— Господи, дайте этого ребенка мне на руки, невозможно слушать его ор, — Эвергрин шестнадцать, она два дня назад вступила в гильдию, и Макао, если быть честным, хочет на нее молиться. Потому что у нее на руках Ромео замолкает, наконец-то заснув. В гильдию то он уже пришёл от совершенного непонимания, что делать с ребенком, который воет вторые сутки подряд.

Энно исчезла три дня назад. Не было ни слов, ни писем, только документы о разводе на столе и пустота в шкафах. Вакаба долго цокал языком и передавал советы своей жены об уходе за детьми, стараясь помочь как может.

— Хреновый из тебя папаша, — Эвергрин смеривает Макао высокомерным взглядом, садясь на ближайший стул и баюкая ребенка на руках, гильдийцы молчат, не желая рушить покой Ромео, Вакаба давит смешок. — Идём до вашего дома, его надо уложить в кровать.

Макао послушно кивает, получает отказ на предложение взять собственного сына на руки и думает, что в благодарность надо новенькой купить хотя бы торт.

Эвергрин заходит за ним в дом, идёт до детской, кладет Ромео в кроватку и вырезает на деревянном бортике руну.

— Это отрегулирует температуру, у вас в доме довольно душно, — объясняет девушка, прикрывая за собой дверь. Макао смотрит красными глазами. — Почаще проветривай.

— Я тебя проведу обратно до гильдии, — предлагает Макао, когда Эвергрин не прощаясь направляется к выходу.

— Иди спать, я взрослая барышня и дойду без нянек, — и Эвергрин уходит.

— Спасибо, — говорит он вслед, не зная услышат его или нет. Эвергрин замирает на секунду, а потом ускоряет шаг.

Макао следует ее совету и ложится спать в комнате Ромео, просто кинув на пол сложенное в двое толстое зимнее одеяло и подушку. И думает, что Ромео заснул, наверное, почувствовав знакомый аромат — Эвергрин носила те же духи, что и его — теперь бывшая — жена.

***

Скопленные деньги скоро заканчиваются. Оказывается, что ведение быта с ребёнком на руках — сложно, а все вокруг — дорого. И деньги из пустоты как не появлялись, так и не появляются, а с кем можно оставить Ромео идей нет. Просить Вакабу с Миллганой в очередной раз не хочется, перед друзьями становится откровенно стыдно. Деньги за присмотр они принимать не хотят, а больше предложить им нечего.

— Эвергрин, иди сюда, — зовёт Макаров девушку, выслушав Конбольта. — Присмотришь за Ромео пару дней? Я знаю, что Полюшка тебе на неделю запретила на задания ездить, пока рана не заживёт.

— Я заплачу, — сразу отзывается Макао, когда Эвергрин кривит губы. — Пожалуйста.

— У нас принято помогать товарищам, — напоминает Макаров и Эвергрин, раздражённо цокая языком, кивает.

Макао ждёт ее у дверей женского общежития, с Ромео на руках, пока Эвергрин собирает вещи. По пути до дома он рассказывает о привычках Ромео, аллергии на орехи и том, что завтра с утра его ждут на уроке мадам Этны.

— Мадам два раза в неделю ведёт занятия у детей, дети магов развиваются немного быстрее, так что я решил отдать Ромео к репетитору уже сейчас. Если захочет — сможет пойти учиться, — объясняет Макао, и Эвергрин неопределенно хмыкает на его рассказ. Кто бы о ней так заботился, когда она была младше. На сына он смотрит с безусловной нежностью.

— Я помогаю, но смотри, чтобы не вошло в привычку просить о помощи только меня, — Эвергрин пересчитывает деньги, протянутые Макао на непредвиденные ситуации. — Удачи на задании.

Чтож, о помощи он просит не только ее. Нацу с удовольствием следит за Ромео, когда задания находятся в округе Магнолии и не занимают больше суток. Он старается в основном брать такие. Эвергрин сидит с Ромео реже, чем Нацу, но по времени это доходит до двух недель.

— Феечка играет в маму, — смеётся Бисклоу, сверкая глазами из-под забрала. Эвергрин в отместку окаменяет его кукол. Фрид и Лексус недовольно смотрят на устроенный балаган.

