Он смотрит на тебя. Ты тоже смотришь на него, но только так, чтобы не наткнуться на его взгляд – будто бы он опасный зверь.

У него разноцветные глаза, контрастные, как талый снег и уголь. Раньше ты видел такие только у драконов.

Его ладонь – горячая, большая, ложится на твою щеку, мягко зарывается во влажные короткие волосы; ты мог бы забыть его запах, внешность и черты лица, мог бы забыть голос – но не тепло этих рук.

Тебе страшно. Впервые за долгое время ты не можешь хотя бы примерно представить себе: что дальше? Неопределённость сводит с ума.

Он прячет тебя у себя, приводит в порядок, насколько это вообще возможно – горячая мыльная вода, мягкое полотенце; ты кашляешь от пара, и капельки крови падают на кафель.

Тебе стыдно.

Он хочет забрать тебя в свое отражение и свою академию, его экстра недавно выпустился, и он ищет кого-то нового.

Тебя бесит жалость, ты гордый, но в твоём положении выбирать не приходится. К тому же – ты это поймёшь не так быстро, но потом поймёшь – дело далеко не только в жалости.

Он прячет тебя у себя, отпаивает бульоном, догадываясь, как ты чувствуешь себя после поедания мха со стен. Разбивает костяшки о тех, с кем ты пришёл сюда.

Он не собирается с тобой нянчиться, он отстранен и строг, и ты начинаешь думать, что его интерес к тебе чисто рационален – пусть даже он смеётся и улыбается, и показывает тебе кино, и учит пользоваться технологиями его отражения – сейчас они показались бы тебе где-то примитивными, а где-то устаревшими.

Ты понимаешь, что, возможно, это не так – когда он теряет тебя – или это ты теряешься – в отделении магического департамента: здание огромное, как железнодорожный вокзал. Он находит тебя за несколько минут – ты ждёшь, что он либо разозлится, либо холодно вернёт на место около себя, но, кажется, он искренне рад тебя видеть, и голос его рассыпается волнением и облегчением:

— Надо выбрать тебе имя, чтобы хоть можно было позвать. — Смотри, он улыбается. — Не теряйся больше.

Теплая ладонь ложится на плечо.

***

Первые несколько секунд казалось, что здесь нечем дышать – казалось, что здание поглотило не только свет, но и воздух, и магию, остался только безжизненный вакуум.

Он с силой вдохнул – интра учили этому с рождения: что бы ни случилось, если есть, чем дышать, продолжай дышать, заставляй сердце биться, заставляй тело жить.

Он вдохнул и тут же закашлялся – попытки направить магию в лёгкие не помогали; он не мог вытолкнуть то, чем они были забиты, внутри чесалось и свербело, с губ капала слюна, горло саднило; казалось, его вот-вот вырвет.

От недостатка кислорода кружилась голова.

Оказавшись в кромешной тьме, он совсем перестал понимать, где находится – и куда делся Велир. Не стоило останавливаться даже на долю секунды – но в его состоянии невозможно было не остановиться.

Интра этого обычно не признавали, но потеря контроля над телом и плохое самочувствие, с которым они не в силах ничего сделать, пугали их больше, чем сильные ранения и операции без наркоза, когда ты можешь видеть (и чувствовать), как экстра перебирает твои органы.

А теперь он потерял контроль не только над телом – невыносимо чесались руки, невыносимо свербело в груди – но и над ситуацией.

Начинала ныть нога. Кажется, он где-то зацепил лодыжку и теперь, сколько бы магии он в неё не влил, она не заживала и болела все сильнее.

Даже света огонька, что он часто зажигал на кончиках пальцев, не было видно – и закурить ему было нечего, единственную сигарету он отдал Велиру.

Для того, чтобы покричать и позвать, ему не хватало дыхания.

Подошва ботинок скребла по шершавому полу, и этот звук стал его шаткой связью с реальностью. Вспомнились занятия, когда интра завязывают глаза и учат слушать звуки и запахи, использовать резонансы и эхолокацию.

К счастью, магии у него было предостаточно; неслышная звуковая волна прошлась по этажу, вернулась отголоском, и он понял, как тянутся вверх и вниз лестницы, оплетенные перилами, где можно впороться в стену, а где остались пустые дверные проёмы.

