Ослепший старый маг ночью по лесу бродил, на кладбище разлил он волшебный эликсир. И лишь проговорил: «Что ж я, старый, натворил!»
— Что теперь? — прошептал Шоджи, его голос дрожал, теряясь в шепоте ветра, гулявшего меж надгробий. Они стояли на краю кладбища, словно брошенные на произвол судьбы в царстве мертвых. Старик исчез, растворившись в ночи, оставив их наедине с тишиной, которая давила на уши своей зловещей пустотой. Вокруг высились мрачные каменные кресты и покосившиеся памятники, словно безмолвные стражи, наблюдающие за ними из вечности. Луна, скрытая за плотными облаками, не давала света, лишь изредка пробиваясь сквозь разрывы, чтобы на миг высветить искаженные тени на могильных плитах.
Кио обвел взглядом кладбище. Холодный ветер пронизывал до костей, и запах влажной земли и гниющей листвы щекотал ноздри, вызывая неприятное чувство. Внутри нарастало тягостное предчувствие, словно сама земля под ногами дышала смертью.
— Нужно идти вперед, — сказал Кио, хотя уверенности в его голосе было мало. — Город должен быть где-то рядом, старик сказал…
Не успел он договорить, как тишину кладбища разорвал жуткий, протяжный стон. Звук, полный боли и гниения, пронесся между могил, заставляя кровь застыть в жилах. Шоджи вздрогнул, словно от удара током, и инстинктивно прижался спиной к Кио.
Из-за ближайшего надгробия, словно из самой земли, медленно поднялась фигура. Сначала показалась скрюченная спина, потом плечи, и, наконец, голова, запрокинутая назад, обнажая зияющую дыру вместо рта. Плоть на лице существа была серой и разложившейся, с клочьями волос, свисающими как грязные водоросли. Глаза… глаз не было, лишь пустые, черные провалы, смотрящие в никуда.
Еще один стон, и из-за других могил начали подниматься другие фигуры. Они двигались медленно, неуклюже, волоча ноги по земле, но в их движениях чувствовалась неумолимая, жуткая целенаправленность. Зомби. Мертвецы, восставшие из могил, жаждущие… чего?
Шоджи застыл в оцепенении, смотря на приближающуюся орду. Сердце бешено колотилось в груди, пытаясь прорвать ребра. Страх, первобытный и животный, захлестнул его, парализуя волю.
Кио, хоть и сам был потрясен, сумел сохранить остатки самообладания. Он толкнул Шоджи в плечо.
— Бежим! — прорычал он, хватая друга за руку.
Но бежать было уже поздно. Зомби, почуяв живую плоть, ускорили шаг, издавая хриплые, булькающие звуки. Они надвигались со всех сторон, словно тени, восставшие из глубин преисподней, чтобы затащить их в свои мертвые объятия.
Среди ковыляющей массы гниющих тел, Шоджи заметил нечто выделяющееся. Впереди, несколько обособленно от основной массы, двигался зомби, чья обветшалая одежда говорила о былом своеобразии. На нем развевался драный кожаный плащ, когда-то, вероятно, стильный, а теперь истрепанный и покрытый пятнами грязи и разложения. На одной руке, застывшей в вечном жесте неповиновения, торчал вверх скрюченный средний палец, словно даже смерть не смогла смирить его бунтарский дух. И, словно последняя издевка судьбы, из рваного кармана его плаща топорщился уголок пиратского флага – символ анархии, ныне пропитанный запахом могилы.
Этот мертвый анархист, словно карикатура на былое свободолюбие, двигался с той же неумолимой медлительностью, что и его собратья, но в его осанке, даже в разложении, чувствовалось какое-то упрямство, какое-то посмертное отрицание. Он был живым (или мертвым?) воплощением бунта, обращенного в абсурд, и его появление среди этой орды ходячих мертвецов казалось зловещей шуткой темных сил.
Зомби приближались, их стоны становились громче, а запах разложения – невыносимее. Как вдруг мертвый анархист резко поднял свою скрюченную руку и прохрипел на всё кладбище:
— Хой!
Звук, полный гнилой утробы и посмертного бунта, пронесся над могилами, эхом отбиваясь от плотных крон деревьев. И, словно по команде, толпа мертвецов, доселе двигавшаяся хаотичной массой, ответила в унисон:
— Хой!
Хор хриплых, утробных голосов, сливаясь в жуткую какофонию, заставил Шоджи содрогнуться. Это был не просто рев голодных зверей, это было что-то осмысленное, какое-то извращенное подобие единства среди разложения. На миг, абсурдность ситуации придавила ужас, но лишь на миг.
