— Ты все еще не отказался от этой идеи? — спросил Джеймс, когда они сидели на уроке.

Сириус в ответ нахмурился брови. Да, пожалуй вчера он потерпел сокрушительное фиаско. Пришлось без преувеличения полчаса пытаться объяснить Поппи, что с ним случилось. Письменно. Ведь он не мог сказать ни слова! 

Но Римус остановил снежный конец света. Не так, как Сириус рассчитывал, но все же остановил. И отправил его плестись в лазарет в гордом одиночестве. И молчании. 

Добрая ведьма распутала их с Джеймсом навороченные чары, которым бы ужаснулся любой здравомыслящий волшебник, убрала его безумную аллергию на всё вокруг и вручила бодроперцовую настойку «для профилактики». После чего она написала записку, что Сириус на самом деле провел первую половину дня в лазарете, и отправила на занятия.

За этот день Сириусу больше не представилось шанса застать Римуса, чтобы обсудить их ссору. Он, конечно, рассказал ему о своем невероятном приключении в больничном крыле, но это было в компании во время обеда.

— Сириус, — снова начал Джеймс шепотом. — Я все еще думаю, что вы могли бы просто обсудить, что произошло. Знаешь, как взрослые люди.

— Ты выглядишь как Джеймс, но говоришь как Эванс. Я тебе не доверяю, — ответил Сириус. 

Они не могли просто обсудить! Если Сириус в лоб пойдет к Лунатику и скажет: «Привет! Я чувствую себя ужасно из-за того, что сделал. Мне очень жаль, что я испортил пластинки. Давай снова будем лучшими друзьями?», тот не воспримет его слова всерьез. 

Хотя, когда Сириус прокрутил этот момент у себя в голове, он почти признал, что так и нужно сделать. Но сейчас его упрямство твердило, что отступать поздно.

— Мистер Поттер, мистер Блэк! — окликнул их Бинс. — Расскажите всем, что вы там обсуждаете. Мы с удовольствием примем участие в вашей дискуссии.

В их сторону последовали заинтересованные и раздраженные взгляды однокурсников. 

— Извините, сэр, — хором отозвались они. 

Остаток занятия прошел в тишине, нарушаемой бубнежом профессора Истории Магии о Втором Гоблинском Восстании. 

Сириус слушал вполуха. Он что-то царапал пером в своем пергаменте, то и дело поглядывая на спину сидящего чуть впереди Римуса. Лица видно не было; тот сидел, опершись одной рукой на щеку, и тоже что-то медленно писал. Сириус вернулся мыслями во вчерашний день. 

Что ж, поговорить не вышло. Но что-то изменилось. Когда Сириус пришел к нему за помощью, тот не отмахнулся и не оставил его разбираться с проблемой самостоятельно. Конечно, Римус хороший друг, был и всегда им будет. Но какая-то часть Сириуса боялась того, что его оттолкнут. Раньше; теперь уже нет. 

Если Сириус все правильно понял, то Римусу даже понравилась его невинная шалость. Когда они только пришли в Большой Зал и вывалили на него легенду произошедшего, тот казался слегка обеспокоенным, но скептичным. Однако вот так взять и заткнуть Сириуса каким-то Силенсио! Очень в духе озорного Лунатика.

Сириус улыбнулся этой мысли, пока его глаза продолжали бродить по закрытой серым джемпером спине. Он сам не заметил, как запнулся о приоткрытый участок кожи в основании шеи, который обрамляли отросшие русые кудри. 

Сириус почти успел вспомнить, какие они мягкие на ощупь, когда сам себя одернул и постарался вернуться к более важным вопросам.

Если разложить все по полочкам, взвесить все за и против, принять во внимание все нюансы и еще куча прочих клишированных оборотов речи, то получается следующее: план Сириуса работает. Они обязательно помирятся с Лунатиком и все вернется на круги своя. 

Он настолько вдохновился этой мыслью, что начал неосознанно дергать ногой. Джеймс на это локтем пихнул его под ребра, призывая прекратить. Сириус пробормотал тихое «извини» и виновато окинул взглядом кабинет Истории Магии, чтобы отвлечься.

Все здесь было более чем обычно и скучно. По периметру высились стеллажи с затертыми и пожелтевшими от времени тоннами книг. Сириус спросил себя, есть ли хоть один человек в Хогвартсе, кроме Бинса, кто интересовался этой коллекцией? Вряд ли. На некоторых книжных полках, однако, пылились всякие мелочи: какие-то украшения из сияющего камня, старые металлические кубки, даже потрескавшаяся волшебная палочка, которая к этому времени уже должна была превратиться в обычный кусок дерева.

Со своего места Сириус разглядел маленькую книжечку, лежавшую в отдалении на нижней полке стеллажа. Приглядевшись, он рассмотрел выцветшую надпись: “Пиктские обряды и ритуалы: современное толкование”. Великолепно. Интересно, современные – это насколько? Лет сто пятьдесят назад?

Сириус не стал обманывать самого себя: да, он судит о книге по обложке. И эта книга, с этой обложкой и слоем пыли больше, чем список долгов Джеймса до конца семестра, фактически напросилась сама. Мысль едва успела оформиться в голове, когда Сириус молча взмахнул палочкой под столом, произнося заклинание у себя в голове, и книжка исчезла, подняв небольшое облачко пыли. 

