Утром Клайв обнаружил, что ему тепло. Настолько, что он во сне немного выполз из-под одеяла, почти подмяв под себя подушку.

Уилла в спальном отсеке не было. Клайв, осторожничая, – мало ли – вышел в коридор, ёжась (оказывается, Уилл просто включил отопление в спальном отсеке), и услышал из отсека управления негромкое постукивание клавиш и негромкое же мурлыканье: Уилл снова что-то напевал.

– Доброе утро, – поприветствовал тот его, не оборачиваясь. – Яичницу будешь?

– Яичницу? – переспросил Клайв спросонья. Насколько он помнил, яиц они с собой не брали.

– Яичницу, – Уилл, захлопнув книгу, выскользнул из кресла. – Давай, ты у нас по части готовки больше сечёшь.

Оказалось, что тот незадолго до рассвета, пока Клайв спал, выбрался наружу, и, пока спало всё остальное, разыскал птичье гнездо и упёр оттуда пару яиц.

– Одно оставил, пускай плодятся, – Уилл отдал ему два песчано-бурых яйца в крапинку, чуть более крупных, нежели куриные.

– Какое великодушие, – не удержался Клайв, внимательно рассматривая окрас, прежде им не виденный. – Омлет, – решил он. Полностью зажаренные яйца в глазунье он не любил, а недожаривать вот эти наверняка было небезопасно.

После завтрака Уилл снова уселся исправлять перепутавшиеся датчики, напомнив ему, что нужно зарядить аккумуляторы. Клайв, заинтересовавшись, подошёл, чтобы взглянуть на экран, и, увидев, что в заряженном им аккумуляторе осталось всего четыре процента, сокрушённо покачал головой. Ёмкость у аккумуляторов всё-таки значительно снизилась за время простоя.

Проведя несколько коротких циклов зарядки, он подключил ещё один аккумулятор к системе, чтобы всё, не приведи Творец, не вырубилось, пока Уилл разбирался с датчиками, и взял ещё один, решившись всё-таки усесться в кресло. Через некоторое время его из последнего вытащили под предлогом отдохнуть, и потащили наружу: хоть корабль и был в основном на поверхности, его всё же следовало освободить от лишнего песка, чтобы без проблем стартовать. От колдовства Клайв, конечно, немного отдохнул, но целом-то устал окончательно, отчего несколько часов проспал, пока Уилл продолжал возиться с нарисованными им схемами. К счастью, в отличие от того, он рисовал и чертил куда более доходчиво, так что консультировать не требовалось.

Вечером, пока он просыпался, попутно рассматривая банку с растворимым кофе с давно просроченным сроком годности и всё-таки мечтая при этом о чашечке кофе, заглянувший к нему Уилл опёрся бедром о столик и, выдержав почти торжественную паузу, сообщил ему, что уже закончил с датчиками.

– И как там топливо? – с надеждой спросил Клайв, вернув банку в настенный шкафчик. Уилл торжествующе улыбнулся.

– Полно. Как ты и предполагал, – тот, зажмурившись, потёр переносицу. – Глаза устали, – затем снова улыбнулся – мягко, чуточку устало. – Отвык.

Клайв, немного сонный, подзавис. Он определённо упустил момент, когда его объективное и совершенно беспристрастное мнение о том, что Уилл весьма привлекателен, стало субъективным. И чего тот так в него вцепился? Ведь ничего такого особенно выдающегося или интересного в нём не было, кроме способностей и тяги к военному делу, но это было как-то... не то, чем обычно увлекались.

– Ты всё ещё думаешь о том, почему ты? – проницательно поинтересовался Уилл. Строго, словно сейчас запретит.

– Знаешь, посмотри на себя, – не выдержал Клайв. – Вполне естественно задаваться этим вопросом.

– Ну, ты себя слегка недооцениваешь. Кроме этого...

Тот замолчал; Клайв не чувствовал, что ему не хотели чего-то говорить – Уилл сейчас, скорее всего, формулировал то, что сказать собирался.

– Ты вызываешь у меня то, чего не вызывает больше никто, – наконец оформил тот ответ. – И замены тебе нет. Вот так. Так что прекращай.

