Когда мы наконец-то вернулись ко мне домой, я принялась живо накрывать на стол, а мой новый муж вдруг подлетел ко мне с лёгкостью мотылька и начал осматривать меня жадным взглядом, а сам был при этом горд, как принц, не меньше.
— Что тебе надо?— зло процедила я, отпрянув от него.
— Как можешь ты спрашивать об этом, обожаемая Эсмеральда? — страстно воскликнул кавалер.
Я широко открыла глаза и вспыхнула яростью.
— Конечно, я и сама догадываюсь, но ты даже думать об этом не смей!
— Как? — воскликнул горе-жених, воспламеняясь еще больше. — Как? Разве я не принадлежу тебе, моя дорогая? Разве ты не моя?
И он простодушно обнял меня за талию.
Я выскользнула, как угорь, у него из рук, достала из складок платья кинжал дяди Анхеля и направила его на приставалу. В то же время Джали встала передо мной и, готовясь к бою, опустила голову и выставила вперед свои хорошенькие, позолоченные рожки, очень острые рожки, готовые в любой момент защитить меня и безжалостно пронзить противника.
Незадачливый повеса, совсем растерявшись, тупо смотрел то на меня, то на козочку.
— Пресвятая Дева! — воскликнул он наконец, немножко опомнившись от изумления. — Вот так бедовая парочка!
— А ты, как видно, очень дерзкий негодяй! — заметила я.
— Извините, сударыня, — с улыбкой сказал он. — Но зачем же в таком случае взяли Вы меня в мужья?
— А лучше было бы дать тебя повесить?
— Так, значит, ты вышла за меня замуж только для того, чтобы спасти меня от виселицы? — спросил юноша, разочаровавшийся в своих страстных ожиданиях.
— А иначе зачем же я вышла бы за тебя? — бесцеремонно заявила я.
— Я, как видно, далеко не так счастлив в любви, как думал, — пробормотал он. — Но к чему же тогда было разбивать эту несчастную кружку?
- Потому что я вовсе не хотела, чтобы наш славный Клопен тебя вздернул, - буднично объяснила я.
- А ты, кажется, добрая, - заметил растроганный парень.
- Пока да, - усмехнулась я. - Но не забывай, я могу и передумать...
— Заключим перемирие, Эсмеральда, — предложил он. — Я не секретарь суда и, конечно, не стану доносить, что ты держишь у себя оружие, вопреки указам и запрещениям парижского прево. Ведь ты, наверное, знаешь, что всего неделю тому назад Ноэль Лескрипьен был присужден к штрафу в 10 су за то, что носил шпагу. Но это меня не касается, и я перейду прямо к делу. Клянусь вечным спасением, что не подойду к тебе близко без твоего разрешения и позволения. Только дай мне поужинать.
- Идёт! - звонко рассмеялась я. - Ну, что, мир?
И протянула ему руку.
Мы сели за стол, на котором лежали ржаной хлеб, кусок свиного сала и несколько сморщенных яблок и стояла кружка пива. Мой новый знакомый с увлечением принялся за еду, словно не ел целую неделю. Судя по отчаянному стуку железной вилки о фаянсовую тарелку, можно было подумать, что вся его любовь превратилась в аппетит.
Я сидела напротив него и молча смотрела, как он уплетает, а сама думала о том, как было бы здорово, если бы на его месте сидел сейчас тот загадочный неприступный господин в чёрном... и улыбалась своей мысли. Джали, словно кошка, терлась у моих ног, а я нежно гладила ее умную головку.
Желтая восковая свеча освещала эту сцену жадности и мечтательности.
Между тем мой друг, утолив первые приступы голода, устыдился, увидев, что на столе не осталось ничего, кроме одного яблока.
— Ты ничего не кушаешь, Эсмеральда,— заботливо заметил он.
-Расхотелось что-то, - глубоко вздохнула я.
- А вот ей, кажется, нет, - улыбнулся юноша, кивнув на Джали. - Чудесное создание!
- Она - моя сестра! - с непередаваемой нежностью сказала я. -Кушать ты хочешь, да, моя девочка?
Я приманила её и стала кормить хлебом с руки.
- Кажется, мы трое заживем чудесно, -мечтательно заявил юноша, чья начинающаяся любовь к Джали мигом растопила моё сердце.
- Да, пожалуй, мы с тобой поладим, -улыбнулась я.
— Так я могу стать твоим другом? — просиял простодушный юноша.
Я внимательно посмотрела на него и, немножко подумав, сказала:
— Может быть.
— А ты знаешь, что такое дружба? — задумчиво спросил он.
— Да, — отвечала я. — Это значит быть братом и сестрой. Это две души, которые соприкасаются, но не сливаются; это два пальца на руке.
— А любовь? — спросил он.
— О, любовь! — оживилась я. — Это когда два существа сливаются в одно, когда мужчина и женщина превращаются в Ангела. Это — небо!
- Все же... Каким нужно быть, чтобы тебе понравиться?
- Нужно быть мужчиной со шлемом на голове, со шпагой в руке и золотыми шпорами на ногах.
- Тебе уже удалось изведать подобное чувство, о котором ты так хорошо сказала? - взволнованно поинтересовался молодой человек.
