– А что такое «вэ-ка»? – спросил Клайв, снова задумчиво рассматривавший карту и нашедший в её углу надпись «на 24 (двадцать четвертый) г. от ВК».

– Великий Крах, – ответил Гвеналь, не отвлекаясь от каких-то записей.

Клайв терпеливо выждал, почёсывая щёку: у него начала пробиваться привычная по прошлому телу растительность, которую он уже дважды кое-как соскабливал ножом, вздыхая по обычной и куда более удобной бритве. Когда на него наконец отвлеклись, то вместо объяснения предложили найти в библиотеке книгу по истории, которую он и ушёл искать. Нашёл подозрительно тонкую книжицу, полезного текста в которой ожидаемо оказалось не так много, особенно учитывая, что всё было записано довольно замысловатым и изобилующим метафорами языком... однако приходилось вчитываться между строк, потому как подумать здесь было над чем.

Начало местному летоисчислению положило некое, судя по всему, крупномасштабное событие, оставшееся в истории без описания; ни характера, ни хотя бы сути – лишь сухая малопонятная фраза (что уже вызывало вопросы). Кроме того – ни намёка на то, что было до. Год произошедшего был по этой же фразе назван Годом Заката. От него началась Новая Эра (вполне логично), и три года были выделены в отдельную хронологическую единицу с громким для пары лет названием Времена Восхождения. Насколько Клайв понимал, в это время устанавливалась власть, и, похоже, именно тогда сформировалась существовавшая на данный момент система с единственным правителем всего континента. Если учитывать, что здесь в ходу было только холодное оружие, а приличных средств передвижения не существовало, то это было довольно быстро... и весьма любопытно. После этих трёх лет начались Времена Процветания, что кое-что могло сказать о характере правления Клайву, заподозрившему в них просто стагнацию. Длились они ещё восемьдесят четыре года, и на восемьдесят седьмой произошёл тот самый Великий Крах, туманное описание которого заставило его задуматься над тем, был ли катаклизм природного или искусственного происхождения.

И, наконец, годы после Великого Краха – то есть, нынешнее время, – пока что никак не были названы. Вероятно, здешние историки ждали крупного события, которым можно было бы отделить прошедшие годы или же придать им обозначение.

Клайв с некоторым усилием потянулся (мышцы слабо ныли после утренних разминок), вернул книгу на место и задумался. Он филонил уже пятый день. Конечно, ему было нужно некоторое время, чтобы разобраться в обстановке, но чем больше он пропускал, тем больше ему грозило не суметь вникнуть в учебный процесс и в эту самую «магию».

– Ну, что ж, хорошо, – согласился Гвеналь, когда Клайв изложил ему свое желание вернуться к учебному процессу. – Однако нам всё ещё нужно проверить, есть ли у тебя способности к предвидению.

– А это что?

Преподаватель немного помолчал. Видимо, это было что-то из труднообъяснимого. Или, наоборот, настолько очевидного, что сперва слова не находятся, чтобы описать.

– Это когда ты можешь увидеть будущее. Далёкое или, наоборот, совсем близкое.

– Будущее? – Клайв приподнял брови: для него это была просто фигура речи. – Будущего не существует. Существует неисчислимое количество вариантов того, что гипотетически может случиться.

У Гвеналя сделался такой вид, словно он услышал что-то новое для себя.

– Но есть события, которые определённо точно случатся в достаточно короткий отрезок времени, – наконец медленно произнёс он. – Скажем, если я поставлю на стол кружку с молоком и оставлю её на долгое время, то молоко скиснет.

– Чтобы это знать, особого дара не нужно.

– Верно. Но... – преподаватель побарабанил пальцами по столу, ища объяснение. – Скажем... у нас есть пара задач. Одна: ты не знаешь, что должно произойти с молоком. И тебе нужно знать, что именно произойдёт. Ну, разумеется, под молоком мы имеем в виду что-нибудь абстрактное, – сразу уточнил он. – Вторая: тебе нужно знать, что будет с молоком через, скажем, четыре часа. Будет оно всё ещё пригодным? Пожалуй, ещё можно добавить третью: ты хочешь знать, когда оно испортится, а увиденная картинка может чисто по посторонним обстоятельствам подсказать тебе время.