– Вот как, – неловко произнёс Клайв. Уилл... подобрал слова. Мог бы выдать какую-нибудь банальность (из тех, на которые, между прочим, и велись) вроде «ты особенный», но не стал. Немного поколебавшись, он добавил: – Спасибо.

Уилл цыкнул.

– Вот. Кто бы меня ещё за честность поблагодарил, – проворчал он. – Вот поэтому мне всегда неудобно было тебе лгать.

– Что-то я не замечал, чтобы тебе было неудобно.

– Ну, ты же иногда знаешь, когда я вру. Значит, замечаешь.

– Я, скорее, чувствую.

Уилл слегка склонил голову набок.

– Когда тебе сломали руку? – вдруг спросил тот, глядя ему куда-то на плечо, и он ощутил желание прикрыть это место ладонью. – До армии?

– Вывихнули, – поправил он машинально.

Несколько секунд молчания.

– Так до или уже там?

– Я не буду с тобой об этом говорить, – вырвалось у него прежде, чем он смекнул, что лучше было бы солгать. Что-нибудь в духе «было дело, ничего необычного»...

– Почему?

– Потому что это не твоё дело! – взвился он, сообразив, что Уилл спросил именно «когда тебе сломали?», а не «когда ты сломал?», и связав это со взглядом того. Уилл знал, о чём спрашивал, и его это взбесило. Как и лишняя нотка требовательности в этом коротком слове. – Я не собираюсь копаться в старых ошибках и уж тем более обсуждать их с тобой! Дошло? Что тебе до этого?

– «Ошибках»?

Уилл внезапно сгрёб его за грудки и приложил спиной об стену отсека. Клайв сухо кашлянул – его ощутимо, больно приложили – и, вдохнув, поднял руки к запястьям Уилла, собираясь с мыслями и сосредотачиваясь, чтобы кое-что тому напомнить. Без всякого предупреждения. Один раз предупредил – и достаточно. Будет потом за предплечье держаться безо всякого притворства, а не как с Бэксом...

– Скажи-ка, Клайв, – Уилл упёр его в стенку посильнее. – Если я тебе сейчас врежу, потому что ты нарываешься, кто будет виноват?

– Ты. Нечего руки распускать, – совершенно автоматически выдал Клайв, изумившись вопросу и потеряв концентрацию.

– Очень хорошо, – процедил Уилл. – Дальше сам сопоставишь, или нужно на пальцах объяснить?

Клайв удивлённо уставился на того. К нему только сейчас пришло осознание того, что у него уживались два взаимоисключающих убеждения: его собственная моральная правильная позиция, и его же уверенность в том, что виноват во всём был он сам. То, что нельзя доверять людям, осталось единственным практически полезным выводом, который он извлёк из ситуации, а так как в ней же он поступил ровно наоборот...

Он разозлился на собственную глупость. И тут же – на Уилла, не в состоянии определиться: хорошо ли в конечном итоге, что его ткнули в это носом, или лучше бы ему не пришлось испытывать такое разочарование в себе же самом.

Если бы он не был при этом зол, он бы, может быть, и промолчал.

– Напомни-ка мне, в каком университете ты учился? – почти бесстрастно поинтересовался он, прекрасно помня, в каком именно.

– Я же говорил, – Уилл с явственным облегчением разжал пальцы. – Психологии и...

– Что, по практике соскучился?

Уилл замер. И, кажется, потерял дар речи. Клайв в эти несколько мгновений успел и увидеть ярость того, возмущение, искреннее и неподдельное желание просто помочь, и пожалеть о сказанном. Потом Уилл, так ничего и не произнеся, развернулся и вышел. Вот так, подумал Клайв, устало прислонившись к стенке. Нечего было в душу лезть. Уилл единожды уже попробовал; должно было дойти.

Эта мысль не принесла ему никакого облегчения.

Проснулся он от того, что его рубашку приподняли. Спины коснулся немного прохладный воздух. Он спросонья попытался вспомнить вчерашний вечер, но помимо краткой ссоры, ничего, располагавшего к чему-то подобному, не вспомнил. Они вчера вообще больше ни словом не перемолвились.

