Когда они отправились в путь – неизвестно. В бесконечной тьме, безо всякого намёка на смену дня и ночи, тяжело ориентироваться. Может, прошла целая ночь или день, а может, всего пара часов. Услышав возню стражников о том, что куда-то пропала парочка человек, а потом, взглянув на ехидную ухмылку Астариона, решили не задерживаться. И, видят боги, снова выходить под покрывало вечной ночи не хотел никто, даже воинственная Лаэзель замялась у порога тьмы на несколько секунд и только потом сделала шаг.

Что можно представить, когда идёшь к месту под названием Дом Исцеления? Наверное, благоденствие, фасад со священными символами разных богов, грядки, засаженные целебными растениями. Но никак не кладбище…

Каменные покосившиеся надгробия, часто без имён, наводили ужас даже в этом страшном месте. Сквозь тьму проступали очертания поломанных статуй женщин в одеяниях целительниц, но их лица теперь смотрели на путников с отчаянием и болью. Кое-где виднелись выкопанные ямы, где грудой валялись скелеты, но, судя по холмикам земли неподалёку, их не успели или вообще не стали закапывать до того, как Кетерик призвал проклятие Шар на Рейтвин.

Дом Исцеления оказался большим зданием с тремя крыльями и центральным амфитеатром под куполом. Сложно было разглядеть остались ли какие-то украшения на стенах или голодный ужас тьмы слизал и их силу. Центральный вход оказался завален, но внутри, сквозь мутные от грязи окна, заметили медленно скользящие светлячки свечей. Там внутри кто-то был, шёпот теней пропускал шаркающие шаги, тихий вой, и бесцветные голоса.

Пришлось искать другой вход, и вот теперь они бродили среди безымянных могил. Но чем ближе к зданию подходили, тем отчётливее виднелись просто холмики, из-под которых торчали кости. Поздние мертвецы не удостоились даже упоминания в виде каменной плиты, да и полноценным захоронением это не назвать. Так, присыпали землёй и хватит. Однако парочка могил оказались свежими, и это заставило приготовиться отражать очередное нападение, но странно, что нежить не заботится о погребении умерших, те просто становятся частью армии мертвецов.

Вскоре послышался заунывный напев, больше напоминающий плач, чем мелодию, идущую от души, а потом голубоватый магический свет выловил фигуру у самой стены Дома. Копошилась в земле худая женщина в серой подпоясанной робе. Торчали босые ноги в потёках густой черной крови, её огромный головной убор с вуалью выглядел очень тяжелым и массивным.

Подойдя чуть ближе, они заметили, что та вскапывала грядку и сажала растения. Давно умершие и не дающие никакого роста, но она аккуратно выкапывала лунки совочком, помещала в них кривые саженцы и бережно ровняла землю вокруг.

Пришлось встать в отдалении, они пока ещё не знали, что ожидать от этого существа, а Рейтвин – не то место, где можно надеяться на тёплый приём.

Карлах решилась привлечь внимание и громко прочистила горло. Копошащаяся женщина обернулась, и теперь стало видно её лицо. Головной убор скрывал повязки, что пересекали её глаза, по бледным впалым щекам тянулись струйки черной крови. Больше всего эта нежить напоминала скорее утопленницу, или же такой эффект делал голубоватый свет заклятий.

– Здравствуйте, вы ищете доктора? – спросила та, будто не замечая массивного топора в руке тифлины. – Вы больны, вам требуется помощь?

– Эм, да, – аккуратно ответила Карлах, готовая в любой момент использовать оружие.

– Тогда вам следует пройти через главный вход, здесь палаты пациентов, их нельзя тревожить, – похоже, даже за пеленой проклятия эта медсестра исполняла свой долг.

– Он обрушен, мы не смогли пройти, – аккуратно заметил Уилл.

Медсестра обвела взглядом их странную компанию. Она не могла их видеть, глаза закрывали повязки и головной убор, но её мертвенный взгляд ощутил каждый.

