— Все-таки, британский музей оказался хорошей идеей, надо будет сказать Кроули, пусть так шутит почаще, — с улыбкой сказал Рафаил.

    — Подожди, мы еще музей не весь посмотрели, — засмеялся Асмодей. — И вторым пунктом был Королевский дворец.

    Музей им, правда, очень понравился, хотя они не обошли даже треть, подолгу зависая в каждом зале. И в ближайшее время собирались снова сюда наведаться, только в этот раз взять еще аудиогид.

    — Ничего, будем записывать на потом.

    Архангел тоже уже смеялся, и у него сейчас так счастливо светились глаза, что Асмодей засмотрелся, а через секунду у него перехватило дыхание. Ох, черт. Вспышка. Он замер, пытаясь хоть немного взять ее под контроль и, наконец, вдохнуть.

    Вообще-то после совместного чуда Адама и Мессии, они с Рафаилом, как и все, надели очки, чтобы тоже все окончательно вспомнить. Воспоминания вернулись, и с тех пор вспышек у него не было, да и не могло быть. Что же тогда это такое?

    Хорошо, что Рафаил сразу сообразил, что происходит, придержал его за плечи и поспешно отвел от входа в музей, подальше от толпы и шума.

    — Шшш… я рядом. Лучше не сопротивляйся… — шепнул Архангел, слегка прислоняя князя к себе. — Сейчас уже отпустит. Давай… дыши…

    И Асмодей смог расслабиться, прикрыл глаза, позволяя вспышке захватить себя полностью. В этот раз это и правда длилось недолго, но главное, что он чувствовал надежные руки Рафаила, и это примирило его с ужасом от ощущения полной открытости и беспомощности — а именно такие чувства давала вспышка, если переживать ее в одиночестве.

    — Спасибо… — глядя в беспокойные карие глаза, он благодарно сжал ласковую руку на своем плече. Без этой поддержки принять то, что он сейчас увидел, оказалось бы куда сложней.

    — Пойдем. Это весьма и весьма… хммм… неожиданно…

    Они не спеша двинулись в сторону полюбившегося им обоим кафе — Луи Армстронга и кофе никто не отменял.

    — Вроде вспышек больше не должно было быть… — задумчиво сказал Архангел, в его глазах все еще плескалось беспокойство.

    — Это не обычная вспышка, — Асмодей кивнул. — Это Метатрон решил поиграться с памятью. С моей памятью… — он едва сдержался, чтобы не выругаться. — Трансформационные кольца — те самые, через которые мы прошли во время Падения. Оказывается, это моих рук дело!

    Срочно потребовалось проговорить это вслух. Князь так хорошо сейчас понимал Рагуила и Джима. Как же это отвратительно — неожиданно осознать, что ты что-то сделал под чужим давлением, а потом еще благополучно об этом забыл!

    — Ох… Вот оно что… — Рафаил вздрогнул и едва не остановился прямо посреди тротуара, Асмодей схватил его за локоть и потянул вперед. Заканчивал рассказ он, уже когда они сидели в кафе.

    — В общем, вишенка на торте, то, что эти чертовы кольца я, оказывается, сделал за день до Мятежа, — Асмодей покачал головой, он еще сам до конца не поверил в то, что ему открылось. — Выходит, Метатрон знал и готовился. И, значит, знала она…

    — И не предотвратила… — прошептал одними губами в миг побледневший Рафаил. — Как же так?

    — Именно… — князь медленно кивнул, мягко сжимая его руку. Он понимал, что для Рафаила принять эту правду будет сложней.

    Но похоже, время неожиданных открытий еще не закончилось. Более того, чутье подсказывало, что оно только началось. И придется узнать еще достаточно много правды, которая вряд ли кому-то из них понравится. Плюс ко всему, его не отпускала мысль насчет устройства трансформационных колец. И князь решил, что стоит обсудить это с Кроули, может, вместе получится разобраться.

    Они почти успели допить кофе, наслаждаясь очередной пластинкой Луи Армстронга, когда за соседним столиком материализовался Эрик, вклинившись прямо между двумя щебечущими подружками. Хорошо, хоть сообразил отвести их внимание и предотвратить испуганный вскрик. Только вот его растерянный и взъерошенный вид явно не предвещал для Асмодея ничего хорошего. Твою ж мать! Как же невовремя!

    — Ну что там? — напряженно спросил князь у подошедшего к ним демона, сожалея, что пришлось выпустить из руки ангельские пальцы.

    — Князь, у нас ЧП. Бельфегор и Маммона… мммм… сильно повздорили… — демон мялся, явно смущаясь присутствия архангела, и старательно подбирая слова. — Ну… в общем… Зал Совета они уже разнесли… и останавливаться точно не собираются.

    — Весь Ад не может урезонить двух демонов? — вздохнул Асмодей.

    — Так не просто демонов. Двух князей!

    — Где Шакс и Левиафан?

    — Никого нет, — Эрик развел руками. — И Люцифера сегодня с самого утра нет на месте.

    — Ну вот это, может, и к лучшему, — заметил Асмодей.

    — Похоже, дорогой князь, без тебя им не разобраться, — Рафаил положил руку ему на плечо.

    — Да, надо идти, — князь кивнул. — А то, если Люцифер появится раньше, боюсь им точно не поздоровится. Если они не развоплотят друг друга до этого, — он усмехнулся.