— SOL! — выкрикнул Шоджи, инстинктивно призывая своего Стенда. Вспышка энергии, и рядом с ним проявился стенд – мощная, гуманоидная фигура, сотканная из тумана и света. Шоджи направил SOL вперед, приказывая отбросить ближайших зомби. Стенд ринулся в бой, обрушивая град ударов на мертвецов. Кулаки SOL врезались в гнилую плоть с силой, достаточной, чтобы сокрушить камень. Зомби отлетали назад от мощных ударов, их тела выворачивало, кости ломались с хрустом, но… они поднимались снова. Удары SOL были физически ощутимы, они отбрасывали мертвецов, калечили их, но не останавливали. Зомби, казалось, не чувствовали боли, их разлагающиеся тела продолжали двигаться, даже когда конечности были вывернуты под неестественными углами. Они были бессмертны в своем посмертии.
Отчаяние сдавило грудь Шоджи. Он видел, как Кио отбивается от наседающих мертвецов PLANET//SHAPER. Каждый удар P//S разрезал по полам и отбрасывал зомби, но они тут же вставали, снова и снова. Их было слишком много, они лезли отовсюду
— Бежим! — отчаянно крикнул Кио, отталкивая ближайшего зомби ногой. — Бесполезно здесь стоять!
Не раздумывая, Шоджи бросился за Кио, прочь от кладбищенских надгробий, в сторону проселочной дороги, которая, как сказал старик, вела к городу. SOL прикрывал их отход, нанося мощные удары по наседающим зомби, расчищая путь. Они бежали, спотыкаясь о корни деревьев и могильные холмики, преследуемые хриплым дыханием мертвецов. За спиной раздавались стоны и чавканье, словно кладбище изрыгало своих обитателей вслед за ними.
Вырвавшись на проселочную дорогу, они не сбавили темп, неслись вперед, словно одержимые, пока кладбище не осталось позади, скрытое мраком леса. Впереди забрезжил тусклый свет – огни деревни. Надежда вспыхнула в груди, слабая, но все же надежда.
Но надежда оказалась обманчивой. Приблизившись к деревне, они услышали не мирный шум ночной жизни, а крики, вопли ужаса и тот же жуткий, булькающий стон, который преследовал их на кладбище.
Картина, открывшаяся их глазам, была апокалиптической. Улицы деревни, еще недавно тихие и мирные, превратились в поле битвы. Фонари, качаясь на ветру, выхватывали из тьмы сцены хаоса и насилия. Зомби, словно волна безумия, захлестнули деревню, ломая двери, выбивая окна, врываясь в дома. Люди, вооруженные чем попало – топорами, вилами, кухонными ножами – отчаянно пытались сдержать натиск мертвецов, но силы были неравны.
Крики ужаса и предсмертные вопли смешивались с хриплыми стонами зомби, создавая симфонию кошмара. Деревня, казавшаяся спасением, оказалась ловушкой, еще одним очагом распространения мертвецкой чумы. Шоджи и Кио замерли на краю деревни, в ужасе наблюдая за разворачивающейся трагедией.1
Кио и Шоджи замерли на краю деревни, ужас сковал их, но лишь на мгновение. Вид отчаянно сражающихся жителей, их крики о помощи, пробудили в них нечто большее, чем страх. Это была ярость, смешанная с состраданием, и внезапное, острое осознание, что они не могут просто стоять и смотреть, как гибнут люди.
— SOL! — вновь выкрикнул Шоджи, и стенд шагнул вперед, излучая решимость.
— P//S! — отозвался Кио, и когти PLANET//SHAPER зловеще блеснули в свете пожаров, начинающихся в деревне.
Без слов, они ринулись в гущу битвы. SOL, словно таран, врезался в толпу зомби, отбрасывая их мощными ударами. Шоджи сосредоточил энергию в правой руке SOL, и та засветилась зловещим синим светом, окутавшись трескучими молниями. Первый же удар обрушился на голову ближайшего зомби, раздробив череп и отбросив тело на несколько метров. Энергия, высвобождаясь, прожигала гнилую плоть, оставляя обугленные следы. Зомби, как и прежде, поднимались, но теперь их движения были замедленнее, а некоторые распадались на части под сокрушительными ударами SOL.
Кио, тем временем, действовал с грацией и яростью дикого зверя. P//S, словно вихрь стали и тени, кружил вокруг него, разрывая зомби на куски своими длинными, острыми когтями. Кровь, черная и густая, брызгала во все стороны, смешиваясь с грязью деревенских улиц. Кио, словно танцуя среди смерти, пробивал себе путь сквозь толпу мертвецов, освобождая путь для отступающих жителей. В моменты, когда зомби скапливались слишком плотно, P//S выбрасывал вперед ладонь, и из нее вырывался мощный луч чистой энергии, испепеляя целые группы мертвецов, обращая их в пыль и дым.
