Здание было старым; ему, частично построенному из дерева, давно полагалось развалиться на части и сгнить, но оно стояло и собралось стоять ещё долгие годы.

   К деревянной части прилегала каменная, и непонятно было, кто из них пристройка, а кто – основная часть. Внутри обеих царила извечная прохлада, но по стенам даже зимой вился плющ и рос мох, а чёрные голые деревья плодоносили багровыми ягодами; те набирались на острых ветвях чумными бубонами.

   На много километров вокруг был только заснеженный лес, до ближайшей деревни добирались только на машинах. Раз в неделю они привозили продукты – если позволяла погода. Порой на эти земли накидывались метели и вьюги, и тогда следующая неделя проходила голоднее предыдущей.

   Несмотря на то, что снаружи здание казалось маленьким, оно вмещало в свою холодную утробу сотню подростков. Взрослых не было – академии автономного типа в них не нуждались, образование здесь получали при помощи книг, артефактов, помощи старших «наставников» и, главное, методом проб и ошибок. Академия кишела дикой магией и всевозможными сущностями, которые были рады сожрать зазевавшегося – или не освоившего вовремя программу мага.

   Он не помнил, как здесь оказался.

   Он помнил холодный кафель душевых, в швы забилось что-то бурое, помнил как стекает по плечам ледяная вода, как стрекочут сверчком ножницы, как от отросших кудрей ничего не остаётся; помнит тёплую зелёную форму, перчатки и капюшон с коричневой меховой опушкой.

   Помнил спальни – в печах хрустит дровами огонь, по деревянным стенам здесь и там тянутся лозы незнакомых ему растений, помнил, как воет голодным волком ветер снаружи.

   Помнил чей-то лихорадочный горячий шёпот.

   Помнил, как бьют ногами в живот, как толкают в искусанные окровавленные губы стеклянное горлышко неизвестного сосуда.

   Он не помнил, за что. Скорее всего, просто потому что с ним так можно – он был младшим, подопечным, его сюда взяли по воле старших экстра, им нужен был ученик – и подопытный.

   Холодными ночами сильно трясло, вечно болело горло, от неизвестных новых зелий выворачивало наизнанку.

   Его наставник – взрослый высокий экстра, уже получивший красную форму, не очень-то хотел с ним возиться – он ничего не объяснял, не помогал с заданиями, не утруждался даже проводить его до столовой или уборных – зато постоянно проверял на нем зелья, артефакты и заклинания, а ещё то и дело качал магию – и он, тогда еще уверенная двойка, ходил беззащитный, с вечно опустевшим резервом.

Он не помнил своего имени. Помнил, как бьют ногами в живот.

Помнил, как хотелось есть до дрожи в руках, как он думал, что готов уже падать на колени за кусок хлеба или чашку бульона, но никогда не падал на самом деле - он скорее умер бы от голода, чем на такое пошёл. Как иногда хочется в туалет долгой зимней ночью, и как нельзя покинуть комнату без сопровождения старших - или кого-то из ровесников, как однажды он всё же покинул и чем это было чревато.

Как за это наказали его "наставника", а тот наказал уже его самого.

Как в один день кожа начала кошмарно зудеть, а потом постепенно зарастать мхом; помнил розовую мыльную воду на кафеле душевой...

Он помнил...

-- Велир? -- Константин позвал тихо, будто не желая пока тревожить вязкой и пыльной тишины здания. -- Всё в норме?

-- Да, я просто... -- Он заговорил раньше, чем успел подумать о том, действительно ли он в порядке - он будто рухнул в прорубь, как в детстве, погрузился в ледяную бесконечную темноту воспоминаний. Здание влияло на него странно, заставляло возвращаться к тому, что, казалось давно забытым и отболевшим, словно с едва зажившей раны содрали корочку, и снова заструилась горячая кровь, и стало больно. -- А вы? В плане, а у вас?

Велир поморщился – никак он не научится нормально формулировать фразы и общаться с людьми.

— Как будто, знаешь, — он улыбнулся, судя по голосу, — это похоже на головокружение, только не голова кружится, а мысли.

— Да? Воспоминания не мучают? Меня вот просто...