Уже через несколько минут – он не спотыкался, но идти было тяжело, приходилось хвататься за стены – он почувствовал запах: аптечная горечь трав, пот, влажная ткань – в нем было что-то знакомое настолько, что щемило в груди.

Но ведь от всех экстра так пахнет.

(Нет, не от всех: он вдруг вспоминает запах мягкого первого снега и талой воды, сладости молока; тёплой шерстяной ткани, сушеных фруктов и ягод, домашней выпечки; мокрой взвеси сладких духов и влажных после душа волос...)

Мысль об этом угасла, стоило ему услышать Велира.

— Константин? — Хрипотой рассыпалось в тишину здания.

«Константин» – его будто ударило током. Да, точно, у него теперь есть имя, его зовут Константин...

— Здесь, — он тут же закашлялся, едва смог устоять на ногах (больно, черт) – и начинал понимать Велира.

— Сможете подняться? — Велир, видимо, вслушавшись в кашель Константина, понял, что спросил зря, и тут же добавил: — Я спущусь.

Темнота была такой густой, что не было разницы, закрыты у тебя глаза или открыты, и если Константин ещё владел эхолокацией, то Велир шёл на ощупь.

Константин вслушивался в каждый его шаг, вздрагивая от любого неосторожного движения и шороха. В любой момент здесь можно было упасть и разбить себе голову. Константин вскочил на ноги, хотел подойти ближе – но дала о себе знать раненая нога, и он все же сполз по стенке на пол.

В районе лодыжки сквозь брюки просочилось неприятное густое горячее тепло. К счастью, Константин ничего не видел и мог только почувствовать солоновато-металлический запах.

— Константин? — Велир не на шутку встревожился.

— На месте, — он надеялся, что в его голосе не слышно ни боли, ни усталости.

— Да как так можно-то, блять! Повыдают всяких, а ты за ними потом бегай!

Константин улыбнулся: кажется, кое-кто сильно за него испугался.

— Извини. Всё нормально. Иди сюда. — Шаги то становились громче, то затихали и растворялись в темноте. — Вот так. На мой голос.

Звуки голосов – единственное, что осталось между ними в непроглядной тьме.

Горечь аптечной травы обожгла обоняние, секундой позже – он почувствовал чужое тепло и неровное дыхание. Велир осел на пол совсем рядом с ним.

— Ей-Богу, Константин... — Он почти что шипел. — Что беспокоит?

— Ничего страшного, — Константин подавил желание прокашляться – чем бы ни были забиты лёгкие, его организм отчаянно желал от этого избавиться.

— Это я решу без вас! Начнёте пиздеть, и мы с вами расстанемся, как только выйдем отсюда!

Захотелось съерничать, спросить: «а минусы?» – но с Велиром всё же было хорошо, несмотря на то, что они сходу нарвались на такое гадкое место.

Константину, судя по документам, было, с чем сравнить – владельцев до Велира у него хватало.

— Ладно, не хотите говорить – найду сам.

Худые ладони устремились к его горлу, груди, плечам – Константин только сейчас понял, как близко друг к другу они находятся. Велир задевал его руки своими, и почти что утыкался в бедра коленями.

Можно было почувствовать тяжесть чужого тела.

— Извини. Мне стоило быть...

— Помолчите, — тонкие, обжигающе холодные пальцы исследовали его предплечье, и это было даже приятно – холод немного облегчал зуд. — И слышать этого не хочу.

Хотя Велир злился и звучал грубо, руки его говорили совсем о другом – он действовал аккуратно, бережно и при этом невероятно уверенно. Врачам, работавшим с фамильярами, которые любили хватать, дёргать и вообще ничего не спрашивать, у него бы поучиться...

Закончив с осмотром, Велир как-то нехорошо, тревожно выдохнул – Константин почувствовал тепло его дыхания даже сквозь ткань водолазки.

— Что-то не так? — Константин снова закашлялся, отвернувшись от Велира и закрывшись локтем.

— Вам это не понравится, — Велир помедлил, — вы же уже поняли, что случилось?

— Ну, у меня полные лёгкие какой-то дряни.