— Нет, Конбольт, я больше не буду сидеть с Ромео, когда ты на заданиях, у меня и свои дела есть, — Эвергрин недовольно скрещивает руки под грудью. Макао неосознанно следит за движениями и упирается взглядом в вырез платья и яркую привлекающую внимание зелёную метку на груди. Бисклоу хохочет рядом, опираясь спиной о барную стойку. Эвергрин очень забавно злится.

— Он кроме тебя и Нацу больше никого не слушает, — Макао поворачивается в сторону бегающего по гильдии сына и морщится. Воспитатель из него аховый. То ли Эвергрин оценила его родительские навыки в первую же встречу, то ли предрекла такое поведение. — А Нацу ещё три дня назад уехал.

— Я тебя ненавижу, ты будешь должен мне денег, — говорит она, закатывая глаза. Очень хочется для профилактики превратить Макао в каменную скульптуру, но тогда за Ромео придётся следить добровольно. И при всем ее умении обращаться с детьми, ей это не нравится. — Когда едешь?

— По возможности сегодня, — отвечает Макао, пряча листок с заказом за спиной. Ответом ему служат в очередной раз закатанные глаза и длинные женские волосы в хвосте, хлестнувшие по лицу при развороте. — Это близко, я за три дня управлюсь. Дома все есть!

— Ромео, сегодня ночуешь со мной, — кричит Эвергрин, и Ромео со всей скорости впечатывается в ее ноги. Это значит да. Сейчас он погрустит, что папа опять уходит, а потом начнет трещать без продыха о том, какую книгу они будут читать на ночь.

Он чудесный, но Эвергрин терпеть не может возиться с детьми. Хоть и умеет.

Святая Фейри, как же это бесит. С ролью няньки смиряет только то, что Ромео совсем не проблемный ребенок, а ещё плата за работу и ни к чему не обязывающие подарки, которые Макао тащит ей с каждого задания.

Она соврёт, если скажет, что не получает удовольствия от них и не имеющего никакого подтекста внимания от взрослого сильного волшебника.

Наверное, кого-то такого она бы хотела видеть рядом с собой.

***

— Эва, можно называть тебя мамой? — Ромео недавно исполнилось пять. Эвергрин не знает как реагировать на вопрос.

— Ну я же не замужем за Макао, значит, нет, — находится она, застывая с бокалом молочного коктейля в руках. Отношения у нее с Конбольтом старшим странные. Их нельзя назвать близкими друзьями, но они на двоих растят одного ребёнка. Кажется. При этом она переодически берёт за это деньги. И получает подарки.

— А если поженитесь будет можно? Папа сказал, что поженится только на красивой. А ты красивая, он сам так сказал, — Ромео трещит без продыху, Эвергрин кивает невпопад, не слушая. Мальчишка убегает в сторону стола к Макао и Вакабе.

Эвергрин рассеянно провожает его взглядом, уйдя в свои мысли. Ей сегодня исполняется девятнадцать, и ей хочется отдохнуть на неделю от гильдии. От Громовержцев. От Ромео. И от его отца, пожалуй. Она последнее время ловит себя на странных мыслях, когда смотрит на его руки или слышит его голос.

— Тебе стоит быть аккуратнее с этой темой, — советует Мираджейн, глядя на ускакавшего ребенка. — Особенно, в свете того, что ты рассказала о своих чувствах.

— А я что-то рассказывала? — Эвергрин намекающие поправляет очки и Мира пожимает плечами. Ту пьяную посиделку она помнит плохо (не стоит пить то, о чём с восторгом отзывается Кана), знает только, что ляпнула лишнее и не смогла откреститься.

— Просто будь осторожна, ладно? — Мира смотрит взглядом обеспокоенной старшей сестры, от которого хочется отмыться. Эвергрин не любит, когда о ней волнуются. Не надо за нее переживать. — Разбитое сердце не так легко склеить.

О как разбитом сердце она говорит? Эвергрин не собирается делать глупости, после которых ей будет плохо.

Да, пожалуй она сегодня же соберёт вещи, а завтра первым рейсом укатит куда-то к морю, флиртовать и дурить себе голову — работает всегда. Коктейль в стакане уменьшается в объеме, Мира рядом шуршит учётной книгой, выписывает данные для полугодового отчета Совету. Шум гильдии воспринимается как-то фоново. Лексус наверняка бесится, что она сейчас позволяет себе сидеть и ничего не делать, как все остальные. На его взгляд в этой гильдии все недостаточно тренируются и позорятся только так. Согласна ли она с этим?

