Течка проходит предсказуемо выматывающе. Сил не остается даже шевелиться, и я потихоньку начинаю жалеть, что решил провести ее один: стакан воды и то некому подать.

Кое-как собравшись с духом, я свешиваюсь с кровати и дотягиваюсь до желанной бутылки, а после — выпиваю залпом сразу половину.

Еще мучает голод — желудок жалобно урчит, выражая недовольство из-за длительного отсутствия питания. На этот случай в тумбочке припасено несколько протеиновых батончиков, и я съедаю их все, чтобы сразу после этого провалиться в сон.

Окончательно просыпаюсь и возвращаюсь к некоему подобию прошлой жизни только на седьмой день добровольного заточения в собственной спальне. Снова пью и, встав с постели на нетвердые ноги, плетусь к выходу, по пути вспоминая, что полностью раздет, но сил одеваться нет, как и желания искать подходящую одежду, так что, выглянув в коридор и никого не обнаружив, прокрадываюсь к ванной, где запираюсь и встаю под душ, чтобы смыть с себя все напоминания о прошедших днях.

Более-менее приведя себя в порядок и самостоятельно высушив волосы, я собираю их в небрежный хвост, заворачиваюсь в полотенце и иду обратно в спальню, чтобы одеться в первое, что попадается на глаза, — домашние штаны и футболку, — и, поленившись прибраться, пройти на кухню.

Здесь непривычно пусто, но на плите я обнаруживаю кастрюлю с жидкой кашей, а рядом — стопку оладий.

— Оуэн, — раздается сзади, и я оборачиваюсь, чтобы встретиться с Эллисом, вернувшимся на кухню. — Как вы?

— Более-менее, — сиплю я, и он кивает на стол:

— Садитесь, я накрою.

— Ты уже ел?

— Еще нет, так что составлю компанию.

— Спасибо, — я усаживаюсь за стол и наливаю себе воды.

— Отдохните сегодня, — говорит он заботливо, расставляя все на столе. — А завтра я за мальчиками съезжу. Они ужасно соскучились, весь телефон оборвали.

— Ох… — перед детьми становится совестно, и я решаю позвонить им во второй половине дня, когда оклемаюсь. — А Матэо вернулся?

— Его самолет приземлился час назад, он уже едет сюда, — сообщает Эллис, и я запоздало соображаю, что завтрак, вероятно, готовился для него.

Тупо вглядываюсь в тарелку с оладьями: она стоит на столе между нами, и даже часть из них не отложена для Матэо. И если вдруг я съем все, то ему ничего не достанется.

«Не похоже это на завтрак для любимого человека?..» — думаю с сомнением.

— Неужели не голодны?

— Наоборот, — решаю проверить свою догадку и перекладываю едва ли не половину оладий на свою тарелку, не забыв щедро полить их сиропом. Посмотрев на это, Эллис хмыкает:

— Мой папа в таких случаях всегда спрашивает, не слипнется ли у меня ничего.

— Не слипнется, — отвечаю я и принимаюсь за еду.

Эллис улыбается и подпирает голову рукой.

— Вкусно? — спрашивает, когда тарелка пустеет, а я чувствую, что больше в меня не влезет ни кусочка.

— Очень.

— Я рад.

Он продолжает улыбаться, когда входная дверь распахивается и порог дома переступает Матэо.

— Доброе утро, — он скидывает обувь и проходит в столовую. — Завтракаете?

— С возвращением, — отзывается Эллис.

— Будешь? — я киваю на оставшиеся на тарелке оладьи.

— Не отказался бы. Не успел поесть, а через полчаса выезжать, — Матэо уходит в ванную, а Эллис лениво — как мне кажется — поднимается со своего места и уходит на кухню, чтобы принести оттуда тарелку с кашей и приборы. Расставляет это все на столе, и Матэо присоединяется к нам.

— Ты в порядке? — спрашивает он меня, и от его заботы у меня сводит скулы. — Выглядишь бледным.

— Давление низкое, — отмахиваюсь я.

— Выпей кофе, — советует он. — Говорят, помогает.

Я решаю, что совет неплох, и встаю с места:

— Почему бы и нет, — и ухожу на кухню, изо всех сил прислушиваясь: станут ли они что-то обсуждать?

— Когда заберешь детей? — спрашивает Матэо.

— Завтра, — отзывается Эллис.

Я украдкой оборачиваюсь, чтобы взглянуть на них и поймать с поличным, но выдыхаю: оба сидят на своих местах, руки над столом, ноги не переплетаются.

