Стас не успевает приблизиться ко мне, как Зверь преграждает ему дорогу, словно хищник, охраняющий свою добычу. Он чуть склоняет голову набок, внимательно изучая новую жертву, и едва я подхожу ближе, как замечаю, что его глаза горят диким блеском, а на губах расцветает безумная усмешка. Но не это пугает меня, а то, что мой сосед по общежитию, похоже, совсем не собирается отступать.

— У тебя все в порядке? — повторяет парень, переводя на меня обеспокоенный взгляд. Я спешно киваю, ведь меньше всего на свете хочу, чтобы он пострадал.

— Да, в полном, — шепчу, пытаясь выглядеть максимально спокойной и расслабленной. Но внутри меня трясет. — Увидимся в общежитии.

— Разве ты не познакомишь нас? — ухмыляется Зверь, продолжая смотреть на Стаса так, словно бы вот-вот набросится на него. Но в следующий момент он вдруг улыбается и протягивает парню руку. — Я Стас. Жених Рины.

— Она об этом знает? — интересуется Стас с плохо скрываемой враждебностью. Я смотрю на него с мольбой, мысленно уговаривая уйти и оставить нас, но он, похоже, трактует это совершенно по-другому. — Я думаю, будет лучше, если я провожу ее до общежития. Можешь пойти с нами… если она тебя пригласит, конечно.

Зверь снова усмехается, но уже злее и опаснее, из-за чего усмешка становится похожей на звериный оскал. Он переводит на меня взгляд, словно бы намекая, что я должна немедленно разрешить эту ситуацию, пока не сделал это сам.

— Стас, пожалуйста, иди в общежитие, — повторяю я, стараясь, чтобы голос звучал уверенно, но он срывается и хрипнет. Страх захлестывает меня. — Я приду позже, обещаю. Оставь нас.

— Послушай девушку, — советует Зверь, бросив мимолетный взгляд на часы на руке у парня. Я почти слышу его любимое «тик-так» в голове. — Со мной она точно будет в безопасности.

— Сомневаюсь, — фыркает Стас, но послушно отступает. Я невольно выдыхаю, но затем происходит то, чего я никак не ожидала — парень резко оборачивается и замахивается на Зверя. — Рина, беги!

Он едва успевает крикнуть, как оказывается на земле. Зверь сбивает его с ног точным и быстрым рывком, мгновенно оказываясь сверху. Он испытывает нескрываемое садистское удовольствие, когда одним ударом разбивает Стасу нос. С моих губ рвется негромкий испуганный крик, и я срываюсь с места, чтобы схватить Зверя за плечи, но мне не удается даже сдвинуть его, а уж заставить отступить тем более не получается.

— Прекрати! — прошу я, испытывая почти физическую боль, наблюдая за тем, как он в очередной раз мучает того, кто мне дорог. Мы со Стасом знаем друг друга не так уж долго, но он не заслуживает того, чтобы страдать из-за меня. Никто не должен страдать из-за меня. — Пожалуйста, оставь его!

— Я предупреждал тебя об этом, Рина, — рычит Зверь, и его глаза горят нечеловеческим волчьим блеском. Он держит Стаса так крепко, что тому едва удается пошевелиться. — Я — единственный, о ком ты должна беспокоиться.

— Я не хочу, чтобы кто-либо пострадал, — вдыхаю, чувствуя, как по щекам скатываются слезы. Я больше не могу этого вынести, ведь все повторяется из года в год, раз за разом. Поэтому у меня нет друзей, поэтому я шарахаюсь от людей. — Пожалуйста…

— Обещай, что пойдёшь со мной, и я его отпущу, — требует он, и я киваю, ведь готова пообещать ему, что угодно. Только бы он прекратил это. — Хорошая девочка…

Он вновь усмехается, отпуская Стаса, но напоследок наносит ему еще несколько ударов, из-за чего тот снова падает на землю. Я невольно вздрагиваю и зажмуриваю глаза, но Зверь уже подходит ко мне, чтобы схватить за руку и отвести в сторону своего мотоцикла. Хищник, который тащит добычу в логово…

— Рина, нет! — раздается позади голос Стаса, но я боюсь даже обернуться. Молча усаживаюсь на мотоцикл позади Зверя и обнимаю его обеими руками, чувствуя, как по щекам катятся слезы бессилия. Я должна прекратить все это.

