Первое, что видит Джейс после пробуждения — спину. Острые лопатки, родинки, небольшой шрам возле позвоночника, явно от операции, под сползшим одеялом угадывается изящная талия. Если спустить взгляд чуть ниже — обнаружатся длинные худые ноги, а если поднять выше — тонкая, чуть покрасневшая от его бороды шея.

Джейс переводит взгляд на потолок. Какого хрена вчера произошло. Что он наделал. Какого хрена Виктор не послал его и не двинул между ног.

Джейс лежит, вслушиваясь в его ровное дыхание, и пытается осознать ситуацию, придумать ей хоть какое-то рациональное объяснение — и не находит ни одного. Он был трезв, Виктор тоже, если не считать одного-единственного стакана пунша за пару часов до этого. Переутомление? Слишком долгое воздержание? Тактильный голод? Что. Это. Было.

Джейса всю жизнь привлекали девушки, Джейс любит женщин, и здесь не было никаких исключений никогда. У него никогда не вставало на друзей, шальная мысль «а что будет, если я поцелую своего одноклассника» мелькнула в голове только один раз, в разгар пубертата. Чтобы понять, что это совершенно однозначно не его, хватило трех минут просмотра гей-порно — хвала небесам, мама что сейчас, что больше пятнадцати лет назад не умела проверять историю браузера.

Так что Джейс, за исключением всего нескольких не самых приятных часов лет в пятнадцать, всю жизнь был твёрдо убеждён, что он натурал.

Тогда что произошло вчера и что происходит сегодня, когда он снова скашивает взгляд на спину Виктора — ладно, спина красивая, хотя бы с эстетической точки зрения, отрицать глупо, но всё равно. Боже, они вместе работают, Джейс вчера предложил ему стать научным партнёром, как вообще так вышло, что партнёрами они стали совершенно в другой плоскости, где был его мозг в эти минуты?

Ладно, Джейс отлично помнит, о чем думал. О талии, на которой почти смыкались его ладони, о тонкой коже и губах на собственной шее. О тихих вдохах и руках на его плечах, о том, как не тревожить чужую ногу слишком сильно и об остром кадыке, который так соблазнительно очерчивался, когда Виктор откидывал голову. Боже.

Боже.

Надо хотя бы одеться. Нужно оказаться как можно дальше отсюда прямо сейчас, пока мозг снова не выкинул какую-нибудь подобную штуку — например, не заставил Джейса провести по родинкам на спине пальцем. Или губами. Господи.

Сбегать будет невежливо — после одного из расставаний с Мел, когда вышло, что они, уже вроде как не встречаясь, провели вместе ночь, он вылез из её постели и уехал, так и не разбудив. Она такой инициативы не оценила, вряд ли оценит и Виктор.

Но одеться всё равно надо. Джейс собирает их раскиданные вещи, заходит в ванную и долго плещет на лицо холодной водой. Приносит из прихожей брошенную у двери трость.

Виктор уже проснулся, сидит на кровати, укрытый только ниже пояса, смотрит на него с любопытством и едва различимой усмешкой в карих глазах. Джейс замечает то, что предпочёл бы не замечать — небольшой засос чуть ниже того самого острого кадыка. На коже Мел следов не оставалось — у Виктора же она бледная, кажется, стоит только коснуться, и уже синяк останется. Мысли моментально спотыкаются обратно. 

— На завтрак не останешься, я так понимаю?

Как хорошо, что у него было время подумать.

— Я должен поехать к подруге. Рассказать ей про сестру.

Виктор насмешливо поднимает бровь, но ни слова не говорит о том, как безвкусно и очевидно Джейс сбегает.

— Я ещё не позвонил её отцу.

— Ну, её надо подготовить.

Виктор ведёт острым плечом, кивает, протягивает руку за тростью. Спасибо, что не встаёт, роняя одеяло. Джейс, конечно, всё там вчера видел и трогал, но это было бы, пожалуй, уже слишком. Он и так чувствует, как пылают его щеки.

— Дверь просто захлопни, я потом закрою.

— Я зайду потом, обсудим, все, что мы расписали, ладно? Спишемся.

