Засыпать без Виктора оказывается внезапно непривычно. Джейс разваливается на всю ширину кровати и смотрит в потолок — в глубокой ночи по нему ползёт свет от фар проезжающей мимо дома машины. Не спится. Они обработали почти все заявки, осталось меньше сотни, завтра надо начинать печатать тесты почти на пятьсот человек, а Джейс думает об их короткой недоссоре. Виктор не поехал после врача к нему, Джейс просто сидел и ждал в своей квартире, что он напишет. Увидел, как снова в табличке начали заполняться графы — Виктор вернулся домой и продолжил работать.

Так что Джейс ему позвонил, спросил, как всё прошло — так ведь делают люди, когда их научно-сексуальный партнёр идёт к врачу, верно?

Виктор ровным тоном сказал, что всё в порядке, всё в рамках его условной нормы, что препарат назначили и что он идёт разбирать заявки, и пусть Джейс тоже не сидит без дела. Слово за слово, не очень обдуманное, но зато совершенно честное «я же волнуюсь» переросло в «не надо меня опекать, Джейс, ты мне не мамочка» и сброшенную трубку. И Джейс честно работал, отправляя ответ за ответом, а сам всё больше раздражался. Что такого в том, что он волнуется — это нормально, это естественно. Он не порывается делать за Виктора простые дела, он не навязывается, не ведёт себя опекающе. Мог бы, но он просто... проявляет заботу? Этого уже слишком много по мнению Виктора?

Они всё равно обмениваются сообщениями с пожеланиями спокойной ночи — утешение от этого слабое. Так что он просто лежит и пытается уснуть. По потолку проезжается ещё одна полоса света от фар. Он же не мог стать настолько... как там Мел говорила? Созависимым, меньше, чем за два месяца в их недоотношениях. Этот вопрос уже встаёт ребром — Джейсу хочется какой-то определённости. Ему хочется позвонить Виктору и сказать ему про всё это или позвонить Кейт и сказать про все это ей, но сейчас глубокая ночь, и даже такая сова, как Виктор уже спит. А Кейтлин вообще жаворонок и захочет его убить, если он её разбудит по причине внезапной гейской драмы. А Джейс ведь даже не гей.

Так что он ворочается с боку на бок, чувствуя ставшую непривычной пустоту на другом конце кровати. Почему-то, когда они разъехались с Мел, она ощущалась свободой. Грустной, одинокой и тоскливой, но свободой. Сейчас просто одиночеством.

У всех бывают плохие дни, им нужно личное пространство, напоминает себе Джейс и думает, было бы ему сейчас легче, если бы у них не было того диалога. Решает для себя что да, было бы. Он бы просто скучал, а не скучал пополам с раздражением. Он не делает из Виктора хрупкую статуэтку, на которую дунешь — треснет, он просто старается быть капельку осмотрительнее. В обычные дни Виктора это вроде как не раздражает. Если бы он был сейчас здесь, то это бы перебилось поцелуями или вылилось бы на самом деле в первую настоящую ссору. Наверное, Виктор умеет ссорится как никто другой — он едкий, язвительный и колкий. Джейсу бы не хотелось попадать ему под горячую руку. Джейсу бы хотелось больше видеть Виктора, когда у него ничего болит и его не грузят работой — чуть насмешливого, ироничного, тягучего и отзывчивого, увлеченного. Это всё ещё один и тот же человек, и Джейсу нравятся все его грани, но... но ему нужно спать. Вряд ли они станут говорить о сегодняшнем, тем более Виктор первый прислал пожелание спокойной ночи — вероятно, тема для него исчерпана.

Снится Джейсу какой-то мутный и липкий бред, просыпается он с затекшей ногой, обрывки неприятного сна тянутся за ним в душевую. Виктор был в сети утром, сейчас, должно быть, ждёт такси. Джейс мог бы его забрать, но тогда надо было ставить будильник минут на тридцать раньше, а он об этом вчера не подумал. Настроение поднимается — не сильно, но хоть немного, когда Виктор просит зайти в его кабинет на перемене. Если бы это было что-то рабочее, он бы, наверное, зашёл сам. Джейс старается не отвлекаться от лекции, старается объяснить материал, но мысли лезут в голову сами. Должен ли он извиниться? Но за что извиняться, за искренне участие? Должен ли он просто не обращать на это внимание? Да, наверное, да. Но сможет ли — это уже вопрос.