Мы выезжаем со двора университета, но уже через пару минут Зверь останавливается у обочины. Он слезает с мотоцикла и приближается вплотную ко мне, чтобы обхватить пальцами за подбородок и с предельной внимательностью осмотреть моё заплаканное лицо.

— К чему слезы, малышка? — фыркает Зверь, стирая слезинки большими пальцами, что получается одновременно грубо и нежно. Не знаю, почему, но в этот момент я снова тихонько всхлипываю. В памяти так невовремя всплывают все моменты, когда он вытирал мне слезы во время наших отношений. А их было много. Очень много.

« — Ты чего, маленькая? — парень ласково улыбнулся, мягко обхватив за голову в попытке посмотреть на меня. Но я упрямо отворачивалась, пряча эти дурацкие слезы, которые все катились и катились. — Посмотри же на меня! Пожалуйста…

В его голосе на этот раз прозвучало легкое беспокойство, и я все же повернула голову. Мы не так давно начали отношения, поэтому еще переживала, что он сочтет меня слабой сопливой девчонкой. Еще и повод был совершенно глупый.

Надо же было расплакаться над фильмом, да еще и не каким-нибудь драматичным и глубоким, а средненьким таким подростковым фэнтези, экранизацией книжки, которую так настойчиво советовала мне Таня, и я решила хотя бы сначала ознакомиться с сокращенной версией, чтобы ее не обижать. Теперь же я ревела как дурочка, а Стас так некстати оказался рядом и был вынужден за этим наблюдать. Как стыдно…

— Не смотри на меня, — пробормотала я, пытаясь смахнуть слезы рукавом кофты. Но Стас остановил меня, а затем начал вытирать слезинки ладонями — немного неловко, но очень бережно. Я вспыхнула.

— Как я могу на тебя не смотреть? Ты ведь такая красивая! — отозвался он, и его голос прозвучал совершенно искренне. Но я всё равно посмотрела на него с недоверием. — Ты всегда-всегда красивая и каждый раз по-особенному.

— И ты не считаешь мои слезы глупыми? — уточнила, чувствуя, как к глазам снова подступают слезы. Но теперь совершенно по другой причине. — Это ведь просто фильм… просто персонаж…

— Ну и что? Он ведь тебе понравился… почему ты не можешь оплакать его? — удивился Стас, и по щекам снова покатились слезы, но теперь уже от трогательности момента. На этот раз он начал осушать слезинки уже поцелуями, что заставило меня мгновенно перестать плакать и тут же покраснеть. — Только я одного не понимаю… как они посмели назвать этот фильм «Прекрасные создания»? Ведь единственное прекрасное создание, которое может быть в этом мире — ты…»

— Мне нравилась эта жизнь… почему я не могу оплакать ее? — спрашиваю с вызовом, вскинув подбородок. Зверь качает головой и усмехается. — Мне в целом нравилась моя жизнь, пока ты не забрал ее! Пока этот монстр не занял место того, кого я любила!

— Это всегда было частью меня, детка, о чем я говорил тебе уже множество раз! — отвечает он, крепче сжимая мой подбородок. Это причиняет боль, но я стискиваю зубы, ведь снова не хочу показаться ему слишком слабой. Только теперь уже по совершенно другой причине. — Просто… когда мы были вместе, мне удавалось держать ее под контролем, но чем дольше мы в разлуке, тем сильнее она берет надо мной верх.

— Не нужно винить меня в том, что ты стал чудовищем, — шиплю, ощутив, как внутри поднимается раздражение от вида его наглой ухмылки. Словно бы он насмехается надо мной.