Только вызывая лифт, он понимает, что номера Виктора у него нет. Можно попросить у Мел, конечно, или написать на рабочую почту, или развернуться и зайти обратно в квартиру... не важно. Потом. Всё потом, сейчас ему лучше уехать. На другую часть земного шара, возможно. Куда-нибудь в русскую Сибирь, валить огромные деревья, он как-то видел документалку. Или пасти северных оленей — такую он тоже смотрел. И плевать, что он ненавидит холод — хоть остудится.

Что это было. Что это блять было.

Заезжает на парковку у ближайшего супермаркета, чтобы Виктор точно не мог видеть его машину из окна, и звонит Кейт, потому что никто не умеет прочищать ему мозги лучше, чем она и Мел — а к Мел с подобным вопросом обращаться было бы странно.

Кейт берет трубку на втором же гудке — всегда спит чутко.

Голос сонный.

— Да?

Джейс вообще-то хотел бы начать издалека. Что-то вроде: «Знаешь, так как-то вышло, что мы с коллегой нашли общий язык, и это зашло чуть дальше, чем я мог себе представить, а еще есть один нюанс». Но изо рта вырывается какое-то истерично-паническое и точно не осторожное:

— Кейт, я переспал с мужчиной.

Кейт молчит несколько секунд, и Джейс думает, что она проверяет имя абонента. Звучит она недоверчиво.

— Джейс? Ты что?

— Я...

— Нет, стой. Молчи. Вай, — в сторону, чуть приглушенно. Потом совсем шумно — Кейтлин переключает на громкую связь. — Вай, проснись, это Джейс.

— Чего? — у Вай голос хрипит. Джейс закрывает руками лицо. Возможно, звонить им было плохой идеей. Настолько же плохой, как заходить к Виктору вчера и делать всё, что он делал.

— Я... переспал вчера с мужчиной? — молчание в трубке оглушает, потом смех Вай оглушает ещё сильнее.

— А я сразу сказала, что ты не гетеро, когда ты взял тот пидорский коктейль.

— Я гетеро! Вчера просто... просто... Можно я приеду к вам? Мне нужно...

— Конечно, — Кейтлин прерывает его бессвязный поток бормотания. — Ждём тебя.

Так Джейс всего через полчаса оказывается на их кухне. Вай в домашних шортах и майке жарит панкейки, Кейтлин разливает кофе из турки, он сидит во вчерашней парадной рубашке за их небольшим столом и упирается в него лицом.

Они обе тактично не спрашивают, что произошло, хотя обеих явно распирает от любопытства — в прошлой жизни Джейс явно заработал хорошую карму, раз вокруг него столько чудесных женщин. Он бы тоже хотел знать, что с ним вчера произошло.

Он решает всё-таки начать издалека. И немного отвести от себя удар, который сам же и навлек.

— Паудер с Экко разрисовали двери библиотеки. Родителей известят.

Вай роняет вилку на пол.

— Она что?

— Нарисовала основателя с факом. Их отстранили от студенческих мероприятий на два месяца, но сказали разрисовать стены в спортивном зале. У Хаймердингера было хорошее настроение.

— Я её прикончу, — Вай пытается перевернуть панкейк просто рукой, айкает, включает воду, притопывает ногой. Кейтлин подходит с лопаткой и всё-таки переворачивает панкейки, пока они не сгорели. — Маленького гаденыша тоже прикончу.

— Эта парочка сама кого хочешь прикончит, — говорит Джейс в свои руки. Зачем он после этого маленького инцидента предложил подвезти Виктора? Мог просто попрощаться.

— Они не парочка, — чуть сердито говорит Вай. Что это, защита чести сестры? — Просто они всю жизнь не разлей вода.

— Ага, целующимися их застукали только один раз, — вклинивается Кейтлин. — Ты у кого-нибудь из них что-то ведёшь?

— Только у Экко. До вчерашнего вечера он был образцовым студентом.

Вай выключает воду, Кейтлин берет её руку и коротко целует покрасневшие пальцы.

— Всё равно прибью. И Силко их прибьёт. Ладно, черт с ними, устрою им чудесную жизнь потом. Ты. Рассказывай.

И Джейс рассказывает с самого начала — со статьи, с уже практически не оставившей следа ссадины на ноге, по которой Виктор всё равно почти ласково вчера провел пальцами, с разлитого кофе. Заканчивает тем, что не знает, что переклинилось в нём в чужом коридоре.

