Большой зал дрожал от ушедших шагов — их эхо гулко отскакивало от стен, растворяясь в промозглом воздухе, пропитанном запахом земли и старого камня. Двери хлопали где-то вдали, точно выдохи уставшего зверя, а шорох осыпающегося песка с потолка вплетался в тишину. Гарри Поттер стоял посреди зала, окружённый серой взвесью, что оседала на мантии мелким пеплом. Он шепнул «Вингардиум Левиоса», и доска у стены дрогнула, взлетев к недоделанной скамье с низким скрежетом, задев край колонны. Искры заплясали в воздухе, оседая на его очках, запотевших от дыхания. Джинни шагала рядом, её ботинки оставляли резкие следы в сером налёте, а пальцы сжимали палочку. Заклинание сорвалось с её губ, подхватывая осколок витража — стекло зависло, поймав слабый луч солнца, и свет раскололся в нём, резкий и холодный.

    — Держи крепче, Поттер, — она ткнула его локтем, ухмылка мелькнула на губах. — Если нас тут завалит, МакГонагалл решит, что мы хуже троллей.

    Гарри вздохнул, сдвинув очки на лоб, — стекло холодило кожу, оставляя влажный след. Доска опустилась с тяжёлым стуком, он провёл рукой по её шершавому краю, и волна магии сгладила неровности, выпустив шлейф искр, что гасли в полумраке. Джинни хмыкнула — стекло влетело в раму, звякнув, точно колокол в пустоте. Она откинула волосы с лица, скрывая дрожь в пальцах, ладонь оставила серый мазок на щеке.

    — Вот так. Не стой столбом, а то подумаю, что ты разучился ловить снитч.

    — Не разучился, — он крутанул запястьем, и колонна над головой шевельнулась, поднимаясь выше с низким гулом. Луч света замер, острые глаза поймали его. Джинни шагнула ближе, её заклинание укрепило витраж — стекло засветилось тонким узором, оживая под её пальцами.

    — Осторожнее, Поттер. Это не метла, тут ловкостью не выкрутишься.

    Гарри отодвинул ящик ногой — дерево застонало, точно жалуясь. Сердце ухнуло в пятки — не от битвы, а от тихой тени, что давила изнутри. В ушах зазвенел слабый плач Тедди в тишине после войны, крохотные пальцы цеплялись за мантию, а волосы мигали от синего к каштановому. Он шептал ему что-то у дома Андромеды, лишь бы заглушить пустоту, а голос застрял, как песок в горле — обещание Люпину и Тонкс. Колонна плавно сдвинулась вверх, застонав под магией, будто соглашаясь.

    Джинни хлопнула ладонью по ящику, но рука дрогнула, выдавая тень брата в её жесте. Её взгляд поймал его, тревога мелькнула в карих глазах, острая, как заноза.

    — Ты где, Гарри? — она прищурилась, уперев руки в бёдра. — Ты будто не здесь.

    — Тут, — он пнул ящик, дерево скрипнуло под ботинком, голос вырвался хриплый. Искры выровняли потолок, стены выдохнули пыль, словно пробуждаясь. В проёме мелькнула тень — зал шевельнулся, словно оживая. Джинни выпрямилась, кивнув вверх.

    — Слышал? Хогвартс ворчит, что мы копаемся, как первокурсники.

    Гарри вскинул глаза, пальцы стиснули палочку — дерево впилось в кожу. Память подкинула голос Люпина: «Ты сильнее, чем думаешь», — низкий, чуть усталый, у костра в ту ночь, когда он сомневался. Рядом Тонкс подбрасывала искры, её шепот — «Не докажешь — заставлю танцевать» — смешивался с ветром. Её смех резал воздух, живой и звонкий, а в глазах горела вера. Он ухватился за край ящика, заноза вонзилась в ладонь, кровь проступила тонкой нитью. «Репаро» сорвалось с губ, и трещина в витраже срослась — стекло зашуршало, отзываясь на тот ветер, что унёс их.

    — Мы слишком медлим, — заклятие укрепило колонну, подняв облачко серой взвеси, что закружилось в луче света.

    Джинни подтащила фрагмент витража ближе, её плечо чуть толкнуло его — тёплое, живое. Осколок в её руках дрогнул, и из него вырвался странный звук — не шёпот, а низкий гул, будто кто-то провёл пальцем по краю бокала, но неровный, прерывистый, точно дыхание застряло в стекле. Края осколка мигнули тусклым светом, не багровым, а холодным, серебристым, как лунный отблеск на воде. Свет этот качнулся, словно отражая невидимый источник. Джинни нахмурилась, повертев стекло в руках, звук затих, но свет остался, дрожа на её пальцах.

    — Это Хогвартс тебе нашептал или твоя голова? — она прищурилась, осколок мигнул ещё раз, свет качнулся в сторону Гарри, точно указывая.

    — И то, и другое, — уголок губ дрогнул, почти улыбка, но глаза остались пустыми. Он потёр ладонь, стряхивая пыль, и бросил взгляд на осколок. — Странный он какой-то.

