От краткого изложения истории своей второй жизни Лису отвертеться не удалось, но не то чтобы он сильно сопротивлялся. Ему действительно была интересна реакция Вэнь Жоханя на вероятное будущее, и он даже приврал, что сам изначально находился в мире оригинальной новеллы, прежде чем попасть в Вэнь Чао. Во-первых, это избавило от лишних объяснений и теорий насчёт существования самой новеллы и её адаптаций, во-вторых, так его рассказ выглядел немного, но поучительнее. Может, кое-кто задумается над собственной политикой без крайних мер в виде продолжительных пыток в подземельях, но, учитывая то, что речь велась о Вэнь Жохане, он вероятнее задумается о том, чтобы профилактически убить будущего тёмного заклинателя, который станет причиной падения его армии, чем об исправлении собственных ошибок.

Лису лишь уверился в своих подозрениях, когда Бессмертный Владыка, заметно нагруженный внезапно свалившейся на него информацией, грозно поджал губы и процедил:

- Назови имя этого мальчишки из Юньмэна.

Лису развёл руками:

- Чтобы вы начали за ним охоту? Ни за что. Без сожжения Пристани Лотоса не получится и Старейшины Илина, так что я бы подумал на досуге именно об этом. К тому же, вы можете убить одного ребёнка, но что, если найдётся другой случайный выживший, кто станет ещё большим кошмаром для клана?

Вэнь Жохань побарабанил пальцами по столу, и на этот раз от его ногтей остались мелкие выщерблины. Его мало заинтересовала вселенная, на которую повлиял Лису, куда больше он был обеспокоен судьбой «оригинала», и это можно было понять: в конце концов, в условном «оригинале» они и находились. И Бессмертный Владыка, разумеется, задумался об устранении всевозможных помех на пути к своей цели по объединению мира заклинателей под вэньским знаменем, чем о том, что эта цель сама по себе являлась пропастью, в которую он упадёт, утянув за собой бесчисленное множество невинных.

- Вероятно, это старший ученик Юньмэн Цзян. Он обладает достаточным потенциалом для того, чтобы достичь мастерства даже на искажённом пути, - внезапно сказал Чжулю.

Лису даже не моргнул, принявшись лениво подогревать давно остывший чай собственным духовным огнём.

- Как будто нужно быть гением, чтобы воспользоваться возможностями тёмной энергии, - закатил он глаза. – Ваше мышление слишком ограничено. И вообще, вы хоть слышали, о чём я говорил? Заключение союза куда перспективнее показательного уничтожения.

Ему досталось сразу два до боли знакомых мрачных прищура. Это было так похоже на реакцию на его предложение о пересадке золотого ядра отцу, что на секунду защемило в груди, но Лису напомнил себе, что эти люди – не его семья, а лишь их отражение в кривом зеркале. Вряд ли они когда-либо даже приблизятся к тому, кем они являлись в его жизни… Но так, пожалуй, даже лучше. Больше различий – меньше поводов для самообмана.

- Довольно громкие заявления для мальчишки, который разрушил репутацию Цишань Вэнь до основания, - мрачно сказал Вэнь Жохань.

- Зато я не допустил разрушение самого Цишань Вэнь до основания, - легко парировал Лису. – А нынешняя репутация клана, как по мне, более чем достойна своей участи. Цзини не сияют ярче вас лишь потому, что вы выпендриваетесь куда больше них, а это такой себе повод для гордости.

Бессмертный Владыка гневно раздул ноздри, но, как ни удивительно, ничего не сказал в ответ. Зато Вэнь Чжулю, превративший изображать свиток на стене приблизительно на моменте вулканического извержения, сузил глаза так, будто это замечание задело его лично. Ну, что поделать, иногда приходилось смотреть правде в глаза и признавать, что в «величии» Цишань Вэнь гонора было больше, чем чего-то дельного, пускай это и было крайне сомнительным удовольствием. Зато сколько пользы для ментального здоровья!

Лису пригубил чай и поморщился: разогретым он потерял весь свой вкус, оставшись просто крашеной водичкой. Следовало бы заварить новый чайник, но было откровенно лень сдвигаться с насиженного места.

- Занятная история, - наконец произнёс Вэнь Жохань после долгой паузы. – Вот только в её правдивость верится с трудом.

- С ещё большим трудом, чем в моём отношении к вэньским предкам? Я вас умоляю, - фыркнул Лису. – И вообще, неважно, верите вы мне или нет, к решению основного вопроса мы так и не приблизились. Может, всё-таки попробуете известные вам ритуалы на мне? Происхождение у меня уж точно не божественное, как вы слышали.