Кейт задумчиво постукивает по столу.

— То есть, ты был трезв, — Джейс кивает. — И он был трезв, — Джейс кивает снова. Кейтлин вздыхает. — Когда я говорила тебе не мутить со студентками... наверное, надо было добавить туда ещё и преподавателей.

— Я не понимаю, Кейт, я знаю его две недели, это так... странно.

Кейтлин откашливается.

— Мы с Вай через неделю уже жили вместе. А фотки его у тебя есть?

— У меня есть вопрос, — говорит Вай, пока он копается в телефоне — запрос на друзья в Фейсбуке Виктор так и не принял, со вчерашнего праздника на сайт ещё ничего не выложили, находит какую-то старую, где Виктор, с лицом, полным скуки, стоит рядом с Хаймердингером. — Слушай, а ничего так. Бледноватый, но если его откормить, то ничего.

— Вопрос-то какой?

— У тебя встал на него или на физику?

***

Домой Джейс приезжает только ближе к вечеру, залезает в ванну и лежит там, выжигая себе глаза яркими лампочками.

«А тебе-то хоть понравилось?» спросила Кейтлин в какой-то момент, и Джейс, как бы не старался, ответить «нет» не смог. 

Потому что понравилось. Конечно, Виктор раскусил его сразу после ответного вопроса «а как хочешь ты?», посмотрел так, что у Джейса бы подогнулись колени, не сиди он на кровати в этот момент. «Первый раз с мужчиной, да? Теряешься, как девственник, коим по сути и являешься», — прошептал почти в губы, с лёгкой усмешкой, поддев его подбородок пальцем. Джейс не стал говорить, что у него было с — какое неправильное в контексте слово — бывшей, так что он не такой уж и девственник в этом вопросе. Но с мужчиной да, впервые.

То, как Виктор смотрел, как трепетал короткими ресницами и приоткрывал рот, как у него чуть подрагивали пальцы в волосах.

Джейс зажимает нос, опускает голову под воду и думает, что мог бы и не выныривать. Мог бы остаться под несколькими дюймами воды навсегда. До понедельника надо решить, надо набраться смелости на совет Кейтлин поговорить или на совет Вай — пригласить его куда-нибудь. Говорить там тоже придётся. Им в любом случае придётся разговаривать — они вместе работают. Боже, что он наделал.

А как это всё выглядело со стороны Виктора? Склеить натурала? Ничего он не клеил, он просто говорил о его статье, цитировал по памяти, приводил аргументы и спорил. Джейс каким-то образом склеился сам. А теперь расклеился.

Если с чего-то и начинать разговор — то с момента, где они остановились. То есть, не с отказа от завтрака, а с третьей таблицы. Так что Джейс вылезает из ванной, одевается и начинает методично перепечатывать в вордовский файл всё, что они написали вчера в его блокноте.

***

Понедельник встречает его паникой. Им однозначно надо поговорить, избегать Виктора не получится. Кроме того, у Джейса есть несколько идей касательно статьи, и их надо высказать, даже если перед этим придётся сказать, что то, что произошло в пятницу — странная ошибка. Второй раз допускать её не стоит. Однозначно не стоит. Это было временное помешательство — Джейс снова попытался посмотреть гей-порно и снова понял, что это явно не его. Теперь уже не так явно, если честно, но всё равно — он по женщинам.

И в конце концов, он же учёный. Он любит эксперименты — и это, с некоторой натяжкой, можно таковым назвать. Про это он Виктору говорить не собирается. Он собирается поговорить с ним про третью таблицу и про шестнадцатую формулу.

Распечатать бумаги на большом перерыве заходит к Мел. Мог бы воспользоваться одним из тех принтеров, что стоят в преподавательских, но там больше шанс наткнуться на Виктора раньше времени, а Джейс к такому не готов. 

— У тебя всё в порядке? — осторожно спрашивает Мел, и Джейс точно не собирается ей говорить, что всего через пару месяцев после их расставания, он внезапно переспал с мужчиной. Ещё и с тем, которого она знает.

— Вай расстроилась из-за Паудер, Кейтлин расстроилась из-за Вай. Ничего неожиданного.

