Ты помнишь это здание, сплетенное из дерева и камня; ты удивляешься, почему оно до сих пор не сгнило – кажется, всё здесь держится только на магии и честном слове. Внутри царит прохлада, знакомая тебе, въевшаяся в кости, но по стенам вьется плющ и растет мох (ты знаешь, как вкусно бывает сдирать его и толкать себе в рот), а голые деревья плодоносят багровыми ягодами; чумные бубоны на чёрных ветвях.

Холодная утроба здания вмещает сотню подростков. Взрослых нет – образование здесь получают при помощи книг, артефактов, старших «наставников»; методом проб и ошибок. Академия кишит дикой магией и всевозможными сущностями, и стоит тебе не справиться с заданиями – тебя сожрут.

Ты не помнишь, как здесь оказался.

Может, не хочешь помнить.

Помнишь холодный кафель душевых, как стекает по плечам ледяная вода, как стрекочут сверчком ножницы и от отросших кудрей ничего не остаётся.

Помнишь спальни – в печах хрустит дровами огонь, по деревянным стенам тянутся лозы незнакомых растений; помнишь, как воет голодным волком ветер снаружи.

Помнишь, как бьют ногами в живот, как толкают в окровавленные губы горлышко неизвестного сосуда.

За что – не помнишь. Скорее всего, просто потому что с тобой так можно – ты младший, тебя сюда взяли по воле старших экстра, им нужен ученик – и подопытный.

Холодными ночами сильно трясет, вечно болит горло, от неизвестных новых зелий выворачивает наизнанку.

Твой наставник, взрослый высокий экстра, не собирается что-то тебе объяснять, не утруждается даже проводить его до столовой или уборных – лишь проверяет на тебе зелья, артефакты и заклинания, качает магию, бросает беззащитным, с пустым резервом.

Ты не помнишь своего имени. Помнишь, как бьют ногами в живот.

Помнишь, как готов падать на колени за кусок хлеба или чашку бульона, но знаешь, что никогда не пойдёшь на это; как иногда хочется в туалет долгой зимней ночью, и как нельзя покинуть комнату без сопровождения старших, как однажды ты всё же покинул и чем это было чревато.

В один день твоя кожа начинает зудеть, а потом постепенно зарастать мхом; помнишь розовую мыльную воду на кафеле душевой?

Помнишь...

-- Велир? -- Константин позвал тихо, будто не желая пока тревожить вязкой и пыльной тишины здания. -- Всё в норме?

-- Да, я просто... -- Он заговорил раньше, чем успел подумать о том, действительно ли он в порядке - он будто рухнул в прорубь, как в детстве, погрузился в ледяную темноту воспоминаний. Здание заставляло возвращаться к тому, что, казалось давно забытым и отболевшим, словно с зажившей раны содрали корочку, и снова заструилась горячая кровь, и стало больно. -- А вы? В плане, а у вас?

Велир поморщился – никак он не научится нормально общаться с людьми.

— Как будто, — он улыбнулся, судя по голосу, — это похоже на головокружение, только не голова кружится, а мысли.

— Да? Воспоминания не мучают? Меня вот просто...

Константин промолчал.

Хотя в снах-видениях здание казалось Велиру бесконечным, Константин использовал ряд сканирующих заклинаний, чуть не оставшись с пустым резервом – на то, чтобы разбудить дом, потребовалось немало сил – и сказал, что здание не больше обычной пятиэтажки. Правда, может неплохо задурить голову.

Сейчас они поднимались на второй этаж – они должны были давно там оказаться, но лестница будто не кончалась под ногами.

Воздух был спертым, дышалось тяжело.

— Не мучают, — признал наконец Константин. — Мне же лучше честно сразу тебя обо всём предупредить, да?

Велир напрягся – что Константин собирался ему сказать?

— Ну, — ответил Велир грубовато, потом тут же одернул себя: надо проявить немного терпения, кроме Велира вряд ли кто-то вообще прислушается к этому... человеку? Не говоря уже о том, чтобы попытаться помочь. — Говорите.

Тем более, Велир, вроде как, теперь его... владелец, так?

От одной этой мысли становилось неловко и тошно.

— Я ничего не помню. Ни имени, ни где и с кем я работал дальше... Чистый лист.

— У других анималов не так? — Велир обернулся на него, прищурился – уже догадался: нет, не так.

— Нет. И судя по всему, у меня такое не впервые.

— Видимо, здесь это сыграет вам на руку. — Холодно отрезал Велир.