    — Верю, что тебе удастся их примирить, а в среду увидимся, — сказал Рафаил.

    — Договорились! — пообещал Асмодей и, щелкнув пальцами, переместил себя и Эрика прямо в зал Совета. Оглядел царящий вокруг разгром: в щепки разнесенный стол и разбитые троны, и парочку разъяренных князей, затеявших схватку силы в явном желании друг друга развоплотить.

    Ну, что ж, он сам согласился на повышение до правой руки Люцифера. Столько лет ничего толком не делал, получал удовольствие, пришло время отрабатывать.

    Так, вдох-выдох. Но сколько же нужно с ними всеми терпения…

    ***

    Наверное, это оказалась не самая удачная идея — встретиться с Вельзевул вечером в центре города. Погода стояла отличная, и в сквере прогуливалось слишком много людей. Но вряд ли они смогут им помешать.

    Вельзевул могла появиться в любую минуту, и Люцифер взмахом руки освободил самую уединенную на вид скамью. Присел, оглядел сквер и нашел взглядом Адама. Парень что-то увлеченно обсуждал с молодой парой невдалеке. По всей видимости, разговор шел о собаках — его Цербер и большой лохматый пес крутились вокруг. Люцифер никак не мог заставить себя называть собаку данным ей Адамом именем. И кто бы, конечно, узнал в маленькой и дружелюбной собачке страшного адского пса?

    С присутствием в его жизни сына произошло много значительных изменений. Пару раз в неделю они обязательно выбирались куда-нибудь погулять. Парень заваливал его массой вопросов. Раньше у Люцифера опыта общения с подростками не было. Разумеется, он не раз общался с людьми, но они всегда оказывались взрослыми. Но, разумеется, его сын все же отличался от других детей. Люциферу нравилось с ним что-либо обсуждать. Быстро стало понятно, что они их мысли идут в одном направлении, но при этом каждый смотрит под своим углом. Этот опыт оказался неожиданным и действительно интересным. И Люцифер был уверен, что именно это гарантирует ему успех. Успех в исполнении задуманного им плана.

    Свободный и новый мир. Нет, он не отказался от этой идеи. Мир намного лучше того, что остался там наверху. Они это сделают. С помощью Адама в этот раз у него все точно получится. Мальчик — его часть, но часть цельная, неискаженная во время Падения. Только нужно его научить. И Люцифер помогал сыну правильно использовать свою силу и власть над реальностью. Менять реальность, но учитывать влияние самих изменений. При силе такого масштаба, какой обладал Адам, крайне важно было не забывать про этот момент.

    Почувствовав взгляд, Король обернулся и сразу увидел, что по аллее к нему идет Вельзевул, и, разумеется, в сопровождении Гавриила. Что ж, Люцифер даже не сомневался, что они придут вместе. Он поднялся им навстречу.

    Вельзевул изменилась за время проведенное на Земле, но чем дольше Люцифер вглядывался в темные глаза и ощущал идущее от Вельзевул излучение, тем больше эти изменения ему нравились. Главное, что самая ее суть осталась без изменений. Как не изменилась за шесть тысяч лет в Аду, так и жизнь на Земле ее не затронула. И это именно то, что он в ней очень ценил, и на что очень рассчитывал.

    — Здравствуй, Вельзевул, — он первый протянул ей руку.

    — О, здравствуй. Выглядишь, как с обложки журнала, — она чуть усмехнулась, отвечая на рукопожатие. А он и забыл, какими сильными были эти тонкие на вид пальцы. Перевел взгляд на Гавриила. Разумеется, Люцифер знал о его странной причуде со сменой имени, но планировал сейчас соблюдать с ним нейтралитет, так что не позволил себе никакого сарказма во взгляде и голосе.

    — Джим? Я же не ошибаюсь? — протянул и ему руку тоже.

    — Не ошибаешься, — Джим лучезарно улыбнулся, пожимая руку. — Давай сразу расставим все точки над i, Люцифер. Прости, я не могу сказать, что рад тебя видеть. Вельзевул хотела с тобой встретиться. Поэтому мы здесь. Но я не планирую никак мешать вашей беседе.

    Люцифер чуть усмехнулся и кивнул. Он не мог не признать, что возвращение воспоминаний пошло бывшему верховному архангелу на пользу. Вельзевул слова своего спутника никак не прокомментировала.

    Люцифер кивнул в сторону свободной скамьи, и они с Вельзевул присели.

    — Значит, Асмодей теперь твой заместитель? — В ее голосе явственно звучал интерес — выходит, ей не безразлично, что у них происходит. — Справляется?

    — Только он и справляется, — Люцифер кивнул. — Ты же в курсе всей ситуации. Сейчас каждый, кто способен себя контролировать, просто на вес золота. На других князей, увы, особой надежды нет.

    — Что, статус «все сложно»? — усмехнулась Вельзевул. И когда Люцифер ответно кивнул, удивленно на него посмотрела и чуть улыбнулась.

    — О, смотрю тебе не в новинку это выражение. Так ты знаком с соцсетями?

    — С тех самых пор, как их внедрил Кроули, — с усмешкой признался Король.