— …ресторан? — Эвергрин моргает, осознав, что разговаривают с ней и поворачивается в сторону голоса. Макао стоит какой-то нервный.

— Ресторан? — повторяет она единственное слово, которое запомнила и косится на прислушивающуюся Миру.

— Вакаба подговорил, чтобы я сделал тебе и такой подарок. В конце концов, у тебя день рождения, — Макао смотрит почти равнодушно, но Эвергрин не глупая, и его нарочитую, неестественную расслабленность видит. — Там вполне приличная кухня.

— Ладно, — соглашается она, распущенные по случаю волосы скользят по плечам. Подошедший к началу разговора Бисклоу удивленно вскидывает брови. Эвергрин не празднует дни рождения, в последний раз когда ей что-то дарили в честь него ему с Фридом пришлось три часа изображать каменные статуи. Лексус успел исчезнуть в молниях. Эвергрин ненавидит этот праздник, если он касается её.

— Даже не переоденешься?

— Я всегда выгляжу великолепно, не испытывай мое терпение, — огрызается девушка, откладывая пустой стакан на стойку и кидая рядом деньги. Макао молча подаёт локоть. Мира шикает на кукольника, начавшего возмущаться, что Эвергрин даже не стукнула его, а просто прошла мимо. Эвергрин думает, что возможно зря согласилась, потому что внутри всё почему-то стянуто в узел. Не делает ли она глупость, которую делать не собиралась?

Дорогу к ресторану она не помнит, в странном напряжении улицы Магнолии смазываются в серо-зеленое пятно и доходит она до места только потому, что Макао аккуратно клал руку ей на лопатки и направлял к нужному повороту. Места прикосновения его пальцев к оголеной коже горят. Хозяйка ресторана сама провожает их до столика на заднем дворе, помимо них там шумное семейное застолье. Тоже что-то празднуют. От картины до противного сводит скулы, так что когда приносят заказанные блюда и вино, Эвергрин первым делом осушает весь бокал залпом. Макао смеётся. Эвергрин за это заставляет его сделать так же.

Что было в вине, и сколько этого вина было после не скажет ни Макао, ни Эвергрин. Но пить его на фоне догорающего заката было здорово. Макао соврет, что не помнит как они дошли до его дома — общежитие далеко, Эвергрин заявила, что собирается переночевать в гостевой комнате. Помнит, прекрасно помнит, как она чуть не подвернула ногу и скинула туфли, закинув в сумку. И как жаловалась на неровную вымощенную камнем дорогу. И как впервые повела себя капризно, заставив тащить ее на руках. Он помнит, как донес ее до кровати, и как Эва с хохотом потянула его за пиджак, заставляя падать. Не выстави он руки, наверняка бы неудачно упал сверху, придавив весом.

— Что творишь, ненормальная? — спрашивает он недовольно, впервые так близко рассматривая ее лицо. Не сказать, что он хоть раз его рассматривал. Эвергрин не отвечает, расплывается в лукавой лисьей улыбке и одним слитным движением оказывается сверху. Выражение лица у нее задумчивое. — Эвергрин, я хочу спать, ты хочешь спать. Дай мне уйти, — Макао пытается договориться, пока не стало поздно. Выползает, садясь на кровати. Он соврет, что не помнит как соблазнительно выглядела Эвергрин в тот момент с задравшимся на бедрах платьем.

— Нет, — пьяно качает головой та, садясь на колени рядом с ним. И целует, сминая пальцами ткань пиджака. — Я тебе не нравлюсь? — Эвергрин хмурится, отстраняясь. Макао замирает от ее действий, не отвечает на поцелуй, и кажется даже дышит через раз.

— Я тебе в отцы могу годиться, то что ты делаешь не правильно.

— Это не ответ на мой вопрос, — Эвергрин садится к Макао на колени и кладет его руки к себе на бедра. — Я тебе не нравлюсь? — повторяет она, глядя ему в глаза.