Вэнь Жохань задумчиво постучал указательным пальцем по столешнице, смерив его оценивающим взглядом. У Лису внезапно проползли мурашки по спине – на секунду он будто посмотрел в лицо собственному давно уже забытому кошмару, - но он заставил себя по-прежнему спокойно отпить ещё глоток чая. Ну, нет, он не собирался бояться этого человека снова. Пришлось вспомнить все случайно услышанные позорные истории времён молодости Владыки, которыми щедро делился пьяный вдрызг Вэнь Цинфан на свадьбе А-Юаня, чтобы окончательно избавиться от тревожного чувства.

Человек, который на спор напоил Лань Цижэня и играл с ним в «догони меня талисман» всю ночь напролёт, не мог его напугать. Точка.

- То, с каким упорством ты стремишься к смерти, не может не впечатлять, - наконец изрёк Бессмертный Владыка.

Лису пожал плечами.

- В моём случае это лучший исход, - и он имел в виду именно то, что говорил. У всего должно иметься своё завершение, в том числе и у его жизни. Вся эта нелепица со вторым перерождением – не более чем сбой в матрице, который должен быть устранён.

- Почему? – Вэнь Жохань слегка наклонился вперёд, и Лису внезапно ощутил себя совсем крошечным. – Проживать третью жизнь, не будучи при этом обращённым тёмной тварью и вырванным из круга перерождений, - разве это не дар небес? С наработанным опытом у тебя есть все шансы избежать прошлых ошибок и стать намного могущественнее – или же стать целителем, чего ты жаждал всё время, пока был тринадцатым главой. У тебя столько возможностей, а ты не только ими не пользуешься, но пытаешься сделать всё, лишь бы кто-то другой завершил твоё существование, даже не ты сам. Ты хоть понимаешь, насколько жалко ты выглядишь сейчас?

Лису криво усмехнулся. Он за эти дни не раз задумывался над тем, чтобы сбежать и начать новую – буквально – жизнь, да он даже себе дорожную котомку собрал, ради всего святого! Но стоило на горизонте замаячить Вэнь Жоханю, как он тут же радостно взвалил на него роль палача и принялся наслаждаться практически безвкусным чаем, который считал последним во всех своей череде воплощений. Это правда, перед ним находилось столько возможностей, и он мог бы привести этот мир к ещё большему расцвету, избежав ненужных жертв, но…

Но он, чёрт возьми, заслуживал покоя. И если не мирной жизни со своей семьёй, то хотя бы забвения, где его уже не будет ничего беспокоить и ранить. В жизни Алисы было слишком мало того, за что стоило бы цепляться, - у Вэнь Лису было всё. И он не желал изнывать от тоски остаток своей очередной жизни, зная, что это самое всё для него потеряно окончательно и бесповоротно.

- Мне плевать на могущество, силу, славу целителя, - его голос стал грубее и ниже, звуча практически со злобой. – Всё, что мне нужно, - моя семья, и вот это… Это уже никогда не получится воссоздать ни в одном из миров.

В комнате повисла удушающая тишина. Лицо Вэнь Жоханя потеряло какое-либо выражение – он глубоко над чем-то задумался, зато Вэнь Чжулю, напротив, стал выглядеть слегка встревоженным. Наверняка складывал все кусочки известной ему информации и приходил к выходу, что его альтернативная – будущая – версия являлась частью той самой семьи, и Лису внезапно испытал практически болезненное желание рассказать им действительно всё. Чтобы просто… Просто выплеснуть накопившуюся горечь. И, возможно, расковырять свежую рану их отвращением – о, к связи с Лю-эром и А-Нином они отнесутся именно так, не стоило и сомневаться.

Лису налил себе в чашку остывший чай и залпом её осушил, чтобы не дать себе сказать то, о чём он наверняка пожалеет.

- Но всегда можно создать новое, - как ни странно, это сказал Вэнь Чжулю, от которого меньше всего ожидалась внятная реакция.

- А я не хочу, - хмыкнул Лису и щёлкнул ногтем по чашке. – Ни создавать, ни разрушать, ни даже помнить. Поэтому давайте вы уже сделаете вид, будто моя история произвела на вас хоть какое-то впечатление, и мы уже решим вопрос с этим телом?

Вэнь Чжулю и Вэнь Жохань молча переглянулись – довольно редкое для них взаимодействие, которое происходило буквально лишь тогда, когда дело касалось Лису… Ладно, он должен перестать об этом думать.

- Сомневаюсь, что тут есть что решать, - Бессмертны й Владыка поморщился. – Если я не смог избавиться от тебя до того, как тебя признало пламя, почему ты думаешь, что у меня выйдет сейчас?