Константин долго не отвечал, они шли вперёд, шаркая ботинками по пыльному полу. Хотя в снах-видениях здание казалось Велиру буквально бесконечным, Константин, едва ступив сюда, использовал ряд сканирующих заклинаний, чуть не оставшись с пустым резервом – на то, чтобы разбудить дом, потребовалось немало сил – и сказал, что здание очень даже конечно, не больше обычной пятиэтажки. Правда, может неплохо задурить голову.

Сейчас они поднимались на второй этаж – они должны были давно там оказаться, но лестница будто не кончалась под ногами.

Воздух был спертым, дышалось тяжело.

— Не мучают, — признал наконец Константин. — Мне же лучше честно сразу тебя обо всём предупредить, да?

Велир напрягся – что Константин собирался ему сказать? Чем, прости Господи, порадует?

— Ну, — ответил Велир грубовато, потом тут же одернул себя: надо проявить немного терпения, кроме Велира вряд ли кто-то вообще прислушается к этому... человеку? Не говоря уже о том, чтобы попытаться помочь. — Говорите.

Тем более, Велир, вроде как, теперь его... владелец, так?

От одной этой мысли становилось неловко и тошно.

— Я вообще ничего не помню. Ни имени, ни где и с кем я работал дальше... Чистый лист.

— У других анималов не так? — Велир обернулся на него, прищурился – он уже догадался: нет, не так.

— Нет, и судя по личным вещам, у меня такое не впервые.

— Возможно, здесь это сыграет вам на руку. — Холодно отрезал Велир.

Он мог бы рассказать о том, что у него есть похожий опыт, и расспросить, и предложить помочь – у «лёгких» экстра был ряд методик, позволяющих исследовать сознание. Но он не хотел общаться с этим человеком о чем-то, кроме работы.

Тем более, сейчас. Тем более, даже с потерей памяти, Константину вряд ли знакомо чувство беззащитности и потерянности, затравленности – то, как легко и непринуждённо он держался, то, как ничего толком не умея и не помня, делал вид, что он – самый умный и опытный человек на свете, всё это кричало: он знает о том, что его пола, внешних данных и низкого уверенного голоса достаточно, чтобы люди давали ему все, чего он хочет.

Велир не любил таких с детства, с тех самых пор, как понял, что не все в этой жизни справедливо. Некоторым все достаётся просто так, на блюдечке с голубой каемочкой, а некоторым, как Велиру, терпи всю жизнь, и ещё кому-то что-то доказывай.

Такие, как Константин, не нуждались в помощи.

Здание вокруг них тянулось долгими коридорами, свет практически не проникал внутрь, будто на улице было пасмурно и надвигалась гроза и буря. Пахло плесенью.

— Домик не выглядит больным, — пробормотал Константин, касаясь стены.

— Это пока, — Велир мотнул головой, осматриваясь.

Невыносимо долгая лестница подошла к концу, хотя стоило ему обернуться, и она выглядела абсолютно нормальной – такой, что можно преодолеть за несколько секунд.

Дышать было тяжеловато; на площадке обнаружилось две двери, проем третьей зиял чернотой. По стенам, покрытым потрескавшейся штукатуркой, тянулся осклизлый бурый мох.

— Как думаете, мы встретим местных обитателей?

Константин смело коснулся ручки одной из дверей, но дёргать не стал, обернулся:

— В твоих видениях ведь никого не было?

— Нет, но... — Велир неуютно поежился, кутаясь в шарф – становилось прохладно. — Если дело в каком-то артефакте или аномалии, что постепенно преобразила дом, то кто-то мог здесь остаться.

— Ну, мы не найдём сердце этой дряни, если не начнём проверять. — Константин прижался ухом к двери, прикрыл глаза – хотя в помещении и так стояла полутьма, и все было словно подернуто дымкой.

— «Сердце», — задумчиво повторил Велир, — какое интересное выражение.

Где-то капала вода, шумели трубы.

Здание молчало, и тишина эта была вакуумно пустой, безжизненной, словно здесь остались только они, а всё остальное сбежало – или давно умерло.

Уже здесь становилось видно, что здание пропитано магией, как губка мыльной водой – оно давно тянуло её, наращивало лишайный налёт мха, пускало кровь по своим трубам, затягивало мутноватой мембраной стеклоблочные окна.