Он мог бы рассказать о том, что у него есть похожий опыт или предложить помочь – у «лёгких» экстра был ряд методик, позволяющих исследовать сознание, но не хотел общаться с этим человеком о чем-то, кроме работы.

Тем более, даже с потерей памяти, Константину вряд ли знакомо чувство беззащитности, потерянности, затравленности – то, как легко и непринуждённо он держался, то, как ничего толком не умея и не помня, делал вид, что он – самый умный и опытный человек на свете, всё это кричало: он знает о том, что его пола, внешних данных и низкого уверенного голоса достаточно, чтобы люди давали ему все, чего он хочет.

Велир не любил таких с детства, с тех пор, как понял: не все в этой жизни справедливо. Некоторым все достаётся просто так, на блюдечке с голубой каемочкой, а некоторым, как Велиру, терпи всю жизнь, и ещё кому-то что-то доказывай.

Такие, как Константин, не нуждались в помощи.

Здание тянулось долгими коридорами, свет не проникал внутрь, будто на улице было пасмурно и надвигалась буря. Пахло плесенью.

— Домик не выглядит больным, — пробормотал Константин, касаясь стены.

— Это пока, — Велир мотнул головой, осматриваясь.

Невыносимо долгая лестница подошла к концу, хотя стоило ему обернуться, и она выглядела нормально – такой, что можно преодолеть за несколько секунд.

На площадке обнаружилось две двери, проем третьей зиял чернотой. По стенам, покрытым потрескавшейся штукатуркой, тянулся осклизлый бурый мох.

— Как думаете, мы встретим местных обитателей?

Константин смело коснулся ручки одной из дверей, но дёргать не стал, обернулся:

— В твоих видениях ведь никого не было?

— Нет, но... — Велир неуютно поежился, кутаясь в шарф – становилось прохладно. — Если дело в каком-то артефакте или аномалии, то кто-то мог здесь остаться.

— Ну, мы не найдём сердце этой дряни, если не начнём проверять. — Константин прижался ухом к двери, прикрыл глаза – хотя в помещении и так стояла полутьма, и все было словно подернуто дымкой.

— «Сердце», — задумчиво повторил Велир, — какое интересное выражение.

Где-то капала вода, шумели трубы.

Здание молчало, и тишина эта была пустой, безжизненной, словно здесь остались только они, а всё остальное сбежало – или давно умерло.

Уже здесь становилось видно, что здание пропитано магией, как губка мыльной водой – оно давно тянуло её, наращивало лишайный налёт мха, пускало кровь по своим трубам, затягивало мутноватой мембраной стеклоблочные окна.

В руках у Велира меркло светился округлый камешек со сколами и тёмными прожилками.

Пока Константин пытался прислушаться к квартирам, Велир коснулся стены – как и в его странных, покрытых густой дымкой снах, они были тёплыми, но не так, как если бы внутри скрывались трубы отопления или печи.

Как тогда?

Он не хотел об этом думать.

— Тихо, — выдохнул Константин, — войдём?

Поколебавшись, Велир кивнул:

— Давайте.

Открыть, просто дёрнув за ручку, не удалось, но после заклинания-открывашки внутри заскрежетало, видимо, замок проржавел и был готов рассыпаться; дверь распахнулась.

В коридоре квартиры горела мерклая лампочка, за нимбом её шаткого света клубилась мгла.

Константин поднял руку, создавая в крепких пальцах сферу, сотканную из света – и в подъезде, откуда они вошли, резко потемнело, зато стало видно дорогу вперёд.

Велир поморщился: в груди у него растеклось глухое горячее раздражение от того, что кто-то вот так разбазаривает магию на любую прихоть, а кто-то, как он, вынужден дорожить каждой её крохой, и пользоваться фонариками, и носить с собой сумки, полные зелий.

Квартира выглядела как... обычная заброшенная квартира. Слой пыли и грязи, вывороченная из стены вешалка для одежды, хлюпающий ковёр. Как будто много лет назад отсюда ушли, и с тех пор квартира разваливалась на части, жила своей жизнью – хотя Велир готов был спорить, что буквально пару лет назад здесь был самый обычный жилой дом.

Он знал, что такие квартиры – будто хозяева не покидали их, а выбежали на пятнадцать минут и не вернулись – большая ценность для тех, кто исследует заброшенные дома. Сам Велир никогда таким не занимался, там, где он рос, не было заброшенных многоэтажек и многоэтажек вообще, только низкорослый частный сектор из крепкого сруба... но таким занимался Василь несколько лет назад.