— Нравишься, — нервно сглатывает Макао, когда Эвергрин стягивает с него пиджак, оставляя в футболке. Это неправильно. Этой ситуации не должно быть. Он даже пьяный понимает, что не должна красивая и молодая девушка заглядывать на разведённого мужчину почти вдвое старше неё с ребенком на руках.

— Тогда поцелуй меня, — требует она, обнимая Макао за шею. И тот целует. Он соврет, если скажет, что не помнит вкус помады на девичьих губах. Или мягкости гладкой кожи под пальцами, чужих впившихся в спину ногтей, алеющих на шее засосов, разметавшихся волос, россыпь родинок по телу. Он кому угодно соврет, что между ними ничего не было. И если она скажет забыть, он постарается это сделать.

Пробуждение выходит неловким. Эвергрин падает, запутавшись в одеяле. Громко ругается матом, ища одежду. Недовольно рассматривает свой помятый вид. Одевается, стоя спиной к Макао, смущенная своим поведением.

— Я сегодня еду на отдых, как планировала, — Эвергрин расчёсывает волосы пальцами, пытаясь хоть как-то их распутать, смотрит из окна на виднеющийся луг. Макао уже собранный следит за ней с перестеленной кровати. — Скажи Ромео, что мне жаль, что я не попрощалась. И пусть… то, что случилось, останется между нами.

Макао соглашается, и Эвергрин с нескрываемым облегчением успокаивается, шумно выдыхает.

— Держи, — Макао протягивает ей деревянную лакированную шкатулку, взяв ее с прикроватной тумбы. — Хотел отдать её потом, но… — не договоривает, пожимает плечами. Кажется с Эвергрин они больше никогда не пересекутся. Это и к лучшему.

— Что там? — Эвергрин принимает шкатулку, крутит в руках не находя замок.

— Влей немного маны, — подсказывает Макао, все ещё стоя рядом. Девушка следует подсказке, и крышка с лёгким щелчком открывается. Золотые заколки и шпильки с драгоценными камнями лежат на бархатной подушке. Каждая украшена силуэтами фей.

— Это должно было стоить кучу денег, потому что точно сделано на заказ, — Эвергрин часто моргает. Она не умеет принимать дорогие подарки, созданные специально для нее. — Я не могу принять, извини.

— Феи для феи, — отвечает Макао, отходит на два шага назад и прячет руки в карманы брюк. — Хочешь — можешь выкинуть, но теперь они твои.

Эвергрин отводит взгляд, закрывает крышку шкатулки, использует лёгкое заклинание иллюзии, чтобы скрыть следы на коже, и уходит с подарком в руках.

— Я сделала глупость вчера, извини, — говорит она на последок и не дожидается ответа.

Макао смотрит ей в след из окна и думает, что во всем виноват Вакаба, настоявший на ужине в ресторане его хороших друзей. И вино. И он, поддавшийся моменту и позарившийся на чужую юность, позволивший Эвергрин сделать глупость.

***

План с изгнанием слабаков из гильдии абсурден. Но Эвергрин зацепилась бы за любую идею, чтобы было проще игнорировать собственное эмоциональное состояние. Бисклоу многозначительно смотрит, но к его чести, молчит.

И во время напряжённого года подготовки — Эвергрин помогала составлять рунные цепочки и опутывать ими город, то что никто из гильдии ничего не заметил доказывает, что Лексус прав. Хвостатые невнимательны, а значит могут оказаться слабы перед лицом врага. И после изгнания Лексуса — Эвергрин две недели не выходила за порог своей комнаты в общежитии, забарикодировав дверь, и плакала. Лексус заменил ей семью, а сейчас она его ещё долго не увидит. И когда Ромео соскучившись летит на нее с объятиями — милый Ромео, не знающий, что случилось, что глупая Эва подло превратила своих согильдиек в камень, что помогала организовывать битвы между друзьями, что предала всех.

— Эва, я скучал, — говорит он, врезаясь в ее ноги. Все ещё любящий её Ромео. — С Нацу скучно.

— Я тоже скучала, — Эвергрин садится на корточки, чтобы быть вровень с ним и обнимает в ответ. — Но мне нужно выбрать какой-то заказ и пойти на работу.

— Ты совсем перестала со мной сидеть, — жалуется мальчик, забавно дуя губы. Он знает, что у взрослых много дел. Эва тоже взрослая, и она единственная, кто не отмахивается от его вопросов.