Виктор чуть бледноватый, под глазами тёмные тени, и Джейс подозревает, что сам он выглядит ненамного лучше. Но Виктор... Виктор кажется слегка болезненным. Кажется даже, что щеки немного запали, заострили скулы. Джейс прикусывает себе язык, чтобы не спросить, в порядке ли он — Виктор ясно вчера дал понять, что таких вопросов он слышать не хочет.

— Привет.

— Привет, — Виктор сам идёт к двери и запирает её на ключ. У них меньше десяти минут, и что бы Виктор не собирался делать или говорить, времени у них немного. Джейсу кажется или он опирается на трость чуть сильнее, чем обычно?

Тяжелее обычного приваливается к краю стола, а Джейс так и стоит посреди его небольшого кабинета. Виктор смотрит на него, чуть сдвинув брови и поджав губы, постукивает тростью по полу.

— Слушай, мелочь, конечно, но я вчера вспылил. Устал. Меня замучил расспросами Ревек, потом позвонил Хаймердингер, потом таксист оказался отвратным, и меня почти укачало до кучи, — Джейс моргает и всё-таки подходит ближе. — Извини. Я не столько на тебя разозлился, сколько на... на всё.

У Джейса колотится сердце — он не ждал от Виктора извинений. Хотел их, да, но не ждал. И не ждал такой честной и искренней... уязвимости. Подходит ещё на шаг, прислоняется к столу рядом, почти плечом к плечу.

— То есть я могу спросить, как ты себя чувствуешь?

Виктор пожимает плечами, тянет губы в полуулыбке.

— Только без попытки отправить меня домой и нравоучений, спасибо.

— И как?

Виктор закатывает глаза. Как будто ждал, что после такого ответа Джейс всё-таки не спросит.

— Бывало и лучше. Хуже тоже бывало, так что нормально. Иди сюда.

Поцелуй короткий, лёгкий, но как же его Джейсу не хватало весь вчерашний вечер и всё утро. Виктор утыкается лбом ему в плечо, Джейс кладет ему руку на спину, прижимается губами к макушке. Они стоят так до звонка, и Джейс бы не уходил. Задержался бы ещё хоть на несколько минут, только бы Виктор отдохнул ещё немного, забыл про дела. Ему бы дома остаться, но скажи Джейс такое, его из этого кабинета бы выгнали сердитым толчком в спину, а не ласковым прикосновением прохладных пальцев к шее.

На большом перерыве они почти заканчивают оформлять заявки — если Виктор успеет справиться с ними до конца дня, то дома можно будет просто отдохнуть. Виктору сейчас отдых очень нужен, Джейс бы доделал всё сам, вечером, но Виктор на это только качает головой. За оставшуюся перемену Джейс, конечно, ничего толком не успевает, зато на каждой паре напоминает про то, что завтра начнутся тесты. Заразиться энтузиазмом у студентов не получается — все мысли стопорятся на том, что Виктора нужно как можно быстрее отвезти домой. И, по-хорошему, не дать ему пойти завтра на работу.

Последние заявки Виктор обрабатывает уже в машине, устало откидывает голову, закрывает глаза. Джейсу не кажется, что он осунулся за день — он в этом уверен. Смотрит тревожно, как Виктор открывает дверь, как тяжело опускается на табурет, как устало вешает пальто на крючок. Смотрит и не знает, что он должен сделать, чтобы и помочь, и не нарваться на раздражение. Скорее всего, ужин.

Виктор в кои-то веки рано идёт в кровать, но так и не засыпает, лежит в какой-то полудреме, периодически хмурится, тяжело трет лоб и виски — видимо, голова болит, — шумно вздыхает, потом приоткрывает глаза и укоризненно смотрит прямо на Джейса.