- Потому что я убийца твоего сына, и это отличная мотивация для возмездия? – навскидку предположил Лису.

Ему достался очередной мрачный взгляд: в лишних напоминаниях здесь, разумеется, никто не нуждался.

- Строго говоря, ты не убийца, а замена моего сына, - Вэнь Жохань скрестил руки на груди. – Чао-эр… погиб по трагическому стечению обстоятельств, ты же… как ты там сказал? Усыновлённый приблудыш? Пускай будет так.

Лису уставился на него в немом шоке. Он это серьёзно сейчас сказал? Это не его слуховые галлюцинации? Хотя в таком случае стоило бы считать весь их разговор сплошной галлюцинацией.

- Разве ты не хочешь даже попытаться вернуть своего сына? – он даже не заметил, как повысил голос.

И вдруг – он увидел это. То самое выражение лица, те самые угли – которые вспыхнули и погасли, омытые печалью и болью. Так на него смотрел Вэнь Жохань у ворот Пристани Лотоса, когда Лису – тогда ещё Алиса – готов был вернуться в свой собственный ад ради того, чтобы отвести беду от чужого дома.

Но, прежде чем Лису успел сделать хотя бы вдох, чтобы избавиться от застрявшего в груди кома, Бессмертный Владыка взорвался гневом. Он вихрем взлетел на ноги и яростно схватил его за грудки, сбив при этом стол и всё, что на нём стояло. Его горячее дыхание опалило Лису лицо.

- Ты не смеешь. Обвинять меня, - прорычал он. Его ногти с треском прорвали ворот верхних одежд Лису. – Кем бы ты ни был.

- О, я? Ещё как могу, - осклабился Лису и схватил его за запястье, но не чтобы оттолкнуть, а чтобы удержать на месте. – В тот раз ты так отчаянно пытался его вернуть, что готов был пойти почти на что угодно, но сейчас? Почему ты так легко смирился сейчас? Что с тобой не так?!

Жар опалил его грудь и пальцы – багровое пламя жадно вгрызлось в плоть, но, неспособное причинить реальный вред, лишь сожгло красное солнце на клановых одеждах.

- Будь возможным возвращение Чао-эра, от тебя не осталось бы даже пепла! – Вэнь Жохань поднял его выше и грубо встряхнул, испытывая практически физическую боль от собственного бессилия. – Но его душа… Его душа уже не вернётся!

- С чего ты это взял?!

- Я! Говорил с ним у семейного алтаря! Его душу забрали предки, он ушёл в священное пламя – он! Не! Вернётся! Что бы я ни пытался сделать!

Он отшвырнул Лису прочь, но тот даже не почувствовал боли от падения, слишком потрясённый услышанным. То есть, как это – говорил с Вэнь Чао у семейного алтаря? Нет, в семейных архивах имелся подходящий ритуал обращения к душам предков, которые находились в пламени, однако он по какой-то причине перестал работать три поколения назад. Да и с чего бы Вэнь Жоханю даже пытаться к нему прибегнуть, если он не сделал этого в прошлый раз? Если только…

Лису посмотрел на Чжулю. Тот встретил его взгляд со своим привычным ледяным спокойствием, как бы подтверждая: именно его донос стал причиной внезапных изменений. Именно он сказал Вэнь Жоханю нечто такое, что заставило его совершить практически невозможное и воссоздать ритуал, давно считавшийся потерявшим свою силу. Вот почему Бессмертный Владыка был так уверен в том, что имел дело с кем-то из предков, вот почему не стремился избавиться от захватчика немедленно: он знал, что это бессмысленно. И весь их разговор был только для того, чтобы он смог получить дополнительную информацию.

Так его не собирались убивать с самого начала.

- Тем не менее, - просипел Лису. Отчего-то ему стало сложно даже дышать. – Я всё ещё занимаю тело, которое должно быть упокоено, разве не так?

На оскал, исказивший черты Вэнь Жоханя практически до неузнаваемости, было больно смотреть.

- Тело – живо. Ты – жив, - он говорил так, будто каждый звук, вырвавшийся из горла, пронзал его тысячами лезвий. – Я не в силах что-то изменить. И я не собираюсь быть твоим палачом. Хочешь умереть? Прекрасно. Мне всё равно. Но я не буду тем, кто окажет тебе эту милость. Желаешь смерти – найди её сам.

С этими словами он стремительно развернулся – взметнулись и опали язычки вышитого на одеждах солнечного огня – и вышел прочь. Вэнь Чжулю, задержавшись лишь для того, чтобы зачем-то ещё раз посмотреть на Лису, последовал за ним, не сказав ни слова. И так он остался совершенно один среди разбросанных по полу осколков посуды.