Рубашка опустилась обратно. Затем его укрыли одеялом.

– О, – раздался негромкий голос Уилла. – Проснулся-таки. Не хотел тебя разбудить.

Клайв промолчал, прикидываясь спящим. Странно, что Уилл так быстро остыл. Очень странно.

– Ты долго спал, – тот уложил ладонь ему между лопаток. – Болит?

Клайв снова промолчал: вдруг прокатит. Ему не слишком хотелось говорить с Уиллом после вчерашнего. Во-первых, тот его разозлил, а во-вторых, ему было немного стыдно за то, что он специально ужалил Уилла в ответ.

– Клайв, хватит притворяться, – тот коснулся его костяшек, и он сообразил, что неосознанно сжал пальцы в кулак. Пришлось открыть глаза.

Уилл сидел рядом, внимательно глядя на него. Вид у того был усталый. Перевернувшись на бок, Клайв приподнялся на локте, вопросительно вскинув брови.

– Болит? – настойчиво повторил Уилл.

– М-м... – Клайв сел. На самом деле спина у него немного ныла, но ничего серьёзного там не было; Уилл мог приложить его об стенку куда сильнее. – Нет. Ты разве не злишься?

Взяв его за плечо, тот прислонил его к себе, потом осторожно обнял. Вероятно, это значило, что нет.

– И зачем? – вопросил он. – Ничего хорошего из этого не вышло. Ни для тебя, ни для меня.

– Помнишь, я говорил тебе, что когда ещё учился, не мог сперва определиться, армия это будет или полиция?

Клайв протяжно вздохнул. Если Уилл начинал издалека, это значило, что дальше будет что-то долгое и поучительное. Придётся выслушивать.

– И я подписался на оба направления, – продолжил Уилл. – Так вот, на полицпрактике я всякого дерьма насмотрелся, можешь мне поверить. Были... разные случаи. Проблемой в них становилось то, что чаще всего свидетелей по делу не было, кроме потерпевших, а те не желали выдавать нужную информацию. По разным причинам. От страха, от стыда, от психологического блока, кто-то просто замыкался в себе. А данные нужны были. И нужно было как-то их доставать. Успеваемость-то, да?

– А сейчас-то тебе зачем? – не выдержал Клайв.

– Я не договорил, – Уилл немного помолчал. – Разумеется, мы не всех потерпевших могли разговорить, но на то уже были специалисты. Те же, кого получалось... Сначала, конечно, выглядели они ужасно, но потом им становилось легче. Кому-то почти сразу же, кто-то только начинал идти на поправку, а кто-то только после этого решался рассмотреть мысль о том, чтобы попробовать пойти на лечение. Только начинал размышлять, но это уже прогресс в таком состоянии. Тебе тоже станет легче, – он погладил Клайва по волосам. – Обязательно станет.

– Я и не мучился, – буркнул Клайв.

– Старое редко болит, – на удивление дипломатично ответил Уилл, одновременно намекая на то, что он неправ, и частично с ним соглашаясь. Ему даже ответить нечего было. – Я больше не буду спрашивать. Мы оговорили важный момент, и этого уже достаточно.

Клайв снова вздохнул. Уилл, оказывается, в целом преследовал благие цели, упорно пытаясь вывести его на диалог по этой теме. Может быть... может быть, тот даже был прав. Восприятие – страшная вещь, подумал он, уже обдумавший вчера всё, что следовало обдумать, и устроился поудобнее: он собирался ещё немного так посидеть, несмотря на то, что объятия Уилла были слишком мягкими для дружеских, если не нежными. Было отчего-то приятно.

Через некоторое время Клайв, к которому неожиданно вернулась мысль о том, что он зря вчера обидел Уилла, немного поднял голову, и наткнулся взглядом на губы того. Интуиция вдруг снова предостерегающе сдавила ему затылок, отчего он едва не отпрянул. Да с чего бы?

– Что? – спросил Уилл, чутко чувствовавший его настроение. Клайв вместо ответа выпрямился, и всё-таки поцеловал того над бровью, где всё ещё темнел след от давно зажившей царапины. На это у него никаких неприятных ощущений не возникало.

