Лестницы путались под ногами, пролеты были наполнены невесомой туманной дымкой, и невозможно было разглядеть, сколько этажей снизу, а сколько - сверху.

Велир вертел в руках "нить Ариадны", готовый привязать заклинание к чему-то, что связано с выходом из здания или тем его местом, в котором всё началось – но пока было не к чему.

Велир и Константин не разговаривали - оба сохраняли сосредоточенность, да и... непонятно было, больше воспринимали друг друга как союзников или дополнительный источник беды.

В здании клубился полумрак, лампы почти не горели, половина была расколота, виднелись зазубренные края. Стены казались тёплыми, словно за ними пролегают трубы отопления - на них рос бурый мох, кожистые наросты, мембраны, напоминавшие утробы - полупрозрачная розовая оболочка облегает что-то пульсирующее - казалось, там перья, кости и другая тошнотворная дрянь.

Они прошли очередную дверь, когда счетчик снова обжег Велиру руку.

-- Надо проверить, -- устало сказал он Константину.

С дверями Константин не заморачивался, выбивал их силой вместо того, не пытаясь ломать замки. Он давно должен был хотя бы ушибить плечо, но ему, интра-магу третьего уровня, такие фокусы ничего не стоили.

Из квартиры веяло затхлостью, будто дальше скрывалось болото. Но она мало отличалась от других - брошенная в один момент, вся в пыли и грязи.

Перевернутая вешалка для одежды, разбитая лампа, вывороченная тумбочка... Выхватив у Велира счетчик, Константин споро обошел помещение, распахивая всевозможные дверцы, проверяя емкости, местами переворачивая мебель и отдирая обои.

-- Здесь тоже ничего, -- Константин звучал немного хрипло.

Поверить в это было легко, но взгляд Велира уперся в неприметную дверь.

Ванная. Вот откуда несло затхлой, почти что болотной водой.

Велир указал на неё одним взглядом.

Константин ударил, хрустнула древесно-стружечная плита, открывая доступ к комнате.

Вздрогнув от неожиданно громкого звука, Велир сбросил так и не сплетенную "нить Ариадны", готовый бить заклинанием, подвешенным на крайний случай.

Глаза, привыкшие к темноте, начали выхватывать детали обстановки - белый край ванны, чаша раковины... Но подробности разглядеть было невозможно. Словно прочитав его мысли, Константин вновь сгреб осколки света в сферу.

Велир заметил, что заклинания, требующие сложных жестов, Константин собирает левой рукой. Неудобно, только если он не левша. Но нож в сражении с псом схватил, вроде, правой рукой...

Эти мысли пришлось отбросить: Велир наконец разглядел обстановку. Ванная до краев была наполнена темной мыльной жидкостью, а в ней лежала девушка... Торчали колени и плечи, а руки расположились на бортиках, и казалось, что она просто задремала.

-- С ней что-то не так, -- Велир привычно коснулся холодной шеи в бессмысленной попытке нащупать пульс...

-- Она мертвая и в воде. -- Константин пожал плечом, которое давно должен был ушибить; сфера света качнулась, и на стене дрогнули отсветы от воды.

Велир раздражённо поджал губы: дело было не в этом.

Версии было две: либо это труп, подвергшийся специфическому воздействию, либо...

Он попросил у Константина нож, что они забрали из первой квартиры. Константин поколебался, его глаза вспыхнули разноцветными искрами в неверном влажном свете сферы – интересно, что, в его представлении, Велир собирается делать?

Рукоять ножа была тёплой – Константин долго её держал, а лезвие оказалось туповатым - резать таким живое существо Велир не решился бы...

Сталь впилась в плечо мертвой девушки.

Кожа и плоть легко поддались и развалились на осклизлые растительные волокна.

То, что они приняли за тело, было лишь комком водорослей и прочей дряни, что растет в местах скопления экстра-магии.

Увидев это, Константин рвано выдохнул - непонятно, облегченно или раздосадованно.

-- От вспышек такой херни не появляется, -- пробормотал он, будто желая услышать подтверждение своей правоты.

-- Нет, -- кивнул Велир; тошнота подкатила к его горлу и тут же отступила, -- мы ищем артефакт... или, может, что-то вроде гримуара.