    — Ты не говорил… Хотя мы тогда с тобой не особо-то уже разговаривали… — она передернула плечами, а потом подняла на него очень серьезные глаза и спросила:

    — Это то, что я думаю? Есть реальный шанс все исправить? Все изменить?

    — Более того, мы уже в процессе, — негромко проговорил Люцифер, он тоже был серьезен как никогда, понимая, что это ключевой момент. Она или поверит и захочет присоединиться, или уже нет.

    — В таком случае, я тоже в деле, — решительно кивнула Вельзевул. — Можешь на меня рассчитывать.

    — Такие слова дорогого стоят, — негромко заметил Люцифер. Он, как никто другой, знал цену ее словам, и не забыл, как она закрыла его от удара меча Гавриила. Король скользнул взглядом по стоящему невдалеке архангелу и усмехнулся про себя. Вот кому ее решение вряд ли понравится.

    — Главное, что делаем, а не что говорим, сам знаешь. — По губам Вельзевул промелькнула улыбка, а Люцифер уже и не помнил, когда последний раз видел, чтобы она улыбалась. — Сегодня свяжусь с Асмодеем, посмотрим, чем я смогу помочь.

    — Договорились, — он кивнул. — А вот и мой главный козырь в этой «игре». — И поймал взгляд Адама, предлагая сыну подойти к ним.

    — Антихрист… — задумчиво произнесла Вельзевул.

    — Мой сын, — уточнил Люцифер. И добавил: — Грош цена всему великому плану. И вовсе не потому, что тогда все пошло не так. Мы уже выяснили, что созидание у него получается куда лучше, чем разрушение.

    Темные глаза Вельзевул вспыхнули, и она заключила:

    — Похоже, именно поэтому тогда все и пошло не так…

    Тем временем. Адам быстрым шагом направлялся к ним, а пес послушно бежал рядом. Когда они поравнялись с Джимом (надо было привыкать к новому имени, волей неволей им придется теперь налаживать с ним какой-то контакт), архангел вышел из задумчивости и поднял глаза. Вздрогнул, очевидно узнал. И Адам вдруг остановился.

    — Привет, — парень смотрел на Джима, чуть прищурившись, как делал всегда, когда что-либо внимательно изучал. — Я тебя помню.

    — Как и я тебя, — негромко ответил Джим, в свою очередь внимательно его разглядывая.

    — Только тогда ты был другим, — серьезно кивнул Адам.

    — Кажется, мы все здорово изменились, — сказала Вельзевул, поднимаясь со скамьи и подходя к ним. — Так что, пожалуй, знакомиться будем заново. С чистого листа. Я — Вельзевул.

    Парню хватило быстрого взгляда глаза в глаза, и он открыто ей улыбнулся.

    — А я — Адам. И это хорошо, что вы теперь с ним вместе и на одной стороне, — последовал кивок в сторону Джима. — Так… — парень не сразу подобрал нужное слово, — …правильно.

    Люциферу очень нравилось слушать подобные спонтанные оценки сына. Не только интересные, но и очень информативные. А изумление на лицах Джима и Вельзевул, доставило ему отдельное удовольствие.

    Пока Адам знакомился с Джимом, Люцифер поднялся со скамьи и тоже присоединился к компании.

    Значит, правильно. Хмм… пожалуй, нужно учесть, что изменения Вельзевул — заслуга не только Земли, но и восстановленных отношений.

    А в следующую секунду раздался хлопок — материализовались Асмодей и Шакс. Оба казались весьма взбудораженными.

    — Люцифер, я знаю, что мы не вовремя, — сразу заговорил Асмодей. — Но в Совете ЧП.

    — Говори, — Люцифер кивнул, зная, что Асмодей попусту бы его не побеспокоил. Как только у князя возникло желание работать, из него получился просто отличный зам. И снова те самые изменения за счет восстановленных отношений.

    — Бельфегор и Маммона сильно повздорили. С этим я вопрос решил, но члены Совета значительно разошлись во мнениях по поводу наказания. Требуют развоплощения, — князь рассек воздух рукой. — Два голоса против моего одного. И счет уже идет на минуты.

    — Если не пресекать такое жестко и сразу, то дальше нам будет еще сложней, — голос Шакс звучал непримиримо и категорично.

    — Они себя сейчас не контролируют! Но тебе это, видимо, не дано понять, — Асмодей явно с трудом сдерживал негодование.

    — Да, они даже не пытаются! — Она фыркнула.

    — Замолчали. Оба. — Ледяная ярость всегда накрывала Люцифера сразу, без предупреждения. Словно где-то в груди образовывался огромный кусок льда, зачастую прорываясь наружу не только в тоне голоса, а материализуясь вполне реальным понижением температуры. Все четверо от неожиданности замерли, а когда все-таки вдохнули и выдохнули, изо ртов вырвались облачка пара.

    Замерли только четверо — все кроме Адама. Сын смотрел на него спокойно, разве что удивленно прищурив глаза. Он вовсе не испугался. А вот его удивление мгновенно привело Короля в чувство и вернуло контроль.

    — Вернулся еще один член Совета, — негромко проговорил Люцифер, переводя взгляд с Шакс на Асмодея, и обратно на Шакс. — Так что мы обязательно проголосуем. Без поспешных решений. А князья пока немного остынут и подождут.