Местные жители, увидев этих необычных спасителей, воспрянули духом. Они с новой силой бросались в бой, используя образовавшиеся бреши, чтобы оттащить раненых и укрыться в более безопасных местах. Кто-то, заметив силуэты стендов в свете пожаров, кричал слова благодарности, кто-то просто молча кивал, сжимая в руках окровавленное оружие.
Шоджи, видя, как отчаянно сражаются люди, перенес энергию SOL в ноги. Мгновенно, скорость Статуи Одиночества возросла многократно. Теперь SOL, схватив Шоджи за плечо, превратился в неуловимую тень, мелькающую между зомби, выхватывающую людей из лап мертвецов, наносящую молниеносные удары, расчищая коридоры для отступления. Шоджи чувствовал прилив адреналина, страх отступил, уступив место азарту битвы и чувству долга.
Кио, заметив, что жители начинают отступать к центру деревни, решил использовать порталы. P//S взмахнул лапой, и в земле раскрылась дыра, темнее ночи портал, ведущий за пределы деревни? Кио знал, что это шанс вырваться из этого кошмара.
— Сюда! — закричал Кио, указывая на портал. — Все сюда!
Жители, не раздумывая, бросились к черному проходу, словно к последнему шансу на спасение. Зомби, заметив новое скопление живой плоти, устремились к порталу, но SOL и P//S стояли на их пути, яростно защищая отступление. Деревня пылала, крики и стоны не стихали, но в хаосе битвы появился луч надежды, узкий портал в спасение.1
15:42
Зомби, словно одержимые, рвались к порталу, инстинктивно чувствуя, что именно там их добыча может ускользнуть. Но стенды, словно неприступные крепости, преграждали им путь, обрушивая на мертвецов град ударов и волны энергии.
Битва продолжалась, ночь казалась бесконечной, но на востоке небо начало светлеть. Сначала лишь тонкая полоска бледного света прорезала тьму, но с каждой секундой она расширялась, разгоняя тени, предвещая рассвет. И вместе с первыми лучами солнца, коснувшимися земли, произошло нечто странное.
Зомби, доселе неумолимые и бесстрашные, задрожали. Их гнилая плоть начала дымиться, словно на угли плеснули воды. Хриплые стоны сменились воплями агонии. Мертвецы, вечные пленники тьмы, оказались уязвимы перед светом живого солнца. Они начали гореть.
Пламя, невидимое, но всепоглощающее, охватило их тела. Гнилая кожа сморщивалась и обугливалась, кости трескались, рассыпаясь в прах. Зомби, еще минуту назад представлявшие собой угрозу, теперь превращались в кучки пепла, развеиваемые утренним ветром. Один за другим, мертвецы падали, распадаясь на части, пока от орды не осталось ничего, кроме запаха гари и разложения, да горсток серой пыли на деревенских улицах.
Наступила тишина. Звенящая, непривычная после ночного кошмара. Жители, выходя из укрытий, с изумлением и облегчением смотрели на пустые улицы, усыпанные пеплом. Солнце, поднимаясь все выше, заливало деревню теплым, живительным светом, словно изгоняя саму смерть.
Усталые, израненные, но живые, люди обступили Шоджи и Кио, выражая свою благодарность. Слова были излишни, в глазах светилась неподдельная признательность. Их спасители, вчерашние незнакомцы, стали героями этой страшной ночи.
Вскоре, когда утих первый шок, и радость победы начала проникать в сердца, кто-то предложил отпраздновать избавление в местном трактире. Идея была встречена с энтузиазмом. Вскоре, в душном, пропахшем элем и табаком помещении, царила атмосфера ликования. Люди, еще недавно дрожавшие от страха, теперь смеялись, чокались кружками, рассказывали друг другу истории о пережитой ночи, словно страшный сон отступил, оставив лишь дымку воспоминаний. Шоджи и Кио сидели за столом, принимая благодарности и угощения, чувствуя тепло людской признательности и усталость от битвы.
Но посреди общего веселья, где-то за околицей деревни, в утренней тишине, послышался звук. Сначала тихий, едва различимый, но с каждой секундой набиравший силу. Это был смех. Громкий, резкий, издевательский смех, полный злобы и торжества. Он разносился над деревней, проникая в трактир, замолкающий говор, отравляя атмосферу радости ледяным дыханием ужаса. Смех звучал все ближе, словно нечто зловещее приближалось, готовое вновь погрузить этот мир в кошмар. Победа оказалась лишь иллюзией, а настоящий ужас, казалось, только начинался.