— Насекомых, — холодная рука вновь коснулась его груди, — и под кожей в местах укусов тоже.

Константин набрал воздуха в лёгкие, пытаясь не шевелиться, не вздрогнуть от паники и омерзения – и тут же в нем что-то (кто-то) зашевелилось, и он снова раскашлялся, но на этот раз Велир не дал ему отстраниться. В горле чуть не застряло что-то твёрдое, а потом он выплюнул это вместе с мокротой прямо Велиру в ладонь.

— Извини, — просипел он.

«Что-то твердое» тут же чуть слышно забило крылышками, хотя по логике вещей должно было быть мертво.

Стало тошно.

— Это вы меня извините.

И кашель резко усилился.

Константину казалось, что он задыхается, что всё его горло забито этой дрянью, что вот так вот он и умрёт – весь вспотевший, в слюне и мокроте, став обиталищем для чёртовых насекомых. Наверное, если бы не присутствие Велира, который поддерживал его больше словами и руками, чем магией, он ненадолго сошёл бы с ума.

— Вот и всё, — Велир наконец немного отстранился, — всё, всё. Всё хорошо.

Кивнув, обтерев влажные, почти что склизкие губы, Константин пытался отдышаться – и тогда его рука наполнилась болью, и он мог поклясться, что чувствует, как под кожей что-то закопошилось. Он был бы рад дернуться, но Велир крепко его держал, и чувствовалось, как по руке льётся горячее, а стрекот маленьких крылышек становится громче.

— Твою мать!

— Извините. — Холодная ладонь накрыла рану, и боль прошла, и кровь перестала течь. — Теперь точно всё.

— Я должен быть благодарен, но ощущение, что я тебя ненавижу. — Честно выпалил Константин, тут же пожалев об этом.

Велир фыркнул:

— Значит, я все ещё неплохой врач.

Они замолчали; среди кромешной мглы в какой-то момент появились невнятные блеклые пятна, и Константин сперва не мог понять: это свет или у него уже поплыло перед глазами?

Но это и правда был свет: мерцали брюшки насекомых, стряхнувших с себя мокроту и кровь, и пытавшихся взлететь.

— По крайней мере, мы не ослепли. — Мрачно подытожил Велир. — Константин, вы же тогда отдали мне последнюю сигарету?

— Единственную, — мягко поправил он.

Велир как-то странно вздохнул; Константин был бы рад увидеть его лицо, но в мерклых отсветах виднелась лишь тоненькая ниточка света, очертившая силуэт его острого профиля.

Велир дал ему закурить; дым он вдыхал почти что судорожно, губы были ещё мокрыми после кашля.

Нога продолжала болеть, но он был уверен, что справится с этим сам – ему просто нужно время.

«Нить Ариадны» так и не стало видно, но Велир сказал, что чувствует её и готов повести их дальше, особенно если Константин поможет ему сориентироваться в темноте – но идти прямо сейчас они оказались не готовы, и если прошлый их привал был связан с состоянием Велира, то сейчас здание вывернуло наизнанку Константина.

И казалось, что всё, что могло случиться – уже случилось.

Поэтому Константин не сразу понял, что помимо чужого дыхания и сердцебиения совсем рядом, и едва различимого шелеста и стрекота, он слышит что-то ещё.

Что-то живое.

— Велир, ты тоже это слышишь? — Он надеялся, что их ещё не заметили.

— Хуже. -- Он выдержал паузу. -- Я это чувствую.

Константин порадовался тому, что может только слышать - Велир, как экстра-маг, наверняка понимал и размер, и состояние, и вид, и настроение того, что копошилось с ними рядом.

-- Идемте, -- Велир прошептал это так тихо, что Константину пришлось напрячь слух при помощи магии; он медленно поднялся, сжав зубы от боли в лодыжке - неужели умудрился где-то рассечь, взял Велира за руку.

Скорее всего, в этот момент обоим стало неприятно из-за разницы температур.

Обсуждать было нечего: Велир знал, в каком направлении идти, Константин знал, как можно пройти и нигде не убиться, и оба понимали, что лучше вести себя нужно как можно тише. Константин не боялся, но сражаться с чем угодно в кромешной мгле - сомнительное удовольствие, да и хватит с них уже битв. Они согласны тихонько, почти что бесшумно уйти с миром.

