Антураж утренних снов обычно не нёс какой-либо осмысленной нагрузки, так что Уилл крайне редко обращал на него внимание. Однако что-то из прошлой жизни снилось ему уже очень редко, поэтому он немного удивился, обнаружив себя на корабле. Он понятия не имел, на каком – более десятка лет могут стереть многие картинки из памяти, кроме тех, которые часто вспоминались. Вот Клайв, попавший сюда совсем недавно, смог бы даже во сне определить модель только по внутреннему виду отсека управления.

Клайв так любил корабли, что, пожалуй, мог бы даже по панели управления, упиравшейся ему в крестец.

– Мудак, – процедил сгрёбший его за грудки Клайв, глядя ему в глаза. Настоящий Клайв, конечно, этого сказать бы себе не позволил, хоть был бы совершенно прав; он сам-то этого не отрицал. Уилл даже заинтересовался тем, что он такого тут во сне успел вытворить.

Он приподнял голову и насмешливо оскалился, прекрасно зная, что делал. В жёлтых, чуточку светившихся в тусклом, минимальном освещении глазах Клайва вспыхнула ярость. Тот пугающе оскалился в ответ, демонстрируя довольно крупные, острые клыки, и по Уиллу прошла мельчайшая дрожь предвкушения. Он чувствовал контекст сна уже, хотя ещё не начало происходить ничего такого.

Убрав с лица оскал, Клайв, прищурившись, ещё несколько мгновений смотрел на него, затем сдвинулся в сторону и вперёд, почти касаясь его плеча. От этого «почти» Уиллу стало почти нехорошо. Захотелось так, что чуть колени не онемели.

Клайв заклацал по клавиатуре, что-то вводя.

– Ставишь на автопилот? – любознательно поинтересовался Уилл, невозмутимо, словно бы его не продолжали держать второй рукой. Ему не ответили.

Как только Клайв закончил – ухватил его чуть выше локтя и нажал, отодвигая от панели управления. И, сжав его покрепче, потащил в коридор. У него и мысли не промелькнуло сопротивляться: незачем было тратить на это время. Может, досмотрит, куда следует...

Затем его завели в спальный отсек, и он с предвкушением понял, что не ошибся. Сзади дважды что-то пикнуло (дверь заперли, Клайв и наяву бы об этом позаботился, если бы очень припёрло), и его тут же, без промедления, прижали спиной к стене около одной из коек. Клайв навис над ним, хотя у них был всего сантиметр разницы в росте. Причём не в свою пользу. Но тот всё равно как-то умудрялся всегда создавать такое впечатление, словно был чуть выше, и не только с ним; может, из-за пугающего вида, который тому удавалось принимать с пугающей же лёгкостью.

Клайв продемонстрировал ему зажатую в двух пальцах ключ-карту, и он, пытаясь подстроиться под сценарий сна, потянулся к ней, хотя он плевать на неё хотел: во-первых, у него где-то при нём должна была быть своя, во-вторых – он, вообще-то, и не собирался никуда уходить. Клайв коротко дёрнул кистью, и карточка ускользнула, после чего отправилась в задний карман. Уилл, не выдержав, прижался к открывшемуся для касаний Клайву, запустил пальцы в волосы, пытаясь придержать на месте, и потянулся, чтобы наконец-то поцеловать, но тот, перехватив его за запястья, отпрянул, отступил на шаг и рванул, толкая через свою ногу на койку. Запнувшись, Уилл – Клайв вовремя его отпустил – рухнул поперёк кровати. Его тут же прижали за загривок ладонью, хотя он даже не собирался дёргаться. Что ж, уже ближе, подумал он, сухо сглотнув. Брюки начали уже ощутимо жать.

– Ну как? Как тебе нравится, когда тебя к чему-то принуждают? – поинтересовался Клайв. Да отлично, мысленно ответил ему Уилл. Хоть что-то. – Будешь ещё?

– Поживём – увидим, – насмешливо отозвался он.

Он не боялся: это был его сон, а, кроме того, он знал, что Клайв всегда аккуратен с партнёрами, стараясь не причинять ни боли, ни вреда. Нет, конечно, Клайв в его снах всегда капельку отличался от реального, иначе подобных ситуаций вообще бы не происходило, однако сути эти отличия не затрагивали. Темперамент того, обычно запрятанный поглубже, его и привлекал.

