На следующий день после пар он завозит в новую квартиру Мел чемодан с лучшими рубашками, осматривается. Квартира Мел подходит — просторная и светлая. Целая комната и правда выделена под студию, и Джейс немного любуется. Как жаль, что Мел просто хранит свои картины в одной большой куче и никуда их не выставляет. Джейсу кажется, что она могла бы получить известность.

Она снова его благодарит, но сразу после немного неловкого чаепития вежливо выпроваживает за порог. Амбесса приезжает только завтра, а значит Джейсу здесь пока делать нечего.

«Она ведь всё знает, да?» написал Виктор вчера, когда он уже собирал чемодан. Джейсу пришлось ответить, что да.

«В спецслужбы тебя бы работать не взяли, ты бы выдал все гостайны одним своим видом», — заключил Виктор и был абсолютно прав. Врать Джейс никогда не умел.

Вечером после пар они едут за Амбессой в аэропорт — Мел в лучших серьгах и с густым макияжем, Джейс — в лучшем галстуке, который душит не хуже удавки. Может, и правда, пусть задушит? Не придётся терпеть Амбессу. Только Мел потом всё равно придётся за всё отдуваться.

— Вкус на мужчин у моей дочери так и не появился. Без бороды ты был хоть смазливым, — говорит Амбесса ему вместо приветствия. Джейс, как и положено, везёт её чемодан. Второй чемодан везёт её мальчишка — парнем его назвать сложно, Джейс надеется, что ему есть хотя бы двадцать один год. В прошлый раз был блондин.

— Я не ограничиваю взрослого мужчину, — Мел выделяет интонацией «взрослого мужчину», но Амбессин мальчик даже не вздрагивает. Предыдущий от подобного явно засмущался. — В выборе причёски, мама.

— А стоило бы. Дай ему одежду похуже, и можно принять за бездомного.

Амбесса беззастенчиво садится на переднее сидение, молча вытесняя на заднее уже кипящую от злости Мел — а ведь не прошло ещё и двадцати минут.

Ресторан выбирает Амбесса, когда спускается в холл отеля еще через сорок минут. Все сорок минут Джейс с Мел пьют предложенный администратором чай и показывают друг другу инстаграмные рилсы. Сорок минут бессмысленного ожидания оказываются лучшим временем дня — потому что потом начинается время Амбессы, и она не желает его уступать никому. Джейс смутно подозревает, что Мел использует его в качестве громоотвода, переводит темы на него, только бы не говорить ничего самой.

— Джейс теперь работает в нашем университете, — отвечает она на вопрос, как у неё дела, и Амбесса саркастично изгибает бровь.

— Профессор? Инженером ты мне нравился больше. Хоть какие-то перспективы. Мел, ты же не хочешь однажды стать женой профессора.

— Я сама профессор. Доктор политологии, если ты не забыла.

— И зря. Я всегда тебе говорила...

— Я знаю, что ты всегда говорила. Не надо критиковать каждое моё жизненное решение.

Амбесса снова закатывает глаза и пальцем подзывает официанта, чтобы он подлил ей ещё вина. Хорошо хоть, платить за этот ужин она будет сама.

— А насчёт замужества. Джейс, я не вижу у своей дочери нового кольца, долго ты ещё собираешься тянуть или наконец отрастишь яйца? — его нож проезжает по тарелке с мерзким скрипом. — Единственная причина, по которой я терплю тебя рядом со своей дочерью — от тебя должны быть крепкие детишки.

— Мама, мы разберёмся без твоего участия, спасибо.

— А ты долго ещё будешь ждать, пока он поспеет? Ты не молодеешь, и хоть...

Джейс наконец вмешивается.

— Мы сначала хотим приобрести свою жилплощадь.

Амбесса кивает — кажется, слегка даже уважительно.

— Квартиру? Или дом?

— Для начала квартиру, — голос у Мел чёткий и ровный, идеальная осанка и гордый подбородок. Но Джейс слишком хорошо её знает и видит в её глазах настоящую жажду крови — даром что на тарелке у неё стейк медиум рейр. А Амбесса знает её ещё лучше и тоже наверняка прекрасно видит, что в очередной раз довела Мел до бешенства.

— Вы в этом году никуда не ездили?

— Я менял работу, было не до того.

У них был забронирован отель на Гавайях, но потом Мел, очевидно, бронь отменила. После того, как они расстались после ужина вот в таком же ресторане. И после кольца, да. Всё-таки это было не самой удачной идеей.

Амбесса рассказывает, куда они с Карлосом ездили в позапрошлом месяце, пытается уколоть Мел каждой фразой, и Джейс просто ждёт, когда это закончится. Мел, очевидно, тоже. 