(Смешно: а если тварь видит в темноте лучше, чем при свете? А если владеет эхолокацией? А если прекрасно чувствует их запахи?)

Но Константин решил, что Велир понимает во всяких тварях побольше его, не зря же он экстра-маг - и аккуратно вел его туда, куда он пытался пойти. В конце концов, темнота сильно искажает восприятие, и высота в несколько сантиметров может показаться огромной, а обыкновенная кошка - кровожадным хищным монстром.

Нужно только нигде не споткнуться, крепко держать Велира где-то просто за руку, а где-то за плечи или в районе поясницы, и рано или поздно этот кошмар закончится, и больше ни с кем не придётся воевать, они просто заберут артефакты (или нейтрализуют проклятье, или что здесь вообще произошло, твою-то...) и вернутся в пыльный гостиничный номер старой гостиницы скучного городка; Константин, если Велир не будет против, примет душ, зальет кипятком лапшу, которую ему заботливо выдали перед тем, как отправить в дорогу, и, наконец, приляжет где-нибудь на шершавом ковролине - второго спального места в номере у Велира не было.

И станет хорошо.

Несколько раз Велир всё же чуть не запутался в лестничных хитросплетениях, то и дело норовил споткнуться и куда-нибудь рухнуть. Константину вспомнились белые вкрапления на бровях и ресницах: расколотый резерв по меркам магического мира почти что инвалидность, мало кто вообще после такого выживает, и жуткие всплески минус-экстра, порой даже не вполне укладывающиеся в первый магический уровень, легко этим объясняются... Плюс ко всему, он всё же экстра и, кажется, у него анемия. С учетом всего этого - неудивительно, что устоять на ногах ему не так-то просто. Если сначала Константина он этим раздражал, то сейчас осталось только уважение и сочувствие.

-- Это здесь, -- Велир наконец остановился.

Константин протянул руку перед собой - на ощупь пытаясь исследовать то, куда их привела нить. Это была еще одна дверь, но в отличие от предыдущих, она не была трухлявой, поросшей мхом или проржавевшей - хорошая надежная дверь.

Рука его отыскала дверную ручку.

И тогда за спиной утробно, еще угрожающе зарычали.

"Если это еще один Бобик - хер с ним, в крайнем случае, можно обратиться" - подумал Константин и, вложив в кисть немного магии (заныли старые раны), распахнул дверь.

Из-за двери пролился рыжий, маслянистый свет - так светят торшеры в гостиных, обернутые бумажными абажурами, чтобы можно было уютно устроиться в кресле с книгой в дождливый день... темнота растаяла там, куда дотянулся вытянутый прямоугольник света, и Константину захотелось немедленно войти в эту квартиру и остаться там навсегда; он почти что почувствовал запах свежесваренного кофе и книжной пыли...

И тогда напомнило о себе существо, которое они до этого физически не могли увидеть.

В первые несколько секунд Константину показалось, что он видит перед собой человека - можно было разглядеть "профессорскую" седую залысину, темно-коричневую костюмную жилетку, рубашку в полосочку. Но кожа казалась восковой, а звуки, которые он издавал, не мог издать человек.

Оно рычало. И стоило Константину сделать шаг в сторону дверного проема, как рык становился громче, мышцы дрожали от лихорадочного напряжения - как у бешеного животного.

Еще одно движение - Велир благоразумно отскочил в сторону - и тварь эта кинулась к Константину: он уже собрал заклинание щита, как вдруг понял, на что смотрит.

Это не был человек. Это не было даже тело человека, попавшее под воздействие экстра-магии.

Это была человеческая кожа, снятая с тела вместе с одеждой - или внутренности просто выжрали изнутри, оставив оболочку; и из кожи, из распахнутого до ушей, порванного рта, на него смотрели влажно блестящие глаза.

Пахнуло гнилью и кровью.

Существо это было в бешенстве от того, что кто-то посмел приблизиться к квартире - до этого оно просто молча следовало за ними, возможно, любопытно шмыгая носом или что у него там...

Оно вопило. И оно обрушилось на Константина.

И он ничего не успел сделать - только зажмуриться, запоздало попытаться собрать несколько заклинаний.