    И оба подчиненных тут же почтительно склонили головы, принимая его решение. И исчезли.

    ***

    После слов про возвращение члена Совета три пары внимательных глаз быстро посмотрели на Вельзевул, и все три взгляда оказались такими разными. Шакс, предсказуемо, оказалась возмущена, Асмодей, напротив, весьма обрадован, но сложнее всего эту новость воспринял Джим… разумеется, ему это все не понравилось. Не помогло даже то, что Вельзевул заранее это с ним проговорила — сказала, что хочет помочь, но только если Люцифер ее убедит. Но, в общем-то, ее мужу совсем не обязано нравиться все, что она делает, главное, он всегда будет уверен — больше это никак и никогда их не разделит.

    А слова Люцифера звучали весьма убедительно. И увидев все в действии, Вельзевул решила, что их шансы на успех весьма высоки. И хотя она теперь знала, что за всем этим стоит, все равно планировала полностью разделить это с Люцифером. Пусть это даже всего лишь его желание доказать богу, что он может создать что-то свое. Что-то лучше… что-то более значительное. Да, вот такое банальное сведение счетов… Но, поданное в таком виде, оно доставляло удовольствие и ей самой.

    Она невольно вспомнила, как все начиналось тогда…

    ***

    До начала времен.

    — А начнем мы с двух особей — людей. И постепенно они заселят всю планету. — благостно улыбаясь, Метатрон закончил пересказывать Божий замысел. Он поправил рукой и так волосок к волоску уложенные волнистые пряди пшеничных волос, сначала окинул из-под густых бровей большой светлый зал для совещаний с белоснежными, уходящими в бесконечную высоту колоннами, а потом уже нехотя перевел взгляд на стоящих перед ним полукругом архангелов и предсказуемо сморщился от скептического выражения на лице Верховного Архангела Самаэля (у них постоянно возникали разногласия, по любому вопросу). И вдруг раздраженно спросил:

    — А почему нет руководителя отдела Создания звездных систем? Пора запускать проект необходимой нам планеты! Техническое задание уже подготовлено.

    — Он сейчас завершает создание очередной галактики, — с готовностью откликнулась собранная и педантичная Сариил, и тут же торопливо пояснила: — Он же запуск никогда никому не доверяет, а процесс никак нельзя приостановить. Но я, как его заместитель, непременно передам все данные, и к следующему совещанию уже будут эскизы и предварительные расчеты.

    Метатрон одобрительно кивнул.

    — Принимается.

    Триэль чуть улыбнулась. Сариил очень четко сейчас охарактеризовала ее друга. Запуск он действительно не доверит никому и ни за что. Звезды и галактики — это его страсть. Настолько, что его единственного уже давно никто не называл по данному при сотворении имени, так к нему прикипело это впечатляющее Адоель — ангел Большого Взрыва, того самого Взрыва, с которого началось создание этой вселенной. И Адоель очень ценил это оказанное ему в свое время Богом доверие.

    — Метатрон, мне кажется, стоит внести некоторые изменения, — решительно и серьезно выступил вперед Самаэль, и его голос немедленно наполнил собой зал — текучий, живой и очень глубокий; все присутствующие сразу же обернулись. — В таком виде проект выглядит недоработанным. — взволнованно продолжил Верховный Архангел, и его темные глаза остро блеснули, как было всегда, когда его озаряла очередная гениальная мысль. — В чем смысл, если они будут думать и чувствовать, но не смогут принимать решения? — с недоумением спросил он.

    — Им и не нужно принимать решения! Их основная задача — исполнять Божественный план и подчиняться установленным правилам! — ответил Метатрон, и было видно, как он с трудом сдерживает вспыхнувшее внутри негодование и раздражение.

    Триэль поймала обеспокоенный взгляд стоящего напротив Гавриила, и едва заметно пожала плечами. Только любимому ангелу Господа и могло сойти это с рук — задавать подобные вопросы и ставить под сомнение Божественный план. Самаэль всегда имел привилегированное положение, и только поэтому Метатрон снова вступил с ним в дискуссию, а не поставил жестко на место.

    Но в таком виде ответ Самаэля явно не убедил, скептическое выражение не исчезло с красивого лица. Он явно собирался резко и горячо возразить, вскинул голову, но внезапно передумал — только поджал губы и дернул уголком рта. Но что-то подсказывало Триэль, что вряд ли он так просто оставит этот вопрос.

    Архангелы смущенно переглянулись, а только сегодня присоединившийся к проекту Азирафель почувствовал себя крайне неловко. До этого он работал совсем в другом ведомстве, и они редко пересекались, но он Триэль всегда нравился: улыбчивый, искренний и очень тактичный.

    — На этом давайте закончим, — предусмотрительно сказал Метатрон. — Все свободны. Гавриил, ты останься.

    Триэль кинула вопросительный взгляд на Гавриила, и он покачал головой, показывая ей глазами, что «очевидно, это надолго». Ну, что ж, тогда ждать его сейчас не стоит. Да, не просто быть подругой Заместителя Верховного Архангела. Она ободряюще улыбнулась ему и вместе со всеми направилась к выходу. Архангелы остановились в холле, с интересом обсуждая новый проект.