– Как вас много, у нас давно столько пациентов не было, но не волнуйтесь, доктор примет вас, как только закончит с приготовлением лекарства. Прошу пройдёмте внутрь, но только тихо, – вкрадчивый мягкий голос никак не вязался с её жутким обликом. – Пациенты отдыхают, их нельзя тревожить.

Медсестра сделала несколько шагов, выглядя изломанной, дёрганой марионеткой в кукольном театре теней. Высохшая и покосившаяся дверь завизжала несмазанными петлями, впрочем, медсестру такой резкий звук нисколько не смутил. Они не сразу последовали за ней, ведь не знали, что ждало внутри, пока ещё ведущая себя дружелюбно нежить могла сорваться на агрессию в любой миг.

Как оказалось, настоящей жути они не видели. Иша порой бродила по развалинам заброшенных замков, тюрем, храмов или склепов, но никогда не видела лечебницы. И вот она выглядела гораздо страшнее всего этого.

Разорванная ткань на ширмах, въевшийся запах спирта не смогла прогнать даже тьма Шар. На маленьких столиках наборы инструментов: пилы, шприцы, ножи самых разных форм, склянки с реагентами и лекарствами. Во всяком случае, таковые когда-то там были. Но самое страшное, на этих инструментах была свежая кровь.

Карлах шла прямо за медсестрой и вдруг кинулась к одной из кроватей. На ней кто-то лежал, из-за ширмы виднелись только синеватые ноги и острый кончик хвоста.

– Не трогайте её, – потребовала медсестра, но по-прежнему вела себя инертно. – Пациентка спит, нашему доктору требовались её слёзы. Слёзы её родителей не подошли, теперь он приготовит лекарство с помощью неё. Не стоит беспокоить, я дала ей успокоительное, она спит после процедур.

Тифлина вдруг зарычала, взмахнула оружием, когда её объял огонь, но медсестра не сдвинулась с места, подняла руки, шевельнула губами, будто хотела что-то сказать. Топор с громким чавком вошёл в неживую плоть, разрубил женщину до груди. Потом Карлах вытащила его, пнула так и не издавшую ни звука медсестру и стала в остервенении кромсать её. Никто не осмелился к ней подходить, пока та не выпустила всю скопившуюся злость, даже адский огонь не мог сдержать брызжущую во все стороны чёрную кровь.

– Карлах, какого?.. – первым пришёл в себя Уилл, когда тифлина тяжело задышала и уронила оружие на пол.

– Ты посмотри… Посмотри, что она с ней сделала.

Уилл отодвинул ширму, и тут стало понятна причина её бешенства. И к ужасу своему, Иша узнала эту пациентку – Арабелла. Избежавшая клыков гадюки в друидской роще девочка и всё для того, чтобы умереть ещё более страшной смертью здесь. С горькой иронией вспомнился сидящий в тюрьме Башен Мар. Он спас девочку от вечного плена и смерти от яда, чтобы та догнала её здесь, в теневых землях.

– Боги, не знай я, что мы не в Алом Дворце, подумал бы, что здесь решил порезвиться Касадор, – выдохнул Астарион.

Арабелла долго мучилась перед смертью. Руки изрезаны, несколько фаланг на пальцах правой руки отсутствовало, надрезы на груди и животе, содранная кожа на ногах, порванное ухо, левая кисть отсечена. Не тронутым осталось только лицо, засохшие потёки слёз виднелись даже в мертвенном свете магии.

– Что за чудовище… Ай! – Шэдоухарт скривилась, когда на руке снова засиял магический шрам, давно не дававший о себе знать.

– Разрезы сделаны с хирургической точностью, судя по запаху, раны дезинфицировали, – сказал Гейл, осматривая девочку чуть ближе и заметив под рваной одеждой свалявшиеся бинты. Арабелла умирала долго и, похоже, мучитель приходил ни один раз. – Боги, сколько же её пытали?! Как она вообще столько прожила?