– Увидеть решение задачи, если толком не хватает данных? – подвёл итог Клайв.

– Точно! – обрадовался Гвеналь, как радуются все преподаватели, когда ребёнок, поняв, небрежно описывает все размышления всего парой фраз. – Но учти: здесь считают, что будущее предопределено. Не попадись.

– Понял.

– Хорошо. Итак... ах, да, нам нужно определить, есть ли у тебя к этому способности.

Клайв засомневался. Будущее... Что, если он увидит что-нибудь, связанное с космосом? Его одна только мысль могла вогнать в тоску, а уж увидеть... Его передёрнуло.

– Нет. Никакого предвидения, – отрезал он.

– А отдыхал ты по причине того, что был шокирован увиденным, – напомнил ему Гвеналь.

– Вот и замечательно, – Клайв усмехнулся. – Всё утерял от шока.

– Ну... – преподаватель задумался, взвешивая эту мысль. – Пусть. Тогда завтра после завтрака ты выходишь со всеми на улицу.

Медитация, вспомнил Клайв слово. Он не слишком понимал, что его ждало, но придётся разобраться и с этим.

Завтракать он решил уже со всеми, но, так как он не имел ни малейшего понятия касательно того, ел ли Клайвен с кем-нибудь за одним столом, то предусмотрительно пришёл заблаговременно, заняв стол так, чтобы не видеть входящих: он, к тому же, не знал, с кем следовало здороваться.

– Доброе утро, Клайвен, – напротив него села одна из учениц. Потом спохватилась: – Не возражаешь?

Какая бесцеремонность, подумал Клайв, качая головой. Он, позабыв, что собирался не торопиться и уйти позже всех, привычно быстро умял завтрак, и теперь неторопливо пил травяной чай, чтобы потянуть время.

– Как ты себя чувствуешь? – несколько смущённо спросила девушка, снова заводя разговор.

– Вроде бы неплохо.

– Это... хорошо, – девушка улыбнулась.

Она была довольно красива. Клайв понимал, что ему-то смотреть бы на неё с восхищением, но после очень долгого общения с Уиллом у него сформировалось что-то вроде иммунитета к красивой внешности, и он прекрасно знал, что за последней, как правило, находилось немало дурного. Так что девчушка ему не понравилась. К тому же его начало нервировать то, что он не видел входа; сказывалась привычка обозревать последний.

– Я пропустил что-нибудь важное? – поинтересовался он, пытаясь переключиться на добычу информации.

– Ничего такого, наверное... ах, кроме медитаций по утрам. Но ты уже знаешь, наверное.

– Знаю, – подтвердил Клайв и из приличия скупо улыбнулся: – Спасибо.

Девушка кивнула, опустив взгляд и немного смутившись; похоже, Клайвен ей нравился. Однако Клайву ещё больше перехотелось с ней общаться: исходя из предыдущего, она с большей вероятностью могла заметить, что с Клайвеном что-то не то. А ещё её тёмно-русые волосы были того же оттенка, что и волосы Уилла раньше. Последнее, конечно, не было существенно, но его это нервировало. Он начинал скучать.

Закончив с завтраком, они направились к выходу. Кто-то тоже уже уходил, остальные сидели в одиночку или по двое; Клайв просто кивнул тем, кто заметил, что он прошёл мимо, получив такой же кивок в ответ. Это было хорошо: Клайвен, выходит, тоже был не особо разговорчивым. Удобно...

Около двери он машинально пропустил девушку вперёд – и весьма своевременно, учитывая, что она заговорила с собиравшимся войти человеком:

– Доброе утро, господин Эрфус!

Клайв повторил за ней, надеясь, что правильно произнёс имя. Он попросту заучил имена преподавателей, но его периодически беспокоило, что он что-нибудь напутает: здешние имена для него были непривычными.

– Доброе, – ответил мужчина, с которым они столкнулись в дверях, уже пожилой, но с затаившейся в морщинах ехидцей. – А вот и юный Клайвен! Собираешься выходить на занятия?

– Начиная с сегодняшнего дня, – откликнулся он, отметив необычный цвет глаз этого человека. Радужки, как и у Гвеналя, были жёлтыми, причём насыщенно, почти ярко...

– Что ж, буду ждать, буду ждать.