Лицо Сириуса расплылось в улыбке. Он очень любил ощущения удачной шалости: секрет, существующий только в твоем мире, и о котором ты не имеешь права трепаться кому попало. И, конечно, разливающееся внутри тепло от искры веселья с примесью азарта. 

Благо, жизнь научила Сириуса не зазнаваться и вовремя ставить себя на стоп. Однако ей еще предстояло научить его регулировать уровень собственного драматизма. 

Сириус, насладившись чувством окрыленности от проделанного трюка, вернулся к своему полупустому пергаменту. Изредка поглядывая на сидящего впереди Римуса, Сириус бессознательно выводил пером мелкие рисунки четырехконечных звезд. В голове тем временем созревала новая идея.

*

– Не думай, что я не заметил, – сказал Джеймс, когда они покинули кабинет Истории Магии и направились на обед. 

– О чем ты? – подхватил Питер, который плелся рядом с ними, едва удерживая в своих руках учебники. Сириусу все еще тяжело давался тот факт, что Питеру, кажется, действительно нравилась История Магии.

– Он опять испаряет вещи! – слишком громко ответил Джеймс. В их сторону повернулись несколько голов. 

– Я думал, ты бросил это свое хобби после… Того раза.

– И я о том же!

– Да тихо вы, – шикнул на них Сириус. Он вздохнул и попытался объясниться. – Это просто безобидная магия. Я тренирую невербальные заклинания, да, исчезательные тоже. И, к вашему сведению, пока что тренируюсь на мелких одиночных предметах.

Он решил не уточнять, почему. В их компании это и так было очевидно.

— По типу той полудохлой книжки? 

Сириус первым спустился по лестнице в главный вестибюль и, обернувшись, ответил.

— Да, дорогой Сохатик, по типу той полудохлой книжки! Мерлин, про что она вообще была? Какие-то обряды мертвых тысячу лет цивилизаций? — Он постучал указательным пальцем по подбородку, изображая заинтересованность. — Пиктские обряды и традиции, точно! 

— Бродяга, ты бываешь невыносимым, — сказал Джеймс, проходя мимо него и ободряюще похлопывая по плечу. 

— Спасибо, — улыбнулся тот.

Римус медленно спускался с лестницы последним из мародеров. Сириус решил дождаться его и вместе пойти в Большой Зал. 

— Кроме шуток, — сказал Римус, преодолевая последнюю ступеньку, — пиктские ритуалы интересные. Я читал, что их праздник урожая — это предвестник нашего Хеллоуина. 

— Разумеется, ты читал, Лунатик, — ответил Сириус. В груди расползалось какое-то странное спокойствие, заставляя лицо сиять широкой улыбкой. Так приятно было снова разговаривать с Лунатиком ни о чем. — И это точно было намного более захватывающе, чем та рухлядь. 

— Не знаю, — Римус пожал плечами. Они тем временем приблизились к массивным дубовым дверям. — Ты когда-нибудь задумывался о том, куда исчезают эти вещи?

Сириус застыл на полпути к гриффиндорскому столу. Голоса людей слились в единый бессвязный приглушенный шум. То приподнятое настроение, в котором он купался всего минуту назад, сменилось виной с примесью легкой паники. Римус спросил об этом так буднично, будто его больше не беспокоили развоплощенные пластинки. Но ведь это неправда? Иначе бы он прекратил дуться на Сириуса уже давно. 

Может, дело вообще не в пластинках?

Если не в них, то в чем? Сириус не понимал.

Должно быть, внутреннее состояние Сириуса отразилось на его лице. Римус встретился с ним взглядами и подошел ближе, кладя руку на его плечо. Похоже на то, как ранее сделал Джеймс, но так… По-лунатиковски. Так, будто Сириус был слеплен из особенно хрупкой глины.

Что было, разумеется, не так. Сириусу заставил себя сделать пару размеренных вдохов-выдохов, прежде чем голоса окружающих снова можно было различать между собой. Он поднял взгляд на Римуса: тот все еще стоял рядом, а его ладонь покоилась на плече Сириуса, немного надавливая.

Было стыдно за свою реакцию просто до тошноты, или что там решил вытворять его желудок. Почему его обязательно штормит из крайности в крайность?!

– Порядок? – спросил обеспокоенный Римус.

Мерлин, ему действительно нужно с ним поговорить. Но не сейчас, не посреди Большого Зала, когда им нужно пообедать как можно скорее.

– Да, извини, – пробормотал Сириус, заправляя выпавшую прядь за ухо. Ему понадобился еще один глубокий выход, чтобы продолжить. – Отвечая на твой вопрос, я не знаю, на самом деле. 

Он прошел немного вперед, отчего рука Римуса соскочила с его плеча. Они устроились за столом рядом друг с другом. Между ними покоились их учебные сумки, сваленные одна на другую. Напротив уже сидели Джеймс с Питером, а чуть поодаль девчонки болтали друг с другом.

– Когда я думаю об этом… О том, куда бы они могли перенестись, я представляю себе ветхий заброшенный деревянный сарайчик где-нибудь на отшибе. Там, где и людей-то не бывает, – Сириус усмехнулся этой мысли. 