– Я убью этого ублюдка, – прорычала Карлах, поднимая топор с пола. – Он заплатит за каждый её крик.

– Карлах, не горячись, надо понять… – попыталась остановить её Иша, но тифлина только больше взъярилась.

– Понять, я не желаю больше ничего понимать! Я хочу только сломать хребет этой твари! И всё ради слёз! Такие пытки ради нескольких слезинок!

– Мы не знаем, кто её пытал, что это за чудовище и что из себя представляет доктор. Прошу, мы не знаем, как ещё извратила здесь всё тьма, побереги силы.

Карлах оказалось непросто успокоиться и хоть немного погасить огонь вокруг себя. Лаэзель вызвалась идти вперёд на всякий случай, вдруг тут обитают не только странные медсёстры. Выйдя в широкий зал, заставленный шкафами, полками и столами, увидели и других женщин-нежить. Те заполняли журналы, проверяли наличие тех или иных реагентов на полках, делали пометки в блокнотах, ходили между кроватями, наклонялись, что-то шептали. И их абсолютно не смущало, что некоторые кровати пусты, а на других лежали желтоватые скелеты.

Создавалось полное ощущение, что это – обычная лечебница, если бы не костяные останки вместо живых пациентов и извращённая тьмой нежить.

– Стоит подумать, что этот мир меня уже ничем не удивит, как он открывается с совершенно другой стороны, – Лаэзель глядела вокруг, и той самой становилось жутко. За маской гордости и величия она прятала страх и желание скорее убраться отсюда. Это было видно по тому, как та судорожно сжимала рукоять меча и готовилась ударить.

Одна из медсестёр, такая же слепая, бледная и в странном головной уборе, прошла мимо неся на подносе набор инструментов, от которых несло спиртом. Женщина не обратила на их компанию никакого внимания, а просто положила поднос на маленький столик возле входа в амфитеатр и направилась обратно.

– Когда мы выберемся отсюда, я напьюсь, помяните моё слово, – выдал Гейл. – Надеюсь, когда проклятие будет снято, эти несчастные души смогут упокоиться.

– Сестра! – громкий и звонкий голос прозвучал из глубины амфитеатра.

Чтобы пройти к двери, надо спуститься и оказаться прямо в зале, но можно было пройти и по лестницам, опоясывающим вход и смотреть на всё свысока.

Следовало оценить обстановку и то, с чем им придётся иметь дело.

Так и решили поступить, постоянно оглядываясь, держась настороже и стараясь не шуметь, их компания поднялась выше, чтобы оценить, что же происходит под куполом Дома Исцеления.

Амфитеатр построили не только как лабораторию или операционную, но и как учебное заведение. Об этом говорили кафедры и огромные шкафы с учебниками или ещё какой литературой, но сейчас всё это поглотила пыль и гниль.

Внизу за огромным алхимическим аппаратом стоял мужчина в вычурно нарядном камзоле и широкополой шляпе. Иша в первую секунду подумала, что это – Джарлакс, но она бы его голос точно ни с кем не перепутала.

– Сестра, последний ингредиент, – сказал доктор и протянул руку.

Точнее не руку, а тонкий механический манипулятор, больше похожий на страшные изогнутые когти. И, тем не менее, он очень бережно взял у одной из медсестёр что-то. Большое расстояние мешало разглядеть, что именно. Запахи кислот раздражали нос, до ужаса хотелось чихнуть, а судя по остальным, они тоже готовы вот-вот сорваться.

– Вот теперь должно получиться, слёзы невинного дитя однозначно подойдут.

Арабелла была далеко не невинным ребёнком, но, похоже, этому ублюдку было всё равно. Он мыслил иначе, тьма развратила его суть, превратив в чудовище.

На какое-то время он затих, слышался только перезвон стекла и металла, а потом доктор вдруг зарычал и скинул всё со стола. Пузырьки, склянки, банки и мензурки полетели стеклянным веером на пол, разбились на мелкие осколки. Медсёстры стояли рядом с поистине мертвенным спокойствием, не замечая вспышку бешенства доктора.