— А я и не виню. Я никого в этом не виню, — убедительно произносит Зверь, продолжая поглаживать мое лицо кончиками чуть шершавых пальцев. Мне хочется отвернуться от него, но он не позволяет. — Более того, если бы я окончательно не стал чудовищем, то никогда бы не смог вернуть тебя, малышка… Вижу, ты успокоилась, так что поехали дальше. Ты ведь мне обещала…

Зверь привозит меня в маленький дешевый отель, расположенный на самой окраине не очень большого города. Мы минуем темный коридор с выцветшими обоями на стенах и скрипящими половицами, и все это создает впечатление того, что больше здесь никто не живет. Разве что равнодушная дама-администратор неопределенного возраста, которая даже не обращает на нас внимания, когда мы проходим мимо стойки, где она разгадывает кроссворды. Словно бы время здесь остановилось.

Парень открывает старую деревянную дверь с затертой цифрой 9 на маленькой латунной табличке и заталкивает меня в пропахший сигаретами номер — такой же крохотный, как весь отель. Здесь едва умещается узкая кровать с постельным бельем, произведенным, наверное, еще во времена СССР, и серым пледом вместо покрывала. Функции шкафа выполняет деревянный стул, а стола — маленькая тумбочка с почти отвалившейся дверцей.

— Прости, принцесса, не готовился к столь скорому визиту, поэтому не успел подыскать покои поприличнее, — усмехается парень, хлопнув по включателю. Под потолком загорается тусклая лампочка. — Впрочем, раньше нам с тобой и этого хватало, — с этими словами он скидывает кожаную куртку, оставаясь в майке без рукавов, открывающей вид на его многочисленные татуировки. Я невольно напрягаюсь, когда Зверь оборачивается ко мне, и почти инстинктивно вжимаюсь спиной в дверь. — Ты ведь никогда не могла устоять передо мной, даже когда говорила, что я тебе противен. Но тебя влечет ко мне, и именно поэтому мы здесь.

— Ты говорил, что всегда знал, где я буду. Откуда? — выдыхаю, пытаясь игнорировать его слова. Но память услужливо подкидывает все напоминания о моих слабостях. Это было неконтролируемо и необъяснимо, но мне действительно было сложно сопротивляться ему.

— Не знаю… У Тани спроси, — фыркает Зверь, и я вздрагиваю, когда он упоминает о ней. Я качаю головой, ведь этого не может быть. Она не могла так со мной поступить, она не…

— Что ты с ней сделал? — шиплю, сжимая кулаки. Он смеется, глядя на меня насмешливо и даже чуточку снисходительно, словно бы я неразумный ребенок.

— Ничего, — пожимает плечами, прижимаясь ко мне теснее и вглядываясь в глаза. Меня воротит от этой непроглядной мрачной зелени, но в то же время я не могу отвернуться, глядя на нее, словно бы завороженная. — Просто, в отличие от тебя, она все еще верит в нашу любовь… Ты ведь знаешь, она заботится о тебе и хочет для тебя всего самого лучшего… Меня.

Снова качаю головой, ведь просто не могу этого вынести. Таня не могла, она… Она всегда считала нас со Стасом красивой парой, и даже когда я рассказала ей обо всем, она уговаривала меня поговорить с ним и простить его. Потому что видит в людях только хорошее, ищет свет там, где царит полная тьма…

« — Ты и правда бросишь его? — нахмурилась Таня, наблюдая за тем, как я впопыхах собираю свой рюкзак. Она смотрела на меня своими большими широко распахнутыми синими глазами, из-за которых порой напоминала маленького ребенка. Впрочем, с этим же ассоциировались ее доверчивость, внутренняя чистота и легкая наивность, всегда вызывавшая у меня только умиление. — Он же так любит тебя!

— Боже, очнись, он убил человека! — выдохнула я, чувствуя дрожь от воспоминаний о той самой сцене, которую увидела на складе. Она преследовала меня как в кошмарах, так и наяву. Стоило закрыть глаза, как я снова видела его жесткий звериный взгляд и окровавленные костяшки. — Неужели ты думаешь, что о таком можно забыть?!