— Но ты же совсем уже вырос, — Эвергрин вымученно улыбается. Чужая искренность бьёт с размаху, ей стыдно исчезать из жизни Ромео, но где он, там рядом и Макао. А Макао она избегает хотя бы в реальной жизни, если во снах не может. — Нянька тебе не нужна.

Макао прожигает взглядом ее спину, Эвергрин поправляет вечно распущенные теперь волосы — легче совсем их не собирать, чем собирать не теми заколками, что он ей подарил.

— Можешь помочь мне выбрать задание, если хочешь, — предлагает она, уходя в сторону. Ромео оказывает у доски заказов даже раньше, чем она. — А когда ты научишься колдовать, то я могу сходить один раз с тобой. Если тебе отец разрешит.

Она больше не называет Макао по имени, не носит подаренные им духи, не трогает всю подаренную им бижутерию. Даже не смотрит в его сторону. Мира неодобряюще качает головой, но не лезет с разговорами по душам. И Эвергрин за это благодарна.

***

— У меня плохое предчувствие насчёт экзамена, — Макао ловит ее за руку, когда она оказывается уже в некотором расстоянии от гильдии. Она его заметила, решила просто ничего не делать. Бегать вечность от собственной дурости не получится, чувства не исчезают и каждая случайная встреча бросает в дрожь.

— Предлагаешь мне бросить Эльфмана и не ехать? — Эвергрин аккуратно высвобождает ладонь. Дыхание приходится контролировать, потому что от одного только прикосновения по коже бегут мурашки и оно сбивается. Он совсем рядом, Эвергрин может почувствовать терпкие мужские духи.

— Нет, конечно, нет, — Макао качает головой, отходя назад, расстояние между ними теперь соответствует нормам приличия.

— Тогда что? Волнуешься? — Эвергрин старым жестом вскидывает подбородок и специально скрещивает руки под грудью. Но Макао смотрит только ей в глаза, до противного пристально.

— Просто береги себя, ладно? Будь аккуратна, — говорит он.

— Ладно, — соглашается Эвергрин. Создаётся ощущение, что сейчас её возьмут за руку. Может поцелуют. Может признаются в чувствах. Но Макао разворачивается и уходит первым. А Эвергрин чувствует себя дурой.

Кто знал, что аккуратность не поможет. Все участники экзамена исчезают на долгие, тяжёлые семь лет — письмо от Совета погружает гильдию в траут. Макао с горечью смотрит на сына, переставшего улыбаться, потонувшего в тренировках. Должность мастера давит на плечи. И глядя на решительность сына, он старается работать на износ, не позволяя статусу Хвоста Феи скатиться в самый низ. Привлекает новых магов, выполняет все требования Совета, разбирается с горой документов, находит деньги на поисковые экспедиции. И это того стоит, потому что через семь лет все кто пропал возвращаются, не постаревшие ни на день.

— Эва! — повзрослевший Ромео налетает на нее первее, чем на Нацу и сшибает с ног. — Ты вернулась!

— С возвращением, — Макао подходит к ним и помогает девушке подняться, строго смотрит на сына.

Эвергрин моргает, глядя на бардак вокруг. Новые и старые участники гильдии перемешались в одну пёструю толпу. И вокруг гам-гам-гам. Голова идёт кругом. Макао осторожно оглядывает ее, и убедившись, что она цела, очень коротко обнимает.

— Спасибо, — Эвергрин разглядывает изменившихся товарищей и поджимает губы. Короткого объятия мало.

— Я тебе всё-всё расскажу, — Ромео хватает ее за руку и ведёт к барной стойке. — Хочешь молочный коктейль? Кинана их классно делает, — семь лет прошло, а Ромео всё так же трещит без продыха.

Макао провожает их долгим взглядом и улыбается. Ромео впервые счастлив за эти семь лет, впервые за все это время говорит долго и ярко, взмахивая руками и устраивая целые представления. Эвергрин смеётся, повернув голову в его сторону.

Макао качает головой и уходит к Макарову.

С Эвергрин они поговорят позже.

И когда они будут наедине, он, пожалуй, сам ее поцелует. Сделает глупость, если говорить ее словами.