Выбравшись из подвала, они встретили сияющую, как начищенное блюдо, Карлах, сжимающую в руке кусок адского железа. Он терялся в её большой ладони, только заметив хмурые лица товарищей, тифлина стушевалась и аккуратно спросила, всё ли хорошо.

– Да, просто кто-то очень любит ходить на верёвочке за своим теневым соглядатаем, – снова выскочил вперёд Астарион, мигом нацепляя маску шута. – И я вот уже лично сомневаюсь, что он водит тебя тут не на убой.

– Астарион, если он так сделал, то это явно неспроста, – высказался волшебник.

– Конечно, мы не узнали ничего нового, а вот шеей рисковали.

Иша выглядела разбитой, впервые за долгое время носимая маска безразличия и циничности готова не только треснуть, а расколоться на кусочки и облететь пеплом. Её это очень пугало, она столько лет её носила, что та приросла к лицу и стала частью её. Может, потому Астарион в последнее время стал таким раздражительным и дело вовсе не в недостатке пищи. Она видела, что с каждым днём его взгляд и жесты неуловимо меняются, он мечется, как запертый зверь, словно, только сейчас начал понимать, что цепи давно сброшены, но он настолько к ним привык, что не может до конца отпустить извечную игру.

– А как же Дом Исцеления? – вмешался Уилл. – Нам ведь надо избавиться от проклятия.

– Уилл, мы набрели на эту гильдию случайно, предлагаешь и дальше шляться по Рейтвину? – неожиданно возмутилась Шэдоухарт и дело явно не в том, что ей неуютно во тьме, а в том, что ей хотелось быстрее увидеть Кетерика Торма и понять, чего же хочет от неё Шар.

– Согласна, надо сначала найти проход к Башням. Если удастся выдать себя за своих, то сможем отдохнуть и пополнить припасы.

– Припасы? – изумилась гитьянки.

– Лаэзель, не надо так удивляться. Поборники Абсолют – не нежить, а значит, им надо что-то есть, пить и где-то спать. Идёмте, не желаю находиться в этом проклятом месте дольше необходимого, – и, не теряя времени, вампир пошёл прочь, спорить в этот раз с ним никто не стал.

Оказавшись на улице, снова в плену густой темноты, стало неуютно и захотелось оказаться под крышей. Да, это бы не помогло, проклятие не удержать чахлыми стенами и прохудившейся черепицей, оно проползёт в любую щель. Но даже мнимое ощущение убежища приносило комфорт, чем идти по расколотым тьмой дорогам и перешагивать через дымки порождения Шар.

Улицы сменялись медленно, шли товарищи плотно, стараясь держать ухо востро. И в этом мертвенном мире было до ужаса много звуков. Скрипели висящие на петлях двери и ставни, иногда завыванием сквозняка проносились стоны смешанные с эхом заунывного плача – отзвуки последних мгновений ушедших в объятья Госпожи Ночи душ. Они ожидали встретить здесь что угодно, ведь под ногами всё больше находилось костей.

Они сразу поняли, что по останкам можно определить проход к Башням. Культисты не заботились о расчистке дороги, вряд ли кто-то хотел оставаться в объятьях тьмы дольше необходимого, даже с фонарём в руке.

– Этого вы хотите для мира? – не удержалась от вопроса Иша, когда рядом показалась Шэдоухарт. – Смерть, бесконечная темнота и боль.

– Когда Госпожа Ночи опустит на мир свою тьму, то некому станет судить, – высокопарно заметила жрица. – Ты не осуждала меня за веру, а теперь, когда видишь, к чему она ведёт, вдруг резко решила это сделать.

– Но ведь и ты впервые это видишь, разве нет? – чародейка не смотрела на Шэдоухарт. Сама не зная, почему ей вдруг захотелось это спросить, но отступать уже поздно. Какая разница, в чём заключались её мотивы жрицы, если она полезный союзник.

– Ты сбежала от своей богини, но я тебя не осуждаю, у тебя свои причины, ты этого не хотела. Но моё служение Шар – это вся моя жизнь! – голос её едва не срывался на фанатичные лозунги. Дроу слышала, как шевелится ткань одеяния, как стучат пластинки кольчужной рубахи, жрица нервничала. Похоже, её изрядно раздражала непроницаемое лицо собеседницы и её нежелания смотреть в глаза.

– Твоё служение Шар – это всё, что она дозволила тебе помнить, – поправила Иша.

На этих словах Шэдоухарт вдруг не выдержала и дернула чародейку за плечо, заставляя остановиться и посмотреть в глаза. Красивое лицо уродовал оскал, зелёные глаза горели бешенством, похоже, чародейка невольно потревожила нечто глубинное в её душе.