    — Да уж, не обычное стекло, — Джинни фыркнула, пожав плечами, и сунула осколок в раму, свет угас, будто растворился в витраже. — Наверно, заклятие старое застряло. После войны всякое бывает.

    Гарри застыл, глядя на витраж. Тишина легла между ними, тяжёлая, как камень на плечах. Джинни смотрела на него, дыхание замедлилось, пальцы впились в осколок, выдавая тень Фреда в её жесте.

    — Он растёт без них, — голос хрипло вырвался, точно ветер через щели. "Перед глазами встал Тедди: неуверенные шаги по траве, ручки, тянущиеся к небу, и вопрос: «Где папа?» — с глазами Люпина и улыбкой Тонкс. Дыхание спёрло, он сжал палочку, дерево впилось в ладонь.

    Джинни отпустила ящик, шагнула к нему, её ботинки тихо скрипнули по камню. Она обняла его сзади, обхватив плечи, подбородок уткнулся в его спину — тёплое дыхание пробилось сквозь мантию, мягкое, но дрожащее. Его боль ударила её, как эхо — она почувствовала пустоту Тедди, что давила на Гарри, и её собственная тень Фреда ожила: его смех над метлой, его рука, тянущая её за косу. Гарри замер, её тепло обволокло его, и он ощутил её утрату — острую, как заноза, что пронзала её каждый раз, когда она бралась за палочку. Их дыхание смешалось, короткое мгновение тишины, где не было слов, только общая рана, что связала их крепче магии. Джинни отстранилась, подхватила ещё одну доску, взмахнула палочкой — дерево взлетело к потолку, закрепляясь с глухим стуком. Она вытерла пот со лба, оставив серую полосу, и бросила взгляд на Гарри. Голос сорвался, она смахнула пыль с рукава, пряча блеск слёз.

    — Давай, Гарри. Для Тедди.

    Он кивнул, прогоняя песок из горла. Палочка качнулась — колонна встала ровно, витраж засверкал, поймав их свет. Осколок на полу мигнул ещё раз, шёпот затих, но магия осталась, пульсируя в тенях зала.

***

    Библиотека Хогвартса встретила их хаосом. Секции Заклинаний, Зелий и Тёмных искусств смешались в груды книг, громоздившихся на полу, точно руины рухнувшего мира. Полки зияли пустыми провалами, покрытые паутиной, что дрожала в сквозняке, и тонким слоем сажи, оставленной войной. Запретная секция стояла нараспашку — цепи болтались, позвякивая при каждом порыве ветра, запах старых страниц смешивался с едким привкусом плесени и горелого пергамента. Слабый свет из высоких окон падал на торчащие корешки, выхватывая выцветшие пятна, словно следы слёз.

    Гермиона очертила круг палочкой — золотые искры вспыхнули, точно сигнал в ночи, и стопки томов взмыли вверх, выстраиваясь по алфавиту. Её движения были резкими и точными. Драко слонялся у шкафа с Зельями, скрестив руки на груди.

    Тень его мантии падала на пол, длинная и рваная, словно шлейф выцветшей славы. Он подхватил упавший том и сунул его обратно, даже не глянув на название.

    Гермиона взглянула на Драко, и в голосе зазвенела острота, словно лезвие.

    — Малфой, если ты не можешь расставить всё как надо, найди себе другое занятие.

    Драко лениво подхватил ещё один том и сунул его в ряд вверх ногами, пнув упавший корешок ногой. Дерево скрипнуло, он скривился, вытирая пальцы о рукав:

    — Это библиотека, Грейнджер, а не твой личный штаб, — он лениво пожал плечами. — Расслабься, никто не заметит, если пара томов перепутается.

    Она взмахнула палочкой — переплет выскочил, перевернулся в воздухе и лёг ровно с тихим стуком.

    — Это не про заметят. Это про порядок. Тебе правда всё равно, что тут творится?

    Он прислонился к шкафу, скрестив руки на груди. Хотел уйти, но ноги словно приросли к полу.

    — Порядок? — усмешка вышла натянутой, он прищурился. — Ты жить без правил не можешь, Грейнджер. Что, боишься, что без твоих правил весь мир рухнет?

    Гермиона замерла, палочка дрогнула в руке, она резко выпрямилась, откинув волосы с лица. Его слова ударили в цель, и в голове закрутился вихрь. Контроль — это её щит, её воздух, без него она задохнётся. Картинки мелькали перед глазами: особняк, нож у горла, холодный металл на коже, крики, хохот. Лес, где Рон ушёл, и давящая тишина. Пустота в доме родителей, где её голос отлетал от стен, и она осталась одна. Большой зал, где камни падали, а она не могла остановить смерть. Без порядка она снова там — на полу, под Круциатусом, с кровью во рту, и мир рушится, а она тонет, беспомощная, раздавленная. Он прав: она боится, что без контроля всё рухнет, и она вместе с ним. Дыхание сбилось, в груди закололо, но она стиснула зубы, ткнув палочкой в воздух, и выдавила, тихо, но твёрдо:

    — Может, и боюсь. Но это лучше, чем стоять в стороне, как ты. Помоги нормально или не мешай.