Вечер заканчивается тем, что он довозит Амбессу до отеля, ждёт, пока Мел пересядет обратно на переднее и вдаряет по газам.

Мел, даже не разувшись, идёт к холодильнику, достает бутылку белого и с яростью начинает выкручивать пробку. Джейс молча забирает у неё штопор и просит дать ему бокал тоже.

— Я не могу, не могу, я не выношу эту женщину, просто не выношу. Почему ей каждый раз надо всё это делать?

Мел роняет лицо в ладони.

— Почему ты каждый раз идёшь ей навстречу?

— Потому что в прошлый раз, когда я не пошла, она заявилась ко мне на работу.

— Да, Виктор тоже про это вспомнил.

Мел ухмыляется.

— Всё ещё не понимаю, как это случилось.

Мел взглядом просит рассказать ей хоть что-то и не только из любопытства, но и ещё чтобы забить голову хоть чем-то, что не её мать. А Джейсу и правда пора рассказать ей чуть больше.

— После той вечеринки. Мы продолжили обсуждать мою статью, я предложил его подвезти, а потом мы просто... начали целоваться. Вроде как.

— Кейтлин знает?

— Конечно.

Мел подпирает щеку кулаком.

— А мне ты собирался рассказать?

— Не так скоро.

Мел кладет свою ладонь ему на руку, чуть сжимает.

— Я бы всё равно догадалась рано или поздно.

— Не сомневаюсь.

Она вздыхает.

— Надо ложиться. Мама купила на завтра билеты в оперу.

— Ненавижу оперу.

— Мне жаль, — отвечает Мел, встает и проводит по его волосам рукой.

Джейс задевает ногой её сброшенные туфли.

Мел долго торчит в душе — в ванной после остаются удушливая горячая влажность и конденсат на зеркале. Джейс думает что-нибудь накалякать, но передумывает, быстро моется и ложится на заботливо расстеленный Мел диван. Завтра день будет ещё хуже — он ненавидит чёртову оперу. И, пожалуй, Амбессу тоже.

С Виктором он не пересекается — просто нет повода. Он ещё не успел ничего исправить в статье — Виктор, если судить по отсутствию изменений в общем документе, тоже. А заходить в его кабинет с единственной целью поцеловаться немного глупо. Особенно, учитывая их последний разговор.

Первый акт оперы Джейс выживает, пересчитывая буквы в либретто, на втором уже не выдерживает и, уменьшив яркость экрана до минимума, начинает жаловаться Кейтлин. Кейтлин задаёт резонный вопрос, что он делает в опере, и Джейсу приходится — по собственной дурости — рассказать про Амбессу и про диван.

В конце, когда трагичная смерть на дуэли длится уже минут семь подряд, а никто так до сих пор и не умер, он все же пишет Виктору.

«Ты любишь оперу?»

«Я люблю скрипичную музыку и балет. Не знаю ни одного человека, который бы любил оперу», — отвечает Виктор спустя пару минут.

«Амбесса. И в целом Мел, но в этом тоже виновата Амбесса».

«Сочувствую».

Потом они снова идут в ресторан, и Амбесса, нагло пользуясь тем, что завтра выходной, удерживает их до самого закрытия. Проходит чуть лучше, чем вчера, потому что Карлос, явно пытаясь казаться эрудированным, что-то блеет про прекрасные голоса и изумительный сюжет, и Джейс просто ему не мешает. Пусть мальчик отрабатывает свое присутствие.

Амбесса не упускает случая уколоть Мел в том, что её спутник ничего не смыслит в искусстве.

Джейс просто терпит. И Мел просто терпит, снова изгнанная на заднее сидение.

Дома она снова достает початую бутылку вина и щедро плещет им по бокалам.

Не говорит ни слова, просто молча кивает ему и уходит в спальню. Завтра будет ещё тяжелее — завтра они проведут вместе полный день. Джейс надеется, что они с Мел не сойдут с ума.

День начинается с выпитого Мел бокала вина, и Джейс перед уходом ставит в холодильник новую бутылку. Вечером она им пригодится.

Потом они едут до Амбессы, потом до пристани. Небольшая обзорная экскурсия на город со стороны залива. Джейс жалеет, что у него нет морской болезни — вышло бы отказаться. Хотя они с Мел отходят чуть в сторонку, и становится уже лучше. Только невероятно скучно.

Он мог бы заниматься статьёй — более того, он мог бы заниматься ей вместе с Виктором. Или не статьёй.