    Только Самаэль, о чем-то задумавшись, остановился поодаль. Надо сказать, Верховный архангел с первого взгляда выделялся из общей массы, что-то неуловимое притягательное было и в повороте головы, и в его осанке. Даже сейчас, просто задумчиво глядя в окно, он держался со свойственным только ему особым достоинством, а его белый хитон с серебряной каймой (их обычное ангельское облачение) казался еще более ослепительно белым, чем у всех остальных.

    Сегодня Самаэль вел себя немного странно, что-то заставило его замолчать и не продолжить спор, это было совсем на него не похоже, и Триэль решила выяснить, в чем собственно дело. Она подошла и встала с ним рядом.

    — Думаешь, как переубедить Метатрона? В прошлый раз тебе это здорово удалось!

    Сначала ее, как и других, безмерно изумляло, как он может возражать Метатрону? Глас Божий доносил до всех ангелов и архангелов Ее слова и новые проекты, поэтому казался им всем абсолютно незыблемым и непогрешимым. Но несколько раз уже получалось так, что, вступая с ним в спор, Самаэль оказывался прав, а Метатрон, хоть и нехотя, но в итоге с ним соглашался, и они все же меняли условия проекта. Верховный Архангел всегда умел захватить и увлечь окружающих своей идеей, при этом в доказательство он приводил очень весомые и логичные доводы, и Триэль почти всегда мысленно с ним соглашалась, только вот, поддержать его вслух при Метатроне духу у нее пока не хватало.

    Самаэль медленно поднял на нее затуманенный серьезный взгляд, и вдруг очень тепло и открыто ей улыбнулся.

    — Думаю, что тут надо говорить с Богом… — он вдруг сделался очень серьезным. — Ты же тоже понимаешь, что Она ошибается? Это будет самый провальный и скучный проект. — Самаэль расстроенно развел руками. — Она хочет, чтобы люди построили свой интересный мир — Человечество! Но при таких вводных данных они просто не смогут ничего создать! — глаза его взволнованно засверкали. — Не будет никакого исполнения Божественного плана! В одном Метатрон абсолютно прав — они отлично будут соблюдать правила.

    Триэль поежилась. Это было так дерзко с его стороны, вот так открыто ставить под сомнения Ее решения! Неужели он действительно собрался с Ней говорить? Ну, может Она, конечно, и послушает своего любимого ангела. Было видно, что Самаэль, и правда, искренне переживает за сомнительный конечный результат. Ну а что если, вдруг, он снова окажется прав, и столь масштабный проект в таком виде действительно окажется провальным?

    — Думаешь, свобода в данном случае имеет такое большое значение? — задумчиво спросила она.

    — Ну разумеется! Ключевое значение! — решительно сказал Самаэль, автоматически поправляя рукой упавшую на глаза длинную темную прядь волос. — Наличие свободы выбора — это непременное условие для любого созидания. В каждом моменте заново принимается решение, оценивается, что правильно, а что нет, — он посмотрел ей в глаза, и вдруг предложил: — Прогуляемся? Я тебе подробнее объясню. Об этом действительно не задумываешься, пока не сталкиваешься напрямую.

    Триэль с готовностью кивнула в ответ. Звучало, и правда, очень увлекательно. Они не мешкая расправили крылья и взмыли вверх.

    Серебряный город с высоты выглядел еще более безупречным и совершенным. Триэль еще ни разу сюда не забиралась. Они сидели рядом на широком парапете смотрового балкона самой высокой башни, свесив ноги в звенящую пустоту, и любовались на изящные линии домов, резных башенок и бесконечных переходов, на переливчатые цвета и оттенки крыш, а мимо, стоило лишь протянуть руку, проплывали редкие пушистые облака.

    Самаэль горячо говорил о внутренней свободе, и о свободе в целом, об умении принимать решения. О том, что эти решения (и это стало для нее сюрпризом) могут у каждого быть свои и не совпадать с принятыми другими сущностями, просто потому, что они другие (Триэль никогда и не думала об этом в таком ключе). А если функция свободы выбора не будет изначально включена, то сущность или существо сможет только бездумно выполнять приказы, но никогда ничего не сможет создать, просто не будет понимать, как это сделать. И главное — зачем!

    И чем дольше он говорил, тем больше она понимала, что все это буквально лежало на поверхности, что она всегда в глубине душе ощущала все точно так же, а он сейчас выразил все словами и четко разложил перед ней по полочкам, и от этого понимания стало необычайно легко.

    В Общий Дом она возвращалась в приподнятом настроении, спешила скорее рассказать обо всем Гавриилу. Она привыкла делиться с ним всем, а это было особенно важно! О, это точно будет для него неожиданностью! Она так ярко вообразила его удивленное и обрадованное лицо, что губы невольно расплылись в улыбке. Была еще одна важная и интересная новость, и совсем для нее (да и для него) в диковинку — у Триэль неожиданно появились свои идеи относительно проекта Человечества.

    ***

    Наши дни.

    Когда они вернулись с Джимом домой, уже стемнело, только лунный свет серебрил листья деревьев в саду. Из кроны большого ясеня доносились восхитительные соловьиные трели.

    Джим снял шлем, и так и замер, задумчиво глядя на призрачно мерцающий сад.

    — Я знаю, тебе это все не нравится… — сказала Вельзевул, забирая у него шлем. Положила рядом со своим на полку и подняла руки, расправляя спутанные и примятые волосы.