Он неприлично часто думал о своем одиночестве, проводя дни на площади Гриммо. И во что это вылилось? В то, что его подсознание подсовывает ему полуразвалившийся сарай у лесной опушки? Поразительно.

— Но мы все равно не сможем обойти все сараи в мире, чтобы узнать, там ли вещи или нет, не так ли? — спросил он, накладывая себе пюре. 

Сириус чувствовал на себе изучающий взгляд Римуса, когда тот покачал головой. Казалось, буря миновала, и можно спокойно пообедать, продумывая детали будущего розыгрыша самого себя. У него почти не осталось времени! 

И все действительно было спокойно. Разве что за годы в Хогвартсе значение слова «спокойно» интересно преобразилось в словарном запасе мародеров.

*

Большой Зал медленно наполнялся украшениями: на стенах пестрели рождественские венки вперемешку с разноцветными лентами, несколько человек украшали главную елку. Пятна красного, зеленого и золотого заполонили весь замок. Не осталось ни одного закутка в школе, который бы не наполнился атмосферой праздника. 

В преддверии Рождества руководство школы разрешило последний в уходящем году поход в Хогсмид. Многие из учащихся хотели купить подарки перед отъездом или просто повеселиться с друзьями. 

Не то чтобы мародерам нужно было какое-либо согласование с тех пор, как они обнаружили тайный проход в Сладкое Королевство. И на сегодня у них был свой, особенный план развлечений. 

— Мы не успеем, — сокрушался Питер, перепрыгивая по две ступеньки за раз.

— Мы успеем, если ты не будешь ныть, — ответил ему Сириус. 

— У нас около двух часов до того, как они выйдут из замка, — добавил Римус. По сжатым в тонкую линию губам несложно было догадаться, как тяжело ему давался путь в гриффиндорскую башню. Он немного прихрамывал. — И еще полчаса дороги до Хогсмида. 

— Особо не прихорашивайся, Хвостик. 

— Это говоришь мне ты, Бродяга? 

Сириус усмехнулся в ответ. 

Спустя примерно миллион лестниц они добрались до общей гостиной. Миллион и одна лестница — и они, наконец-то, в своей спальне. 

— Лунатик, где карта? — спросил Сириус, на ходу развязывая галстук. 

— У меня в тумбочке, — ответил Римус. — Я возьму. А мантия? 

— Джеймс прячет ее под кроватью, — сказал Питер. Он звонко плюхнулся на кровать и принялся развязывать шнурки.

— Прекрасно, достань ее. Мне нужно переодеться. 

Покопавшись в своих вещах, Сириус вытащил из шкафа теплый бордовый свитер и направился в ванную. Ему действительно хотелось сменить легкую рубашку на что-то более свободное и практичное, но помимо этого он хотел немного попрактиковаться.

Оказавшись в одиночестве, он стянул рубашку и уставился на свое отражение в зеркале. Человеческая трансфигурация — сложное и довольно тонкое искусство. Но Сириус был уверен, что у него получится, и не позволял сомнениям одержать победу. Он прикоснулся палочкой к своим волосам и прошептал заклинание.

Мерлин, он действительно готов пойти на всё ради Лунатика. 

Сириус подумал о приближающемся Рождестве и тематических украшениях, заполонивших Хогвартс. Подумал об огромной нарядной елке в Большом Зале.

Некоторые пряди изменили свой цвет. Этого было недостаточно, ведь они терялись на фоне густых черных волос Сириуса. Он отменил заклинание и попытался снова. На этот раз в другой цвет окрасилась половина. Сириусу было почти жаль, что он не придумал ничего лучше и пришлось рисковать прической. Ему даже не сильно нравился цвет! Сделав глубокий вдох, он отменил заклинание, после чего сосредоточился и произнес его еще раз. 

Получилось идеально. 

Сириус тщательно осмотрел свои кудри, крутясь перед зеркалом. В них не осталось ни одного родного черного завитка. Он постарался запомнить во всех подробностях свои ощущения во время трансфигурации, чтобы повторить позже. Не терпелось выбежать из ванной и похвастаться своим успехом перед друзьями. Сириусу пришлось собрать всю свою волю в кулак и сказать себе, что обязательно сделает это в другой раз. Он наспех натянул свитер, разгладил, как мог, складки и, не забывая отменить заклинание, вернулся в спальню. 

— И это он говорил мне не прихорашиваться! — сказал Питер. Он тоже предпочел рубашке более удобный джемпер. Римус не стал переодеваться, только сменил обувь на уличную. 

— Хватайте куртки и пошли уже, — проигнорировал его Сириус. Он тоже быстро переобулся и взял свою куртку, предварительно уменьшив ее. Немного подумав, он решил захватить фирменные факультетские шарф и шапку, чтобы его трюк не раскрыли раньше времени. — Нам нужно проскользнуть к Горбатой Ведьме быстро и незаметно. 

Римус расправил мантию-невидимку. Кажется, та с каждым годом становилась все меньше.

— Мы не поместимся под нее втроем, — Питер окинул мантию скептичным взглядом. 

— Хочу напомнить, Питер, — начал Римус, едва заметно улыбаясь, — что у тебя есть невероятная способность уменьшаться. Превращайся, и мы выдвигаемся. 