В руках у Велира меркло светился округлый камешек со сколами и тёмными прожилками.

Пока Константин пытался прислушаться к квартирам, Велир коснулся стены – как и в его странных, покрытых густой дымкой снах, они были тёплыми, но не так, как если бы внутри скрывались трубы отопления или печи.

Как тогда?

Он не хотел об этом думать.

— Тихо, — выдохнул Константин, — войдём?

Велир потёр виски, снял очки, надел их снова, будто пытаясь оттянуть момент, когда придётся принять решение.

— Давайте.

Дверь не поддалась, когда Константин потянул за ручку, но после заклинания-открывашки внутри заскрежетало, будто замок проржавел и был готов рассыпаться, и со второй попытки им удалось открыть.

В коридоре квартиры горела мерклая лампочка, и за нимбом её шаткого света клубилась мгла.

Константин легко поднял руку, создавая в крепких пальцах сферу, сотканную из света – и в подъезде, откуда они вошли, резко потемнело, зато стало видно дорогу вперёд.

Велир поморщился: в груди у него растеклось глухое горячее раздражение от того, что кто-то вот так разбазаривает магию на любую прихоть, а кто-то, как он, вынужден дорожить каждой её крохой, и пользоваться фонариками, и носить с собой сумки, полные зелий.

Квартира выглядела как... обычная заброшенная квартира. Слой пыли и грязи, вывороченная из стены вешалка для одежды, хлюпающий ковёр. Как будто много лет назад отсюда ушли, и с тех пор квартира понемногу разваливалась на части, жила своей странной жизнью – хотя Велир готов был спорить, что буквально пару лет назад этот дом был совершенно нормальным домом.

Он знал, что такие квартиры – будто хозяева не покидали их, а выбежали на пятнадцать минут и не вернулись – большая редкость и ценность для тех, кто исследует заброшенные дома. Сам Велир никогда таким не занимался, там, где он рос, не было заброшенных многоэтажек и многоэтажек вообще, только низкорослый частный сектор из крепкого сруба, желтого и оранжевого дерева; огромные подворья, хозяйства, где держали скот и драконов... Но занимался Василь несколько лет назад.

Сейчас, слава Богу, не занимается.

Ему показалось, что он слышит пульсацию, будто изнутри ушей бьётся тихое мутное море, и появилось ощущение, что они вошли не в квартиру, но в полость какого-то причудливого органа.

Велир думал, что дело в каком-то артефакте, занесенном в здание несколько лет назад. Сначала он впитывал магию по капле из окружения, потом набрался сил и осмелел, начал тянуть и качать, и усиленно действовать, преобразуя реальность вокруг. Когда и этого стало мало, когда это место и артефакт стали ещё сильнее, начались волны мёртвого ветра.

Поэтому они искали некий эпицентр, как выразился Константин, «сердце».

Сложность заключалась в том, что здание было огромным, границы подъездов и помещений стерлись, и артефакт мог быть где угодно.

— Мы ищем иголку в стоге сена, — мрачно выдохнул Велир.

— Думаешь? Артефакт такой силы должен же как-то выделяться... — Константин с любопытством исследовал внутренности квартиры.

— Нет, не должен. Это может быть камень, который попал в фундамент здания ещё в советские времена на этапе строительства и лежал там, пока не был случайно активирован, когда в девяностые здесь кого-нибудь прирезали и артефакт попробовал кровь, и разгонялся следующие тридцать-сорок лет.

— Это реальный случай? — Спросил Константин уже не так весело.

— Увы.

— А артефакты-счетчики?

Велира почти что оскорбляла манера Константина общаться с ним, как с дураком. Он разжал левую ладонь, демонстрируя округлый камень на хлипкой нити – тот светился почти так же ярко, как сфера в руках Константина, только был в несколько раз меньше.

— Понял.

Смягчившись, надев нить от камня на худые пальцы, чтобы освободить ладонь, Велир признал:

— Может, ещё несколько лет назад этого было бы достаточно.