    — Не нравится, — Джим покачал головой. Помолчал, а потом вдруг обнял ее за плечи, осторожно прижимая к себе и, заглянув в глаза, сказал. — Но я чувствую, что ты права. И в этот раз я тебя поддержу, — он серьезно кивнул, — и все получится.

    ***

    — Мы подъедем к вам вместе с Вельзевул. Надо поговорить. — Без предисловий сказал князь Асмодей.

    — Не вопрос, — согласился Кроули. — Заинтриговал.

    Сегодня Демон остался дома один. Азирафель отправился на книжный аукцион в погоне за очередным раритетным сокровищем — книгой каких-то свежеобретенных человечеством прорицаний.

    — Я бы сказал «чур меня», но демону так говорить не пристало, — хмыкнул Кроули, услышав от него название раритета. С момента несостоявшегося Армагеддона у него развилась стойкая аллергия к разного рода пророчествам. — Зачем она тебе?

    — Ну как же, — чуть смущенно улыбнулся Ангел, — у меня полная коллекция… Была. А теперь, выходит, неполная.

    Чувство незавершенности. Этот аспект Кроули хорошо понимал. Он и сам на дух не переносил незавершенности, она его выводила из состояния равновесия.

    Азирафель отправился на аукцион, и Демон даже не сомневался, кто сегодня на торгах победит и выкупит эту редкую пророческую книгу. И даже, скорее всего, не ее одну.

    Прибыли коллеги. Кроули как раз подготовился к получению новостей — на столе стояли бутылка вина и бутылка виски. И бокалы в ассортименте.

    — Рассказывайте, — сказал он, когда они все уселись за стол.

    — Я вернулась в Темный Совет, — Вельзевул чуть улыбнулась, жестом показывая Кроули, что будет вино. И рука демона не дрогнула над бокалом — честно говоря, он ждал этой новости, начиная с момента, как Люцифер позвонил Вельзевул. Нетрудно было понять, что он хочет восстановить отношения. Но быстро же он ее уболтал.

    Кроули хмыкнул. И Вельзевул мгновенно впилась ногтями ему в предплечье.

    — Даже не начинай, — все с той же милой улыбкой сказала она, другой рукой подхватывая со стола бокал и отпивая. — Отличное вино.

    — Прости, — он поднял вверх ладонь. — Не могу разделить, но хорошо понимаю. А вот Асмодей, думаю, счастлив.

    Пальцы у него на предплечье сразу разжались.

    — Лучшая новость! — не скрывая восторга, заявил Асмодей, пока Кроули наливал ему виски. — Темному Совету адекватность не повредит. Сложно у нас сейчас с адекватностью, — князь покрутил рукой в воздухе и вздохнул.

    На последующий вопросительный взгляд Асмодей вкратце рассказал про страшную дуэль двух членов Совета.

    А потом князь сделал глубокий вдох и выдал:

    — Но я хотел поговорить не об этом. Это касается трансформационных колец…

    Кроули вскинул на него внимательный взгляд. Его больная тема, можно сказать, болезненно-излюбленная, многократно исследованная… и каждый раз абсолютно безрезультатно.

    — У меня вчера снова случилась вспышка, — взволнованно продолжал князь. — Оказывается, Метатрон выдал мне задание на создание этих колец, и лично контролировал всю работу. А потом заблокировал воспоминания.

    — И ты помнишь, как в них все устроено? — не веря своим ушам, хрипло спросил Кроули. Пришлось срочно сделать глоток виски, чтобы промочить пересохшее горло и заодно унять дрожь в пальцах.

    — Не все, к сожалению… Но тут важно другое, — темные глаза князя смотрели с неожиданной болью. — Это случилось за день до Мятежа.

    Вельзевул, не сдержавшись, витиевато выругалась.

    — Они все знали… и готовились, — мрачно перевел ее тираду Кроули.

    ***

    До начала времен.

    Всевышняя им отказала… Адоель думал, что уже пережил этот момент, он же сам к Ней тогда обращался… но нет, сегодня все оказалось еще больней. Их было так много… Как такое проигнорировать? Но, похоже, для Нее это не имело ровным счетом никакого значения. Она не планировала давать им свободу — ангелы со своим мнением Ей были не нужны, Ей нужны были только послушные исполнители.

    Азирафель оказался прав… Никаких мирных переговоров. И страшное решение оказалось принято.

    И вот сквозь марево боя Адоель со все возрастающим отчаянием начал осознавать, какой дорогой и горькой ценой им встанет эта Свобода… Как много они еще сегодня разрушат, чтобы в итоге ее получить.

    Он видел, как Триэль и Гавриил с помертвевшими лицами опустили мечи, после того, как она закрыла собой Самаэля. Как она улетела, и Гавриил тоже покинул бой, но не полетел вслед за ней.

    «Азирафель… где ты сейчас?» — Адоель отражал и наносил удары, а эта мысль настойчиво и отчаянно билась у него внутри… Но он не хотел думать о том, что будет, если он все-таки встретит друга в этом бою. Это было слишком невыносимо.

    Отчаянно отбиваясь, он и еще пара соратников, наконец, выбрались из плотного кольца окружения. Они взлетели на крышу, чтобы сориентироваться и быстро найти свой легион. Но, обернувшись на оглушающий звон мечей, замерли в ошеломлении — на крыше соседнего здания в неистовой схватке сошлись Михаил и Самаэль.