— Не верю, что не я это сказал, — сказал Сириус, подходя ближе к Римусу и смотря на него снизу вверх. — Ты лучший. 

Он не успел насладиться мимолетной искоркой веселья в янтарно-карих глазах — Римус перевел взгляд на Питера. На его покрытом белесыми шрамами лице расплылся легкий румянец. 

Почти незаметный, если не присматриваться. Но Сириус присматривался к Лунатику столько, сколько помнит их дружбу.

Питер преувеличенно несчастно вздохнул. 

— Ну почему всегда я, — и в следующее мгновение перед ними оказалась упитанная миленькая крыса. 

Римус наклонился и взял Хвоста на руки, усаживая на плече. После чего потянулся за их куртками и, уменьшив их, положил в карман. Под покровом мантии они покинули свою комнату.

Римус держал мантию над головой одной рукой, слегка приседая, чтобы та касалась пола и полностью их закрывала. Хвост перебрался к нему в нагрудный карман джемпера и, казалось, мирно посапывал. Под мантией было тесно и душно. Сириус гипнотизировал взглядом карту, изредка поглядывая на Лунатика, к чьей груди прижимался спиной всю дорогу от спальни до Ведьмы. 

Путь прошел без серьезных происшествий. Пару раз в них грозились влететь неугомонные второкурсники, а в одном особенно плотно забитом коридоре пришлось едва не слиться со стеной. Когда они добрались, пришлось выжидать момента, пока холл опустеет, чтобы незаметно спуститься в тайный проход. 

— Он в библиотеке, — сказал Сириус, когда они спустились в темный сырой тоннель и скинули мантию. Потребовалось зажечь Люмос, чтобы хоть что-то видеть. — Какого черта он делает в библиотеке?! 

— Доделывает долги? — предположил Римус, разминая затекшие плечи. — Пойдем, у нас полтора часа. 

Сириус испустил наигранно страдальческий вздох. Но Римус был прав: нельзя терять время. В тоннеле было прохладно, при каждом выдохе изо рта струилось облачко пара. 

Питер, хитрюга, даже не думал превращаться обратно. Он уютно расположился Римуса на груди, согреваемый теплом его тела. Если бы у Сириуса была возможность забраться в нагрудный карман к Лунатику и заснуть там, полностью игнорируя внешний мир, он бы воспользовался ею, ни разу не пискнув.

Когда Римус повернулся к нему, Сириус понял, что, кажется, сказал это вслух. Щеки моментально обдало жаром.

– Позволь я воздержусь от комментариев, – сказал он. В приглушенном свете Люмоса его лицо приобрело очаровательный пунцовый оттенок.

– Просто сделай вид, что ты этого не слышал, – Сириус насупился и склонил голову, пожав плечами. Было трудно отвернуться, но выдержать изучающий взгляд на порозовевшем лице он просто не мог. Сириус и сам сейчас вряд ли выглядел лучше.

– Но я слышал, – вздохнул Римус через некоторое время. Когда Сириус ничего ему не ответил, он взмахнул палочкой и наложил на них обоих согревающее. – Вот, держи. 

Сириус мгновенно почувствовал, как тепло разливается по коже и дышать становится легче. Он снова взглянул Лунатику в глаза и пробормотал тихое “спасибо”. 

Остаток пути они провели в тишине. Сириус несколько раз думал о том, чтобы начать разговор, мысли о котором сводили его с ума уже несколько дней. Но с ними был Питер, пусть и спящий. Сириусу не нужны были лишние уши. В конце-концов, это их личное с Лунатиком дело. 

Тот тоже не пытался ни поддержать разговор, ни начать болтать на отвлеченные темы. Он шел, прихрамывая, и Сириус подстроился под его темп, чтобы идти рядом. Несмотря на то, что они молчали, в промозглом воздухе вокруг них Сириус не чувствовал напряжения.

Вспоминались их первые незаконные вылазки в Сладкое Королевство посреди ночи, когда все вчетвером еще могли свободно разместиться под мантией. Вспомнился восторг, который Сириус испытал, когда Лунатик впервые поделился знанием об этом тайном проходе, и как они нашли еще несколько тоннелей из замка. 

Погруженный в воспоминания, Сириус изредка поглядывал на Римуса. Тот сильно изменился за это время: вырос, стал выше него самого и Джеймса, обзавелся новыми шрамами, густыми кудрями и подростковой щетиной. Изменился ли сам Сириус? Наверное, но он никогда не задумывался об этом. Должно быть, взросление не так заметно, когда видишь себя в зеркале каждый день.

– Что? – спросил Римус, поймав на себе очередной заинтересованный взгляд Сириуса.

– Ничего, – улыбаясь, ответил тот. Римус улыбнулся в ответ, позволяя ему уйти от ответа. – Мы пришли. 

Действительно, перед ними высилась каменная лестница, ведущая к люку в полу. Не очень высокая. Римус вновь расправил мантию, жестом призывая присоединиться.

– Иди вперед, – ответил Сириус. – Я догоню.

Римус кивнул, погасил свою палочку и забрался по лестнице, уперев руки в потолок и пытаясь аккуратно сдвинуть каменную плиту. 