— Я же чувствую, что ты пялишься, — немного смягчается, протягивает Джейсу руку. — Ты хочешь спросить, не планирую ли я остаться завтра дома, так? Или как я? — Джейс всё-таки кивает. — Джейс, расслабься, я не в первый раз меняю препарат. Через неделю всё станет нормально, просто пару дней будет не очень хорошо. Произойдёт привыкание и всё нормализуется.

— А если тебе станет совсем плохо? Прямо в университете?

— А если мне станет плохо, пока я буду дома один?

— А если я тоже останусь?

— А если ты включишь свою гениальную голову, то поймёшь, что завтра у нас обоих слишком много работы. Тесты, Джейс. Их потом ещё и проверять. Просто перестань думать и поцелуй меня уже.

Джейс таким просьбам сопротивляться не может и не хочет. Только не думать всё равно не выходит. Не могли они что ли с этим своим Ревеком хоть на недельку всё это отложить. Чтобы Виктор мог хотя бы не задерживаться после пар.

— Расскажи что-нибудь хорошее, — просит полусонно, замедленно, акцентом меняет четкость слов. Щекочет открытую шею своим дыханием, греет ладонь у Джейса под локтем.

— Мы проверили все заявки.

У Джейса появляется стойкое чувство, что его хотят или ударить, или убить.

— Не о работе, — отчеканивает Виктор раздражённо. Раздражение у него тоже сонливое и блеклое.

— Мне сегодня снился дурацкий сон, не уверен, что хороший, но дурацкий, — Виктор молчанием просит его продолжать, даже как будто чуть ближе пододвигается. — Там был какой-то совершенно идиотский город, везде какие-то мосты, повсюду непонятные радужные сопли, а я нёс какой-то здоровенный молоток, ну, прям здоровенный, чуть не с себя ростом, и всё такое тревожное, мрачное. Потом ещё какие-то роботы повылезали, и вроде как то ли люди, то ли статуи, как в Помпеях. Понятия не имею, нахрена мне был нужен этот молоток. Он прям... огромный был.

Виктор мягко усмехается. 

— Дедушка Фрейд бы, наверное, рассказал тебе много интересного и про радужные сопли, и про огромные молотки.

— Виктор! — Виктор беззлобно смеётся, утыкается головой ему в грудь. Чуть щекотно, тепло и уютно. — У меня, вообще-то, почти кошмар был. Хожу там, ищу что-то, не понимаю, как выбраться, а ты издеваешься, — и сам смех еле сдерживает.

— А чем закончилось?

— Понятия не имею, я проснулся.

— Я как-то разбудил бывшего среди ночи, положил руку ему на лицо, сказал что-то вроде: «у нас коллективный разум и никаких беспокойств. Эволюция чудесна», и просто отвернулся. Это с его слов, я даже не проснулся.

— А что снилось не помнишь?

— Нет. И даже утром не помнил. Но должно быть что-то интересное.

Джейса подмывает спросить про бывшего, про всех, просто чтобы узнать хоть что-то. Виктор пускает в свое настоящее со скрипом, а перед прошлым вообще выставляет кордоны, которые осторожными вопросами не обойдешь. Но вряд ли эта тема относится в разряд совсем уж хороших, и поднимать её сейчас Джейс не решается. Мозг снова цепляется за сон — а ему-то казалось, что он его за день успел почти начисто забыть.

— Помпеи... я бы хотел там побывать. Ты не был?

— Не выпадало шанса. Но я бы тоже был не против.

Джейс не особо думает, когда ляпает:

— Может, летом?

Виктор на удивление задумывается как будто серьёзно.

— До лета ещё надо дожить, — говорит спокойно, но всё ещё задумчиво. — Нет, не заставляй меня сейчас думать о другой поездке, надо сначала с этой разобраться.

— Тогда надо не упоминать Помпеи рядом с Хаймердингером.

Виктор вздыхает.

— Я почти уверен, что он там был.

Джейс не удерживается.

— До извержения или после?