Они стояли в гостиной – одичавшей, поросшей плющом и этим бурым мхом. На большом столе в свете сферы-фонаря заискрился пыльный сервиз – будто бы здесь кого-то ждали в гости, но так и не дождались. В углу росло огромное дерево, ветви его упирались в стены, а ствол заканчивался корнями и сверху и снизу, и они, врастая в пол и потолок, видимо, тянулись на несколько этажей вперёд. По характерным пятнистым листьям и глиняным черепкам на полу он узнал обычный комнатный фикус. Ориентируясь на свет камешка, Велир решил пройтись по комнате, но тут же запнулся и уже приготовился рухнуть в хрустальную груду осколков.

— Осторожней. — Константин легко подхватил его, потянул на себя.

— Извините, — тихо выдохнул Велир; сердце его трепетало птичьими крыльями.

— Давай заберу у тебя рюкзак...

Велир не ответил. Ему стало интересно, обо что он споткнулся – и увиденное ему не понравилось.

Под ногами лежало тело в спортивном костюме; по серой ткани расползлось тёмное, чёрное в неверном свете сферы пятно.

Выругавшись, он по привычке коснулся двумя пальцами шеи человека, хотя уже видел, что смысла в этом нет.

— Вот и здешние обитатели, — Велир поджал губы.

- Если они все здесь такие, то для нас это скорее хорошие новости, -- Константин рассуждал цинично, но в его словах было много истины: если обычный человек долгое время находится под агрессивным неуправляемым магическим воздействием, то рано или поздно с ним начинают происходить определенные метаморфозы, и не все из них обратимы, зато большинство - неприятны.

Пол под ногами чавкал, дрожали капли хрусталя на свисающей с потолка люстры. Перешагнув через тело, Велир всё же прошелся по комнате кругом, глядя на то, как колеблется свет камня-счетчика. Он оказался прав, уровень магии здесь был такой, что пользы камешек не представлял.

Так можно ходить здесь часами...

Неожиданно стены, залепленные где-то газетами, а где-то обоями в завиточек, задрожали. Велир обернулся на Константина, убедиться, что тот тоже это чувствует.

И в этот момент он услышал этот проклятый скрежет из своих снов, он въедался в кожу, лился на голову раскаленным металлом.

Комнату тряхануло. Велир не удержался на ногах, рухнул в объятия мокрого ковра; со звоном на него обрушилась вся гора хрустального сервиза, неизбежно раскалываясь в крошево при столкновении со стенами. Он закрыл голову руками; что-то громко хлопнуло.

Несколько секунд он боялся пошевелиться, мысли звенели натянутыми струнами, сознание пыталось утянуть его в тяжелую темноту, мягкую, как пуховое одеяло - услужливо доставало из закромов пыльные картонные коробки, с воспоминаниями, к которым он не любил прикасаться.

Таких у него было большинство.

Наконец он подтянул к себе ноги, не смог встать, но, аккуратно обшарив пол вокруг - только стекло и что-то шероховатое, узкое, сел - джинсы, кажется, еще сильнее напитались осклизлой влагой.

И понял, что тогда хлопнуло - дверь в еще одну комнату.

Сейчас оттуда доносились смутные шорохи, дыхание и что-то отдаленно похожее на рык.

Велир подумал: хоть бы это был не человек. Или то, что когда-то было человеком.

Константин стоял напротив дверного проема. Сфера света в его руках растаяла еще во время падения, сейчас комнату наполняли только неровные отсветы камня-счетчика.

Хоть какая-то от него была польза. 

Константин повернулся к Велиру, прижав палец к губам показал: молчи, не высовывайся; Велир увидел, что с брови у него течет темное. Рассек, видимо, когда, не удержавшись, рухнул.

Кончики пальцев закололо, магия внутри отозвалась теплом - вид крови и ран сразу вызывал у Велира желание помочь, но Константин явно в этом не нуждался.

Не сейчас.

Не когда из непроглядной черноты дверного проема выглядывает что-то огромное, дышащее, влажно блестящее глазами.

Запахло свалявшейся шерстью. Велир набил густым воздухом легкие: сложнее всего сейчас было довериться Константину, не путаться под ногами и просто смотреть.

Тварь кинулась на Константина первая, но он был к этому готов: тут же выкинул вперед руку, ударил оглушающим заклинанием, левую кисть тут же сложил защитным жестом. Тварь оправилась почти мгновенно, клацнула пастью, полной клыков; это определённо было животное, но Велир даже не мог понять, какое именно: так сильно его искорежило воздействие. Под шерстью перекатывались мышцы, мокро блестели глаза. Константин увернулся, сложенной в кулак рукой будто потянул на себя что-то в воздухе, снова запела люстра - значит, резонансы. Осколки стекла взмыли в воздух, обрушились на тварь, впиваясь ей в кожу.