– Утрата – это дар, – это были не её слова, Иша слишком хорошо знала, как зубрили слова молитв и учений, чтобы верить, будто бы Шэдоухарт пришла к этому выводу сама. – А воспоминания – это привилегия, которую надо заслужить, и я её заслужу.

– Рыжий кот у камина, – неожиданно сказала дроу, чем окончательно сбила с толку жрицу. – Возвышающиеся ввысь башни, тонкая вязь рисунка на скульптурном платье, маленькая девочка, играющая в палисаднике. Это всё, что осталось от теней – последние воспоминания, держащие их на этом свете. Шар собрала здесь богатую жатву, оставив духам то, что напоминало им о смертной жизни, и чтобы те сражались яростнее с живыми. Они не могут уйти и упокоиться, потому что эти яркие образы всё ещё держат их здесь, а Шар, несмотря на свой голод до чужих воспоминаний, не торопится их забрать. Она не подарит им покоя, никогда.

Иша мягко повела плечом и пошла следом за остановившимися спутниками, Шэдоухарт задумалась ненадолго, но потом гордо вскинула голову и двинулась дальше. Всем своим видом она показывала, что слова Иши её ничуть не задели, а чародейка шла и думала о том, что ей… жаль Шэдоухарт.

Она не помнит ничего, что было бы ей, лишь клочок детского страха, навсегда подарившего фобию перед волками. Шар безжалостно отняла её у неё же самой и теперь, милостью богини считается, не что-то возвышающее её над другими, а возврат утерянного. Это жестоко, превращать служителя в марионетку, бесконечно перекраивать его, ведь что-то вспомнить ты не способна без божьей воли. Сколько раз Шэдоухарт забывала, кто она? Сколько раз Госпожа Ночи вырывала у неё её саму?

Видимо, это место навевало давно не свойственные ей мысли, чувства и желание дать руку помощи, как когда-то предложили ей. Осторожно, незримо потянув за нужные струнки, чтобы зародить сомнения. Жрица ведь сама учила, чтобы сломать жертву не нужны пытки, сомнений достаточно и похоже, сейчас она смогла их зародить.

– Глядите! – выдохнул Уилл, показывая вперёд.

Удивительно, но наполненные тьмой улицы пока не извергли на них страшилищ, похуже теней, но это не значит, что следовало расслабиться. Впереди замаячили огоньки, они не двигались и больше напоминали фонарные столбы. Свет белым пламенем отодвигал проклятие, освещая мост и подножие грандиозного строения.

Громада Башен терялась во мраке, но сомнений не оставалось, цель близка. Крыши не видно из-за черноты, но всё же в бойницах и окнах виднелся теплый свет, а ещё долетал шум бьющихся волн реки и гомона голосов. Ладони вспотели, ведь там Верных будет полно, а ещё бессмертный генерал, способный раскрыть их замысел. Следовало быть готовыми к любому ментальному воздействию, попытке прочесть их мысли или перехватить контроль.

«Я на страже, ничего не бойтесь», – сказал гость из снов в мыслях. Странно, но это вселило даже некую уверенность, что всё будет хорошо.

– Ну, раз логово врага неподалёку, то я бы хотел немного подкрепиться, – голос Астариона звенел весельем, будто он собирался на вечеринку.

– Да иди ты к чёрту! – возмутился Уилл. – Там где-то держат моего отца, и я собираюсь вытащить его оттуда!

– Только делай это осмотрительно, – предостерегла Лаэзель. – Я не прочь им всем вырвать глотки, но их там гораздо больше нас. И надо выяснить, кто отдаёт приказы, помимо этого проклятого генерала.

– Раз все согласны, что мы идём в логово врага, то…

– Вот там и подкрепишься, – решительно заявила Иша.

– То есть ты решила держать меня на голодной пайке? – притворно возмутился вампир, глядя на неё, как на предательницу.

– Не жалуйся, милый, уверена, твоего обаяния хватит, чтобы кто-то из культистов добровольно подставил тебе шею, – засмеялась она. – Пошли, может, увидим Кетерика Торма и хоть поймём, куда двигаться дальше. А заодно выясним об отце Уилла.

Пересечь мост оказалось легко, но чем ближе они подходили, тем страшнее становилось. Качающиеся в безветренную погоду фонари лили ослепительно белый свет на потрескавшиеся камни. И всем вокруг без разницы, что внутри бьются в агонии, с каждым мгновением сгорая заживо соратницы освобождённой пикси. Чуть в стороне, они увидели причал и пришвартованный речной корабль под косым парусом. Матросы как раз убирали сходни, кричали офицеры, только полотнище паруса вдруг тяжело ухнуло вниз.