Разминувшись с преподавателем, они вышли на улицу, и девушка повела его направо, в противоположную сторону от города. Прямо под стеной башни обнаружилась небольшая площадка с почти вытоптанной травой, на которой полукругом, в два ряда были уложены короткие доски в шахматном порядке. На нескольких уже сидели ученики. Клайв выбрал свободное место в углу, и тоже уселся, поглядывая на остальных; кто-то лениво переговаривался с соседями, кто-то просто сонно сидел, обхватив руками колени и уложив на них подбородок, кто-то, запрокинув голову, так же сонно смотрел в небо, провожая взглядом быстро бежавшие облака.

– Клайвен! – к нему повернулся парень, сидевший почти перед ним.

– Угадал, – скупо улыбнулся Клайв. – Доброе утро.

– Доброе, – тот тоже улыбнулся, показывая, что дежурную шутку понял. – Господин Гвеналь говорил мне, что тебя неделю не будет, так что мы думали, что ты ещё два дня не появишься.

Старший, сообразил Клайв. Он уловил, что шум немного притих – остальные ученики заинтересованно прислушивались.

– Уже неплохо себя чувствую. Решил, что нечего отлынивать, – лаконично объяснил он, надеясь, что после этого от него отстанут.

– Это правильно, – довольно и чуточку покровительственно кивнул парень. – А как ты... как с твоим предвидением? Господин Гвеналь с тобой работал? – вот тут в его интонации прорезалось любопытство. Он даже слегка подался к Клайву, с интересом ожидая ответа.

Клайв покачал головой, опустив на какое-то время взгляд. Вот теперь следовало выдать правильную реакцию. То есть, реакцию, не выходившую за рамки ожидаемой от Клайвена, и, чтоб его, он так и не получил чёткого представления о том, как тот обычно себя вёл. Придётся тыкать вслепую.

– Я... – он сделал вид, что ему было несколько трудно об этом говорить, подпустив в голос немного сожаления. – Утратил... способность предвидеть.

– Ох, – ответил парень, явно не зная, что ещё сказать.

– Очень жаль, – услышал Клайв уже знакомый ему голос. – Такой редкий дар, – добавил Эрфус, умудрившийся подойти к ним почти бесшумно. Впрочем, это было несложно: из-за ветра шумело всё вокруг, даже трава.

– Ну, что ж, ничего не поделаешь, – со стоическим спокойствием откликнулся Клайв. Ему-то не было жаль.

Эрфус пристально, внимательно на него взглянул. На какой-то момент присущая его выражению лица ехидца пропала, позволив проглянуть многолетней мудрости, и Клайв остро ощутил, что тот был старше, чем выглядел. Затем преподаватель, отчего-то одобрительно кивнув ему, направился к центру площадки.

– Итак, доброе утро всем, кого я ещё сегодня не видел, – несколько человек нестройно отозвались на это ответным пожеланием. – А теперь начинаем.

Ученики уселись, скрестив ноги; Клайв повторил за ними, игнорируя тянущую боль в мышцах.

– Закройте глаза и сосредоточьтесь.

На чём сосредоточиться-то, задался вопросом Клайв. Ему не нравились абстрактные задачи подобного рода.

– Глаза закрыли, – донесся до него ядовитый голос Эрфуса от другого конца площадки. – После занятий друг на друга смотреть будете.

Несколько учеников хмыкнули, видимо, бывшие в курсе того, кто и почему попал под раздачу.

– Сосредоточились. Помните: вам нужно подготовить разум. Уберите из него всё лишнее, всё, что мешает. Забудьте о том, что здесь находится кто-то ещё. Очистите мысли. Забудьте, где вы и для чего, но не кто вы.

По голосу было слышно, что преподаватель неспешно прохаживался из одного конца полукруга в другой. Некоторое время Эрфус молчал, затем продолжил:

– Помните: когда – хотя, с нашими успехами стоило бы сказать «если», – так вот, когда или если вы войдёте в это состояние, не торопитесь испытывать излишнюю радость, иначе вы из него выйдете.

Ехидная интонация несколько отвлекала. Возможно, кому-то могло помочь отвлечься от своих собственных мыслей, но Клайву не нравилось.

