Развлекаться с детишками Лису хотелось ещё меньше, чем разговаривать по душам с Лю-эром этого времени, так что он, набросав список занятий по типу «конкурс на самый меткий выстрел по воздушному змею», выдал все инструкции несчастному Вэнь Пао и заперся в своих покоях. Настроение всё ещё скакало от желания схватить Вэй Ина в охапку и устроить с ним что-нибудь безумное до порыва полететь в Знойный дворец и напороться на замечательный маникюр Вэнь Жоханя, и в таком нестабильном состоянии ему явно не следовало выползать на люди. Вместо этого он мог бы заняться чем-нибудь полезным.

И Вэнь Лису занялся – установлением связи с мечом Вэнь Чао.

Уже зная, на что следовало обращать внимание при оценке духовного оружия, Лису сразу понял, что его предшественник использовал свой клинок больше как внушительный и дорогой аксессуар, чем инструмент. В абсолютно ровном лезвии, на котором не виднелось ни единого изъяна, отражались тёпло-карие глаза второго молодого господина Вэнь – и он ненадолго замер, разглядывая непривычно тёмный оттенок радужки.

У Вэнь Лису глаза были золотистыми, но он сам не помнил, изначально у них был такой цвет, или же что-то изменилось со временем. Теперь у него появились доказательства того, что изменения произошли, но с чем они были связаны, сложно было предположить. Возможно, золото добавилось тогда, когда его принял священный вэньский огонь? Или же у него были светлые глаза сразу после попадания, потому что так повлияло присутствие системы?

Как бы то ни было, отличия имелись. И Лису не понимал, какие эмоции вызывало в нём это открытие. Прищурившись, он зажёг на кончиках пальцев свободной руки духовное пламя – и золотые блики отразились в его глазах, на мгновение подарив иллюзию более светлого оттенка.

Как жаль, что нельзя было повторить линию шрама.

Криво улыбнувшись своему отражению, Лису перехватил меч так, чтобы больше не видеть в нём ничего. Погладив кончиками пальцев вырезанные у самой рукояти иероглифы – оружие звали Мэнху, словно имя ему давал ребёнок, - он закрыл глаза и попытался сосредоточиться.

Нащупать слабую, но на удивление ровную связь удалось далеко не сразу. Вэнь Лису закрывал глаза в тот момент, когда в окна проникали яркие солнечные лучи, а открыл их тогда, когда тени уже погрузили его покои в красноватый полумрак. Он обнаружил себя в позе для медитации, словно тело автоматически воспроизвело все движения, с мечом, лежавшим на его коленях.

«Не переживай», - мысленно произнёс Лису, проводя кончиками пальцев по всей длине обоюдоострого клинка. – «Я здесь совсем ненадолго. Скоро твой хозяин будет упокоен так, как полагается».

Мэнху ответил ему слабым покалыванием, охватившим кисти. Как будто Вэнь Лису касался не стали, но электрического поля или барьера, который готов был пустить в него молнию. Наверное, такое ощущение могло вызывать прикосновение к Цзыдяню, если бы его вызывали не для битвы, но он, конечно же, не знал этого наверняка.

Убрав меч обратно в ножны, он устало потянулся. Это тело пока не было и близко знакомо с инедией, и практически двое суток голодовки не могли не сказаться на его самочувствии. Голова кружилась, в конечностях поселилась неприятная тяжесть, однако желания даже посмотреть в сторону ещё стоящих на обеденном столе закусок у Лису не находилось. Напротив, стоило ему подумать о приёме пищи, как к его горлу подкатила горечь, и он с трудом сглотнул вязкую слюну.

Поесть стоило, но… Надо ли было? Может, когда это тело достаточно ослабнет, прервётся и связь с его душой, и тогда Лису станет свободен. Система всё ещё не напоминала о себе, мир вокруг не стремился покрываться помехами и выглядел до смешного настоящим, и его совсем натурально тошнило то ли от голода, то ли от всей ситуации в целом – и ему хотелось, чтобы это завершилось как можно скорее. Чем бы оно ни являлось.

О новом перерождении он, в конце концов, никого не просил. И если божественное пламя не желало его принимать, что было логично, ведь Вэнем по крови и духу Лису никогда не являлся, то почему бы его просто не впихнуть… Ну, куда там попадают души после смерти? В круг очищения с последующим перевоплощением? Или на какой-то там этаж ада? Он был бы рад чему угодно, кроме того, что происходило с ним сейчас.

Возвращение во времени выглядело как сплошное издевательство. И кем бы ни являлся тот, кто это путешествие ему устроил, Лису с удовольствием пожал бы ему горло при первой же возможности.

И вообще, почему его вернули сюда, а не в самое первое тело? Пускай Вэнь Лису уже почти ничего не помнил о том, как жить, будучи Алисой, он бы охотнее согласился на это. В том мире, по крайней мере, перед ним не маячили родные лица абсолютных чужаков. Там все являлись для него забытыми тенями прошлого.

«Система, если твоя угроза о рестарте главной миссии значила именно это, то ты должна была, по крайней мере, прислать хоть какое-то уведомление», - сварливо фыркнул он.

Мысленное ворчание почти привычно осталось без ответа.

Совсем скоро ему должны были принести ужин, но Лису, едва представив, какой запах будет стоять в его покоях, тут же ощутил дурноту. Поэтому он, выскользнув из комнаты, приказал стоящему у двери охраннику развернуть всех слуг обратно на кухню, и вновь спрятался в полумраке спальни. Положив меч у кровати так, чтобы его можно было быстро схватить, он растянулся на покрывале и мрачно уставился в тёмный потолок.