    При всем ужасе ситуации это смотрелось воистину завораживающе. Движения обоих были безупречно точны, а удары настолько яростны, что мечи со звоном высекали ослепительные снопы искр.

    Правда, наблюдать было особенно некогда, требовалось скорее вернуться в бой — товарищам нужна была их подмога. К тому же, он должен найти Триэль, поддержка ей сейчас бы не помешала. Он надеялся, что она вернулась в бой.

    Окинув взглядом с высоты охваченный Мятежом город (на улицах, тут и там, шли отчаянные бои) и оценив общую ситуацию, Адоель помрачнел — бунтовщиков явно теснили по всем фронтам. И он не видел ни Триэль, ни своего легиона.

    — Смотри, Самаэль, у вас нет никаких шансов! — крикнула противнику Михаил, видимо тоже хорошо понимая, что мятежники отступают.

    И, очевидно, Самаэль не смог вынести этой тревожной мысли — на мгновение обернулся, и этого мгновения оказалось достаточно, чтобы она нанесла удар. Самаэль отшатнулся — кажется, Михаил задела его по касательной и — Адоель не поверил своим глазам — следующим мощным ударом она вышибла меч из его рук.

    Адоель не понял, что произошло, время вокруг словно замедлилось. Ни он, ни бойцы просто не успели ничего сделать — в следующую секунду их уже окружил элитный отряд, и Адоель с отчаянием осознал, что сражение для них закончилось.

    Время продолжало вести себя весьма странно, добавляя к общему смятению ощущение нереальности. Еще Адоеля очень раздражали ощущения от блокирующих браслетов, они лишали всех сил и, соответственно, чувства контроля.

    Снова центральная площадь, где сейчас собрали пленных бунтовщиков. Бой здесь уже завершился, но толпа окружала их огромным кольцом. Похоже, всех специально согнали на суд, в назидание. Ангелы должны будут увидеть, как накажут бунтовщиков.

    Азирафель… Он не видел в толпе своего друга. Адоель желал его там найти и одновременно боялся, представляя сколько боли он увидит в родных голубых глазах, а он и так уже причинил своему другу так много боли…

    И еще не известно, какое наказание придумает им Метатрон… смотреть на это Азирафелю точно не стоит.

    Бледная и растрепанная Триэль и еще несколько товарищей из их легиона уже ожидали своего приговора. Один из раненных бойцов понуро сидел на каменной мостовой, а Воины продолжали подводить новых и новых мятежников. Кто-то из соратников был растерян и испуган, но чаще Адоель видел серьезные лица, упрямо сжатые губы и хмурые взгляды…

    Заметив Адоеля, Триэль устало кивнула, и он ободряюще кивнул ей в ответ. Да, увы, у них ничего не вышло. Но они хотя бы пытались… Разве это уже не много? Вот в ситуации с Гавриилом, увы, никто не мог ей помочь.

    Но где же их лидер? Его же тоже схватили. Не успел Адоель додумать эту мысль, как увидел его в сопровождении Уриил и Михаил. Раненный, но ничуть не сломленный, он все так же высоко держал голову. Опустившись на площадь, Самаэль к толпе даже не обернулся, сразу кинул взгляд на соратников, стараясь немного их подбодрить, и, надо сказать, это вполне ему удалось. Взгляд темных глаз действительно ощутимо придал сил и уверенности. Даже обессиленная Триэль сразу вскинула голову и расправила плечи.

    И это оказалось весьма кстати, поскольку внезапно шум на площади стих, а над толпой медленно проявилась огромная мерцающая голова Метатрона. Глаза из-под нахмуренных бровей смотрели так, словно собирались испепелить бунтовщиков прямо на месте. Адоель невольно поежился.

    Постепенно картинка стала ясной и четкой. И Метатрон заговорил. Сухим и безжизненным голосом он зачитал приговор:

    — За устройство мятежа и участие в нем, за предательство доверия Бога и неповиновение Ее воле все мятежники лишаются Божественной Благодати, приговариваются к падению и изгнанию. Они будут низвергнуты с Небес и обречены влачить жалкое существование в качестве демонов до конца времен.

    Адоель слушал и недоумевал. Он видел такие же растерянные лица товарищей, знакомых и незнакомых ангелов в окружающей их толпе. Изгнание — это было совершенно ужасно, но хотя бы понятно. Но что значит падение? Низвергнуты с Небес… И как это — лишение Божественной Благодати? Это неотъемлемая часть ангелов, как этого можно лишать, что же тогда останется?

    Непонимание и боль, и леденящий страх перед неизвестностью — все это тяжелым маревом повисло над площадью.

    Изгнание. Значит он больше никогда не увидит Азирафеля… А Адоель по прежнему не видел друга в толпе.

    А вдруг он не простил ему участия в мятеже?.. Думать об этом всем было непереносимо.

    Триэль заметила, что и Адоэль искал взглядом в толпе своего друга, но Азирафеля там не было. Как не было и Гавриила.

    Она очень боялась, что Гавриил сейчас не в лучшем положении, и тоже ожидает своего наказания… «Я не буду с тобой сражаться». Триэль передернула плечами. Это слышала Михаил… Что ему теперь будет за это?