Уилл потянулся к нему, и он, покачав головой, отодвинулся.

– Нет?

– Не могу.

Немного помолчав, Уилл полувопросительно уточнил:

– Не доверяешь.

– Я тебе доверяю, но... ну... – Клайв замолчал. Он не хотел признаваться, что не в доверии дело, а в его свихнувшейся именно на этом месте интуиции... которой Уилл доверял больше, чем своей. Это было бы слишком жестоко. – Просто не могу.

Уилл раздосадовано, но всё ещё терпеливо вздохнул.

– Ладно. Давай-ка, поднимайся. Ещё всего денёк осталось поковыряться, и можно будет заводить.

И они завели.

Клайв, за два дня полностью зарядивший три аккумулятора, чувствовал себя немного уставшим, даже несмотря на то, что несколько часов отоспал. Точнее, заставил себя; волнение долго не давало ему уснуть, и он не выспался, но проснулся не слишком-то злой: Уилл взялся будить его столь мягко, что у него не то что выругаться – недовольно заворчать язык не повернулся. В какой-то момент он поймал себя на мысли о том, что был бы даже не прочь просыпаться по утрам так, а не под будильник, а потом, окончательно проснувшись, вспомнил, что здесь будильников больше нет; прежняя жизнь уже почти перестала о себе напоминать, и вот...

Тем не менее, они завели, и Клайв, чутко чувствуя обычную едва ощутимую вибрацию корабля, был близок к тому, чтобы начать дрожать и самому. Он испытывал тревожное волнение, далёкое от приятного.

Физическое повреждение охладительной системы в левом жидкотопливном двигателе было не слишком существенным, но лезть чинить он не решился: оказалось, что баки заправили смесью с достаточно высоким содержанием кислорода, так что всё в двигателе должно было быть идеально чистым, иначе последний мог попросту взорваться при воспламенении горючей смеси. Особенно это касалось присутствия органических веществ, мгновенно окислявшихся в присутствии высоких концентраций кислорода. Имевшиеся же на корабле средства индивидуальной защиты попортились от времени, и из-за риска оставить внутри следы любого рода было решено, что он будет охлаждать повредившееся место вручную, с помощью магии. Охлаждать – не греть, в этом смысле было проще, однако задача осложнялась необходимостью удалённых манипуляций. Он, к счастью, знал, как выглядела вся начинка «стрижа», так что представление о том, куда он будет прикладывать усилия, у него имелось. Меньше волноваться это не помогало.

– Не дрейфь.

– Ага, – скептически-угрюмо буркнул Клайв. У него был ещё вопрос по поводу того, насколько хорошо Уилл помнил, что делать: если он собирался колдовать, на того ложился весь контроль над полётом. Опыт, конечно, не пропьёшь, но в последний раз в кресле пилота Уилл сидел более десяти лет назад. Клайв, впрочем, надеялся, что всё будет в порядке – программирование-то тот быстро вспомнил.

Кроме прочего, он немного беспокоился об освещении. Уже стемнело, но до утра они ждать не могли. Во-первых, припасы заканчивались, а во-вторых, он, зная, что они уже могли взлетать, просто физически не смог бы терпеть. Ему в космос нужно было уже через неделю-две после непрерывного нахождения на планете, а провёл он тут уже – он считал, пока не мог уснуть – двадцать две недели. Пять с половиной месяцев.

Уилл, протянув руку к его креслу, ненавязчиво провёл пальцем по его локтю.

– Подожди, – проронил Клайв: всё было завязано на нём, так что старшинство тоже сейчас перешло ему.

Ему нужно было собраться, но он никак не мог. Мысли, обычно легко отодвигаемые в сторону, именно сейчас набросились на него, и пока что одерживали верх. Расцепив сложенные в замок пальцы, он откинулся на спинку кресла, закрывая глаза, чтобы на некоторое время дать мыслям полную свободу вертеться, как им вздумается.