– Пробудьте в нём как можно дольше. Это и называется медитацией. Однако если вас что-нибудь испугает, – а такое может произойти, – просто вспомните, где вы. И ничего не бойтесь. Для этого я здесь и нахожусь.

После этого он замолчал.

Прибраться в разуме Клайв никак не мог. Мозг, нещадно эксплуатируемый им в последнее время, продолжал гудеть, мысли вертелись вокруг чего-то, на что у него ещё не было ответа, туда же лезли ещё какие-то мелочи, не понятые до конца вещи, замеченные им странности этого места, и прекратить всё это он не мог. С тем же успехом можно было пытаться остановить развивший рабочую скорость поезд.

Примерно через полчаса его мозговая активность более-менее утихла. Зато он обнаружил, что ему мешали шаги преподавателя, которые он уже начал вычленять среди шума зелени вокруг; он бездумно прислушивался к ним где-то на уровне рефлексов, развившихся на службе. Шаги раздражали. Как тут сосредоточиться?.. К тому же, Эрфус начал негромко окликать учеников, тут же отзывавшихся в ответ. Мешал и бриз от океана, порывисто трепавший собранные в хвост волосы. Клайв не мог игнорировать всё и сразу, поэтому, тяжело вздохнув, решил просто отсидеть оставшееся время.

Когда последнее, показавшееся бесконечно долгим даже ему, привыкшему бездельничать на дежурствах в спокойные дни, наконец, истекло, Эрфус объявил:

– Ну что ж, на сегодня мы закончили, как обычно, без особых успехов.

Клайв открыл глаза, ощущая себя так, словно спал весь, кроме мозга: у него всё слегка затекло. Это явно было не тем, чего требовалось добиться.

Разочарованные ученики отправились на занятия, и Клайв последовал за ними. Пришли они в то же помещение на третьем этаже, где он впервые обнаружил себя уже в этом теле, и расселись за столы, соблюдая некоторую дистанцию, где поодиночке, где вдвоём; их старший, окинув группу взглядом, ненадолго вышел.

Через несколько минут в помещение вошла женщина. Госпожа Гривоан, принесло Клайву мысль прежде, чем он вспомнил её имя сам. Вероятно, это снова прорезалась память Клайвена, потому что у него неприятно кольнуло в висках.

Гривоан поприветствовала их, и ученики, отозвавшись, затихли совсем, чтобы слышать её негромкий голос.

– Я вижу, что Клайвен вновь к нам присоединился, – произнесла она.

– Рад вас видеть, госпожа Гривоан, – отозвался Клайв, подобрав нейтральную, вежливую фразу. Он знал эту манеру ведения разговора, когда говоривший без вопроса, наводящей фразой выуживал из собеседника информацию, и не повёлся.

– Замечательно. А теперь к занятиям, – кратко и по-деловому сменила тему Гривоан. – Пора переходить к проверке ваших способностей, – она поставила на небольшой стол кружку, и ученики почти с детским интересом вытянули шеи, пытаясь разглядеть, что в ней. – И начнём мы с Эрив. Иди сюда.

Взгляды учеников обратились в его сторону. Чуть позже Клайв понял, что смотрели не на него, а на снова подсевшую к нему девчонку. Та, немного помявшись, поднялась и нерешительно приблизилась к преподавателю.

– Садись, – велела Гривоан, указав на стул, стоявший спинкой к остальным ученикам; сама же села за стол напротив. – Что это?

– Похоже на... воду?

– Верно. И тебе нужно что-нибудь с ней сделать. Например, привести её в движение. И не трогай стол, я слежу за этим.

Как, озадаченно подумал Клайв, поняв, что и кружку трогать воспрещалось. Что это вообще за задание было такое? Издевательство чистой воды, честное слово...

Эрив тем временем подняла пальцы над кружкой – и вдруг крупно вздрогнула, настороженно подняв плечи.

– Не бойся, это я, – успокоила её преподаватель. – Я слежу за тобой, чтобы ничего не случилось.

Кивнув, Эрив перевела взгляд на кружку и замерла. На несколько минут воцарилась тишина. Затем Гривоан произнесла:

– Хорошо. Очень хорошо, – Эрив опустила руку, похоже, продолжая смотреть в кружку, и женщина хлопнула в ладоши. – Да! Замечательно. Иди перекуси, скажешь, что я послала.