– Стоять, – вперёд вышел молодой человек в темном наряде с вышивкой серебряными нитями, а так же немного глуповатым высоким головным убором.

Проникновение в разум не заставило долго ждать, оно было слабым и едва ощутимым. Личинка за глазом дернулась, отвечая на этот призыв, опознавая собрата, видимо, большего не требовалось.

– Верные… – заметил он. – Славьтесь, нам как раз необходимо подкрепление. Последний рейд Арфистов сильно нас потрепал, да ещё и один полоумный невесть как оказался возле стен Башен.

– Где он? – тут же спросила Иша.

– Это не имеет значение. Вам нужно к генералу, доложитесь о прибытии.

Судя по тому, как ходили патрули у причала, насколько подозрительно поглядывали культисты, генерал тут держал всех в железном кулаке.

– Когда я увижу его, то сразу пойму, чего хочет от меня Шар, – прошептала Шэдоухарт. – А это что?

С другой стороны башен, в стороне от парадной лестницы находились существа, очень напоминающие костлявых, жутких и огромных летучих мышей. Если, конечно, у тех были бы такие огромные руки, оканчивающие когтями и выступающие вперёд кривые зубы. Крылатые ужасы, создания туповатые и слабые, но их была небольшая стая. А ещё – это нежить, но находящиеся здесь культисты ходили мимо них безбоязненно, не опасаясь нападения.

Шэдоухарт заподозрила неладное, но дальше стоять на пороге – самим нарываться на ненужные вопросы и потому двинулись внутрь.

Они оказались в притворе, большом зале, разделённом колоннами на несколько секций. И тут на удивление было полно народу, самых разных рас и возрастов. Они спокойно переговаривались, носили символы Абсолют на цепочке, восхваляли богиню и возможность ей послужить.

Решив, что генерал может немного подождать, компания разделилась и прошлась вдоль рядов абсолютистов, но на удивление, лишь парочка из них оказались Верными. Остальные пришли сюда добровольно в желании улучшить свою жизнь, отомстить или просто приобрести могущество.

Это помогло и немного осмотреться. Стражи немного, зато припасов уйма, а ещё в стенах виднелись небольшие и узкие двери. При осаде, если сюда ворвутся, будет проще отбиваться, больше одного солдата в проём просто не протиснется, да и баррикаду легче сделать.

Одна дверь уводила в подвал, вторая, судя по тянущимся оттуда запахам, на кухню. Было бы неплохо обследовать и другие этажи, а так же комнаты, вот только они сомневались, что им дадут так спокойно тут расхаживать.

– Вот здесь точно надо разделиться, – сказал Гейл, когда они якобы случайно столкнулись друг с другом в толпе.

Волшебник указал на высокие двустворчатые двери. Видно, что их оформляли недавно, грубые швы и пузыри металла не оставляли сомнения, когда-то там красовались совершенно другие знаки, а не череп в перевёрнутом треугольнике. – Если пойдём туда толпой, он что-нибудь заподозрит.

– И что предлагаешь? – Лаэзель очень хотелось всех поубивать и, наверное, именно из-за её явного желания это сделать проходящие мимо фанатики старались не заговаривать с их компанией.

– Нам надо пополнить припасы и обследовать хотя бы первый этаж Башен, может пригодиться. Разделимся на пары, как в гильдии, – предложила Иша.

– Я иду с тобой к Торму, – мотнула головой Шэдоухарт.

– Я бы тоже хотел, – высказался Гейл. – Что? Это всего лишь аудиенция, вряд ли нас станут убивать прямо на пороге. Ну, во всяком случае, этот процент довольно низок.

– Тогда советую не влипнуть в неприятности, – неожиданно весело заявил Астарион, хотя с такой яростью заявлял, что больше дроу от себя не отпустит.

– Хорошо, тогда встречаемся на мосту через час, долго бродить нельзя.

– Лаэзель, – сладко пропела Шэдоухарт. – Постарайся вжиться в роль Верной, хотя бы немного. А ты, Уилл, не наведи шороху.

– Я… – он хотел возмутиться, но Иша его прервала.

– Она права, спрашивай об отце крайне осторожно, чтобы никто ничего не заподозрил. Их тут слишком много, мы не отобьёмся.

Гитьянки оскалила зубы и пошла следом за Уиллом, видимо, не желала выпускать нервничающего Клинка из виду. Астарион предпочёл скрыться среди толпы, и в полумраке затерялся мгновенно, будто его и не было. Карлах немного растерянно повертела головой, не зная, куда приложить свои силы, а потом решила пойти на кухню. Ну да, почему бы не подкрепиться на дорогу? Да и за столом всегда можно какие-нибудь байки услышать, а им сейчас любая крупица сведений важна.