И не почувствовал ничего, кроме тяжести и вони.

Боль не обрушилась на него лавиной, ледяной и раскаленной одновременно, сознание не погрузилось в тягостное вязкое небытие, сердце все так же билось, магия растеклась по мышцам и он, разгоряченный, был готов к бою, и шумно дышал.

-- Константин, вы в норме? -- Черт, как же Константин был рад слышать этот голос! -- Можете подняться?

Конечно, он мог! Он поднялся, и тяжелая туша рухнула с него на пол подъезда.

Константин думал, что сейчас увидит что-то ужасное: вывороченное наизнанку тело, литры крови, разбрызганные по стенам, как в плохом сериале, моровое облако...

Но тварь просто лежала на полу и, кажется, даже была жива – шевелилась и чуть слышно сопела.

Константину захотелось рассмеяться – да уж, он был неверного мнения о Велире.

— Черт, я... Спасибо? Ещё раз. Не знаю, что делал бы без тебя.

Велир хмыкнул:

— Сидели бы у себя в общаге и смотрели сериалы про ментов.

Он присел на корточки, склонился к телу.

Несмотря на усталость, чувствовалось, что сейчас он несколько взбудоражен тем, что все подходит к концу – мерцали в полутьме карие глаза с зелёной вспышкой, вьющиеся волосы распушились по длине и почти что светились изнутри в этом рыжем мерклом свете, и липли к влажному от пота лбу, и хотя Константину хотелось поскорее отсюда выбраться, торопить его он не стал.

— Что ты сделал? — Константин встал за его спиной.

— Ввёл это в анабиоз... Заклинание последнего шанса, можно сказать, — судя по голосу, он улыбнулся. — Вообще-то оно предназначено для меня или для союзников, впервые использую его на враждебных существах...

Теперь понятно, почему ему так интересно посмотреть на результат действия заклинания.

— Звучит сложно и затратно.

— Так и есть, это «подвеска». — Велир, едва задевая ткань одежды кончиками пальцев, осмотрел то, что так отчаянно пыталось защитить квартиру. — Он не захотел уходить... и вот, что с ним стало. Скорее всего, это владелец квартиры.

— Незавидная участь.

Вот, что бывает, когда начинаешь тащить в дом всякую дрянь с сомнительных магазинчиков, ломбардов, барахолок, выискивать объявления в интернете... Особенно если у тебя на эту дрянь есть особое чутье. Если ты, например, отголосок.

Велир поднялся на ноги, полностью оказавшись в прямоугольнике света.

— Ладно, пора взглянуть, что там такое.

Дверь уже была открыта, и дружелюбный свет так и лился оттуда в кромешную клубившуюся во всем здании тьму. Константин был готов увидеть там любую гадость, но её там не оказалось: чистый сухой пол, советские обои в полосочку, зеркало – он вздрогнул, краем взгляда увидев собственное отражение.

Помимо кухни и ванной, комнат было две: спальня и кабинет. Спальня не представляла собой никакого интереса, а вот кабинет был местом удивительным: огромный письменный стол с притулившейся на нем зеленой лампой, отсветы её бродили по кабинету; обтянутое кожзамом кресло и бесчисленное количество вещей – часть их была аккуратно расставлена по шкафам, укрыто стеклянными створками, а часть просто стояла на столах, была раскидана по тумбам...

Удивительно, как только воздух здесь не дрожал от магического марева.

— Мы здесь надолго, да? — Константин пытался высмотреть в обилии предметов хоть что-то, но картинка рассыпалась перед глазами.

— Не думаю, — Велир впервые за долгое время улыбнулся, — надо как-нибудь сводить вас в музей-бюро мадам Лизари... и такие вот норы перестанут вас смущать.

Он свренравно распахнул часть шкафов, вглядываясь в их аляпистое содержимое, шумно открыл ящики письменного стола, нахмурился; осторожно достал зажигалку и начал колдовать над ней: давай, мол, познакомь нас со своими лучшими друзьями.