Эрив заторможенно кивнула, поднимаясь со стула. Да что вообще происходит, подумал Клайв, нахмурившись. Задача была неосуществима в принципе!

Пока он пребывал в своего рода ступоре, Гривоан вызвала другого ученика. Повторилось всё то же самое, включая слова о присмотре. Она будто произносила это уже много, много раз.

Через несколько молчаливых минут нахмурившаяся Гривоан заявила, что у вызванного ученика не было ни капли способностей, и вызвала какую-то другую девушку. Всё повторилось, только на этот раз они сидели дольше.

– Садись, – наконец отпустила её Гривоан. – Мы повторим ещё через некоторое время, когда вы освоите медитацию. А на сегодня мы с вами закончили.

Проходя мимо Клайва, Гривоан бросила на него взгляд, и он едва не вздрогнул и сам: глаза у неё были светло-светло-жёлтые, почти белые.

После этого старший, окинув их взглядом, снова куда-то отправился. Вернулся он вместе с другим преподавателем, что снова вызвало у него головную боль вместе с всплывшим в мыслях именем: «Клавиус». Этот преподаватель принёс с собой маленький мешочек, внутри которого оказался отменный чернозем. Ученики тут же зашептались.

– Тишина, – Клавиус обвёл их взглядом. – Вы правильно поняли, сегодня мы с вами будем пробовать что-нибудь сделать. Не все, конечно, пока что двое или трое, в зависимости от того, сколько это займёт. Помните: если у вас не получается, будьте терпеливы. Земля не любит чего?

– Земля не любит спешки, – почти хором отозвались ученики. Клайв на этот раз упрямо промолчал, зажмурившись и пережидая болезненный стук в висках: Клайвен это знал. Да чтоб тебя, бессильно подумал он: ему эта головная боль была уже поперёк горла.

Клавиус вызвал одного из учеников, и они долго сидели над кучкой земли, пытаясь с ней что-то сделать. Повторилась та же ситуация, что и с последней ученицей, вызванной Гривоан: преподаватель сказал, что после освоения медитации того проверят ещё раз.

– Теперь, пожалуй, Эрив.

– Эрив уже была сегодня, господин Клавиус. Госпожа Гривоан её вызывала, – отозвался их старший.

– Хм... ну, тогда Клайвен, – выбрал преподаватель.

Ощутив на себе любопытные взгляды, Клайв мысленно оградился от них, как обычно делал в таких случаях: он не любил повышенного внимания к себе. При этом он, однако, совершенно не волновался; он всё равно не понимал, что ему нужно было делать и как, так что собирался просто посидеть и уйти.

Усевшись, он внезапно почувствовал, что ему на плечи кто-то положил ладони, хотя сзади абсолютно точно никого не было. От неожиданности он вздрогнул и, успешно не схватившись за пояс, вцепился вместо этого в стол.

– Это я, Клайвен. Просто присматриваю за тобой на всякий случай, – объяснил Клавиус, мягко глядя на него своими медово-жёлтыми глазами.

Клайв незаметно перевёл дух, успокаивая ускорившееся сердцебиение (так вот почему остальные так странно дёргались), и опустил взгляд на горку земли. И что с ней по здешней логике должно было случиться, если занести сверху ладони?

– Странно, я был почти уверен... – пробормотал преподаватель. – Ну, ладно, садись на место. Совсем ничего не вижу. Может быть, потом ещё что-нибудь проснётся, но пока – ничего.

Клайв кивнул, уходя на свое место с мыслью о том, что легко отделался. После него Клавиус вызвал ещё одного ученика, и снова ничего не нашёл, хотя сидели они довольно долго. Потом он завершил занятие и, пожелав всем плодотворного дня, ушёл.

После этого занятия прервались на обед, а затем настала очередь Гвеналя, принёсшего уже знакомую Клайву посудину с тёмной жидкостью, и дальше ему было просто скучно. Гвеналь проверил только одного ученика, очень долго вглядывавшегося в поверхность тёмной жидкости. Потом он ушёл, и Клайв, взбодрившись, перебрал в памяти имена всех преподавателей; оставался ещё Корсан. Однако в зале снова появился Эрфус, и Клайв слегка приуныл, решив, что у них опять намечалась медитация.