– Снова не то! Да какие же слёзы нужны для зелья? Её родители не подошли, так и сама девочка, похоже, не так уж и невинна.

Доктор поднял со стола листок, удивительно, что не порвал своими руками-лезвиями.

– Слёзы… Но какие слёзы нужны? Госпожа Шар, молю, вы дали мне знание, но сокрыли главное. Я служу вам во имя бесконечной тьмы, но не смогу приготовить зелье забвения, если не пойму какие слёзы нужны.

– Так он служит добровольно?! – изумилась Карлах.

– Кто здесь? – неожиданно спросил доктор и повернулся.

На его лице виднелись въевшиеся в плоть широкие золотые нити. Глаза закрывали очки из темнейшего стекла, но они будто вплавились в глазницы. Синеватая сморщенная кожа выглядела ещё более жутко, чем черные разводы крови на лицах медсестёр.

– Новые пациенты пришли снискать благословения Шар. Прошу, проходите, – он выглядел до ужаса дружелюбно.

– Расходимся так, чтобы не мешать друг другу, – заметила Лаэзель, не желая подходить к сумасшедшему проклятому доктору.

Он стоял и по-птичьи склонял голову то вправо, то влево, будто пытался рассмотреть их со всех сторон, и, не замечая, как их компания расходится, чтобы в случае нападения никого не задеть. Но тут его взгляд зацепился за Ишу и он выставил вперёд руку-манипулятор, указывая когтём.

– Ты… в тебе что-то странное. Госпожа Шар шепчет мне, – он повёл головой, будто прислушивался к едва различимому шёпоту. – Она говорит, у тебя есть то, что мне нужно.

– И что вам нужно, доктор? – Иша не собиралась подходить ближе, да пока вести себя нейтрально. Вдруг получится разойтись миром?

Эти чёртовы манипуляторы раскладывались не только лезвиями, но ещё и выгибались вперёд. Достать он мог с гораздо большего расстояния, чем обычными руками.

Медсёстры не двигались, а вот сумасшедший доктор, похоже, страдал от невозможности с кем-то полноценно переговорить.

– Я собираюсь умилостивить нашу богиню. Видишь ли, в этих землях так сложно найти самый важный ингредиент для дарованного нам рецепта.

– Слёзы, – бесцветно уточнила одна из сестёр.

– Слёзы, – эхом повторил тот. – Забвение – это дар Госпожи, согласись.

– Я согласна, – громко заявила Шэдоухарт, однако доктор не отводил взгляда от чародейки.

– И только что она мне нашептала из теней, что у тебя есть нужные мне. Я обещаю, отдай их, и мы избежим неприятных и долгих процедур. Мне хочется сделать всё быстрее, это в интересах нас обоих.

Иша стояла, и у неё вскипал мозг от безумных речей этого существа. Он просил заплакать? С чего это у неё нужные ему слёзы? Пусть чародеев драконьей крови, да ещё и дроу, можно встретить довольно редко, но не настолько же они уникальны. Хотя под пологом проклятия выбирать ему особо не приходится.

– Отдай их! – его голос грохнул магией призыва и неожиданно в районе груди что-то шевельнулось.

Найденный в храме Селунэ пузырёк с прозрачной жидкостью дёрнулся и будто хотел влететь ему в руку, но плотная ткань мантии не давала это сделать.

– Они у неё, сёстры! Заберите их!

Инертно стоящие женщины тут же завизжали, схватили со столов ножи и кинулись в атаку, да и сам доктор поспешил за ними.

Гром заклятия божественной мощи, опалённые тела неживых женщин, призрачный вой. Заклинание изгнания нежити лишило их возможности контролировать себя, медсёстры в хаосе стали разбегаться по амфитеатру, сталкивались, ударялись, спотыкались, внося сумятищу.

– Стойте, сёстры! – приказал доктор, его вышитый камзол тоже занялся огнём, но на большее оказался неспособен.