-- То есть, в здании есть... объект, который вытягивает окрестную магию, чтобы затем преобразовать ее... в это? Зачем?

Велир раздраженно фыркнул:

— Я в душе не ебу, Константин, так же, как вы! У разных артефактов разный принцип действия, если это вообще артефакт!

Константин вздохнул еще раз, теперь - нервно, раздраженно, и захотелось спросить: что он о себе возомнил?!

Но чернильная темнота вокруг отбивала желание ругаться.

***

Где-то в глубине здания назревал скрежет. От этого звука начинал нервничать и Константин.

-- У простых артефактов всего одна модель поведения, они предсказуемы. У более сложных их может быть несколько. Я знал одного интра... -- Велир едва поспевал за Константином, и это бесило, -- у него была куртка. Когда он надевал ее, она делала его сильнее и становилась броней. Стоило ее примерить кому-то другому, и она вытягивала из него всю магию, а потом ломала кости. Механизм защиты.

-- Не похоже, что наша херня защищается, -- мрачно бросил Константин.

-- Она вертится, -- тихо сказал Велир.

Они вышли в очередной коридор - дом на свое усмотрение сращивал помещения между собой.

Велир слепо шёл за Константином - он видел только его широкую спину и стены, и даже не мог понять, какого они цвета. Господи, словно он снова школьник, с которого сорвали очки и втоптали их в шероховатую бугристую ткань каменной кладки. 

Он с нежностью поправил дужки верных ему сейчас очков - и неожиданно врезался в Константина.

-- В чем дело? -- Велир колебался: - хочет ли слышать ответ?

-- Взгляни, -- Константин прижался к стене так, чтобы Велиру стало видно коридор впереди.

Под ногами валялось еще одно тело. Конечности обезображены, выломаны под всевозможными углами. Фаланги пальцев будто пытались прижать к тыльной стороне ладони, локоть - к плечу; "мышцы" порвались, но крови не было. На переломанном теле болталась куртка "Горсвет".

-- Оно кормится нашими словами, -- сипло выдохнул Велир, убеждаясь в том, что увиденное - не более, чем скульптура из стеблей, мха и кожистых мембранок.

-- О чем ты? -- Будто бы можно было разглядеть, как ресницы Константина, облепленные слабым светом счетчика, дрогнули: -- Ладно, кажется, понял.

Несколько секунд они молчали, потом заговорили одновременно:

-- Тогда, в первой квартире...

-- Будем надеяться...

Замолчали тоже одновременно. Стало неловко.

-- Говорите, -- кивнул Велир, но в душном сумраке этого не было видно.

-- Тогда, в первой квартире, мы нашли тело - оно создано по мотивам твоего рассказа?

Вспомнилось: тело в спортивном костюме, заточка, тёмное пятно... И все это – на основе расплывчатых слов и полузабытого воспоминания.

Что же нужно этому месту?

— Да. — Велир неуютно поежился. — Хорошо, если оно слышит только сказанное вслух.

Слышно было, как они оба дышат – поверхностно, сбивчиво. Константин перешагнул через то, что здание хотело выдать за тело – и протянул руку Велиру.

Велир, прорываясь сквозь вязкость темноты, нащупал шершавую и тёплую ладонь Константина.

Разные мысли терном впивались в мякоть сознания. Кто и зачем создал артефакт, претворяющий в жизнь чужие истории? Или, если артефакт возник сам, сам научился этому - с какой целью?

Велиру попалось что-то под ноги. Едва слышимый шорох заставил очнуться, вздрогнуть спугнутой птицей.

Поозиравшись, Велир наклонился - наугад провел худой кистью по грязному, липкому полу. Казалось, что его схватят за руку, или он наткнется на что-то отвратительное - но рука нашарила до боли знакомый предмет.

Очки. Округлая оправа, жалостливая белая клейкая лента на одной из дужек, стекла размолоты вдребезги. Становилось не по себе от того, насколько знакомыми они выглядят - он словно случайно выронил их из полузабытого воспоминания.

Сильнее всего ты похож на на забитого озлобленного щенка, нежели на подростка. Так бывает, когда тебя травит целая стая: сам не замечаешь, как начинаешь озираться, задумываться о том, что можно, а что нельзя, потом уже не задумываешься, а четко знаешь - и знаешь, что будет, если не следовать известным правилам. Вздрагиваешь от звука голосов, ненавидишь себя за то, что до этого опустился - но страх, голод и желание жить в какой-то момент оказываются сильнее гордости.