— Вай? Расстроилась?

Джейс хмыкает.

— Разозлилась. Пообещала убить обоих, но Экко был у меня на второй паре, так что она либо не успела, либо передумала. Они всё оттерли?

— Пару пятен осталось, но если не знать куда смотреть, то и не видно. Джейс, извини, что я вспылила, но ты так меня разозлил! Вместо того чтобы следить за порядком, ты просто отвлекаешься сам и отвлекаешь одного из самых ответственных наших людей. И в результате получаем, что получаем.

— Может, я тоже отстранен от общественных мероприятий?

Мел растягивает губы в своей самой медовой улыбке. Раньше после таких Джейс получал от неё почти неизменное: «Даже не надейся, милый».

— Даже не надейся, — приятно знать, что Мел верна себе. — Ты теперь записан на все. Просто рядом с Виктором тебе теперь стоять запрещено.

Мел даже не догадывается, какую услугу ему сейчас оказывает. Рядом с Виктором его мозг уже один раз выдал эквивалент синего экрана смерти, и избегать подобных обстоятельств — хотя бы временно — это именно то, что Джейсу нужно. А ещё ему нужно обсудить с ним третью таблицу.

— Хотя ты теперь понимаешь, что он тебя не ненавидит.

Джейс неопределённо дёргает плечом — вполне может возненавидеть после неловкого объяснения из разряда «слушай, всё было круто, но я вообще-то натурал».

После пятой пары он стучит в кабинет Виктора и не очень понимает, хочет ли он услышать тишину за дверью или ответ. Небольшая отсрочка до следующего дня вряд ли что-то изменит, и Джейс твердо решает не стучать второй раз.

— Да-да? — говорит Виктор, и Джейс выдыхает. Ладно, у него уже было подобное с Мел, и не раз. Вряд ли в гневе Виктор страшнее, чем она.

Виктор кажется смутно удивлённым всего долю секунды, потом встаёт, опираясь о стол, протягивает через него руку, а Джейс очень старается не вспоминать, как эта ладонь зарывалась ему в волосы. Получается плохо. Ещё хуже получается игнорировать факт того, что Виктор в наглухо застегнутой рубашке — потому что хоть одну пуговицу ослабить, и будет виден засос.

— Я по поводу таблицы. Из статьи, — «и поговорить о том, что произошло то, чего происходить было не должно».

— Которой таблицы?

Джейс раскладывает на его столе распечатки.

— Третьей. И по поводу шестнадцатой формулы, я так и не понял, что ты имел в виду в пятницу.

Виктор обходит стол, подхватывая трость, смотрит на Джейса с тихим укором — «как так не понял, я говорил про это минут десять подряд».

— Начнём с того, что оформление таблицы вообще отличается от остальных. Это недопустимо. Далее, ты приводишь данные о массе в пятом столбце. Во всех прочих таблицах, где есть этот параметр, ты приводишь его во втором. Это усложняет восприятие информации.

— А формула?

Виктор вздыхает — то ли раздражённо, то ли утомленно. Тянется за ручкой, начинает делать пометки прямо на распечатке.

И они снова начинают спорить. Джейс тянется за ещё одной ручкой, перечеркивает собственные расчёты, залезает крупными буквами на пометки Виктора, сам Виктор подчёркивает прямо в тексте его фразы, обводит кружками цифры. Джейс почти кричит, Виктор обрывает его на полуслове, указывает пальцем на расчёты, они машут руками, они ходят по кабинету — в основном ходит Джейс, Виктор довольствуется постукиванием трости по носку собственного ботинка, они пересчитывают уравнения снова и снова — на телефонах, на большом бухгалтерском калькуляторе Виктора, просто на каких-то клочках бумаги.

А потом — Джейс не знает, когда наступает это самое потом, с равным успехом они могли проспорить десять минут и целый час — Виктор говорит в ответ:

— Потрясающе. Это гениально.

И у Джейса снова что-то происходит с разумом. Снова мир погружается в белый шум и как будто слегка расплывается по краям, снова центром фокусировки оказывается лицо Виктора — с прямым и смелым взглядом, с чуть растрепанными волосами и слегка порозовевшими от спора острыми скулами.