С другой стороны, он может хотя бы исправлять текст — всё равно у них ещё около часа. Так что он заходит в документ, начинает печатать — с телефона непривычно, но жить можно. Мел трогает его за локоть и прижимается щекой к плечу — Амбесса вернулась на палубу. Он опускает взгляд обратно на экран — только что набранный им текст выделен. Рядом — комментарий: «Что за чушь ты несёшь?».

В мессенджер через минуту приходит фотография какого-то клочка бумаги с формулой.

— Прекрати так улыбаться в телефон, — шипит ему на ухо Мел. Заглядывает сама. — Тем более, он тебя даже не хвалит.

Джейс переписывает кусок, оставляет в конце знак вопроса. Выделение снимается, знак вопроса заменятся точкой. Комментарий тоже меняется — теперь он гласит: «намного лучше».

На какое-то время это отвлекает от невыносимой скуки.

После кораблика они идут гулять по парку, обедают, идут на выступление симфонического оркестра — Виктору бы, наверное, понравилось — потом на ужин. И всё это время — за исключением пары часов в полутемном зале с классической музыкой — Амбесса представляет из себя саму себя. Тыкает в Мел словами, принижает Джейса за каждый чих, отвратительно милеет с Карлосом (Джейс задумывается, как долго он продержится) и просто всячески пытается вызвать у Мел нервный тик.

Мел падает на диван, снова так и не разувшись и не сняв длинный кардиган, откидывает голову на спинку и просто прикрывает лицо руками. Джейс молча возвращается с двумя бокалами — хорошо, что он убрал вино в холодильник.

— Завтра она уедет.

Мел молча пьёт — гораздо быстрее, чем стоило бы пить отличное белое вино.

— Я такими темпами сопьюсь, — говорит она на середине бокала.

— Нет, если она не переедет.

— Тогда переду я. Куда-нибудь на Аляску, например. Ей слишком не нравится холод.

— Мне тоже, — бурчит Джейс. — Хоть что-то у нас с ней общее есть.

Дальше пьют молча — Джейс ощущает себя выжатым и грязным, как половая тряпка. Надо полагать, Мел чувствует себя ещё хуже. Джейс молча передаёт ей свой полупустой бокал, и она благодарно кивает. Потом устраивается головой у него на плече — знакомо и тепло. Допивает уже неспешно, крутит за тонкую ножку, поднимает, смотрит на просвет.

— Такое вино перевожу из-за неё, — вздыхает и допивает остатки, ставит бокал в компанию к первому. — И всё равно ей бы оно не понравилось. Она по красному.

Джейс берет её руку — тоже знакомо, по-родному.

— Мел, что бы она ни говорила и что бы ни делала, ты всё равно остаёшься самой потрясающей женщиной, которую я знаю.

Мел кивает и утыкается ему в плечо лбом. Её так просто обнять и так просто прижать к себе, и Джейс знает, что и поцеловать было бы просто. Просто было бы стереть дорожки беззвучных слез, просто было бы подхватить её на руки и донести до постели, просто было бы заставить её отвлечься. Просто было бы запустить по-новому это колесо и сойтись в шестой раз — до тех пор, пока кто-нибудь из них в очередной раз не сказал бы, что хватит. Но Джейс только поглаживает её по спине, потому что у Мел не хватит душевных сил его остановить, а у него — остановиться.

И дело снова не только в Викторе — просто от прикосновений Мел уже не бегут мурашки, и при взгляде на неё — такую красивую, изящную и просто чудесную — ничего не ёкает. Просто он знает, что через пару недель у них снова начнутся скандалы, Мел снова будет пытаться сделать как лучше для него, пытаясь впихнуть его в неудобные лекала, а он снова будет пытаться этому соответствовать. Они это уже проходили. Поэтому он просто держит её в объятиях, пока она не начинает дышать чуть ровнее. Рубашка под её щекой даже не намокает. Потрясающий самоконтроль.

— Я нашла хорошего психотерапевта, который как раз по таким вопросам. Когда она уедет, запишусь на сеанс. Это всё надо менять. Я так больше не могу, я думала, что справляюсь, что всё хорошо, но потом она приезжает, и я снова чувствую, что мне четырнадцать. Это невозможно.

Джейс не говорит: «Давно пора». Он говорит гораздо более правильное:

— Хорошая идея.

Мел напоследок прижимается крепче, проводит рукой по его плечу и встаёт.

— Спасибо. Я твоя должница. Правда, Джейс, я бы сошла с ума без тебя.

Джейс не собирается говорить, что он сам Мел должен гораздо больше — она сейчас этого слышать не захочет. Мел подбирает бокалы и туфли и запирается в ванной.

Джейс слушает шум воды, пару раз ему кажется, что он различает всхлипы, но он так и не встаёт с дивана — время, когда они могли без стука зайти в душевую друг к другу, давно прошло. Он всё ещё любит её, любит глубоко и сильно, но любовь больше похожа на ту, что он испытывает к Кейт или к маме. Или на инерцию того, что было в начале.