    Драко схватил очередной топ, повертел её в руках и ткнул в нишу небрежно — корешок влез криво. Он пнул шкаф ногой, пыль взлетела, оседая на мантии:

    — Помочь? — он медленно выдохнул, глядя на неё исподлобья. — Я тут не по своей воле, если ты забыла.

    Гермиона шагнула ближе, глаза сверкнули, тон стал резче, с обвинением, что рвалось из груди:

    — Стоять в стороне — это всё, что ты умеешь, да? — она ткнула пальцем в стеллаж, где книги лежали криво. — Даже сейчас, когда Хогвартс в обломках, ты просто стоишь и язвишь.

    Драко напрягся, пальцы стиснули переплет до хруста, и он бросил его на стол. Он оттолкнулся от шкафа, шагнув к ней, в висках застучало. Её слова били, как камни, и мысли закрутились, словно шторм. Стоять в стороне? Он не стоял — он тонул. Поместье, где Волдеморт ломал отца, а он прятался за шторами, сжимая палочку, пока крики матери резали воздух. Башня, где Дамблдор смотрел на него с жалостью, а он не мог произвести это заклятье, не мог стать убийцей, но и не смог стать кем-то другим. Он не герой, он выживает — всегда выживал, потому что выбора не было. Герои умирают, как Крэбб в огне, как Дамблдор на земле, а он ещё дышит, и это всё, что у него осталось.

    — Смотрел? — кожа покрылась холодным потом, он сжал кулаки, голос стал хриплым, с ядовитой насмешкой. — Я выживал, Грейнджер, пока вы с Поттером играли в героев. Не всем суждено махать знаменем и умирать красиво.

    — Выживал? — Гермиона фыркнула, её слова вспыхнули, обжигая злостью. — Это ты так зовёшь, когда прячешься за спиной у других?

    Драко хмыкнул, звук вышел сдавленным. Он шагнул к ней, глаза потемнели — её правота резала, как нож, и он ненавидел себя за все моменты слабости.

    — А я что, по-твоему, должен был сдохнуть там? Я не выбирал эту войну, Грейнджер, и не выбирал её разгребать. Это твоя ноша — тащи, если хочешь.

    Драко выдернул очередной фолиант и втиснул его в ряд, почти зло, полка застонала под его рукой, и вдруг — книга шевельнулась. Старинный том с потемневшим корешком «Тёмные чары: защита и нападение» соскользнул с полки, рухнул на пол с тяжёлым ударом, и страницы сами раскрылись, точно под невидимой рукой. Из них вырвался шёпот — низкий, гортанный, словно вой Хогвартса пробудился из глубин своих ран. Чернила на странице задрожали, вспыхнув тусклым багровым светом, и шёпот закрутился в воздухе, пропитанном остатками магии — той, что впитали стены за годы войны, что гудела в трещинах камня, в обугленных следах заклятий. Он пульсировал, как живое эхо битв — крики, смех, предсмертные хрипы, сплетённые в нить, что тянулась из прошлого.

    Гермиона застыла, сердце заколотилось, как пойманная птица, — холод сковал шею. Она отступила на шаг, пальцы онемели, палочка чуть не выпала, и она схватилась за край стола, чтобы не упасть.

    — Ты слышал? — вырвалось у неё, с хрипотцой. Гермиона кивнула на книгу, глаза сузились, ожидая подвоха.

    Драко напрягся, коротко кивнул, голос осип от напряжения:

    — Да.

    Гермиона сглотнула, горло саднило. Подозрение смешивалось с гневом — он рядом, он всегда был рядом. Случайность? Она выпрямилась, голос зазвучал твёрже, хоть и дрожал по краям:

    — Если это твоя шутка, Малфой, она не смешная.

    Драко усмехнулся, звук вышел натянутым, будто он прогнал им собственную дрожь. Он скрестил руки, пальцы впились в ткань мантии, и прищурился, глядя на неё исподлобья.

    — Моя шутка? Ты серьёзно думаешь, что я опущусь до такого дешёвого фарса?

    — Тогда что это было, Малфой? Ты тут единственный, кто мог бы провернуть подобные фокусы, — она ткнула палочкой в сторону книги, не сводя с него глаз, в висках застучало — он не уйдёт от ответа так просто.

    Драко скривился, отмахнулся рукой, будто отгоняя её слова, как назойливую муху. Он выдохнул через нос, голос стал ниже:

    — Ты же всезнайка, вот и разбирайся.

    Он бросил последний взгляд на книгу, где шёпот ещё дрожал в воздухе, и молча шагнул к выходу. Его мантия шелестела по полу, тень скользнула за стеллажи, и он ушёл, оставив Гермиону одну среди пыли и пульсирующей магии, что гудела в стенах.