Сейчас, слава Богу, не занимается.

Ему показалось, что он слышит пульсацию и изнутри ушей бьётся тихое мутное море, будто они вошли не в квартиру, но в полость причудливого органа.

Велир думал, что дело в каком-то артефакте, занесенном в здание несколько лет назад. Сначала он впитывал магию по капле из окружения, потом набрался сил и осмелел, начал тянуть и качать, и усиленно действовать, преобразуя реальность вокруг. Когда и этого стало мало, когда это место и артефакт стали ещё сильнее, начались волны мёртвого ветра.

Поэтому они искали некий эпицентр, как выразился Константин, «сердце».

Сложность заключалась в том, что здание было огромным, границы подъездов и помещений стерлись, и артефакт мог быть где угодно.

— Мы ищем иголку в стоге сена, — мрачно выдохнул Велир.

— Думаешь? Артефакт такой силы должен же как-то выделяться... — Константин с любопытством исследовал внутренности квартиры.

— Нет, не должен. Это может быть камень, который попал в фундамент здания ещё в советские времена на этапе строительства и лежал там, пока не был случайно активирован, когда в девяностые здесь кого-нибудь прирезали и артефакт попробовал кровь, и разгонялся следующие тридцать-сорок лет.

— Это реальный случай? — Спросил Константин уже не так весело.

— Увы.

— А артефакты-счетчики?

Велира почти что оскорбляла манера Константина общаться с ним, как с дураком. Он разжал левую ладонь, демонстрируя округлый камень на хлипкой нити – тот светился почти так же ярко, как сфера в руках Константина, только был в несколько раз меньше.

— Понял.

Смягчившись, надев нить от камня на худые пальцы, чтобы освободить ладонь, Велир признал:

— Может, пару лет назад этого было бы достаточно.

Они стояли в гостиной – одичавшей, поросшей плющом и бурым мхом. На большом столе в свете сферы-фонаря заискрился пыльный сервиз – здесь так и не дождались гостей. В углу росло огромное дерево: ветви его упирались в стены, а ствол заканчивался корнями и сверху и снизу, и они, врастая в пол и потолок, видимо, тянулись на несколько этажей вперёд. По характерным пятнистым листьям и глиняным черепкам на полу он узнал обычный комнатный фикус.

Ориентируясь на свет камешка, Велир решил пройтись по комнате, но тут же запнулся и уже приготовился рухнуть в хрустальную груду осколков.

— Осторожней. — Константин легко подхватил его, потянул на себя.

— Извините, — тихо выдохнул Велир; сердце его трепетало птичьими крыльями.

— Давай заберу у тебя рюкзак...

Велир не ответил. Ему стало интересно, обо что он споткнулся – и увиденное ему не понравилось.

Под ногами лежало тело в спортивном костюме; по серой ткани расползлось тёмное, чёрное в неверном свете сферы пятно.

Выругавшись, он по привычке коснулся двумя пальцами шеи человека, хотя уже видел, что смысла в этом нет.

— Вот и здешние обитатели, — Велир поджал губы.

-- Если они все здесь такие, то для нас это скорее хорошие новости, -- Константин рассуждал цинично, но верно: если обычный человек долгое время находится под агрессивным неуправляемым магическим воздействием, то рано или поздно с ним начинают происходить метаморфозы, и не все из них обратимы, зато большинство - неприятны.

Пол чавкал от каждого шага, дрожали капли хрусталя на свисающей с потолка люстры. Велир прошелся по комнате, глядя на счётчик – тот светил равномерно. Уровень магии был слишком высоким...

Так можно ходить здесь часами.

Неожиданно стены, залепленные где-то газетами, а где-то обоями в завиточек, дрогнули. Велир обернулся на Константина, убедиться, что тот тоже это чувствует.

И тогда стал слышен проклятый скрежет из снов, что въедался в кожу, лился на голову раскаленным металлом.

Комнату тряхануло. Велир не удержался, рухнул в объятия мокрого ковра; со звоном на него обрушилась вся гора хрустального сервиза, неизбежно раскалываясь в крошево при столкновении со стенами. Он закрыл голову руками; что-то громко хлопнуло.

Мысли звенели натянутыми струнами, сознание пыталось утянуть его в темноту, мягкую, как пуховое одеяло.