Она даже не дрогнула, рявкнула, клыки прошлись, кажется, в сантиметре от шеи Константина. Она была больше его в два с половиной раза, а он, хоть и являлся третьеуровневым интра, мало что мог сделать голыми руками в замкнутом пространстве, не навредив при этом себе.

У Велира было "подвешено" одно заклинание, но использовать его сейчас - значит, оставить одного из них без путей к отступлению в будущем. Поэтому он лихорадочно, пока Константин ударил тварь стулом и запустил в нее снопом алых искр, думал - и вспомнил, как под его ладонью, помимо стекла, было что-то шершавое.

Он пошарил кистью и нащупал рукоять ножа, а с ней - холодное лезвие.

Стол рухнул, перевернувшись, Константин снова оказался на полу, закрылся предплечьем - он пытался просто придушить тварь кистями, но она, кажется, не боялась боли, а становилась только сильнее.

Велир толкнул нож в сторону Константина, уколов магией его плечо, чтобы тот дернул рукой и наткнулся на рукоять, а сам в это время пытался понять, как можно воздействовать на тварь, чтобы ее нейтрализовать. У него, с его резервом, не было права перебирать варианты так, как это делает Константин.

Константин подхватил нож, лезвие тут же блеснуло магическим отсветом, и загнал его твари в шею, провернул, дернул в сторону. С подручным оружием ему стало проще, хотя даже так, разобраться с тварью, размером с волка, одним только кухонным ножом...

Тварь билась и сопротивлялась, брызгала пеной и слюной; Константин тяжело дышал, сражение не заканчивалось.

Велир попытался заставить сердце твари перестать биться, потом, когда ему не удалось, заставить ее уснуть. Но магия словно уходила в песок, не давая результата, а тварь ворочалась на полу и била когтями.

И тогда он понял, в чем дело.

Выхватив из рюкзака флакон-карандаш из под духов, Велир бросил заклинание в сторону разросшегося фикуса, и ветви с корнями начали разрастаться, хватая тварь за лапы.

Она взвизгнула.

-- Константин, -- окликнул его Велир, -- оно впитывает магию, от заклинаний становится только сильнее.

Константин чертыхнулся, кивнул - в свете счетчика его серый глаз блестел талым снегом, - и погрузил руку в свалявшуюся шерсть обезумевшей, частично скованной твари.

Через пару секунд она начала затихать, на тридцатой - перестала шевелиться. Это создание было порождением магии, и стоило Константину ее выкачать, как в сетях корней осталась неподвижная туша.

Но взять на себя такое количество магии за раз, тем более, не чистой природной, как та, что бьет в ключах, а вырванной насильно, вырванной и преображенной во что-то отвратительное - очень тяжело.

Константин сделал несколько шагов в сторону на непослушных ногах, а потом вновь рухнул на пол - он прерывисто дышал, сжав зубы, будто пытаясь пережить боль.

Да, Велир знал, что это такое - схватить больше, чем тебе нужно и можно, оттуда, откуда хватать не следует. Магия не разливается по телу теплом, нет - ощущение такое, будто в тебя залили полный чайник кипятка.

Или расплавленного свинца.

Велир кинулся к Константину, помог перевернуться на бок - после такого магов часто тошнит, коснулся кончиками пальцев его виска, сдвинул в сторону пряди черных спутавшихся волос.

-- Это скоро пройдет, -- прошептал он, пытаясь облегчить состояние Константина.

Константин не ответил; дрожали чёрные ресницы на неплотно прикрытых веках, с сухих губ сорвался смазанный полустон.

Руки Велира сами собой легли Константину на грудь, уткнулись в разорванную, промокшую от крови ткань водолазки, соскользнули к животу – пытались утешить боль.

Помогало слабо.

Несколько минут Велир, в полной темноте, разбитой мерклым свечением счётчика, сидел, вслушиваясь в прерывистое дыхание и сердцебиение Константина. Потом Константин наконец зашевелился, вдохнул полной грудью, кажется, попытался что-то сказать – и тут же закашлялся, переполошив этим Велира.