Минуты через две, пропустив через себя все свои волнения заново, чтобы больше не оставалось навязчивых мыслей, он глубоко вдохнул, пытаясь набраться сил. Его обоняния в который раз коснулся слабый запах, которого тут, по идее, не должно было быть (душок озона на корабле не предвещал бы ничего хорошего), и он только сейчас понял, что это был не физически присутствовавший аромат, а только образ, сформированный мозгом для обозначения наличия разлитой в воздухе силы, поддерживавшей колдовство. Пользы это сейчас не давало, но он ощутил смутное удовлетворение от догадки.

Пальцы у него непроизвольно напряглись – отголосок намерения взять. Он поглощал эту силу до тех пор, пока спину не начали щекотливо кусать мурашки, и после этого почувствовал, что готов. Не открывая глаз, он мысленно нащупал левый жидкотопливный бак, и по ведущей от него магистрали перебрался к двигателю.

– Прогрей немного, – попросил он, собираясь убедиться, что правильно сориентировался.

Уилл послушно перевёл тумблер, отвечавший за соответствующий двигатель, из положения простоя в положение минимальной мощности.

– Начало прогреваться, – сообщил тот. И через несколько секунд добавил: – Есть перепад. Увеличивается.

Клайв отвёл тепло от повреждённого места.

– Выровнялось, – уведомили его, и он, не открывая глаз, кивнул, показывая, что услышал. Дальше дело оставалось за малым: просто не дать температуре в этом месте увеличиться до критической, при которой начнётся тепловое разрушение двигателя. Риск, конечно. Но оно того стоило.

– Стартуй.

– Готов, – отозвался Уилл. – Стартую.

Тихое клацанье переключаемых тумблеров и нескольких кнопок вызвали у Клайва ностальгическую тоску. Ему хотелось бы и самому поучаствовать, но у него была своя задача, и он не мог позволить себе отвлекаться.

Его мягко вжало в кресло. Медленно, подумал он, поудобнее устраивая затылок. Как обычно.

– Отцепились, – машинально известил Уилл. – Ускоряю.

Теперь Клайва вжало сильнее, но через несколько секунд скорость выровнялась, и давление ослабло. Он пока что не слишком напрягался – Уилл скажет, если понадобится большее охлаждение.

– Выход на нижнюю высоту. Герметизация в норме.

Ускорение снова увеличилось. Клайв параллельно увеличил и прилагаемые усилия, не дожидаясь возникновения температурного перепада.

– Выход на среднюю высоту. Ускоритель на полной мощности. Работает нормально, – продолжал докладывать Уилл. – Две минуты до линии «Ка».

Силы у Клайва убывали не слишком быстро. Это было хорошо. Если бы он ещё хорошенько отоспался перед вылетом, было бы ощутимо легче.

– Минута до линии «Ка». Температура в норме.

Хорошо, всё хорошо, успокоил сам себя Клайв. Ему стало немного жарко.

– Тридцать секунд. Температура в норме. Готовься.

У Клайва начал тикать невидимый, но непогрешимый счётчик. От последнего он избавиться не мог.

Пятнадцать секунд.

Десять секунд.

Пять секунд.

Он максимально сконцентрировался. Сейчас будет уже сложно...

– Линия «Ка» пересечена, – Уилл помедлил, наблюдая за показаниями датчиков. – Температура в норме. Клайв?

– Порядок.

– Отлично.

Несколько мгновений тишины.

– Тридцать секунд до нижней границы области «Эф». Отметка «сто десять».

– Сто десять? – переспросил Клайв. Всегда было сто двадцать...

– Отметка «сто десять», – повторил Уилл. Некоторое время он молчал. – Отметка пересечена. Две минуты... три минуты до середины области. Отметка «сто пятьдесят».

С отметкой середины области было всё в порядке. Но почему три минуты? Это автоматика «стрижа» сбоила, или атмосфера сделалась иной?..

– Температура? – спросил он, уже начиная нервничать. Что-то шло не так.

– Температура в норме, – отозвался Уилл. В тоне того появилась мрачная озадаченность. Клайв вдруг почувствовал краткий прилив сил, продолжавшийся совсем недолго, но он, поймав момент, успел немного восстановиться.

Через две минуты ему начало немного не хватать воздуха.