– Ну что, успели соскучиться, юноши и девы?

Видимо, вопрос был риторическим – никто не ответил. Эрфус, передвинув стул, стоявший спинкой к ученикам, ближе к своему, сел и достал из кармана отрезок очень лёгкой, воздушной ткани размером с салфетку.

– Так-так, – протянул преподаватель. – Сомневаюсь, что у нас с вами сегодня что-нибудь получится, судя по утру, но, в любом случае, давайте попробуем.

И назвал нескольких учеников. Старший сообщил, кого из них уже вызывали, и за вычетом осталось двое. Эрфус довольно кивнул.

– Подходите по одному, – заявил он, и остальные ученики, с некоторым трудом сдерживая улыбки, пронаблюдали за пантомимой оставшихся двоих, бессловесно пытавшихся договориться, кому идти первому. – Точно определились? Можете передумать вот прямо сейчас, мы ещё чуть-чуть подождём.

На этот раз Клайв услышал несколько тихих смешков. Один из учеников, покраснев, торопливо подошёл.

– Не нервничай, всё будет хорошо. Может быть, – снова смешки. Занятия у Эрфуса, кажется, обычно проводились с юморком, чтобы разгрузить предыдущие три. Интересно, что у остававшегося пятого преподавателя... – Я присмотрю, чтобы с тобой ничего не случилось. Итак... напомню ещё раз: магия Воздуха – серьёзная и сложная вещь, поэтому сначала мы будем пытаться использовать её опосредованно. А теперь, – обратился он уже к ученику. – Попробуй поднять.

Тот снова кивнул и поднял руки над тканью. Клайв отметил, что у остальных преподавателей ученики сидели, и непроизвольно задался вопросом, почему у Эрфуса они пытались что-то сделать стоя.

– Птиц видел когда-нибудь? Хорошо летают?

– Ага. Кроме куриц, – негромко отозвался ученик, вызвав у всех хмыканье, в том числе у преподавателя.

– Отлично. Представь, что это пёрышко, если тебе так будет легче. Ветер легко подхватывает и несёт перья, не правда ли? Попробуй подхватить его так же.

Клайв увидел, как краешки ткани шелохнулись, потому что в центре она чуточку приподнялась, и несколько раз моргнул, пытаясь понять, не почудилось ли ему; ученик опустил руки, умудряясь даже со спины выглядеть довольным. Если бы этого больше никто не видел, Клайв бы, скорее, предположил, что это у него самого что-то не так со зрением.

– Да! Превосходно! Можешь садиться. Вы уже обедали?

– Да, господин Эрфус, – отозвался старший.

– Хорошо. Но если тебе до ужина захочется есть, сходишь на кухню, скажешь, что я послал. Тебе выдадут вне расписания.

А Эрив тоже послали поесть, между прочим, подсунул мозг мысль Клайву. Он задумчиво её повертел, совершенно пропустив всё, что там происходило со следующим учеником. Тех, у кого что-то получилось, отпустили поесть; вероятно, ещё один случай, и он уже с уверенностью употребит слово «отпускали». Почему? Эта вот «магия» расходовала ресурсы организма? Это было странно, потому что он до сих пор не видел каких-либо физических взаимодействий, которые обязаны были производиться даже для банального перемещения тела в пространстве. Для последнего нужно затратить свою энергию, соизмеримую с массой тела (учитывая и вес, если углубляться в детали), но при этом непременно должна была быть точка соприкосновения с предметом. Даже если рассматривать другие виды взаимодействий, в их основе точно так же лежала физика, гласившая, что так или иначе необходимо совершить некоторую работу. Удалённые же виды взаимодействий с предметом помимо вышеперечисленного предполагали использование того, что человеческий организм генерировать был не в состоянии, или же генерировал слишком слабо. Проще говоря, после всех размышлений Клайв вернулся к мысли о том, что произошедшее невозможно.

Но ведь было же!