Сириус тоже быстро погасил свою палочку, и в тоннеле на какое-то время воцарилась кромешная тьма. Было рискованно, но времени почти не осталось. Сириус достал свой шарф и плотно обмотал его вокруг шеи трижды, пряча за ним свои волосы и нижнюю часть лица. Затем, сконцентрировавшись, он вспомнил себя часом ранее, стоявшим в ванной перед зеркалом. Позволяя ощущениям и воспоминаниям наполнить его, он поднес палочку к макушке и четко произнес заклинание. Шепотом, чтобы его не услышал ни Римус, ни Питер. С собой не было зеркала, чтобы оценить результат, поэтому оставалось только надеяться на лучшее. В любом случае, даже если у него не вышло, он постарается вести себя непринужденно спокойно, на ходу выдумывая правдоподобные оправдания. Убрав палочку в задний карман брюк, Сириус натянул шапку по самые брови и вскарабкался по лестнице.

Питер снова стал собой, когда они отошли в закуток недалеко от Сладкого Королевства. Римус свернул мантию-невидимку и услужливо протянул ему его куртку.

– Спасибо, – ответил тот. – Куда дальше?

– Джеймс хотел у входа в деревню, – ответил Римус. – Идем.

И они пошли. Свежевыпавший снег хрустел под ногами, а легкий мороз щипал лицо. До прихода остальных хогварстких студентов оставалось чуть больше часа, а мародеров ждала большая работа. 

Они остановились на опушке чуть поодаль ветхих покосившихся домиков. Ее невозможно не заметить, когда заходишь в деревню по главной дороге. Идеальное нетронутое место.

– Приступим, господа, – провозгласил Сириус, уперев руки в бока. Из-за повязанного шарфа его голос звучал слегка приглушенно.

Они разбрелись по полянке и принялись катать снежные комья всевозможных размеров. Нужно было сделать как можно больше до прихода Джеймса и остальных. Когда первый большой снеговик был готов, Питер не выдержал.

– Почему мы делаем это руками? Не было бы проще использовать магию?

– Мы пропитываемся духом Рождества, – ответил Сириус, водружая последний, третий ком на два других. Ему все время приходилось поправлять свою норовившую покоситься шапку и крепче затягивать шарф. – Разве ты не чувствуешь этого?

– Я чувствую, что пропитываюсь потом, – Питер все-таки достал свою палочку и наколдовал своему снеговику простенькую мордашку.

– Согласен, – ответил Римус откуда-то снизу. 

Он успел налепить целую армаду маленьких снеговичков из шариков размером чуть больше головы. На них ушел весь близкодоступный снег, и Римусу пришлось встать с корточек и удалиться в поисках свежей порции. Он оглянулся и окинул Сириуса обеспокоенным взглядом.

– Ты нормально себя чувствуешь? – его взгляд плутал между вязаной шапкой и полосатым шарфом. – Уверен, что больше не болеешь?

– Э-э, – Сириус растерялся. Пришлось сказать первое, что пришло в голову. – Да. Это для профилактики. Не беспокойся, Лунатик.

Сириус надеялся, что прозвучало убедительно. Римус, по крайней мере, не стал допытываться к нему с вопросами. Питер, который твердо решил использовать то, что дано волшебникам матушкой природой, скатал еще один ком с помощью палочки. 

– Скажи, – сказал он через какое-то время, – Джеймс сам придумал все это? 

– Не знаю, что ты имеешь ввиду под “все”, Хвостик, но мне он сказал то же, что и вам двоим. Думаю, он так компенсирует свою неудачу с тем скелетом.

– Ясно, – ответил Питер. Между ними на несколько долгих секунд повисло молчание, прежде чем он продолжил. – Это так романтично с его стороны. Лили, должно быть, каждый раз поражается.

– Я так не думаю, – ответил Сириус, втыкая в средний ком сухие ветки так, чтобы было похоже на руки. – Эванс, конечно, поражается, но не так, как хотелось бы Сохатому. Эти его выходки… Я всеми руками за, мне даже нравится принимать в них участие, – произнося это, Сириус не смог сдержать улыбку. – Но если она правда ему нравится, а он мне прожужжал об этом все уши, он мог бы прямо ей об этом сказать. 

– Разве ты не делаешь то же самое с Лунатиком?

Чего?

– Чего? – повторил Сириус вслух. Прежде чем Питер мог бы продолжить, он выставил ладонь вперед, жестом затыкая его. – Нет, помолчи. 

Это было вообще не то же самое! 

– Вся эта твоя затея с розыгрышами ради его внимания очень похожа на то, чем мы тут сейчас занимаемся ради Джеймса!

Но Сириус уже не слушал. Он принялся топтать полянку вокруг себя. В голове завертелись одна за другой мысли, мешая сосредоточиться. У него катастрофически не было времени подумать, так еще и желудок принялся выкручивать пируэты. Захотелось разбить какого-нибудь снеговика. Лучше всех сразу. И сбежать. Куда-нибудь далеко.

Но бежать некуда. Рядом с ним ошеломленный Питер и где-то рядом бродит Лунатик. Блять.

Ладно. 

Неужели все действительно так? Нет, невозможно. Лунатик — его друг. И он, Сириус, всего лишь хотел перед ним извиниться. Правда? 