    А ее отправят в изгнание… как же больно осознавать, что они вот так расстались, скрестив мечи… и больше никогда не увидятся…

    Но, пожалуй, лучше, чтобы сейчас его здесь не было… лишение Божественной Благодати… это и звучит-то совершенно ужасно, а уж как это будет происходить… Гавриилу точно не следует видеть, как их будут наказывать.

    Перед пленниками появился Рагуил, Разумеется, именно ему, Архангелу следящему за порядком, было поручено привести в действие приговор, но сколько же сил нужно, чтобы такое вынести. Триэль его даже не сразу узнала, настолько застывшим и холодным оказалось его лицо.

    Вся площадь содрогнулась и погрузилась в молчание, когда он взмахом руки открыл огромный, мрачный портал, сочащийся тьмой и ощущением безнадежности.

    Все так же молча и без единой эмоции на лице, Рагуил приблизился к Самаэлю.

    На долю секунды в глазах Самаэля промелькнул такой неприкрытый ужас, что Триэль стало по настоящему страшно — она поняла, что он действительно знает, что их сейчас ждет. Но лидер сумел мгновенно собраться, поднял голову и даже еще раз обернулся к соратникам, чтобы их подбодрить. А потом все столь же несгибаемый и гордый проследовал с Рагуилом к порталу.

    Самаэль на секунду замер и что-то произнес, очевидно обращаясь к Всевышней, но что именно, им не было слышно, а потом широко расправил свои большие белые крылья. Из рук Рагуила потоком вырвался невыносимо ослепляющий свет, в момент охватив их целиком. И с криком невыносимой боли Самаэль шагнул в тьму портала.

    Вздох ужаса прокатился по площади, а потом снова наступила полнейшая тишина.

    Триэль не верила своим глазам. Так вот оно… лишение Божественной Благодати… Нет, нет, нет. Этого просто не может быть… Как же это жестоко… и неотвратимо…

    И тут она осознала, что Рагуил теперь направляется прямо к ней, и в отчаянии оглянулась к Адоелю.

    В темных глазах друга так же застыли ужас и ощущение неизбежности. Но перед тем как пойти к порталу, она все же успела прочитать по его губам.

    — Встретимся там. По ту сторону.

    Адоель бессильно наблюдал, как Рагуил ведет Триэль к зловещему порталу, а в голове билась только одна мысль: хорошо, что здесь нет Гавриила и Азирафеля, и совершенно не важно, почему их нет. Адоель просто никому не пожелал бы на такое смотреть, ни при каких обстоятельствах. И он сам больше не сможет выдержать, так что просто намерен пойти следующим.

    Триэль остановилась возле портала, и было видно, как вытекающие сгустки тьмы клубятся у нее под ногами. Явно последним усилием она вскинула голову, резко расправив крылья, и они мгновенно вспыхнули белым огнем. Отчаянный крик боли и ужаса успел прокатиться по площади, прежде чем Рагуил сбросил Триэль в портал.

    Адоель зажмурился. Ощущение нереальности происходящего достигло своих пределов. Этого просто не могло быть… никогда…

    Но медлить ему не следовало, он должен быть следующим. Адоель решительно сделал шаг вперед и, не дожидаясь Рагуила, быстро подошел к порталу.

    Он по прежнему не ощущал вины или сожаления, понимая, что не смог бы поступить по другому. Даже не так… теперь точно не смог бы, увидев, на что способна Она… По всем меркам это совершенно чудовищное наказание.

    Внутри у него была пустота. И ужас, и безнадежность от мысли, что будет, когда Азирафель узнает, что именно с ним сделали.

    В один взмах он раскрыл свои красивые белые крылья, которые так нравились его другу, и чувствуя обжигающую, рвущую в клочья боль, не медля, шагнул в портал.

    ***

    Наши дни

    Вельзевул щедро плеснула крепкого алкоголя себе в бокал. Виски оказался сейчас очень кстати. То, что рассказал Асмодей, неожиданно серьезно ударило по ней и всколыхнуло эти ужасные воспоминания.

    — И ангелов не пожалела… — ее передернуло. — Скольких развоплотили, сколько было ранено.

    В такой вариации вся ситуация с развязанной Войной выглядела еще более безжалостно и мерзко.

    — А когда она кого-то жалела при достижении своих планов? — неожиданно зло пробормотал Кроули — похоже его тоже накрыло воспоминаниями. — Ведь нужно преподать всем урок! Чтобы запомнили! Как про коз, гусей и детей в одном предложении… Или еще другое… — Желтые глаза яростно вспыхнули.

    Асмодей вздрогнул, и с беспокойством глядя на него, сказал:

    — Не надо, Кроули.

    — Да, и правда. Принесу-ка я еще виски. — И Демон быстро встал и пошел в сторону бара.

    — Коз, гусей и детей? — удивленно переспросила Вельзевул у Асмодея. — Это он о чем?

    — Это пари насчет веры Иова, когда к уничтожаемому имуществу отнесли и его детей. Кроули как-то рассказывал, как выполнял поручение Люцифера. — вполголоса пояснил Асмодей и покачал головой. — Он, знаешь, всегда тяжело реагирует, если что-то происходит с детьми. Уж не знаю, с чем это связано.