И ничего страшного, что

вокруг губ появились странные язвочки, и никак не заживают ранки в уголках рта от выпитых неизвестных зелий;

что ткань носков давно стала влажной от крови;

что на единственном полотенце выросла колония плесени;

что недавно тебе выдрали клок едва начавших отрастать волос;

что кожа покрылась податливой зеленью мха, и невыносимо ноют скопления ран и царапин;

что отражение в зеркале перестало быть узнаваемым.

Это всё ничего, это всё терпимо, лишь бы пережить день и потихоньку получать образование, а там это всё закончится. И желание вцепиться кому-нибудь в глотку - это тоже - ничего.

Ты думаешь так, пока единственную пару очков не втаптывают в каменные полы. Они смеялись, глядя на тебя, жалкого, а у тебя покрылся белесой пеленой весь мир. Без очков ты станешь беспомощным, дезориентированным, бесполезным...

Боль и отчаяние раскаляются в тебе добела. Ты кидаешься.

Ты мог бы сделать ему очень больно, если бы у тебя была хоть капля магии – но её выкачали из тебя, не оставили ничего... ты просто вцепляешься зубами.

Тебе потом напомнят, где его место, из разъяренной фурии ты снова станешь забитой псиной на привязи.

Но те пять секунд обжигающего, раскаленного отчаяния ты будешь помнить долго.

И не почувствуешь за это вины.

-- Что это? -- Подошел к нему Константин, щурясь, пытаясь в мутных расплывчатых тенях разглядеть то, что привлекло внимание Велира.

Константин должен был быть в курсе происходящего – Велир пересилил себя:

-- Очки, мои старые... В смысле, их разбили, когда мне было... лет пятнадцать, наверное.

-- То есть, это... воспоминание? Эта дрянь начала слушать мысли?

Не желая этого признавать, Велир кивнул. Если бы он мог разглядеть свое отражение в глазах Константина, увидел бы там влажные, прилипшие ко лбу кудри и перечную смесь тревоги, отчаяния и отголоска боли в собственном взгляде.

К счастью, Велир не видел, а Константин не сказал.

Спустя какое-то время Константин распахнул очередную дверь. Велир сбился со счета и не мог сказать, которая это за сегодня.

Квартира чавкала. Чем дальше они шли, тем темнее вокруг становилось, и Велир не сразу понял, в чем дело. Но очень уж знакомым, ему, врачу, показался витавший здесь запах...

Пахло горячим сырым мясом, и было отвратительно жарко, словно от помещения шел пар.

Пол квартиры был устлан плотью. Хотя Велиру приходилось лечить даже людей с вывернутыми наружу внутренностями, он никак не мог привыкнуть к образованиям из плоти. Его замутило.

Он обернулся на Константина - тот, казалось, тоже был готов стошнить.

-- Здесь... может что-то быть? -- В темноте его глаза влажно блестели.

-- Да... -- Ответил Велир после небольшой паузы. -- Воздействие... неожиданно сильное. Это место может быть эпицентром.

Казалось, вся комната немного пульсирует.

Велир снял куртку, перекинул ее через лямку рюкзака и остался в одной только белой рубашке. Он жалел, что надел сегодня именно ее, и жалел, что у него нет с собой ничего, чтобы собрать волосы, и жалел, что не постригся и позволил волосам отрасти до комфортной в обычное время длины.

И злился из-за того, что Константин не жалел ни о чем, замечательно чувствуя себя в теплом пальто и душной водолазке с высоким горлом.

Пол чавкал и прилипал к подошве ботинок. Возникало желание помыться железной губкой с хлоркой.

-- Если бы не эти... скульптуры, я бы сказал, что это просто последствия вспышки или действия артефакта-накопителя. Как эпидемия... Сначала поражает одно помещение, постепенно охватывая все здание.

Велир продолжал рассуждать: тихо, отстраненно, голос его звучал сухой августовской травой - такой, которая только и ждёт малейшей искры, чтобы вспыхнуть.