Гвеналь, объясняя ему всё, сказал, что магия являлась чем-то вроде чуда. Но чудеса не случались, когда кому-то было угодно; нельзя было взять и произвести чудо. Кроме того, это слово для Клайва означало совпадение каких-либо маловероятных событий, причем благоприятных, чего уж точно не могло случиться, если просто постараться. Может быть, нужно было обладать детской наивностью, чтобы принять всё это на веру: человек, не знающий своих пределов, может совершить что-то близкое к невозможному. Но последнюю мысль он отбросил, поскольку это бывает только в критической ситуации, как правило, сопровождавшейся каким-либо эмоциональным всплеском. А ещё организм потом за такое прилично расплачивается. Ресурсы организма... можно было бы с уверенностью что-то утверждать, только проверив на себе, да?

Клайв задумчиво проводил взглядом уходившего Эрфуса, колеблясь. Потом старшего, вышедшего звать последнего на сегодня преподавателя, и снова припомнил оставшееся имя.

Когда распахнувшаяся дверь впустила внутрь мужчину с чётким, уверенным шагом, ученики выпалили на удивление стройным хором:

– Добрый день, господин Корсан!

Удовлетворённо прищурившийся Клайв не ощутил даже намёка на головную боль, как и самовольной подсказки от предыдущей памяти этого тела. Уж если теперь он в нём сидел, то нечего было соваться с тем, что ему и так было известно.

– Добрый, – отозвался преподаватель хорошо поставленным голосом; он нёс небольшой металлический короб, подложив под него толстую ткань, сложенную в несколько раз. Клайв рассмотрел его, пока он проходил мимо них к столу. В Корсане отчётливо прослеживалось что-то птичье. Жёлтые глаза лишь усиливали сходство. И ещё что-то, что напомнило ему о службе; будь он новобранцем или младшим офицером – у него возникло бы рефлекторное стремление вытянуться по струнке. – Как настроение, дорогие? – поинтересовался тот, ставя короб на стол и возвращая на место стул.

– Хорошо, господин Корсан, – ответил за всех старший.

Преподаватель окинул их взглядом, задержавшись им на Клайве, но ничего по поводу его присутствия не сказал.

– Итак, проверка началась. Я бы сказал, что нам с господином Эрфусом ещё рановато что-то в вас искать, но, тем не менее, он кое-что нашёл сегодня. Стало быть, мы тоже с вами начнём.

Он замолчал, глядя на учеников. Клайв отчётливо ощутил на себе его взгляд, и, покосившись на остальных, заметил, что те, на кого Корсан смотрел, зябко ёжились. Преподаватель напоминал Клайву одного из его инструкторов. Сходство было отдалённое, примерно как у ястреба с совой, но какая-то общая основа имелась.

– Вы знаете, что огонь – нестабильная вещь. И очень опасная. Теперь я скажу ещё кое-что: будьте предельно осторожны, имея с ним дело, потому что огонь может отнять у вас больше сил, чем вы изначально вложили, – Корсан снова окинул их взглядом. – Клайвен.

– Клайвен уже был, господин Корсан, – откликнулся старший.

– М-м, – недовольно отозвался тот. Похоже, ему хотелось первым делом проверить именно Клайвена, но пришлось вызвать другого ученика. Дождавшись, пока юнец сядет, Корсан вопросил: – Что это, по-твоему?

– Угли, – тихо ответил ученик. Так как в помещении царила полнейшая, почти уважительная тишина, Клайв расслышал в его голосе нотку недоумения.

– Верно. Ещё тлеют. Разумеется, мы не будем пытаться вот так сразу что-нибудь зажечь. Выбери какой-нибудь уголёк – и заставь его затлеть поярче.

Когда юноша занёс ладони над коробочкой, ученики вытянули шеи, пытаясь разглядеть, что там внутри происходило, и тут же вжали головы в плечи: Корсан прижал их взглядом.

Через несколько минут преподаватель отпустил ученика на место, пообещав позднее проверить ещё раз, и перебрал остальных, отсеивая тех, кого уже вызывали. Проверил ещё двоих, с тем же результатом. Ни одному не сказал, что способностей и вовсе нет; однако Клайв заметил, что тот не подозвал ни одну из девушек. Могло ли это быть показательно? Гривоан, напротив, вызвала двух девушек и лишь одного парня. Для статистики данных было маловато...

Всё увиденное за день вертелось у него в голове вплоть до отбоя, пока он пытался уложить всё в голове, не особенно пока что понимая как и куда.