– Отметка пересечена. Четыре минуты до выхода из середины области. Отметка... «сто семьдесят».

Должна была быть сто восемьдесят; снова десять километров разницы. Клайв почувствовал себя очень неприятно. Откуда неравномерность в атмосфере?

– Медленно, – процедил Уилл, кажется, ощущая то же самое. – Почему медленно? Расход топлива стабильный.

Клайв отключился от того. Ему было тяжело. Очень тяжело. Чем ближе они приближались к выходу из средней области зоны «Эф», тем быстрее из него утекали силы. У него расход топлива стабильным не был.

Однако он собирался всё-таки выбраться за неё.

– Тридцать секунд, – сквозь зубы доложил Уилл. – Слишком медленно.

– Температура, – устало выдохнул Клайв.

– Температура в норме. Скорость падает.

Уилл замолчал. Клайву становилось всё хуже.

– Отметка... да что такое?! Мы... ну же!.. Пересечена.

У Клайва вдруг перегорели последние силы, моментально, словно бы его магию всю разом выключили. Его выбило из концентрации. Он вцепился в подлокотники, тяжело, но пока что беззвучно дыша.

– Да какого чёрта? – зарычал Уилл. – Нам как будто не хватило тяги! Но мы же вылетели...

А затем он выругался. Такой ругани от него Клайв ещё не слышал.

– Смотри вниз, – голос у Уилла дрогнул. – Смотри хорошенечко, и подтверди, что ты тоже это видишь. Пожалуйста.

Клайв, открыв глаза, с некоторым усилием проигнорировал яркие звёзды вверху, вызвавшие у него краткий восторг, и послушно опустил взгляд...

И не увидел ничего. Затем, присмотревшись, он увидел в темноте внизу какие-то тусклые всполохи. Тускло-жёлтые всполохи, пробегавшие по тёмной поверхности чего-то, скрывавшего от взгляда планету.

Его затрясло. Он в жизни такого не видел, и этот цвет вдобавок вдруг испугал его. Жёлтое...

Корабль как будто бы наклонило.

– Клайв, температура! – спохватился Уилл. Клайв, собрав последние силы, напрягся... и не ощутил, чтобы хоть что-то работало. – Клайв?

– Не выходит, – он до боли стиснул подлокотники кресла. Этот цвет...

....Творец, двигатель... Если рванёт – они, считай, не жильцы. «Стриж» и так уже единожды пострадал при падении, чтобы перенести его дважды.

– В чём дело?

Два драгоценных мгновения, в которые Клайв, отметя в сторону все свои переживания, формировал кратчайший ответ.

– Не могу. Внизу было легче.

– Отдыхай, пока не снизимся, – ответил Уилл, тут же сориентировавшись, и не став выяснять, что и почему. – Ещё есть запас до критической. Скажу, когда начинать.

– Понял.

Клайв устало откинулся в кресле, пытаясь собраться и нащупать внешнюю подпитку сил. Он не знал, какие последствия повлечёт за собой ещё одно экстренное восстановление, но что-то нужно было делать здесь и сейчас.

Магией и не пахло.

Он закрыл глаза, пытаясь отдохнуть хотя бы физически и морально. Немного времени у него на это было.

Корабль наклонило ещё.

– Мы снижаемся обратно, – озвучили ему очевиднейшую вещь.

– Спасибо, что носом вниз, а не задницей, – устало пробормотал Клайв. Уилл нервно хохотнул.

Их вдруг тряхнуло.

– Что?.. – Уилл рядом шумно дёрнулся. Их снова тряхнуло. Клайву показалось, что что-то затрещало. – Какого... – тот защёлкал клавишами. – Творец, автопилот...

– Что автопилот? – бесстрастно спросил Клайв. Ему вдруг стало очень спокойно. Безмятежно. Словно бы всё это происходило не с ним. Словно бы они сейчас не падали, с каждой секундой набирая скорость, с высоты ста семидесяти километров.

А потом их ещё раз тряхнуло, и ему резко стало не до того: в него внезапно освежающим притоком влилась сила, и он немного запоздало почувствовал характерный запах.

– Температура?