Уилл поёрзал, поудобнее устраиваясь, и его прижали куда сильнее, словно бы Клайв навалился на придерживающую его руку. Этот организм, впрочем, был у него теперь слишком крепким, чтобы это могло причинить ему боль. Уилл беззвучно прерывисто выдохнул, сжав пальцами простынь; в брюках стало почти невыносимо тесно, и он приподнял бёдра. Облегчения это почти не принесло, и тогда он завозился, пытаясь поустойчивее упереться ногами в пол, и приподнялся ещё сильнее, облегчённо выдохнув после этого. И очень отчётливо почувствовал на себе взгляд Клайва. Зрелище сверху, наверное... По спине у него пробежали мурашки, скрываясь под поясом брюк.

Пальцы Клайва едва ощутимо скользнули по его ремню, словно бы он не хотел к нему прикасаться, добрались до пряжки и расстегнули её. Затем пуговицу. Затем – медленно – молнию. О да, предвкушающе подумал Уилл.

Однако вслед за этим ничего не последовало. Более того, со спины исчезла придавливавшая его рука. Уилл приподнялся, и на миг у него проскользнула мысль о том, что его весьма жестоко обломали... Клайв, кстати, поступал с ним довольно жестоко в последнее время... но по животу скользнули обе ладони того, и он расслабился. Вот только его не приласкать собирались. Клайв принялся быстро, сноровисто расстёгивать пряжки экипировки. Почти все, хотя обычно достаточно было расстегнуть три спереди и вытащить из неё руки, но, Клайв, видимо, решил, что так будет быстрее. Содрал он её с него, во всяком случае, менее чем за десять секунд. Затем так же грубовато стащил брюки с трусами. Непроизвольно напрягшись от прикосновения слегка прохладного воздуха, Уилл облизнул пересохшие губы.

Не успел он толком расслабиться, как его с силой приложили ладонью по ягодице. Звонко. С душой: он почувствовал вспышку боли даже несмотря на то, что был очень возбуждён. Уилл удивлённо ахнул: вот этих наклонностей он за собой не замечал, чтобы ему подобное снилось. А говорят, после пятидесяти уже ничего нового, подумал он, чувствуя, как место удара начало медленно загораться от приливавшей крови. Мышцы в низу живота непроизвольно напряглись, и у него чуть не свело ноги от неестественного для мужчины с точки зрения биологии желания ощутить себя заполненным. Этого ему, впрочем, действительно хотелось: Клайв вряд ли доверял ему настолько, чтобы впустить его в себя, так что наоборот тоже было бы неплохо.

Уилл услышал звук чего-то откручивавшегося, и оскалился, унимая пробежавшую по нему крупную дрожь. Будет всё-таки.

Он, в принципе, был к этому готов, но всхлип удержать не смог. Клайв, естественно, заботливо греть ничего не стал, и плеснувшаяся на него смазка, бывшая комнатной температуры, показалась ему холодной. Уилла почти затрясло от короткого дискомфорта, частично вызванного и тем, что возбуждение-то никуда не делось. Он заставил себя хорошенечко расслабиться, не зная, что именно сейчас последует.

В него проскользнул всего один палец, и Уилла непроизвольно зажало от холода и ощущения почти свободного скольжения, мгновенно вызвавшего желание чего-то покрупнее. Он громко застонал, не сдержавшись.

– Заткнись, Уилл, – ну, эту фразу он уже слышал, так что ничего нового. – Орёшь так, будто это самое существенное из того, что я мог с тобой сделать.

Он издал тихий, разочарованный стон: слово «мог» вместо «могу» ему очень не понравилось. Но Клайв нажал, растягивая его, и он немного успокоился. Внутри тут же появился ещё палец, тоже легко – условности сна. Можно было и без этого обойтись, ему пару раз и такое снилось, отчего он просыпался озадаченным, но сейчас, видимо, ему нужно было так?..

В него вжали и третий палец, едва дождавшись, когда двум станет посвободнее. Ощущение давления не причиняло боли, но, слава Творцу, не давало ему тут же кончить. Только бы не сорваться, когда...

Немного помассировав его, едва задевая место, которое бы наоборот нужно бы стимулировать (он и тут не возражал; ему ещё стимуляции только не хватало), Клайв вытащил пальцы. Уилл, глубоко вдохнув, выдохнул, расслабляясь и приглашающе прогибая спину. Колено Клайва всунулось ему под бедро, упираясь в кровать для удобства, и Уилл понял, что действительно будет.

В него упёрлось что-то упругое, слегка пульсирующее, и надавило, вдавливаясь внутрь... совсем немного. И всё. Уилл зашипел сквозь зубы, чувствуя, что его уже крупно трясло. Ладонь Клайва снова легла ему на загривок, и Клайв... взялся устраиваться поудобнее. Буквально. Вот же... Уилл несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, тщательно держа себя в руках. Он не оглядывался. Можно было сбить сон.