Стража открыла большую дверь, та даже не скрипнула, и троица товарищей оказалась в обширной зале. На полу лежал старый и выцветший ковёр, судя по ссохшимся скамьям, тут когда-то проходили богослужения. Вот только на подиуме сейчас находился не идол божества, а широкое вычурное кресло, на котором вальяжно разместился, видимо, хозяин этих стен.

В полумраке угадывались стражники, они стояли статуями, казалось, даже не дышали. Паразиты шевелились довольно активно, доставляя неудобства и дергая глаз, вторя ментальной связи, опутывающей этих людей и нелюдей. Хвала богам, а точнее гостю, она не сминала волю и не пыталась её раздавить.

Мужчина на троне беседовал с полуорчихой, естественно, они тут же прервались, когда Иша, Шэдоухарт и Гейл подошли ближе.

– Верные?! – то ли спросил, то ли утвердил мужчина.

Старый полуэльф, имевший небольшую, но очень аккуратную бороду, а так же глубокий низкий голос. Ничего ещё не приказав, взгляд его темных глаз приковывал к месту, и поневоле хотелось опуститься на колени, ожидая распоряжений.

Массивный темный доспех был сделан в виде рёберной клетки, а вот на ткани виднелся орнамент, только разглядеть детали не удавалось. Но больше всего взгляд приковывал неправильной и угловатой формы крупный камень, в клещах золочёной оправы. Он не напоминал украшение, даже с расстояния, видно, что немного выщерблен и имеет резкие грани. Вряд ли такой военачальник носил бы столь грубую работу напоказ, значит, камень непростой, возможно, как-то связанный с его бессмертием.

– Ты! Как смеешь всё ещё стоять перед генералом? – голос полуорчихи оказался на удивление звонким.

Её длиннополое одеяние имело не черный, а зелёный цвет, в тон коже. Левый глаз уродовало бельмо, а щёку – резаный шрам.

– Хватит, Зирель, – генерал говорил мягко, не приказывал, но подчинённая тут же осеклась. – Мы и так потеряли много Верных.

– Простите, генерал Торм, – он, казалось, расслабился больше, оглядел троицу, сверкнув взглядом в сторону Шэдоухарт. Конечно, ему-то одежды темного юстициара очень хорошо знакомы.

Жрица слегка скривила лицо, будто учуяла нечто странное, Гейл не двигался, в ответ так же внимательно осматривал собеседника. Иша же осмелилась сделать пару маленьких шагов, ощущая себя неуютно и скрывая порыв сбежать без оглядки. И тут она уловила эту вонь смертоносного, отравленного нежизнью Плетения. Смрад некротической магии, разложения и тщательно запрятанного запаха гниющей плоти. Она ощущалась чесоткой на руках и привкусом тлена на языке, хотя в воздухе уловить его невозможно.

– Докладывай, Верная. Какие новости ты нам принесла?

– Генерал, Арфисты заняли таверну «Последний Свет»…

– Мне это известно, – он слегка насупил брови и по спине пробежал холод. Ему хотелось не только подчиниться, но и опасаться сказать лишнее слово.

– Но помимо них встали лагерем Бреган Д'эрт, – приходилось рисковать, если она ничего полезного не скажет, то с Торма станется снести им головы. Иша аккуратно коснулась его разума силой паразита и в черепушке генерала подобного не оказалось. И тем не менее он отдавал приказы Верным…

– Что? Мензоберранзанские наёмники? Им что здесь надо? – не выдержала Зирель, на этот раз Кетерик не стал её останавливать.

– Не знаю, у меня раньше были там связи, я попыталась проникнуть в их лагерь, но прибившаяся к ним жрица Лолт быстро вычислила нас. Скорее всего, они уже нашли новое место для стоянки.

– Арфисты заключили с ними сделку?

– Нет, они не контактируют. Вряд ли старая ведьма Джахейра сможет с ними расплатиться, – Иша решила называть вещи своими именами. Она даже подумала, что арфистке это даже польстит.

– К тому же она слишком гордая, если ничего не изменилось за последние сто лет. Что насчёт оружия, которое мы все ищем?

– Бреган Д'эрт тоже в поисках некоей реликвии, – на этих словах генерал едва заметно сжал кулаки. – Но Арфисты ничего об этом не знают. Они одержимы лишь местью вам, генерал Торм.

– Узнаю этих нечастных глупцов, тратят силы на мелочные обиды, вместо того, чтобы видеть суть. Зирель, как насчёт наших войск?