Дождавшись кофе, возвращаюсь на кухню.

Сидеть втроем непривычно и неуютно. Так думаю я, и точно так же — уверен — думает Матэо. Один Эллис ведет себя непринужденно и абсолютно естественно, словно ничто его не заботит: он спокойно намазывает тост сливочным маслом, сверху покрывает джемом и отправляет в рот.

Замечаю заинтересованный взгляд Матэо и замершую на несколько секунд дольше, чем следовало, ложку во рту.

— Мистер Кастро, — Эллис отнимает тост от губ и облизывает их, а после промакивает салфеткой — и все это без какого-либо подтекста: в нем нет ни кокетства, ни намека на секс.

— Да?.. — Матэо все-таки вынимает ложку изо рта и обнаруживает, что его тарелка с кашей опустела.

— Добавки хотите? Там еще осталось немного.

— Нет, Эллис, спасибо, я наелся, — Матэо неловко вытирает рот и, встав из-за стола, уходит наверх, чтобы переодеться, а после — уехать в неизвестном направлении.

Эллис непринужденно доедает тост и улыбается мне через стол:

— Прогуляемся?

— Не уверен, что я в состоянии гулять… — говорю с сомнением, но он быстро находится с ответом:

— Могу покатать вас на коляске.

Я на миг задумываюсь над предложением, а затем киваю.

Мы переодеваемся, я привычно усаживаюсь в коляску, и в его сопровождении еду подышать свежим воздухом. Это полезно для организма, целую неделю проведшего в заточении.

Мы гуляем по парку, покупаем кофе и булочки в ларьке, сидим на лавочке и подкармливаем голубей.

— Какой он? — спрашиваю я, когда булочка заканчивается и наглых пернатых становится нечем кормить.

— Кто?.. — Эллис куда более запасливый и предусмотрительный: у него крошки еще остались, и он щедро делится ими со всеми пичугами.

— Твой возлюбленный.

— А… — он заправляет прядь волос себе за ухо и выбрасывает все оставшееся на землю одним махом. — Ну как сказать… любимый?

Я фыркаю. Более размытое описание сложно придумать.

«Не хочет говорить… — вздыхаю я огорченно. — Не хочет признаваться…»

— Я имею в виду… — все-таки продолжает он, и я обращаюсь в слух. — Ну он не идеальный. Не очень-то оптимистичный. Иногда даже угрюмый. Не особо общительный. Но все равно нравится мне.

— Несмотря на недостатки? — я хмыкаю.

— Недостатки? — повторяет он задумчиво. — Это просто мелочи.

«Мелочи, значит… — думаю я и замолкаю. — Будет ли он измены Матэо относить к мелочам?.. Ему ведь известно о них точно так же, как и мне…»

— А у тебя они есть? — вдруг спрашиваю я.

— Недостатки? Хм… — он задумывается. — Ну конечно. У кого их нет.

— Ты же говорил, что идеален, — напоминаю я.

— Да, как возлюбленный, — он кивает. — Заботливый, красивый, готовить люблю, с детьми лажу… — начинает он, но я перебиваю:

— Да-да, я помню про постель.

Он улыбается:

— Это не мешает мне быть человеком… ну, как сказать… Совершенно обычным.

— Обычным? — я фыркаю. — Вот уж кого бы точно никогда не назвал обычным.

— Почему? — он пожимает плечами. — Я ничего особого из себя не представляю. Школу с трудом закончил, ничему, кроме работы по дому, не научился. Ни планов, ни целей, ни стремлений, просто плыву по течению.

— Разве это плохо? — недоумеваю я.

— Ну… — протягивает он неуверенно. — Все ведь хотят чего-то достичь, добиться, к чему-то стремятся… Хотят что-то купить, куда-то съездить, а я…

— А ты не хочешь?

— А мне как-то… не это важно. Любимый человек рядом — и больше ничего не надо. А там уже хоть в шалаше, хоть на край света, как он захочет, я на все согласен.

— Выходит, ты из тех, кто интересы партнера ставит превыше своих?

— Ну да, — он кивает. — Мне… просто хочется, чтобы он был моим, и все. Чтобы… у нас было все то, чего мне сейчас так не хватает…

— Чего же?.. — спрашиваю я.

— Ну… близости, я думаю… — он наклоняется вперед и упирается локтями в колени, занавешиваясь волосами. — Ужасно хочется близости…

«Они не спали…» — понимаю я с восторгом, и у меня буквально камень с души падает.