– Подползает к критической, – Уилл со свистом вдохнул сквозь зубы. – Сделай что-нибудь. Я ещё, чёрт возьми, не всё сделал.

Клайв не ответил, закрыв глаза и свободно, глубоко дыша. Он, уже холодно анализируя происходившее после пересечения линии «Ка», вспомнил, что тогда прилив сил был очень кратким, и сейчас он, игнорируя абсолютно всё, пытался впитать и сохранить как можно больше энергии.

Прилив и сейчас был коротким. По его окончанию Клайв, собравшись, мысленно нащупал левый жидкотопливный двигатель, затем повреждённый участок в системе охлаждения, и торопливо отогнал оттуда тепло, надеясь, что прикладывал силы в нужное место.

– Температура кри... падает, – с облегчением выдохнул Уилл. – Ты уже в порядке?

– Не знаю, насколько меня хватит, – честно ответил Клайв. Уилл нервно выдохнул, щёлкая тумблером.

– Ещё и быстро садиться... сложно. Темно.

– Сажай нас на Аскаоте, – предложил Клайв. – Где-нибудь с той стороны сейчас должен быть день, будет светло.

– С ума сошёл? С нами там даже разбираться не будут, сразу попытаются пришить. Я сажу здесь.

– Ночью!

– А что, я не сажал ночью?! – Уилл громко раздражённо выдохнул. – Даже не сможем туда добраться. Основной правый двигатель почти не работает.

– Будем круги нарезать?

Клайв бросил взгляд на его часть экрана, запестрившую сообщениями об ошибках и предупреждениями. Несколько критических. Двигатель был сейчас их главной проблемой, наверное, но умолчал ли Уилл ещё о чём-нибудь важном?

– Я посажу. Ещё ускоритель целый... Просто охлаждай, не отвлекайся, – цыкнувший Уилл следом взялся бухтеть: – Снова автопилот накрылся... Нужно было взять больше припасов и просто улетать отсюда к чёртовой матери, врубить фотонный и плевать уже... – в голосе того явственно звучала обида.

– Уилл, – укоризненно произнёс Клайв. Фотонный двигатель никогда не использовался вблизи планет и уж тем более в их атмосфере: выделялось много радиации, к тому же, жёсткой, попросту губительной почти для всего живого.

– Всё-всё, не отвлекаю.

Клайв почти болезненно зажмурился. Тон Уилла... и слова о том, что автопилот накрылся. Что-то нанесло электронике системы физические повреждения, и серьёзные. По интонации Уилла можно было определить, что корабль вряд ли больше будет на что-то годен. Тот их, конечно, посадит, более-менее целыми посадит, потому что Уилл был первоклассным пилотом и воспринимал это за вопрос чести, хоть она у того и была довольно своеобразной...

Что, если что-то пойдёт не так? Аптечка у Клайва была в буквальном смысле под рукой, в подлокотнике кресла, но использовать просроченные медикаменты – большой риск. Да и... может случиться и так, что и они уже ничем не помогут, даже если бы могли.

Покачав головой, он сконцентрировался, постепенно уменьшая прикладываемые усилия. Его должно было хватить ещё надолго, потому что посадка будет продолжительной, но его уже мелко трясло от холода.

Корабль плавно накренился, заведённый Уиллом на широкий круг.

Несмотря на всё, Уилл умудрился посадить их довольно мягко. Клайва всего лишь немного тряхнуло при посадке, но он ничего не почувствовал. Ни капли облегчения.

Он откинулся на спинку кресла, успокаивая подрагивающие руки, и внезапно осознал, что очень устал именно морально. От всего.

Мысли, игнорируемые им вплоть до конца, ворвались на опустевшее место, требуя себе полного внимания. Сколько ещё кораблей могло лежать на континенте? В каком состоянии? Сколько месяцев или лет искать, пока они не наткнутся на ещё один такой же? А он устал, устал от приступов, которые выматывали его по чуть-чуть, медленно, но неумолимо, и всё больше его грызла бессильная злость на то, что он их вообще испытывал. И на себя. Продолжать в том же духе он не видел никакого смысла: всё равно через год-другой посадит себе сердце - и закончится Клайв...

– Клайв?

