самосохранения. И Олег, что самое страшное, был с этим приговором согласен.

— Да, солнце. — Он блаженно улыбнулся, прикрыв глаза. Потёрся щекой о бедро Разумовского и буркнул: — Люблю тебя.

Пусть хоть что с этой информацией делает: краснеет от неожиданности или, наоборот, неверяще усмехается, закатывая глаза. Они столько бессмыслицы друг другу наговорили — так почему бы не быть искренней этой расхожей фразе, ещё и на сухом чужом языке? Давай, Серый, ты же так хотел снова быть хозяином своей судьбы — вот и решай: это всё ещё дешёвый спектакль для третьего или всё-таки нечто большее?

На этот раз тишина разбилась, как ни странно, не стараниями Разумовского: Маршаллу надоело быть безмолвным наблюдателем, и он одним махом снова сделал развернувшееся перед ним представление иммерсивным.

— Как ми-и-и-ило, — восторженно хихикнул он и по-кошачьи перетёк к краю кровати, сладко потянулся и поднялся на ноги. — Ну что, ещё шампанского — и второй заход? Время позволяет.

Время и правда в кои-то веки позволяло — тратить его в постели с незнакомцами, ввязываться в сомнительные авантюры, продолжать молчать, когда давно пора поговорить. Но, может, это и правда то, что им нужно? Бессмысленный кутёж, яркие впечатления, поиск общего резонанса через кого-то другого?

Разумовский наконец отвёл взгляд, мимолётно улыбнулся Смиту:

— С удовольствием.

Прохладная ладонь легла поверх шрама у Олега над сердцем, согреваясь о его кожу.