— Ты про секс?.. — осторожно уточняю я.

— Я не только про секс… — он неопределенно проводит рукой в воздухе. — Я про многое. И про душевную близость, и про взгляды глаза в глаза, и про прикосновения, про объятия…

— Ты очень тактильный, — замечаю я, и он вновь кивает:

— Да…

— Я заметил.

— Простите.

— Все в порядке.

— Секс тоже, конечно, — продолжает он после недолгого молчания. — Поцелуи, секс… Хочу всего. Думаю, если он однажды согласится, я умру счастливым.

Горько улыбаюсь.

Почему такое сокровище должно достаться ублюдку Матэо?..

Кладу руку ему на плечо, и он вздрагивает. А потом оборачивается ко мне.

— Я уверен, он обязательно тебя полюбит. А если не он, то кто-то намного лучше.

— Мне нужен только он, — говорит Эллис, прямо глядя мне в глаза.

Слегка улыбаюсь и киваю:

— Понимаю.

Я в самом деле понимаю. Потому что испытываю теперь нечто схожее. Теперь мне нужен только он.

Мы возвращаемся к обеду, и Эллис накрывает на стол. Вместе обедаем, потом он принимается за уборку, а я стараюсь если не помогать, то хотя бы не мешаться. Матэо приходит домой вовремя. Ужинаем втроем, и это еще более неловко, чем утром.

— Как ваш день прошел? — спрашивает он, и проглоченная еда едва не застревает в моем горле.

— Прекрасно, — отвечает Эллис, и я полагаю, что этого достаточно, но Матэо поворачивается ко мне:

— Оуэн?

— Что?.. — переспрашиваю я, не горя желанием продолжать разговор.

— Я задал вопрос.

— А Эллис ответил. Ты не услышал? Наш день прошел прекрасно, а твой?

Мы встречаемся взглядами, и воздух между нами густеет.

— Я просто пытаюсь быть вежливым, — говорит он сквозь зубы.

— По-твоему, я грублю?.. — уточняю я.

— Кхм… — Эллис негромко кашляет в кулак и встает: — Я, пожалуй, пойду.

— Нет, Эллис, останься, — говорит Матэо.

— В самом деле, нет нужды уходить, извини, — я встаю и бросаю салфетку на стол. — Спасибо за ужин, было очень вкусно. Я пойду спать, — разворачиваюсь и ухожу.

— Оуэн, — доносится из-за спины гневный рык Матэо, но я не обращаю на него внимания.

Ссоры — дело привычное. И… уже давно скучное. Не хочу в этом участвовать.

У двери в спальню вспоминаю, в каком состоянии оставлял свою комнату, и мысленно испускаю стон: придется прибираться.

Переступаю через порог и, собираясь закрыть дверь, обнаруживаю, что все это время шел по коридору не один.

— Эллис?..

— Извините, если напугал, — он неловко улыбается. — Просто хотел сказать… Я днем прибрался в вашей комнате и перестелил постель, — докладывает он, и я невольно краснею, понимая, в каком виде она должна была его встретить: разворошенная, насквозь пропитавшаяся моим потом, смазкой и спермой.

— Ох, ну что ты… не стоило…

— Мне было не в тягость. А вы сильно устали. Можете спокойно ложиться.

— Спасибо… — выдыхаю я и краснею сильнее, вспомнив, что он должен был увидеть и использованный дилдо.

«Куда он его дел?.. — думаю я, холодея. — Скинул на пол?.. Выбросил?..»

— Вообще-то, я хотел спросить, как вы, — говорит Эллис тем временем, и я отгоняю непрошеные мысли об игрушке.

— Все в порядке, — отвечаю я и понимаю, что и его вопрос, и мой ответ звучат двояко. Мы про ссору с Матэо? Или про течку?.. — Это не в первый раз. Ну то есть первый после моего возвращения, но не суть, — заканчиваю я уклончиво.

— Хотите… поговорить?.. — спрашивает он, и я решаю, что вопрос все-таки про Матэо.

Мы стоим на пороге моей спальни, и мне отчаянно хочется пригласить Эллиса внутрь. И я почти решаюсь на это, когда вспоминаю о своих подозрениях и передумываю.

— С Матэо непросто, — говорю я, будто предупреждая его на будущее. — Поначалу может быть очень хорошо, а потом… вот так, — я делаю взмах руки в воздухе, будто демонстрируя, как именно — так. — Впрочем… может быть, так только мне не повезло, — пожимаю плечами и, не найдя больше слов, прохожу в комнату, на ходу снимая футболку.