— Но, может, ты просто что-то не так поняла, — пробормотала она, потеребив толстую косу, в которую были собраны ее густые каштановые волосы. Я подавила тяжелый вздох, подумав о том, что если попробую донести до нее правду, наверняка просто сломаю ее хрупкий мир. В жизни Тани было слишком много потерь и потрясений, и я не хотела снова причинять ей боль. — Тебе нужно поговорить с ним!

— Не о чем больше говорить, — отозвалась, заканчивая собирать рюкзак и останавливаясь посреди комнаты, чтобы проверить, все ли взяла. Но вместо этого я снова встретила взгляд синих глаз Тани — такой добрый, искренний и чистый, что у меня защемило в груди.

Я бросила рюкзак на пол и подошла к ней, чтобы присесть рядом, а затем притянуть к себе и крепко-крепко обнять. Она прижалась ко мне так доверчиво, словно уличный котенок, прячущий голову от холодного дождя в непогоду, и я ласково погладила ее по волосам. Таня была мне как сестра, о которой я всегда заботилась, и теперь не представляла, как брошу ее вот так, одну, еще и в доме, кишащем преступниками и убийцами.

— Поехали со мной, — прошептала я, хоть и не представляла, каково ей будет в бегах. Она была словно тепличный цветок, совершенно домашняя девочка, которой тяжело давались даже поездки в отпуск за пределы особняка, а уж жизнь в диких условиях… Но мне так не хотелось оставлять ее, ведь я чувствовала себя самой настоящей предательницей, только вот и остаться сама тоже уже не могла. — Пожалуйста, прошу… Мы придумаем что-нибудь, только пойдем… Я не могу потерять еще и тебя!

— Не могу, — тихонько всхлипнула она, и я почувствовала, как на моей футболке расползается мокрое пятно. Спешно смахнула выступившие слезы тыльной стороной ладони, но пара слезинок все равно скатились по щекам и упали на ее волосы. — Ты же знаешь, я не смогу оставить отца!

— Наш отец — чудовище, — выдохнула я обессиленно, прекрасно понимая, что ее не переубедить. Но это не уменьшало той злости, которую я испытывала по отношению к нему.

— Неправда! — шмыгнула носом Таня, отстраняясь. В ее глазах все еще стояли слезы, и мне снова захотелось расплакаться. — Он добрый, любящий, понимающий… Он так заботится о нас, и я должна позаботиться о нем тоже!

Я снова вздохнула, но уже не пыталась возразить. Таня обожала отца, боготворила его, и разрушить эту иллюзию было все равно что собственными руками задушить в ней веру в человечество. Мне всегда казалось, что и отец отвечал ей взаимностью, воспринимая как любимую младшую дочь, и мне оставалось только надеяться: этой любви будет достаточно, чтобы он не причинил ей зла.

— Обещаешь, что не расскажешь ему о моем побеге? — попросила я, обхватывая ее ладони своими и слегка сжимая. Мой взгляд и голос выражали мольбу, и девушка спешно кивнула в ответ. — Стасу тоже. Обещай!

— Обещаю, — снова закивала Таня, и ее синие глаза наполнились слезами. Я спешно притянула ее к себе, чтобы заключить в объятия. — Только не забывай обо мне, пожалуйста. Пиши… хотя бы иногда… Мне так важно знать, что ты будешь в порядке…»

Разве я могла подвести Таню? Конечно, нет. Поэтому время от времени все же сообщала, где буду. Я была уверена, что она не выдаст меня, ведь не в ее стиле выбалтывать чужие секреты… Впрочем, может, я недооценила ее веру в нашу любовь, либо… Меня резко затошнило от мысли, что он мог надавить на нее и заставить обо всем рассказать.

— Ты лжешь! — кричу, выхватывая из кобуры на поясе парня пистолет и прицеливаясь ему в голову. В первую секунду он теряется от неожиданности, а затем тишину комнаты разрывает хриплый смех.

— Убьешь меня, детка? — хмыкает Зверь, придвигаясь ближе. Дуло пистолета упирается ему прямо в лоб, а глаза смотрят в мои, но заглядывают куда-то в душу. — Давай. Станешь той, кем никогда не хотела стать… Ну, что ты выберешь?