Где-то рядом щёлкнула пряжка страховочных ремней, но он не обратил внимания. Потом его ухватили за плечи.

– Клайв!

– Отстань, – он открыл глаза, понимая, что иначе Уилл, принявший его отстранённый вид за потерю сознания, начнет его трясти. Ему этого не хотелось. В голове вертелась только одна мысль, и всё, что ему сейчас нужно было – немножко отдыха, чтобы он сумел использовать ещё капельку магии. Больше не понадобится.

– Тебе нехорошо? – Уилл расстегнул пряжку его страховочных ремней, осторожно убирая их.

– Отстань, – устало повторил Клайв. Ему нужно было сосредоточиться.

– Нам нужно ещё добраться до порта. Ты в состоянии? Или я иду искать нам ужин, и ночуем?

– Зачем?

– Что значит «зачем»? – Уилла, кажется, обеспокоил не сколько вопрос, сколько его безучастный тон.

– Не имеет смысла. Хочешь – иди.

– Умом тронулся? – поинтересовался Уилл, занося руку, чтобы бесцеремонно прописать ему отрезвляющую оплеуху.

Он перехватил того за запястье, почти не глядя. Инстинкты всё ещё жили. Но сам Клайв не чувствовал себя живым. Может быть, и почувствовал бы, если бы отхватил затрещину.

– Я устал, Уилл. Теперь... теперь уже нет смысла. Вот этот «стриж» уже был громадным везением, которое больше не повторится. Сам подумай – целый и с топливом... Больше не найдём. И я больше не могу. Устал, – безжизненно разъяснил он. Он действительно устал. Не только от приступов, но и от бесцельного существования. Тот Клайв, который основал род Мортео, продолжал жить, вероятно, лишь потому, что кто-то дал тому цель, постоянно занимавшую внимание, и дал, куда направить гнев и отчаяние, вызванные потерей прежнего жизненного уклада. Если бы цели не было, они бы съели самого Клайва. Может, в итоге тот и впрямь сознательно завершил свой жизненный путь, а не погиб от полученных ранений. Он тогда только мельком об этом подумал и тут же загнал мысль в самый тёмный угол; и вот, он же теперь... Иронично. – Я не вижу ничего впереди. Теперь... совсем. Всё, что у меня осталось – небольшой шанс попробовать попасть куда-нибудь ещё. Может, хоть там я окажусь без памяти об этих жизнях. А может, никуда не попаду; тоже, знаешь, неплохо. Так что... иди, пожалуйста. Мне нужно немного уединения.

Он излагал свои мысли вслух лишь потому, что на этом не нужно было сосредотачиваться – что думал, то и говорил, на это большой концентрации не нужно.

– Ты... ты что? Да ты понимаешь, что ты мне предлагаешь? – Уилл ухватил его за грудки, вытаскивая из кресла, и встряхнул, продолжая держать. Клайв безразлично взглянул тому в гневно сощуренные глаза. – Ты хоть подумал, каково мне будет? Отодвинь свой эгоизм и подумай!

Как раз на это в данный момент ему было плевать. В нём столкнулись усталость, отчаяние, намерение положить вышеупомянутым конец и надежда на то, что после этого будет что-нибудь ещё; в нём столкнулись желание жить и желание умереть. Он не хотел всё это обдумывать; было достаточно того, что он всё это чувствовал, и это было уже достаточно больно и страшно.

– Эгоист тут ты, – он сосредоточился, уплотняя воздух около кистей. – Я имею право делать с собой всё, что посчитаю нужным.

Уилл, ошарашенный, отпустил его, неверяще всматриваясь ему в глаза. Клайв устало моргнул, продолжая уплотнять воздух. Было довольно сложно, но он понимал, что вполне достаточно и небольшой дуги...

– Что ты делаешь? – занервничал Уилл, ощутив движение воздуха в герметичном пространстве.

...а затем он добавит крохотную искорку...

– Возьмись за что-нибудь заземлённое, – почти дружелюбно посоветовал он.

Уилл, поняв, в ужасе схватил его за запястья в тщетной попытке остановить.

...и он потерял концентрацию.

А затем сознание.