Велир резко подтянул к себе ноги, не смог встать, но, аккуратно обшарив пол вокруг - только стекло и что-то шероховатое, узкое, уперся руками и сел - джинсы набирали осклизлую влагу из ковра.

Только тогда он понял, что хлопнуло в момент падение – дверь в другую комнату.

Оттуда доносились шорохи, дыхание и что-то, похожее на рык.

Велир подумал: хоть бы это был не человек.

Константин замер напротив дверного проема. Его сфера света растаяла во время падения, и комнату наполняли только неровные отсветы камня-счетчика.

Хоть какая-то от него была польза.

Константин повернулся к Велиру, прижав палец к губам показал: молчи, не высовывайся; Велир увидел, что с брови у него течет темное. Рассек, видимо, когда рухнул.

Кончики пальцев закололо, магия внутри отозвалась теплом - вид крови и ран вызывал у Велира желание помочь, но Константин в этом не нуждался.

Не сейчас.

Не когда из черноты дверного проема выглядывает что-то огромное, дышащее, влажно блестящее глазами.

Запахло свалявшейся шерстью. Велир набил густым воздухом легкие: сложнее всего сейчас было довериться Константину, не путаться под ногами и просто смотреть.

Тварь кинулась на Константина первая, но он тут же выкинул вперед руку, ударил оглушающим заклинанием, левую кисть сложил защитным жестом. Тварь этого не почувствовала, клацнула пастью, полной клыков; это было животное, но Велир даже не мог понять, какое: так сильно его искорежило воздействие.

Константин увернулся, будто потянул на себя что-то невидимое – запела хрусталем люстра - значит, резонансы. Осколки стекла взмыли в воздух, обрушились на тварь, впиваясь ей в кожу.

Она не дрогнула, рявкнула, клыки прошлись, кажется, в сантиметре от шеи Константина.

У Велира было "подвешено" одно заклинание, но использовать его сейчас - значит, оставить одного из них без путей к отступлению в будущем. Поэтому он лихорадочно, пока Константин ударил тварь стулом и запустил в нее снопом алых искр, думал - и вспомнил, как под его ладонью, помимо стекла, скользнуло что-то шершавое.

Он нащупал рукоять ножа, выше - холодное лезвие.

Стол рухнул, перевернувшись, Константин снова оказался на полу, закрылся предплечьем - он попытался просто придушить тварь руками, но она не боялась боли, а становилась только сильнее.

Велир толкнул нож в сторону Константина, уколол магией его плечо, чтобы тот дернул рукой и наткнулся на рукоять. Он лихорадочно думал: что можно сделать, чего делать не стоит?

Его резерв не давал ему права наугад перебирать варианты так, как это делает Константин.

Константин подхватил нож, лезвие тут же блеснуло магическим отсветом, и загнал его твари в шею. С оружием ему стало проще, хотя даже так, разобраться почти что с волком, одним только кухонным ножом...

«Почему ты не оборачиваешься?!» – вспышкой мелькнуло в мыслях Велира.

Велир решился заставить сердце твари перестать биться, потом заставить ее уснуть. Но магия словно уходила в песок, не давая результата, а тварь ворочалась на полу и била когтями.

И тогда он понял, в чем дело.

Выхватив из рюкзака флакон-карандаш из под духов, Велир бросил заклинание в сторону разросшегося фикуса, и ветви с корнями начали разрастаться, хватая тварь за лапы.

Она взвизгнула.

-- Константин, -- окликнул его Велир, -- оно впитывает магию, от заклинаний становится только сильнее.

Константин чертыхнулся, кивнул - в свете счетчика его серый глаз блестел талым снегом, - и погрузил руку в свалявшуюся шерсть обезумевшей, частично скованной твари.

Через пару секунд она начала затихать, на тридцатой - перестала шевелиться. Это создание было порождением магии, и стоило Константину ее выкачать, как в сетях корней осталась неподвижная туша.

Но взять на себя такое количество магии за раз, тем более, не чистой природной, как та, что бьет в ключах, а вырванной насильно, вырванной и преображенной во что-то отвратительное - очень тяжело.

Константин сделал несколько шагов в сторону на непослушных ногах, а потом вновь рухнул на пол - он прерывисто дышал, сжав зубы, пытаясь пережить боль.

Да, Велир знал, что это такое - схватить больше, чем тебе можно, оттуда, откуда хватать не следует. Магия не разливается по телу теплом, нет - ощущение такое, будто в тебя залили полный чайник кипятка.