Джейс делает вперёд всего полшага, а Виктор отвечает на поцелуй всего через долю секунды. Податливо приоткрывает губы, с готовностью цепляется за его плечо, а потом чуть отталкивает, тихо и чётко, полуприказным тоном:

— Джейс, дверь.

Джейс задумывается о побеге за эту самую дверь уже на последнем шаге, а потом слышит, как Виктор отставляет трость в сторону, и протягивает руку к замку, поворачивает ключ. Разворачивается, потом разворачивается обратно, чтобы погасить свет — чтобы в корпусе напротив не было видно силуэтов в окне, и наконец подходит к Виктору обратно.

У него мягкие губы, мягкие волосы и удивительно крепкие пальцы.

Джейс не очень понимает, что с ним происходит — снова, — но в данный конкретный момент, он не хочет об этом думать — особенно, когда Виктор проводит рукой по его щеке. Особенно, когда Виктор запрокидывает голову, молчаливо разрешая Джейсу поцеловать собственный засос в расстегнутых верхних пуговицах рубашки. Особенно, когда он поджимает живот, стоит Джейсу залезть пальцами под ремень его брюк.

Джейс не уверен до конца, что им ведёт, пока он расстегивает ремень на ощупь. Уверенность появляется вместе с ладонью Виктора в его волосах и с завороженным взглядом. Появляется четкое направление — каждый раз, когда Виктор выдыхает чуть громче, стискивает руку на краю стола до белеющих костяшек, откидывает голову — как путеводная нить. И Джейс просто пытается не налажать.

Он утыкается лбом ему в здоровую ногу, пытается привести этот мир обратно в норму. Собственное возбуждение никуда не делось, давит и сводит с ума, но не так сильно, как дрожащие пальцы Виктора в его волосах. 

Какого хрена это опять случилось. Какого хрена.

Виктор молчит, только дышит часто и быстро, и бедра у него подрагивают так же, как и пальцы. У Джейса руки тоже дрожат.

Какого хрена он снова наделал.

— Эм, может по кофе?

Вай сказала пригласить его куда-нибудь — наверное, это стоило сделать до. Наверное, приглашать стоило после того, как Джейс разберётся в собственной неожиданной бисексуальной панике — потому что натуралы обычно ну. Не отсасывают коллегам своего пола прямо на рабочем месте.

Голос у Виктора хрипловатый и надломленный. Пальцы касаются уха, по позвоночнику бегут мурашки.

— В семь вечера?

Надо же. Он пришёл сразу после пары — не было ещё и шести.

— По пиву?

Рука из волос пропадает. Обидно.

— В понедельник?

Видит небо, Джейс пытается. Игнорировать желание посмотреть Виктору в глаза пытается в том числе. Боже, что он устроил. Снова.

— Чай?

Виктор молчит долго — борется с пряжкой ремня. У Джейса начинают ныть колени.

— Сказать по правде, у меня тут была куча работы, пока ты не пришёл. Ты... немного спутал все карты. Давай в другой раз?

Джейс наконец-то встаёт, отряхивает брюки, проводит рукой по волосам, пытаясь привести их хоть в относительный порядок. Хорошо, что у него сумка через плечо. Прикрываться сумками ему не приходилось класса с восьмого — да, теперь всё должно успокоиться чуть быстрее — ему уже не четырнадцать. Он поспешно сгребает все исписанные листы в одну стопку и очень надеется, что забирает только свои. Виктор опирается на трость сильнее обычного, и взгляд у него бегает по полу.

— Да, конечно, — если это маленькая месть за отказ от завтрака, то она работает. — Я тогда... подумаю над всем, о чем мы говорили, — «и над всем, что я только что сделал».

— Да, да, конечно. Заходи в любое время.

«Обращайся к нему почти по любому вопросу», — сказала ему Мел. Вряд ли она имела в виду: «Постучись в его кабинет, если тебе внезапно захочется пососать член».

— Свет включить? — на улице ещё даже не сумерки, но Виктор сидел со светом, когда он пришёл. Как будто вежливо включить его обратно на выходе.

— Да, — у Виктора немного отрешенный голос. Он говорит, когда Джейс уже поворачивает ключ в замке: — И, Джейс, для первой попытки весьма... многообещающе.

Джейс выскакивает из его кабинета так быстро, как только может.