Он постарался подумать логически. Сохатому нравится Эванс. Своими выходками он хочет привлечь ее внимание. Чтобы что? Чтобы понравиться ей в ответ. 

Нравился ли Сириусу Лунатик? Безусловно. Сириусу и Джеймс нравился, и Питер тоже (временами). Зачем дружить с теми, кто тебе не нравится? Нравился ли Сириусу Лунатик так же, как Джеймсу нравилась Лили?..

Самой сложной задачей оказалось собрать себя в кучу и заставить думать. Он вспомнил о том, кем для него был Лунатик. Одним из самых близких людей. Они часто могли понять друг друга без слов. Проводили вместе кучу времени. Делились секретами, которыми не поделились бы ни с кем другим. Они доверяли друг другу.

И он испытывал ужасную вину за то, что подвел его.

Сириус скучал. Он тосковал по Римусу все то время с тех пор, как они поругались. Он жаждал его внимания, его общества, его… Его. 

Все это время он хотел, чтобы Лунатик был рядом.

Блять. 

Следующим розыгрышем Сириуса будет Авада Кедавра в собственную голову.

— У вас все нормально? — вырвал его из размышлений голос. Только услышав Римуса, Сириус осознал, что стоит, уткнувшись лбом в ближайшую сосну. 

— Бродяга психует из-за…

— Небольшой профилактический стресс, — перебил Сириус. — Держу себя в тонусе. 

Он обернулся и увидел Римуса, стоящего рядом со скрещенными на груди руками. Вперемешку с паникой в животе росло другое, теплое и приятное чувство. Оно ощущалось почти до боли правильным, особенно теперь, когда Сириус мог назвать его. Он ему нравился. 

Мерлин, он действительно ему нравился. 

И ему сказал об этом чертов Питер Петтигрю.

Улыбка появилась сама собой. Сириус готов был поклясться, что был красным, как герб Гриффиндора, благо что шарф и шапка практически полностью закрывали лицо, уберегая от позора.

— Ты слишком много себя профилактируешь. Я начинаю беспокоиться. 

– Не нужно, правда. Я в порядке, – Сириус был не в порядке. 

Чтобы отвлечь себя от головокружительного открытия, он зашарил по карманам. Он совсем потерял счет времени. Развернув потертый пергамент, он быстро нашел глазами чернильные следы с надписью “Джеймс Поттер”.

– Они скоро будут здесь.

Сириус скорее почувствовал, чем увидел, как Лунатик склонился над ним, заглядывая в карту через его плечо, слегка касаясь подбородком. Годрик, помоги ему. Питер подошел к ним и тоже уставился на карту. 

– Он с ребятами из команды. Плетется с Пруэттами, – прокомментировал он. 

– Ага, и Марлин рядом, – кивнул Римус. – А Лили с Мэри немного отстали. Но вот-вот будут здесь. 

– Тогда по местам, – сказал Сириус, убирая пергамент. Согревающее тепло чужого тела позади пропало стоило Римусу отойти в противоположную сторону. 

Они попрятались: Сириус за сосной, той самой, которая пережила его карманный личностный кризис не так давно; Питер дернул в укрытые снегом сухие кусты, а Римус, снова присев на корточки, устроился за одним из самых больших снеговиков.

Через несколько долгих минут они наконец-то услышали голоса. Звонкий и уверенный голос Джеймса Сириус узнал бы даже после Обливиэйта. 

– Смотрите, – сказал тот, привлекая внимание. Даже девчонки, и те повернулись в их сторону, – здесь кто-то налепил целое поле снеговиков.

– Должно быть, местные детишки готовятся к Рождеству, – сказала Мэри, усмехнувшись. – Это довольно умилительно. Ты так не думаешь, Лили?

– Да, наверное, – она на мгновение о чем-то призадумалась, поправляя шапку, которая сползла ей на лоб. – Мы в детстве с сестрой часто…

Три, два…

– ЛИЛИ ЭВАНС, ТЫ ВЫГЛЯДИШЬ ВЕЛИКОЛЕПНО!

– ЛИЛИ ЭВАНС, ТВОИ ГЛАЗА ЦВЕТА РАННЕЙ АПРЕЛЬСКОЙ ЛИСТВЫ! А ТВОИ ВОЛОСЫ ЦВЕТА ПОЗДНЕГО ИЮНЬСКОГО ЗАКАТА!

– ЛИЛИ ЭВАНС, КАК НАСЧЕТ СХОДИТЬ С ДЖЕЙМСОМ ПОТТЕРОМ НА СВИДАНИЕ?

Воцарился хаос. Сириус пребывал в первобытном восторге: махая палочкой, они заставляли снеговиков произносить что-нибудь приятное об Эванс, что приходило в голову. Он все свои силы направил на то, чтобы не рассмеяться в голос, тем самым выдав себя, а продолжать вместо этого колдовать, выдумывая все более и более лестные комплименты.

Он попытался найти глазами Лунатика – тот хохотал, не стесняясь и прикрыв рот рукой. Одному из снеговиков он наколдовал подвижные руки, так что тот жестами пытался пригласить Лили на танец (от лица Джеймса, конечно).