Или расплавленного свинца.

Велир помог Константину перевернуться на бок - после такого часто тошнит, не захлебнулся бы рвотой; коснулся кончиками пальцев его виска, сдвинул в сторону пряди черных волос.

-- Это скоро пройдет, -- прошептал он, зная, что в таких утешениях нет никакого смысла.

Константин не ответил; дрожали ресницы на неплотно прикрытых веках, с сухих губ сорвался смазанный полустон.

Руки Велира сами собой легли Константину на грудь, уткнулись в разорванную, промокшую от крови водолазку, соскользнули к животу – пытались утешить боль.

Помогало слабо.

В полной темноте, разбитой мерклым свечением счётчика, Велир вслушивался в прерывистое дыхание Константина – пока тот наконец не зашевелился, попытался что-то сказать – и тут же закашлялся.

— Константин...! — Велир подскочил, переполошившись, не понимая, чем может помочь.

— Нормально, — пробормотал Константин сквозь зубы, и, кажется, даже улыбнулся, — зато резерв восполнил.

— Ну очень смешно! Придурок, нет?! — Страх, клокотавший внутри, в этот момент вспыхнул и растаял, и Велир успокоился: «шутит – значит, всё правда нормально». — Черт, мне следовало... помочь вам. Соображать быстрее. — Велир мотнул головой, на лицо упали вьющиеся пряди.

Константин ведь оказался в таком состоянии из-за него.

Константин перевернулся на спину, посмотрел Велиру прямо в глаза – снизу вверх, и казалось, что глаза его слабо искрятся.

— С точки зрения магического боя отработали и правда грязно, но для любителей – неплохо... Немного стыдно, что столько сил – и на какого-то Бобика-переростка...

Нет, и правда придурок...

— А мне показалось, вы хорошо обучены, — сказал Велир, поднимаясь на ноги.

— Это так, но я очень давно не практиковался. — Голос его, несмотря на охриплость, смеялся, был тёплым, чуть ниже обычного. — Спасибо, Велир.

Велир вспыхнул – давно так близко не общался с людьми, социальная компетентность стремилась к нулю.

— И да, — снова заговорил Константин, — извини, мне следовало защитить тебя. И от осколков, и от этой дряни.

Из его тона пропала всякая шутливость, он стал неожиданно серьёзным и холодным, и у каждого сказанного слова был вес.

От такой резкой перемены Велир совсем растерялся.

— Идём, — Константин встал, серьёзный и собранный, — не стоит здесь задерживаться.

Показалось, что вот он – настоящий, осторожный и одновременно с этим решительный, с острым взглядом и внимательным прищуром.

— У нас нет воды? — Спросил он, когда Велир спешил за ним в коридор квартиры.

С запозданием Велир вспомнил о том, что у него с собой есть термос – рюкзак не зря оттягивал плечо.

Термос был небольшим, умещался в руку, больше был похож на термокружку – но Константин сразу понял, в чем дело.

— Сколько?

— Три литра.

Ну, чистой воды вмещалось три. Вина – два, бульона – полтора. Но чаще всего Велир носил с собой просто воду.

Константин сделал несколько сдержанных глотков, кивнул – то ли благодарно, то ли одобрительно:

— Приятно работать с экстра, который знает свое дело.

— Какие средневековые у вас суждения, — фыркнул Велир.

Константин открыл дверь в подъезд. Велир подумывал о том, чтобы сказать: вообще-то мы всегда можем уйти, но, выйдя из квартиры, понял: с этим могут возникнуть сложности.

Потому что лестничная клетка стала... другой. Мутные стеклоблоки из бирюзовых стали коричневатыми, в углу появилось кашпо с мёртвым растением, на стене среди бурого мха зрела опухоль с живым содержимым.

Вот, что произошло, когда заскрежетало, и квартиру затрясло – дом менял помещения местами.

— Ты был прав, мы здесь надолго, — голос Константина взрезал тишину лезвием клинка.

Происходящее не нравилось Велиру все больше и больше. Он выудил из кармана куртки ключ от дома, показывая его Константину.

— Я всегда могу открыть проход в соседнее отражение.

Ключ от места, где Велир родился и рос, был тёмным от времени, напоминал театральную бутафорию. Он позволял переместиться, но...

— Но делать это здесь... — нахмурился Константин.

— Знаю, поэтому только на крайний случай. Давайте лучше попробуем найти что-то, за что можно зацепить поисковое заклинание.