Прыжок был слишком большим и высоким для живого человека, руки-манипуляторы разошлись крыльями, хищно щелкнув креплениями. Громовой удар сбил его с полёта и заставил упасть на один из столов спиной. Полетели бумаги, раздался звон металла и стекла. Живому такой удар переломал бы спину, но доктор стал подниматься.

Налетела Карлах. Она замахнулась топором, намереваясь срубить ему голову, но доктор выставил тонкие манипуляторы для защиты. Казалось, что тяжелый удар топора сейчас перерубит тонкую железку, но неожиданно раздался звон и тифлина в изумлении увидела, как чудовищный по мощи удар, не достиг цели.

Лезвие топора оказалось в ловушке страшных когтей, изогнувшихся фалангами. Вырвать оружие она уже не смогла, пришлось отскочить, чтобы острые лезвия второй руки не вспороли грудь и живот.

Бегающие в панике медсёстры замедлились, заклятие стало их отпускать. В парочку полетела бутыль со спиртом, тонкое стекло разбилось, а следом ударил и арбалетный болт. Вспыхнуло пламя, раздался крик, будто сейчас билась в агонии не нежить, а живые люди.

Одну спихнула в окно Лаэзель, налетев плечом и высаживая хрупкое окно. Медсестра упала на торчащие гнилые корни, оставшись насаженной на проклятое растение. Вторая невесть как увернулась от тяжелого меча и полоснула хирургической пилой по руке гитьянки. Та в ответ разрубила её надвое поперёк груди.

– Слёзы! Отдай мне слёзы! – кричал в безумии доктор, снова устремляясь к чародейке.

– Нужны? Забирай, – она вытащила флакон из нагрудного кармана и кинула так высоко, как только могла.

Хвала богам, уловка сработала. Одержимый доктор задрал голову, напрочь забывая о противниках. Вспышка света и по уже подпалённому камзолу потекли всполохи святого огня.

Иша замахнулась и послала огненный шар прямо в грудь доктора. Его объяло пламя, но упрямая нежить не желала падать, всё стояла и смотрела, как маленький, едва видимый в этом хаосе флакон, падает… в руку тени.

Уже почти материальная, она сжала пальцы, где показались золотые когти, сжала, не давая флакону разбиться. Она сидела широко расставив ноги и безразлично глядела как на сгорающего доктора, так и за всем действом, будто за спектаклем.

– Ты! Вор! – сквозь гаснущее пламя прорычал доктор. – Твоему господину это с рук не сойдёт! Шар в этот раз не стерпит!

Огненный удар, на этот раз пущенный Гейлом, опрокинул упрямую нежить. Огонь оставлял только едва заметные ожоги, одежда практически сгорела, обнажая уродливую, изменённую тьмой плоть.

Манипуляторы снова ощерились, и уже безумный доктор кинулся на сидящую тень.

– Они мои! Мои!

Тень не шевелилась, лишь наблюдала, как к нему стремительно приближается тварь.

В этот момент ударил Уилл. Резонирующая сфера влетела твари под ноги, заставляя её запнуться, а потом наскочила Карлах и опрокинула его, схватила за плечо и забросила тщедушное тело в стену. Треск костей, разорванные ткани, черная гнилая кровь, и всё равно доктор не умирал, он упрямо цеплялся за свою нежизнь, и всё повторял: «Слёзы, слёзы».

Окончательно прервала его страдания Лаэзель, срубив ему голову, пока тот не успел подняться и только тогда нежить, ещё пару раз дёрнувшись, перестала шевелиться.

Тень в этот момент встала со своего места, никто не спешил нападать на неё, но и ожидали они всего чего угодно. Она же просто поставила флакон на чудом не слетевший со стола лист бумаги, перевела взгляд на Ишу и пропала в дымке.

– Мне кажется, – решился нарушить молчание Астарион. – Нам бы надо, в конце концов, об этом поговорить.

Судя по внимательным взглядам спутников, от объяснений дроу теперь точно не отделается.