Вакханалия продолжалась недолго: уже через пять минут девчонки оправились от первоначального шока. Снеговики продолжали петь, Джеймс невозмутимой глыбой стоял, скрестив руки, и пытался не испепелится под яростным взглядом Эванс. Сириус наблюдал за этим, вибрируя от удовольствия. 

– Это было, – в итоге начала Мэри, перебивая поток комплиментов, – грациозно.

– Это глупо! – ответила Лили, краснея. – Поттер, я знаю, что ты это устроил, прекрати. 

Приземистый снеговичок пискнул “ЛИЛИ ЭВАНС САМАЯ ПРЕКРАСНАЯ”. Джеймс склонил голову и, улыбаясь, поднял руки ладонями вперед и пожал плечами. 

– Они говорят правду, вообще-то!

– Хватит.

– Лили, давай просто пойдем? – предложила Мэри. Лили бросила на нее нечитаемый взгляд, но ничего не сказала. Она почти позволила себя увести, когда Джеймс крикнул вслед:

– Встретимся в “Трех метлах” чуть позже?

Но не получил словесного ответа. Вместо этого примкнувшая к подругам Марлин незаметно для них показала Джеймсу два больших пальца вверх. 

– Идите, я догоню, – сказал он товарищам по квиддичу. 

Когда те ушли достаточно далеко, он повернулся к снеговиковой поляне, к тому моменту затихшей, и провозгласил:

– Джентельмены! Я вас люблю! Вы самые лучшие друзья на свете. 

— Перестань, иначе я сейчас расплачусь, — явно с тонкой порцией сарказма сказал Римус, выбираясь из своего укрытия. 

— Сохатый! — крикнул Сириус. — Иди сюда, ты, романтичный придурок! 

В этот момент он почувствовал с ним особенное родство. Эванс выглядела сраженной его выходкой наповал, ведь и слова сказать не могла. Сириус испытывал гордость, как и всякий раз, когда принимал участие в шалостях Джеймса. Но те из них, которые касались Лили Эванс, занимали особенное место в его душе.

Ага, ведь теперь он понимал мотивы Джеймса лучше, чем когда-либо.

Сириус не смог подавить смешок, когда подумал об этом. Снова. Он сможет с этим жить. Подходя к Джеймсу, он разрешил себе забыться на пару секунд и разделить с другом обуревавшее его веселье.

Было по-странному приятно: внутри поселилось то самое чувство удовольствия от удачно спланированной и реализованной шалости. Впереди ярко-красным маячила перспектива еще одной проделки. Поэтому Сириус с явным рвением поддался Джеймсу, когда тот закинул руку ему на шею, нависая сверху, и принялся трепать его по голове. А если совсем точно, то по злополучной вязаной шапке, которая не выдержала Джеймсового напора и беззвучно упала на затоптанную снежную полянку, являя миру… Чем бы это ни было.

Сириусу пришлось действовать молниеносно: он успел обменяться с другом многозначительным “подыграй мне” взглядом прежде, чем тот успел сказать что-либо. Джеймс на молчаливую просьбу коротко кивнул. 

Мерлин, спасибо тебе за Джеймса Поттера.

– Бродяга, у тебя конкурент! – сказал он. – Кто-то явно хочет забрать себе твое мародерское место.

– Что вы… О.

Шедший к ним Римус резко остановился на месте, а его рот застыл в тихом восклицании. Но замешательство продлилось недолго – практически сразу губы сложились в улыбку, и Сириус не смог заставить себя отвести взгляд от ямочек, расцветших на его щеках. 

– Сириус, – сказал он, посмеиваясь. – Тебе идет даже этот цвет, и я нахожу это ужасно несправедливым. 

Питер, до этого момента ни слова не сказавший, молча поднял небольшой камушек с земли и трансфигурировал его в зеркало, после чего передал Сириусу. 

О, ладно. Это получилось еще хуже, чем когда он практиковался в ванной. Его волосы – его прекрасные волосы – окрасились в болотно-зеленый тусклый цвет. Он напоминал ему о мрачной атмосфере на площади Гриммо. Лучше бы это был слизеринский изумрудный, честно, он хотя бы яркий. Сириусу даже не пришлось применять свои актерские таланты, чтобы показаться расстроенным. 

Он был расстроен совершенно искреннее.

В первую очередь получившимся цветом. 

– Я выгляжу, как заплесневелый болотный пень.

– Останови свой паровоз драмы, друг, – сказал Сохатый, но Сириус уже разогнался. Что, если он не сможет отменить заклинание? Придется ходить с шапкой на голове целые сутки. А если заклинание не спадет? Неужели ему суждено остаток жизни провести, зная, что сколько бы он ни красил волосы, отрастающие корни будут такого тошнотворного цвета.

Сириус напомнил себе, с какой целью он вообще это натворил.

– Давайте пойдем в деревню, – сказала причина всех его невзгод и самых радостных моментов жизни, Римус Люпин, – и попробуем что-нибудь придумать.

*

Когда они добрались до бара, начало темнеть, и блеклые волосы Сириуса не так сильно выделялись. Тем не менее, он натянул шапку обратно. Подойдя к “Трем метлам”, мародеры уставились внутрь помещения сквозь потрескавшиеся от времени окна, которые уже не брало ни одно заклинание починки. Там, за столиком у лестницы, ведущей наверх, сидели девчонки: Мэри, Марлин и Лили. 