Константин молчал – глупо ждать от анимала болтливости.

Хотя - и отрицать это было почти невозможно - на анимала Константин совсем не был похож.

Плотью обросли стены, затягивали потолок - можно было разглядеть жировую ткань, пульсацию мышц, ниточки сосудов - артерии, вены...

Где-то выпирали кости.

Велир следил за тем, как полупрозрачная тень Константина покачивается на склизком горячем полу, как сливается с тенью Велира сиамским близнецом.

В одной из комнат висела люстра - мембрана, подобная тем, что обтягивает крылья летучих мышей, натянулась на её округлый остов.

Внутри что-то копошилось.

От этого звука у Велира возникло ощущение зуда, захотелось расцарапать руки в кровь, словно копошатся не в надутом куполе люстры, а у него под кожей.

Он не выдержал, вскинул вверх руку, не утруждаясь даже сложить кисть в какой-нибудь жест – на секунду стало холодно, а потом всё стихло.

Константин посмотрел Велиру прямо в глаза – въедливо, но будто бы испуг плескался в радужке разноцветных глаз.

— Всё нормально? — Каждое его слово было тяжелым, как кусок свинца. Не беспокойство, а вопрос: что ты делаешь и чего от тебя ждать?

— Да, — Велир хотел ответить так же тяжело и весомо, но что-то не дало этого сделать.

Возможно, дело было в том, что он ненавидел лгать.

Тяжело вздохнув, Константин развернулся – экстра магия с отрицательным вектором, даже незначительные проявления, пугали и людей, и интра-магов. Некоторые считали, что дело в подсознательном, животном страхе смерти.

-- Велир, -- позвал его Константин неожиданно напряженно, -- ты боишься насекомых?

-- Что? Нет, -- Велир толком не мог ничего разглядеть, потому что Константин отгородил от него и часть комнаты, и драгоценный свет. -- Если вы про люстру, то...

Договорить он не успел, Константин перебил его:

-- Смотри, -- и сделал шаг в сторону.

Там не было "тела", как успел предположить Велир - в пятне света виднелись белесые, как бельмо, огромные вытянутые шары - размером с морозильную камеру холодильника, они облепляли мясистую стену.

-- Это то, о чем я думаю? -- Из голоса Константина пропала как смешливая самоуверенность, так и холодная сосредоточенность; сейчас там поселилась тревожная дрожь, белый шум резко утихшего радиоэфира.

-- Я не читаю мыслей, -- проворчал Велир, -- но это яйца насекомых, попавших под воздействие...

Оборачиваться Велир не стал, прищурившись, разглядывал кладку, пытаясь понять, что за насекомые здесь поселились - и потому запоздало услышал, как Константина тошнит.

Выбрав между желанием помочь и нежеланием вмешиваться, Велир подошел ближе, коснулся его спины: невесомо, парой пальцев, а после расположил на ней всю ладонь.

Константин прокашлялся и выпрямился, пытаясь отдышаться.

-- Извини, -- он чуть наклонил голову - отросшие волосы закрыли лицо.

-- За что? -- Ровно спросил Велир - в этот момент ему хотелось верить, что сочувствие не слышится в голосе.

-- Это было непрофессионально, -- судя по интонации, Константин через силу ухмыльнулся.

-- Так вы, Константин, и не профессионал, -- Велир позвал его по имени не нарочно, но тут же воспользовался шансом проверить, как он на это отреагирует: спина под ладонью Велира дернулась. -- Говорите, как будто добровольно сюда припёрлись, ей-Богу.

Константин почему-то улыбнулся, хотя случившееся явно выбило его из колеи.

-- Хотите, -- от его реакции Велир растерялся, -- заряжу вас "энергетиком"?

Заклинание было легким, било точечно, заставляя человека чувствовать себя "на подъеме", словно он и правда выпил пару банок энергетика.

Константин улыбнулся еще сильнее:

-- Обычно у меня не спрашивают согласий.

-- Я спросил, ответьте. -- Бросил Велир резко, не поняв ни лестного сравнения, ни мягкой благодарности.

-- Хуже не станет.

Магия внутри откликнулась теплом, вспенилась морскими волнами защекотала кислыми шипучими конфеты, и разлилась от груди до рук, по всей площади ладони - и Константин вздрогнул.