Если бы Мел хотела всё вернуть, она бы поцеловала его первая — она всегда крутила им как хотела, хоть и хотела она в первую очередь как лучше для него самого и для них обоих. Если бы Мел хотела вернуть их отношения, она бы вышла в одном полотенце, а не в ночной сорочке. Она всегда умела строить на него планы — и они всегда срабатывали, с самого их знакомства — у неё на Джейса они появились с первого взгляда, у Джейса на неё с первого взгляда появились только надежды, а планы сформировались, только когда она поцеловала его сама. Он готов признать, что некоторые вещи до него туговато доходят.

Очень хочется написать Виктору, что они даже не поцеловались. Желание это он заталкивает поглубже под подушку.

Амбесса наконец уходит в зону контроля, подхватив под руку Карлоса, и Джейс первый раз за четыре дня выдыхает. У Мел опускаются плечи, идеальная осанка вдруг исчезает, даже лицо немного обмякает, опускаются уголки губ. Она тяжело приваливается к Джейсу плечом, и он перехватывает её за пояс — она не упадет, конечно, но маленькая слегка передружеская поддержка ей лишней не будет. Да и ему тоже.

— Хвала небесам, это закончилось, — голос у Мел пустой и как будто блеклый — так не похоже на неё обычную.

— Мы это пережили.

«Мы это пережили», — пишет он Виктору, пока они идут к машине. Ответ он читает, только когда забирает из квартиры Мел свой чемодан.

«Если хочешь, приезжай, у меня есть пара мыслей», и следом отправленное через минуту: «Если у вас с Мел нет других планов на сегодня». Джейс отбивает в ответ «буду минут через тридцать» и обнимает Мел — кажется, это окончательное прощание с тем, что могло бы у них произойти. Кажется, оставляя её одну в квартире, он делает какое-то важное решение.

— Спасибо. Джейс, спасибо тебе. Я тебе должна.

Он целует её в щеку и не оборачивается на захлопнувшуюся дверь.

Он не забирает чемодан из багажника — слишком чётко представляет, как приподнимет бровь Виктор и скажет что-то вроде: «Не уверен, что речь шла о переезде». Он не помнит квартиру, собирается написать, но как-раз кто-то выходит из подъезда, и Джейс по памяти поднимается на этаж и ориентируется на знакомую дверь.

Виктор прислоняется к дверному косяку в коридоре, пока Джейс снимает ботинки, смотрит цепко.

— Как всё прошло?

— Отвратительно. Мел в раздрае. Было бы хуже, если бы Амбесса знала, что мы разошлись.

Виктор склоняет голову, приподнимает брови.

— Может, тебе стоило остаться у неё? Вдруг бы у вас что-то вышло.

Джейс хмыкает и качает головой. Ничего хорошего бы у них не вышло, особенно надолго. А Виктор, кажется, так отчаянно пытается его сплавить, вовсе не потому что не хочет больше повторять — просто не хочет лишних сложностей. Джейс тоже — у него была почти неделя, чтобы об этом всем подумать. Если в итоге что-то выйдет — чудесно. Если нет — то, вероятно, оно и к лучшему.

— Я думал, о том, что ты говорил. Про «плыть по течению».

Виктор как будто слегка напрягается, оглаживает пальцем набалдашник трости.

— И?

— Давай правда плыть по течению, а там посмотрим? — у Виктора в глазах явное облегчение, на губах — лёгкая, едва ощутимая улыбка. Её хочется поцеловать. Всего Виктора хочется поцеловать, поэтому Джейс подходит чуть ближе и спрашивает: — Можно я?

Виктор не отвечает словами — просто протягивает руку, кладет её Джейсу на шею, заставляя чуть склонить голову, и целует сам. И это — это гораздо правильнее всех не случившихся вчера поцелуев с Мел. Это свежее, новее, ярче. Течение несёт их, сталкивая ближе, и Джейс не сопротивляется — ни ему, ни Виктору, когда тот тянет в омут спальни, пока выдергивает ремень из шлевок, подставляя собственную шею чужим губам. Несётся по руслу с поцелуями и уже знакомыми тихими вздохами, с длинными пальцами в волосах, с острыми плечами и родинками на ребрах. Тонет в обрывках шепота и лёгкой красноты на скулах, в вечернем солнце, что подсвечивают чужие глаза до кошачье-желтого, там, где цвет ещё не спрятался за зрачком. Набирает воздуха и снова ныряет под воду — туда, где весь кислород есть только в чужих лёгких.