Увидев ярко-рыжую макушку, что-то активно доказывающую подругам, Сириус толкнул Джеймса в сторону входной двери в бар. 

– Давай, ну. Ты сам ее пригласил!

– Да, но…

– Хвост, – рявкнул Сириус. – Иди тоже, будешь моральной поддержкой нашего ловеласа. Мне надо обсудить с Лунатиком… Кое-что. Мы скоро к вам присоединимся. 

Когда друзья скрылись по ту сторону деревянной двери, Сириус отряхнул ладони и развернулся спиной ко входу, уперев руки в бока. Пришлось призвать всю свою гриффиндорскую храбрость, или хотя бы ее остатки, чтобы не давать сердцу так громко и быстро стучать. 

– Что ты хотел обсудить? – спросил Римус, стоя на ступеньку ниже. 

– Римус, я… Я очень сильно перед тобой виноват, – сердце продолжало бешено биться о ребра, но Сириус силой воли заставил себя продолжить. Он не смотрел на Римуса, гипнотизируя взглядом свои заснеженные ботинки. Он представлял себе в голове этот разговор бесчисленное количество раз, и ни один из них не проходил… вот так. – Прости меня.

– Сириус… – Римус подошел ближе и обхватил его голову обеими руками. Пришлось поднять глаза и встретиться с чужими: темно-карие в свете вечерних фонарей, они смотрели на Сириуса так, что становилось почти больно от струящейся от них заботы. Римус вздохнул, опуская руки и отводя взгляд. Сириус впервые задумался о том, что тому может быть также нелегко говорить об этом, как и ему самому. – Сириус, дело вообще не в этом.

– В чем “не в этом”? – отшатнулся Сириус. – Я испортил твои пластинки, мы поругались, а потом ты избегал меня. Я всего лишь хотел извиниться, – он почти кричал. Из его рта доносились не совсем те слова, которые зрели в голове, но он не мог проконтролировать это.

– Я не… Это не так, – Римус свел брови к переносице, нахмурившись. – Ты первым решил делать вид, будто меня не существует. Забыл?

Ну вот! Он же говорил. Между ними не могло быть никакого просто! 

Сириус почувствовал растущую внутри злость. Нельзя было давать ей волю, он наигрался, спасибо. Он взглянул на Римуса: тот стоял, засунув руки в карманы своей куртки, и по очертаниям было заметно, что тот сжимал кулаки.

– Нет, Лунатик, ты меня не слышишь, – постарался он, но тут же был перебит.

– Это ты себя не слышишь!

– Я хотел сказать “прости меня за испорченные пластинки”! – снова перехватил инициативу Сириус.

– Да плевать я хотел на эти пластинки! – не выдержал Римус и задумался. Затем, видимо, улыбнувшись какой-то особо забавной мысли, пробубнил:

– Все это так по-детски глупо.

– Вот здесь я с тобой согласен, Лунатик. Но послушай…

– Какого дьявола вы здесь шумите?! – Джеймс резко высунулся из-за входной двери. – Вас слышно в самом дальнем углу. Придурки. Прекращайте и заходите. 

Сириус заткнулся. Его глаза блуждали между Джеймсом и Римусом. 

— Дай нам минуту, — в итоге сказал последний. Джеймс обвел их предупреждающим взглядом и вернулся в бар.

— Сириус, дело не в пластинках, — повторил Римус. — Но я не смогу объяснить в двух словах. 

Сириус соскреб остатки смелости из тайников своей души, кивнул и нырнул в омут из собственных запутанных чувств.

— Все это время я хотел с тобой поговорить. Я думаю, что мы с самого начала не поняли друг друга. Но виноват я. Прости меня.

Римус помолчал какое-то время. Сириус практически ощущал, как крутятся шестеренки в его голове, и уже готов был продолжать, когда Римус все же ответил. 

— Я тоже хотел с тобой поговорить. Но не, — он обвел рукой пространство между ними, — вот так. Не устраивать сцены на улице. Давай обсудим все, когда вернемся. 

Усталость резко прокатилась волной по позвоночнику. Сириус вдруг понял, как сильно он вымотался и как тяжело ему дался сегодняшний день со всеми его проблемами. Лунатик хотел дать ему возможность перевести дух, и Сириус был бы совсем дурак, если бы отверг ее. 

— Хорошо, — согласился он, кивая, и услышал рядом глубокий выход, сопровождавшийся струйкой пара. Римус, должно быть, чувствовал то же самое. Отчаянно хотелось в это верить. — Завтра?

— Да, — кивнул Римус и взглянул на него. — Пойдем, а то нас скоро хватятся.

Он подошел к Сириусу и схватил его за запястье. То подумать ничего не успел, как его втащили в теплый и шумный бар, ведя к столику, за которым что-то оживленно обсуждали друзья. Сириуса мало волновал предмет их разговоров. Все свое внимание он сосредоточил на ладони, которая крепко держала его за руку, как будто он в любой момент мог испариться. 

Что было недалеко от истины. С заходящимся в бешеном ритме сердцем Сириус разрешил себе надеяться на то, что он наконец находится на пути к примирению.