— Константин... — чуть слышно начал тот.

— Нормально, — пробормотал Константин сквозь зубы, и, кажется, даже улыбнулся, — зато резерв восполнил.

— Ну очень смешно! Придурок, нет?! — Страх, клокотавший внутри, в этот момент вспыхнул и растаял, и Велир успокоил сам себя: «шутит – значит, всё правда нормально». — Извините. Мне следовало... попытаться помочь вам. Соображать быстрее. — Велир мотнул головой, на лицо упали вьющиеся пряди.

Он и правда чувствовал вину за то, что из-за него Константин оказался в таком состоянии.

— Серьёзно? — Константин перевернулся на спину, посмотрел Велиру прямо в глаза – снизу вверх, и казалось, что глаза его слабо искрятся. — С точки зрения магического боя отработали и правда грязно, но для не профессионалов – неплохо... Хотя даже стыдно, что столько сил – и на какого-то Бобика-переростка...

Нет, и правда придурок...

— А мне показалось, вы хорошо обучены, — сказал Велир, не зная, что ещё ответить.

— Это так, но я очень давно не практиковался. — Голос его, несмотря на охриплость, смеялся, был тёплым, чуть ниже обычного. — Спасибо, Велир.

Отчего-то Велир вспыхнул – давно так близко не общался с людьми, социальная компетентность стремилась к нулю.

— И да, — снова заговорил он, — ты меня тоже извини, мне следовало защитить тебя. И от осколков, и от этой дряни.

Из его тона пропала всякая шутливость, он стал неожиданно серьёзным и холодным, и у каждого сказанного слова был вес.

От такой резкой перемены Велир совсем растерялся.

— Идём, — Константин встал на ноги, серьёзный и собранный, — не стоит здесь задерживаться.

Почему-то показалось, что вот он – настоящий, осторожный и одновременно с этим решительный, с острым взглядом и внимательным прищуром.

— У нас нет воды? — Спросил он, когда Велир спешил за ним в коридор квартиры.

— Возьмите, — кивнул Велир, выудив из рюкзака термос – небольшой, на вид ему нельзя было дать больше четырёхсот милиллитров.

Константин протянул руку, прикинул вес термоса, обернулся:

— Сколько здесь?

— Три литра чистой воды.

— И ты всегда носишь его с собой?

Велир неловко повёл плечом:

— Да, пригождается.

Открыв термос, Константин сделал несколько сдержанных глотков, кивнул – то ли благодарно, то ли одобрительно:

— Спасибо. Приятно работать с экстра, который знает свое дело.

— Какие средневековые у вас суждения, — фыркнул Велир.

На этот раз интра не ответил, открывая дверь в подъезд. Велир как раз подумывал о том, чтобы сказать ему: вообще-то мы всегда можем уйти, но вслед за Константином выйдя из квартиры, понял: с этим могут возникнуть определённые сложности.

Потому что лестничная клетка вообще не была похожа на ту, что была до этого. Мутные стеклоблоки из бирюзовых стали коричневатыми, в углу появилось кашпо с мёртвым растением, на стене среди бурого мха зрело что-то вроде опухоли с живым содержимым.

Вот, что произошло, когда заскрежетало, и квартиру затрясло – дом менял помещения местами.

— Ты был прав, мы здесь надолго, — голос Константина взрезал пустоту и тишину лезвием клинка. — Бог с ним, с сердцем, найти бы отсюда выход.

Происходящее не нравилось Велиру с каждой секундой все больше и больше, но он продолжал сохранять спокойствие: сунул руку в карман куртки, выудил оттуда ключи от дома, показывая их Константину:

— Я всегда могу открыть проход в соседнее отражение.

Ключ от места, где Велир родился и рос, был старым, тёмным от времени, больше похожим на театральную бутафорию. Он позволял туда переместиться, но создание прохода в таком магически-активном месте могло привести к самым разным последствиям.

— Но делать это здесь... — нахмурился Константин.

— Да, поэтому только на крайний случай. И ещё – я умею плести поисковые сети, но для этого нужно хотя бы примерно знать, что мы ищем.

— Понял. Значит, давай попробуем отыскать какие-нибудь зацепки.