— Джейс! Я всё равно не скажу, сколько ему лет. Но мне кажется, я видел фотографию. Не важно. Но в целом... летом в Италии должно быть хорошо. Подумаем об этом весной.

Джейс пытается перебрать эмоции, которые лезут к сердцу все разом — и радость, и смущение, и удивление, и предвкушение. Они ведь, по сути, даже не вместе, а говорят о совместном отпуске так, как будто он вполне может случиться. Виктор не против видеть его рядом с собой по крайне мере до весны. Эмоциям Джейс всегда находил выход в прикосновениях, так что Виктору приходится напомнить, что ему нужно дышать, и если Джейс хочет поехать хоть куда-то кроме отделения полиции, то ему лучше немного ослабить объятия.

— Но если серьезно, я бы съездил. Загорали бы, плавали...

— О да, я буду красный, как варёная креветка после первых же часов даже с солнцезащитные кремом. И кстати, что вообще навело тебя на мысль, что я могу уметь плавать?

Джейсу не до скептицизма — он ментально уже в отпуске после летнего семестра. У него уже над головой летают чайки, солнечные очки на глазах и тёплый песок под ногами.

— Будешь сидеть под зонтиком и пить коктейль. Или вот, купим тебе надувной матрас. Или круг.

— Или сразу нарукавники с жилетом, — Виктор вздыхает, снова трет лоб. — Ладно. Ладно, если мы переживём поездку в Швейцарию и не сойдём с ума, то можно будет об этом подумать. Где-нибудь весной.

***

Виктору явно плохо, но он ничего не говорит, а Джейс никак не комментирует его ещё больше впавшие щёки, бледное лицо и осторожную походку. Он садится за утренние хлопья с таким лицом, как будто только что пару раз поднялся на Эверест — а на деле только слез с кровати. Хлопья он не доедает. Задумчиво смотрит на шкаф и качает головой — что он там для себя решил, Джейс не знает, но подозревает, что это связано с тем самым зажевывающим брюки ортезом. Еще Джейс не знает, будет ли уместно его подстраховать на пути от подъезда до машины, но потом плюёт на уместность, кладёт руку ему на пояс — за ночь подморозило, вся дорожка со вкраплениями скользкого льда. Может быть опасно. Виктор выглядит изможденным, а они ведь вчера на самом деле не так уж поздно уснули.

На светофоре Виктор наконец не выдерживает.

— Джейс, перестань на меня так смотреть. Это адаптационный период, это нормально. Бывало и хуже.

— Может, тебя отвезти обратно? Позвони Хаймердингеру, Виктор, ты плохо выглядишь.

— Вот уж спасибо.

— Не в смысле что ты не красивый, ты просто... я боюсь, что ты упадёшь где-нибудь. Тебе бы отлежаться.

Виктор вздыхает, и Джейс прекрасно знает, что у него отличное зрение и свои мешки под глазами, бедность и чуть расфокусированный взгляд он и сам видел в зеркале.

— Если бы не тест, я бы подумал. Надо работать. В субботу отлежусь, если всё ещё будет паршиво.

— Да ничего ты не отлежишься, ты будешь эти тесты проверять. Ты трудоголик.

Виктор на него смотрит, а Джейс даже не может полноценно взглянуть в ответ — он за рулём.

— Давай не будем, ладно? — Виктор осторожно прикасается пальцами к его руке на ручке коробки передач. Пальцы у него ледяные. В этом жесте намешано пополам неозвученные «не хочу с тобой ссориться» и «у меня нет сил».

На большом перерыве Джейс приносит Виктору сэндвичи из кафетерия. Виткор сидит, подперев рукой голову, и взгляд у него пустой и тусклый. Ест без аппетита, скорее запихивает в себя еду, понимая, что Джейс не отстанет. Откидывается на крутящемся стуле и кажется вдруг на нем совсем хрупким и маленьким.

— Надо было всё-таки надевать корсет, — бормочет едва слышно, но Джейс хмурится.

— Слушай, я тут всё устрою. Попрошу кого-нибудь из аспирантов или студентов. Или попрошу Мел помочь. Тебе надо поехать домой.