Что ему следовало делать? Он хотел сбежать подальше от всего, что было связано с миром заклинателей, но в то же время желал просто закончить это никому не нужное представление. Лису собирался организовать ночную охоту и под её прикрытием ускользнуть от Чжулю – благо, он знал, как даже с недоразвитыми меридианами можно было скрыть от него свои следы, - и в то же время буквально вынуждал своим резко изменившимся поведением привлечь внимание Бессмертного Владыки, который просто и без затей изгнал бы его из этого тела. Он метался от возможности жить заново, начав с чистого листа, до вероятности сдаться и хоть зарезаться собственным мечом, лишь бы не встречать следующее утро в этом месте.

Он слишком давно не испытывал ничего подобного – вернее, вот так, с почти холодным разумом, и вовсе никогда. В подвалах Знойного дворца Лису умолял систему об обнулении баллов, потому что уже не выдерживал, его буквально выкручивало от боли и отчаяния. Здесь же он не испытывал ничего даже близкого к той истерике, но…

Но как же он устал.

Ему тут нечего было делать – он давно уже выгорел, сгорел, превратился в пепел, отдал всё без остатка. Вот только, видимо, кое-что всё-таки осталось, если его продолжала удерживать в этом мире неизвестная сила. Для чего на этот раз? Снова ради спасения Цишань Вэнь? Это давно отыгранный сценарий, и Вэнь Лису не собирался повторять его, проживать заново, вновь добиваться чужого расположения, выстраивать связи, привыкать, подстраиваться.

Для него всё закончилось на том моменте, когда его грудь пронзил демонический клинок. Дальше должна идти пустота. Так почему он ещё продолжает осознавать себя, дышать, страдать от голода, чувствовать, как по духовным венам лениво течёт внутренняя энергия?

Это было нечестно. Лису хотел жить – но не заново, вновь попав в пока ещё не искалеченное тело Вэнь Чао. Он желал вернуться домой, к родным и близким, и провести отведённый ему срок в собственном мире. Пускай без золотого ядра, без затянувшейся молодости, с относительно небольшим запасом оставшихся лет – но это была его жизнь, выбранная им судьба, его место и его семья.

На существование среди кривых отражений того, что было ему дорого, Лису соглашаться не собирался.

Он закрыл предплечьем глаза, вдохнув так глубоко, что голова закружилась, а грудную клетку прострелило короткой вспышкой боли. Под закрытыми веками мелькали сполохи-воспоминания, кадры-картинки, где он был счастлив, где он прижимался к родным людям и чувствовал себя в безопасности даже в палатке посреди чистого поля, где на закате должен был разверзнуться ад на земле, где он сидел в тесном кругу вокруг костра и пил со своими товарищами вино из одного бурдюка, распевал походные песни и смеялся над чужими ошеломлёнными улыбками, с которыми на него смотрели. Тринадцатый глава Цишань Вэнь, второй генерал армии мертвецов, пожирающих демонов, целитель, продолжающий выполнять свой долг без единой капли духовной энергии… Просто Вэнь Лису, который пытался жить даже среди крови и пепла – и который погиб с мечом в руках, как полагается воину, хотя не был создан для битв и сражений.

Этого человека больше не существовало – и всё-таки вот он, лежит в чужой холодной постели и задыхается от слёз, отчаянно желая вернуться в кровавый жар войны и крепко обнять своих любимых, а не хватать себя за плечи и живот, представляя их тёплые, чуть шершавые ладони на месте собственных ледяных и влажных.

Он засыпал в лихорадочном бреду, хватаясь за свои одежды, сжимаясь в дрожащий клубок и исступлённо шепча неразборчивые имена, словно они являлись заклинанием, способным перенести его домой. Вот только чуда не случилось снова – утро Лису встретил в той же кровати, проснувшись от лучей солнца, упавших ему на глаза.

«Система, это твои фокусы?» - спросил он, окидывая временные покои Вэнь Чао ничего не выражающим взглядом.

«Система, если это было такое наказание за то, что я не оправдал твоих надежд, то пора заканчивать, не находишь?»

«Демоны повержены, я защитил тот чёртов небесный ключ, Лю-эр и отец знают, как им воспользоваться, чтобы закрыть проклятые порталы, так что я выполнил свою миссию, не так ли? Ты же для этого отправила меня в этот мир? Или всё же решила подгадить напоследок и отомстить?»

«Система, ты ведь говорила, что мы оба живы лишь благодаря друг другу. Так почему я всё ещё функционирую, а ты нет? Это как-то не вяжется с твоими заверениями о нашей глубокой связи».

«Пожалуйста, просто скажи, подай какой-то сигнал, я не знаю… Дай мне знать, что ты всё ещё здесь. Что угодно».

«…»

«Ты ведь так и не сказала мне, как тебя звали по-настоящему. Зовут. Я даже не могу помянуть твою душу».

«…»

«Если ты не отзовёшься, я…»

«Прошу…»

Лису свернулся калачиком и крепко обхватил руками поджатые ноги, буквально вдавившись лицом в колени. Глаза снова зажгло от слёз, но протяжный вой, так и рвавшийся из груди, остался булькать где-то в горле – вместе с бессмысленными мольбами и пустыми надеждами.

Встречая новый день в покрывшемся пылью прошлом, Вэнь Лису впервые во всех своих жизнях ощутил, что остался совершенно один.