И чего здесь только не было! Попадались на глаза бесчисленные книги в твёрдых и мягких обложках, старая посуда: блюдца, чашки, ложки, вилки, мусор вроде автобусных билетов, старых афиш и плакатов, целая коллекция разноцветных пластиковых зажигалок, флаконы из под парфюма, вязаные салфеточки, ловцы снов и потертые матрешки, плюшевые игрушки, винтажные куклы, бутылки из под алкоголя, игральные карты, клубки пряжи, шнурки, горшки для зелени, автомобильные ароматизаторы, коробка стирального порошка для цветного белья, причудливые гипсовые статуэтки...

— Я думаю, это оно, — голос Велира оторвал Константина от поверхностного осмотра кабинета.

Внимание Велира привлекла зелёная лампа, смутно отдающая двадцатым веком. Константин подумал бы на что угодно, но не на неё.

— Ты думаешь, это – нервотрепка?

— Я думаю, эти двое, — он указал на зажигалку, – связаны между собой. По крайней мере сильнее, чем все остальное.

— Так просто, — Константин рассеянно потёр шею.

— Да, куда уж легче! — Велир поджал губы, рвано выдохнул.

— А все остальное? Просто вещи с магическим осадком?

Отголоски – а чаще всего, именно отголоски становятся ищейками и тащат магический хлам в свои норы, — не всегда могли отличить артефакт от, скажем, обычной зажигалки, которую маг просто таскал с собой в кармане.

— Мне плевать, с этим пусть разбираются спецы из материалки, они будут просто в восторге, — непонятно, ерничал Велир или говорил всерьёз; наконец, он склонился к лампе. — Ладно. Попробуем тебя деактивировать.

После того, как они забрали зажигалку себе, здание и местные артефакты мало что могли без поддержки накопителя, но Константин все равно несколько напрягся, глядя на то, как Велир заговаривает лампу и окутывает её в поглощающий кокон.

Щёлкнул выключатель, и не стало маслянистого рыжего света, и всё вновь погрузилось во мрак.

Тряхануло.

Что-то разбилось.

И квартира наполнилась сумеречными темно-синими тенями, и по стенам пронеслась жёлтая вспышка автомобильных фар, выхватив профиль Велира, разбившись на блики о стекла его очков.

Кабинет не изменился, но мир вокруг будто бы ожил, можно было услышать, как снаружи ездили машины и дул ветер. Словно здание накрыли пуховым одеялом, что закрыло его от света и звука, и сняли его только сейчас.

Константин выглянул в небольшое окно кабинета: он мог с уверенностью сказать, на каком этаже и в каком месте дома они находятся.

На улице было не по-сентябрьски холодно: стоило им выйти наружу, и Велир, кажется, мгновенно пожалел, что надел одну только тонкую рубашку и кожаную лёгкую куртку.

С губ срывались облачка пара.

Константин снял пальто и накинул его Велиру на плечи; Велир глянул на него как на умалишенного, но ничего не сказал.

Когда они уходили отсюда, стоял пасмурный день, бледное солнце было закрыто свалявшейся ватой туч, ветер качал туда-сюда поле сухой желтоватой травы, и казалось, что лето ещё толком не закончилось. Но сейчас все накрыли сине-сизые сумерки и где-то все так же кричали вороны.

Шёл снег.

— Мы же не могли пробыть там до наступления зимы? — Константин провел ногой по заснеженному асфальту, обнажая под мягким белым покровом жесткую серость.

— Нет, — Велир разблокировал телефон, свет на мгновение расплылся синеватой лужицей по его лицу, — прошло всего несколько часов. Просто зима здесь, как всегда, начинается рано.

И они ненадолго замерли, пытаясь осознать, что вокруг них снова живая, нормальная жизнь и вглядываясь в то, как мягкие пушистые снежинки застилают сухую траву.

— Пойдём? — Тихо спросил Константин.

— Ну да, блять, конечно! — Велир будто очнулся от полудремы. — Мне ещё надо здесь все запечатать, зафиксировать и укрыть от посторонних глаз... Не мёрзните, ждите в машине.

Он протянул Константину ключ от автомобиля, но тот лишь отмахнулся: ерунда, интра не мерзнут – и принялся ждать, пока Велир обойдёт все здание, нанесёт необходимые руны и даст начальству знать, что всё закончилось нормально и спасать их не нужно.

Медленно шёл снег, и спешить было некуда.