Джейс подходит сбоку, присаживается на корточки и тут замечает в мусорном ведре, плохо прикрытое упаковкой от сэндвича то, что не просто настораживает. Вдаряет по кнопке тревоги со всего размаху.

— Джейс, перестань паниковать. Просто кровь из носа пошла. За две минуты успокоилось. Всё в порядке, — руки его ещё холоднее, чем утром, лежат безвольно у Джейса в ладонях. — Перестань так смотреть, я тебя сейчас выгоню. Ты даже дверь не запер, а сидишь тут передо мной на коленях, зайдёт кто-нибудь, — в противовес собственным словам ерошит ему волосы, заправляет прядку за ухо и улыбается — слабо, но хоть как-то. Взгляд всё ещё тусклый, но осмысленности в нем уже больше. Спасибо вам, быстрые углеводы. — Просто клонит в сон и небольшая слабость, — а ещё, судя по блистеру около компьютера, снова болит голова — эти таблетки Джейс узнает. — Я буду в порядке через пару дней. Встань с пола и сядь на стул, как нормальный человек.

Джейс сидит рядом до самого звонка — пока Виктор то ли дремлет, то ли просто думает о чем-то с закрытыми глазами. Жаль, что у него в кабинете нет дивана.

Перед студентами Виктор взбадривается, берет откуда-то силы хотя бы притвориться, что он в порядке, уверенно разговаривает, и Джейс надеется, что он всё-таки поспал на последней паре, заперевшись у себя. Хоть и в кресле.

Ладно, через полтора часа они поедут домой, и Джейс себе скорее откусит локти, чем позволит Виктору проверять тесты.

Он просто накормит его ужином и уложит в кровать. Придавит собой сверху, если понадобится.

Джейс смотрит, как аудитория постепенно пустеет, как студенты забирают свои сумки и сдают листы с ответами, и сразу сортирует их по двум стопкам. Ему сегодня надо проверить как можно больше, чтобы Виктор не схватился делать это завтра. Ладно, это всего лишь сегодня и завтра, и ещё пятнадцать человек в понедельник. Они справятся. Чертов Хаймердингер со своим коллайдером — лучше бы Джейс предложил Виктору поехать туда вдвоём. Без всего этого несвоевременного хаоса.

До самого конца остаются всего двое — их Джейс даже в лица не узнает. Торопливо складывает после сигнала таймера их тесты в файл и наконец-то закрывает аудиторию. В дверях кабинета, где наблюдателем выступает Виктор, сталкивается со Скай, та неловко поправляет очки и кивает в знак приветствия. Между бровей у неё хмурая складка. Конечно, она-то должна была заметить состояние Виктора, возможно, даже спросила, как он. Джейсу, вообще-то, надо бы испытывать к ней сочувствие из-за Виктора и благодарность за то, что она добровольно жертвует своим нерабочим временем, помогая им, но почему-то не выходит. То есть благодарность да, но с сочувствием туговато. Наверное, он всё-таки ужасный человек.

Виктор сидит в аудитории уже один, точно так же складывает листы по файлам и выглядит всё так же устало и хмуро. Всё так же совершенно очевидно, что никакого чуда не произошло и за полтора часа лучше ему не стало.

— Поехали домой, — просит Джейс и в очередной раз проклинает камеры и посторонних людей — Виктора хочется просто закинуть на плечо и донести до машины.

В этой самой машине он снова то ли дремлет, то ли просто сидит с закрытыми глазами. От еды он отказывается, говорит, что его мутит, но выпивает хотя бы полную кружку молока вместе с обычной пригоршней таблеток, но это уже хоть что-то. Джейс не уверен, что период адаптации должен быть настолько тяжёлым, но у него нет никакого опыта и никаких знаний — а единственный человек, который что-то в этом понимает, в очередной раз говорит, что всё в порядке и уходит спать, вместо поцелуя просто ткнувшись ему в плечо лбом.

Джейс присоединяется только через пару часов — когда от галочек в квадратиках начинает рябить в глазах.