— Можно?.. — спрашивает он неуверенно, и я с опозданием соображаю, что Эллис еще не ушел. Оборачиваюсь. Он мягко улыбается, переминаясь с ноги на ногу прямо на пороге. Пытаюсь понять, о чем он спрашивает, и до меня наконец доходит, что он хочет мне почитать. Сердце делает кульбит в грудной клетке.

— А… — произношу я неловко и вспоминаю, что стою с голым торсом. — Да, конечно, — торопливо подхожу к шкафу и достаю пижаму. Переодеваюсь, повернувшись к нему спиной. Чувствую себя крайне неловко. Несколько дней в одиночестве, и я уже отвык от его присутствия.

«А может, дело вовсе не в этом… — понимаю я запоздало. — А в том, что все эти дни я мечтал о вишне в шоколаде…»

— Расскажете? — вдруг спрашивает он, и я удивленно приподнимаю брови.

— М?

— Каким… был мистер Кастро, когда вы полюбили его? — спрашивает Эллис, и я даже теряюсь. Потом тщательно подбираю слова и отвечаю:

— Другим, — а после добавляю: — Наверное, я его испортил.

— А? — переспрашивает Эллис. — Как это?

Поразмыслив, поясняю:

— Он был беззаботным, веселым, много шутил. Сейчас про него такого не скажешь.

— Но вы-то точно не виноваты в том, что он изменился, — говорит он уверенно.

— Кто же еще, как не я?

Эллис пожимает плечами:

— Это был его выбор. Остаться прежним или сделать шаг вперед. Он выбрал второе. Он, а не вы.

— Но наверняка именно я подтолкнул его к этому.

— Даже если и так, что с того? Это уже не важно, он сделал свой выбор, — Эллис беззаботно передергивает плечами и вдруг спрашивает: — А каким были вы до свадьбы?

Над этим вопросом я размышляю еще дольше.

— Думаю, что совсем не изменился, — отвечаю, и он недоверчиво качает головой:

— Не может быть.

— Я всегда был таким, как сейчас. Угрюмым и нелюдимым.

— Что, правда? Мне почему-то так не кажется. Наверняка вы были очень милым и застенчивым, — Эллис приятно улыбается.

— Да, пожалуй, я всегда был стеснительным, — соглашаюсь я и вдруг понимаю, что разговор почему-то перешел на меня.

«Но зачем?.. Какой смысл обсуждать мой прежний характер?..»

— Хотел бы я встретиться с вами в то время, — произносит Эллис задумчиво.

— Зачем?.. — спрашиваю озадаченно, и сердце делает лишний удар.

— Просто, — он пожимает плечами и, загадочно улыбаясь, открывает книгу.

«Просто… — повторяю я мысленно. — Все у него как-то… То «просто», то «не в тягость»… И как это понимать?..»

***

Несколько дней Матэо строит из себя безвинно оскорбленного. Эллис забирает детей, и дом наполняется привычным и таким любимым шумом: восторженными визгами, громкими капризами и бесконечной беготней.

Отдохнуть в тишине удается, только когда они уходят в детсад. Тогда в доме наступает благоговейная тишина, хоть и ненадолго: скоро Эллис включает на обоих этажах по роботу-пылесосу, а по лестнице проходится электрошваброй. Шумит стиралка, а следом за ней — сушилка для белья. Шумит духовка. Шумит и моя клавиатура от быстрых ударов шустрых пальцев по клавишам. Роман приближается к кульминации, и мне не терпится дойти до самого интересного, а потому я не обращаю внимания ни на что вокруг.

— Оуэн!

Строчка за строчкой, слово за словом, буква за буквой…

— Оуэн?

— М?.. — я сижу на диване в гостиной, а Эллис нависает надо мной:

— Кофе?

— Ага, спасибо… — чашка встает на приставной столик вместе с вазочкой с печеньем, и ни того, ни другого вскоре не остается.

Предложение за предложением, страница за страницей…

— За детьми пойдете? Их пора забирать.

— М-м…

— Понял.

Это впервые, когда я не иду забирать детей. Я так близко… пальцы порхают над клавиатурой.

Скоро дети окружают меня ураганным вихрем, и мне приходится отвлечься. Ужинать с ними, делать с ними задания из сада, укладывать спать. Они капризничают и уговаривают меня взять их к себе. Соглашаюсь и, убедившись, что они мирно спят, устраиваюсь с ноутбуком так, чтобы свет от экрана им не мешал, — под дверью на коврике.