– Они собраны, – кивнула полуорчиха.

– А что Бальтазар?

– Ни связных, ни посланий – ничего. Все Верные расположены по постам, как вы и приказали.

– Он задерживается, – протянул генерал явственно занервничав. – А без него мы не можем сдвинуться с места.

– Да, но он не любит, когда его торопят.

Кетерик стукнул кулаком по подлокотнику. Зирель подскочила, судя по бряцнувшим пластинам рубахи Шэдоухарт, та тоже. Кетерик Торм гадко усмехнулся, видимо, ему доставляло удовольствие, что одна из когорты Шар тоже оказалась в плену сетей Абсолют.

– Что ж, тогда я поднимусь к себе, а вы, – он припечатал Ишу взглядом, и та едва заметно вздрогнула от резкой смены тона.

Кетерик это заметил и снова улыбнулся, похвалив себя за произведённый эффект.

– Докажите, что можете быть полезны. Нам надо выступать, но мой ближайший сподвижник Бальтазар никак не может выполнить свою миссию. Ты отправишься за ним на север Рейтвина, там пройдёшь сквозь усыпальницу, войдёшь в храм и окажешь Бальтазару любую помощь.

– Генерал, позвольте заметит…

– Не позволю, Зирель, – прогромыхал Кетерик и снова обратился к присутствующим. – Любую, чтобы он ни попросил. Ты поняла меня, Верная?

– Конечно, генерал, можете не сомневаться. Слава Абсолют.

Зирель на это довольно улыбнулась, что из-за торчащих клыков выглядело весьма жутко. На лице Кетерика заиграла едва заметная ухмылка, и тот ушёл, напоследок приказав:

– Никому не беспокоить меня!

– Будет исполнено, генерал. А вы что встали? Или приказ для вас ничего не значит?

– Простите, – Иша слегка склонила голову, про себя вообразив, как поджарил эту Зирель на медленном огне.

Шэдоухарт хотела просто вылететь из залы, но её вёл не страх, нет. Она была в бешенстве. Плотно сжатые кулаки, едва дрожащая челюсть и скорый шаг говорили о том, что слова так и рвались из её горла, но она боялась не сдержаться и закричать. Жрица старалась не выбежать наружу, но охватывающий её естество гнев, ощущали все и не заступали дорогу, когда та направилась к выходу.

Гейл придержал чародейку за плечо, стоило им оказаться в зале, пусть Шэдоухарт немного выдохнет и успокоиться. А им было что обсудить.

– Гейл, она…

– Она в бешенстве, – торопливо заговорил тот, склоняясь ниже, чтобы никто не услышал. – Но я её понимаю. Скажи, ты тоже это почувствовала? От него не просто веет некромантией, он будто пропитан ей насквозь. Подобная концентрация энергии смерти встречается только у личей, но Кетерик никогда не соприкасался с Плетением, он не маг и не чародей.

– Значит, это может быть только бог.

– Да, но, увы, богов смерти довольно много, чтобы наверняка определить, кому он теперь служит. Во всяком случае, это точно не Келемвор, для него власть над нежитью – страшнейший грех, который за всю жизнь не замолишь.

– По крайне мере, это хоть немного объясняет единодушие Шар и Селунэ. Дважды предатель. Такого ни одна из сестёр не простит.

– Извините, что прерываю, – Астарион появился неожиданно, выглядел довольным и даже румяным.

– Ты кого-то?...

– Пришлось, но не волнуйся, тут полно темных мест, а следы я надежно спрятал. Идём, вам надо на него взглянуть, он просил поговорить с тобой.

– Да кто? – удивилась дроу.

– Не хочу портить сюрприз, дорогая, пошли.

– Куда мы хоть идём?

– Как куда? В тюрьму, конечно! – весело сказал вампир и первым пошёл к подвальной двери.

– Слушай, это, конечно, не моё дело, но что всё-таки тебя в нём привлекает? – Гейл воздел глаза к потолку.

– Ложь, – совершенно искренне ответила Иша.

– Что прости?

– Он соткан из лжи, как и я.

Волшебник прочистил горло и первым направился следом за Астарионом. Вот только дроу заметила среди ящиков с припасами и отметкой в виде кровавой ладони шевеление, едва уловимое, но заметное, особенно, когда неизвестный едва показался на свет факелов.

– Кто это? – спросил Гейл, тоже увидев странного, одетого во всё черное человека. Хотя человека ли? – Тень?

– Нет, куда хуже, – фигура снова скрылась за ящиками, напоследок на его одежде густо сверкнули фиолетово-красные нити благословения.