Наконец, Клайв пристроился, и снова надавил; он сам, приподнявшись на руках, подстроился под того, выбирая наиболее удачный угол, и подался назад, намекая, что ему уже достаточно. Клайв вдруг сильно нажал, в один протяжный толчок вторгаясь в него, и он громко, длинно застонал, почти закричал, одновременно попытавшись насадиться на того ещё больше, хотя и так уже упёрся ягодицами: сон, опять же, опускал болевые ощущения от таких финтов. Он тяжело, часто задышал, пытаясь ещё и сдерживаться, чтобы не сорваться, потому что одного движения ему просто морально не хватит.

Ладонь Клайва легла на его волосы, и Уилл сообразил, что сильно выгнулся назад. Но Клайв не стал ни тянуть, ни даже зажимать пряди в кулак; это же Клайв. Вместо этого рука того сползла ниже, на шею, и пальцы чуточку сжались, почти не мешая дышать. Уилл дёрнулся, прикусив губу: тот опять застыл, не двигаясь. Затем немного наклонился; горячо выдохнул ему на ухо и прикусил краешек хряща, ощутимо, самую чуточку больно.

– Клайв, двигай, – взмолился он. В ответ – тишина. – Пожалуйста...

Клайв хмыкнул. В этом смешке не было ни презрения, ни насмешки, ни озадаченности. Первое тому не могло быть свойственно вообще, второе – могло, но не в такой ситуации, последнее могло бы быть наиболее ожидаемым. Вместо этого... хорошо слышимое удовлетворение. Звучало, тем не менее, отчего-то приятно.

И Клайв, забравшись ладонью ему под одежду на спине и мягко прижав, заставляя не так сильно прогибаться, двинул. Не слишком быстро, протяжно, выходя почти на всю длину и снова до упора проскальзывая внутрь без лишних остановок, и Уилл, уже не отслеживая собственные стоны, держался только за мысль о том, как бы продержаться подольше. Давненько ему не снилось настолько красочных и подробных снов. Прекрасно, расслабленно подумал он, чувствуя, что на него уже накатывает удовольствие не только внизу, но и над ладонью Клайва, снова переместившейся ему на шею. Ещё немного...

– Эй, Уилл.

А вот это что-то не то... звучало глуховато.

– Уилл!

Уилл пересёк и так уже истончавшуюся черту сна и действительности, на которой он находился. Ему не хватило ещё одного, может быть, двух движений.

– Да что... – отозвался он, отчаянно надеясь, что ещё сможет ухватить стремительно ускользавший сон, и одновременно зная, что тот уже не вернётся.

– Вставать пора уже, разве нет?

Он тяжело поднял голову, обнаружив, что действительно спал на животе. И что дышал он слишком тяжело. Он привёл в норму дыхание; к сожалению, помимо выражения лица, это было единственным, что он мог в неё привести. Психологическое возбуждение схлынуло с него, оставив только физиологическое, да ещё ощущение медленно утихавшего жжения где-то в задней части мозга.

– Я... – он сглотнул, глядя на Клайва и понимая, что не мог убрать из взгляда испытываемые им эмоции. Хватило сил разве что на то, чтобы скрыть глухую обиду. – Ты...

Он не смог ничего добавить и выбрал за лучшее замолчать, тем более что в голосе проскользнула хриплость, выдававшая его с головой. Он просто уронил голову на подушку лицом вниз.

– Иди завтракать, – глуховато, но ровно произнёс он, за несколько мгновений собравшись с силами хотя бы чтобы проконтролировать голос.

Он едва дождался, пока Клайв выйдет. Физиология была безжалостна, и отпускать его не собиралось. Уилл завозился, поворачиваясь на бок, и торопливо расстегнул штаны, едва слышно взвыв: его продолжало мелко трясти. Выйти бы, утащить кого-нибудь из баб с кухни с собой... но он сомневался, что сможет нормально идти вообще. Он перевернулся на спину, пытаясь спустить штаны хотя бы до колен, чтобы не мешались; бельё – всё, такое же мокрое было бы, если бы он всё-таки кончил, совершенно никакой разницы. Обхватив ладонью член, он невольно выгнув спину, и вжался затылком в подушку, морщась: он терпеть не мог заниматься этим самостоятельно. Особенно после такого. На партнёра хоть можно было отвлечься, а так – очень быстро обнаруживалось, что воображение не могло похвастать ничем, кроме визуальной составляющей. Тут он прекрасно понимал Клайва, с мрачным видом жевавшего табачные таблетки на большинстве кораблей (хотя почти на любом периодически как-то умудрялся нормально покурить в санузле), несмотря на то, что тот никогда не жаловался ему на то, что они очень паршиво заменяли процесс непосредственно выкуривания сигаретки.

Впрочем, делать было нечего. Он, шипя от злости, всё-таки взял дело в свои руки.