Мне не то чтобы удобно, но я так близок к кульминации, так мало осталось написать, что я готов терпеть любые неудобства.

Строчка за строчкой. Еще чуть-чуть…

— Ни о каких «нас» не может идти и речи, мистер Кастро, — слышу я негромкий голос Эллиса, и пальцы замирают. Лежал бы на постели — ни за что не услышал.

Прислушиваюсь.

— Элли… — голос мужа. Такой знакомый и одновременно такой чужой.

— Я же просил называть меня полным именем, — Эллис звучит непривычно твердо.

— Мы уже так долго знакомы…

— И я сказал «нет». Это недопустимо. Вы мой наниматель.

Сердце сбивается с ритма. Действие романа и его важность для меня отходят на второй план.

Понять, что происходит, не составляет труда.

Матэо предлагает Эллису стать парой. Может быть, на правах любовника, а может, и замуж зовет, обещая развестись со мной.

И это не беспокоит меня: Эллис отвечает ему твердым отказом.

«Я ошибся… Он не влюблен в него!» — ликует та часть меня, что уже по уши влюблена.

Меня же беспокоит другое: Эллис говорит, что отношения с нанимателем недопустимы.

Я тоже его наниматель.

Его слова ставят крест и на моих чувствах.

«Мало того что омега, так еще и работодатель…» — я устало прикрываю глаза и прислоняюсь затылком к стене.

— Эллис, прошу, я люблю тебя.

«Любит, ага… — фыркаю я про себя, одновременно с этим обливаясь горючими слезами. — Он сам-то себе верит?..»

— Не вынуждайте меня отказывать вам в третий раз. Мой ответ не изменится. Это неприемлемо. Вы мой работодатель, я ваш работник. Ни больше ни меньше. Извините.

Голоса смолкают. С мягким щелчком закрывается соседняя дверь, и спустя пару мгновений раздается короткое поскрипывание кровати — Эллис укладывается спать. Звуки смолкают. За порогом его спальни слышатся шаги, они отдаляются, а потом поднимаются наверх — по лестнице. Матэо уходит.

Сердце бешено стучит в груди.

«Это неприемлемо», — звучит у меня в ушах.

«Неприемлемо», — сказал Эллис альфе. Что же он ответил бы омеге? «Немыслимо»? «Отвратительно»?

Я стараюсь успокоить дыхание. Делаю несколько глубоких вдохов. Закрываю крышку ноутбука — писать больше не хочется. Моя кульминация — в реальной жизни — тоже практически наступила. Встаю с пола, убираю ноутбук и уверенным шагом покидаю спальню. Преодолеваю коридор, поднимаюсь наверх и впервые за очень много лет оказываюсь в спальне Матэо. Он сидит на краю кровати, опустив голову.

Поднимает глаза к двери, и я четко вижу в них разочарование — если он кого и ждал, то не меня.

Переступаю через порог и, опершись о косяк, говорю:

— Я подаю на развод.

Он опускает глаза и не отвечает.

— Надеюсь, ты не станешь спорить, мы оба понимаем, что это единственный выход.

— Что насчет детей? — спрашивает он.

— Будут жить со мной, — решаю я.

— Это безумие.

— Разве? — переспрашиваю я возмущенно. — У тебя нет на них времени.

— У тебя тоже нет.

— С чего это?

— Ты ни разу не сказал, что хочешь уволить Эллиса за его ненадобностью. Он все делает за тебя.

— Это ложь, — говорю я, но не слишком уверенно.

— Неужели? Тогда почему же ты до сих пор его не уволил?

Любые слова застревают у меня в горле.

Я могу сказать многое, но правда одна: я просто не хочу его увольнять. Я хочу, чтобы он был рядом.

Рядом со мной.

Мое молчание затягивается.

— Что, нечего сказать? — Матэо усмехается, словно почувствовав мою слабость.

— Конечно, есть, — нахожусь я. — Дети привыкли к нему, нравится мне это или нет. Нельзя просто взять и уволить его. Кем бы я стал для них после этого?

Матэо не отвечает, словно не находит чем парировать.

Я разворачиваюсь и направляюсь к выходу:

— Это не обсуждается. Дети останутся со мной. Готовь документы.

Возвращаюсь к детям, ложусь между ними и обнимаю обоих, крепко прижимая к себе.