-- Ужасное заклинание, -- он потянулся, как после долгого дневного сна. -- Будто я отработал двенадцатичасовую смену, хотел лечь поспать, а меня встряхнули и заставили работать ещё столько же.

Не удержавшись, Велир фыркнул:

-- Зачем же согласились?

В ответ он мягко кивнул:

-- Спасибо, Велир.

И от этих слов у Велира внутри что-то перевернулось.

Несмотря на заклинание и попытки Константина бодриться, видно было, что он еще не пришел в себя: белки глаз отдавали розоватым, губы мокро блестели, а взгляд казался потерянным. Видеть Константина таким было странно, пропадало раздражение и попытки что-то требовать, желание избавиться от него таяло комьями снега на входе в дом - оставалось слепое сопереживание, хотелось дать ему поспать, напоить горячим чаем, а не гонять по этим коридорам.

Думать об этом, привязываться - Велир себе запрещал.

Внимание его вернулось к кладке яиц насекомых. Он присел на корточки, принялся вглядываться в мутноватые оболочки: что там такое?

Живое?

Шевелится?

Он не боялся насекомых, но они вызывали у него естественное отвращение человека, который увидел на стене своей ванны мокриц или муравьиную тропку на кухне, или яйца клопов на матрасе. Внутри что-то обрывалось, хотелось отшатнуться - и здесь это отвращение можно было умножать на десять.

Велир почти что не дышал, пытаясь понять, с чем они имеют дело - как вдруг то ли вся комната, то ли проклятая кладка запульсировала, вздрогнула - и магия вспыхнула в нем, и тут же разлилась горечью желчи, и рука дернулась сама собой...

Резерв опустошило мгновенно; от носа по губам хлынуло горячее, он зажмурился - в ушах звенело, перед глазами вспыхивали и пропадали мошки.

Он инстинктивно отшатнулся и только потом увидел, что происходит: яйца зашевелились изнутри, и то, что было в них, пыталось выбраться наружу. Константин подскочил, прикрывая его собой. Оболочки яиц в последний раз судорожно дернулись и исторгли из себя...

...вещи.

Груда хлама обрушилась на пол.

И поняв, что это за вещи, Велир чуть слышно выругался.

На полу из живой плоти валялось посеревшее полотенце в пятнах грязи и плесени, белые, в потеках крови, носки, склянки из под зелий - пустые, какие-то разбитые "розочкой".

Эти вещи и то, что они за собой несли, обрушилось на него тяжестью нежданной летней грозы, въелись сорокоградусным морозом в кости - воспоминания, пыльные, размытые, выцветшие со временем и брошенные на задворках памяти, обрели цвет, вкус, звуки и ощущения.

-- Велир...? -- Константин хотел, видимо, дотронуться до его плеча, но Велир его проигнорировал, подошел ближе, рухнул на колени - и тут же, сквозь джинсовую ткань, ноги обожгло отвратительным теплом.

Да, да, он помнил: полотенце было всего одно, стирка не спасала, потому что из-за влажности ничего не высыхало до конца, он помнил, что вырос из обуви - или ему изначально дали меньший размер? Он помнил, как обжигают глотку незнакомые зелья... А вот осколки чашки - мать кинула ее, когда они почему-то повздорили. Вот...

-- У меня были такие же. Кажется. -- Будучи не в силах оторвать Велира от странного, созданного зданием барахла, Константин принялся его изучать.

Его внимание привлекли наушники-вкладыши на тонких белых проводах. Он попытался коснуться их, и они рассыпались на ошметки стеблей и, наверное, водорослей.

Велир успел их разглядеть: если верить его памяти, у Константина - у того Константина, с которым он общался много лет назад, правда были такие. С них, вообще-то, всё и началось...

-- Давай продолжим, -- сказал Константин, и это прозвучало почти что приказом.

Велир охотно подскочил - меньше всего на свете ему хотелось дальше смотреть на то, что вытаскивало из его воспоминаний это больное здание.

И в этот момент где-то неподалеку послышалось стрекотание - громкое, словно... его издало что-то большое.

И, заглянув в разноцветные глазам Константина, Велир отчетливо понял: они оба не хотят знать, что это такое.

Но звук неумолимо приближался.