- Пока нет. Но я скоро узнаю...
— Почему же не сегодня вечером? — нежно спросил юноша. — Почему не со мной? Только потому что у меня нет коня и шпаги?
Я серьезно взглянула на него:
— Я могу полюбить только такого человека, который сумеет меня защитить.
- Ну, теперь понятно, что у меня нет ни единого шанса, - горестно отметил молодой человек. - Сначала я не нашёл, чем заплатить тебе, потом не сумел спасти тебя от этого ужасного горбуна Квазимодо - этот мерзавец чуть душу из меня не вытряс... А потом все кончилось тем, что тебе самой пришлось спасать меня... Я понимаю, насколько я жалок...
Поняв, что своей бестактностью обидела хорошего человека, я поспешила исправить ситуацию:
- Ты вовсе не жалок. Просто сегодня явно не твой день...
- Это верно... Кстати, ты не знаешь, что этому уроду от тебя было надо?
- Если честно, понятия не имею, - лениво отозвалась я. - Кстати, ты и сам меня сегодня преследовал... Не хочешь объяснять, почему?
- О, ты не поверишь, - начал бедняга. - Но я, правда, не хотел тебе ничего плохого... Просто сегодня был ужасный день... Я провалил свою пьесу...
- О, ты пишешь пьесы? - удивилась я.
- Да, я поэт и драматург, - горестно отозвался юноша. - Но это никому не интересно... Итак, я не получил за свою пьесу ни гроша и понял, что мне больше нечем заплатить за съемное жилье. Поняв, что стал бродягой, я пошёл за тобой в надежде, что ты приведешь меня в свой табор, где я найду еду и кров. Ведь у цыганок доброе сердце... Особенно у такой красавицы, как ты...
Я смущённо улыбнулась, а он продолжил:
- .. Но этот проклятый Квазимодо оглушил меня. Я пролежал на земле не знаю сколько, чуть Богу душу не отдал... А когда очнулся и встал, понял, что сбился с дороги и набрёл на Двор Чудес... Король Клопен принял меня не очень ласково, но я умолял его принять меня в братство бродяг и воров, так как идти мне больше некуда. Он согласился, но приказал мне пройти испытание -я должен был, стоя на ломаном стуле, вытащить кошелёк из кармана чучела, обвешанного колокольчиками и бубенчиками так, чтобы ни один из них не зазвенел...
- О, да, это наш обычный ритуал посвящения, - поддержала разговор я.
- И я его, конечно же, провалил... Чучело разразилось оглушительным звоном, а сам я свалился на пол, за это Клопен велел меня повесить. Но тут появилась ты, как Ангел света, и спасла меня... А цыганский герцог повенчал нас разбитой кружкой... Он ведь глава вашего племени?
-Да, -коротко ответила я. - И он мой названный дядя.
- Вот как! - удивился мой собеседник.
Я засмеялась:
- Ты теперь мой муж, а я даже не знаю твоего имени...
- Меня зовут Пьер Гренгуар, - гордо представился молодой человек.
- Пьер... Очень приятно, - улыбнулась я.
- Твоё имя очень красивое, - заметил Пьер. - Ты не знаешь, что оно значит?
- Изумруд, - ответила я. - Но это не настоящее имя, - я погрустнела.
-А как настоящее? - живо поинтересовался Пьер.
- Я не знаю, -тяжело вздохнула я. - Я не знаю, кто я... Цыгане похитили меня, когда я была совсем крошкой...
— Значит, ты не знаешь своих родителей? Как это грустно...
- Да, но моя приёмная мать, которая недавно умерла, подарила мне амулет невинности, который поможет мне отыскать маму... Гляди, какой красивый...
Я показала другу свою ладанку, а он, охваченный любопытством, захотел взять её в свои руки.
— Нет, не трогай! — это амулет, — запротестовала я. — Ты повредишь ему, либо он тебе.
Чуть заметно усмехнувшись, Пьер отдернул руку.
- Не смейся надо мной! - вспылила я. - Я верю в его силу...
-Хорошо! - снисходительно отозвался юноша. - А ты умеешь гадать?
- Нет, - честно призналась я. - Моя приёмная мать умела.
- Так, — продолжал любопытствовать Пьер. - Каких же лет приехала ты во Францию?
— Я была в то время еще совсем маленькая.
— А в Париж?
— В прошлом году.
- И уже восхитила весь город, - сладко произнес он.
- Благодарю, - снова улыбнулась я. - Обо мне ты знаешь уже достаточно. Теперь расскажи о себе.
- Итак, меня зовут Пьер Гренгуар, - начал молодой человек свой рассказ. -Я сын фермера из Гонесса. Моего отца повесили бургундцы, а мать зарезали пикардийцы во время осады Парижа, 20 лет тому назад. И я с 6 лет остался сиротою, и подошвами мне служили мостовые. Не знаю сам, как удалось мне прожить с 6 до 16 лет. Иногда какая-нибудь торговка фруктами давала мне сливу, иногда булочник бросал корку хлеба. Вечером я старался, чтобы меня подобрал обход, и в тюрьме я ночевал на соломе. Несмотря на все эти невзгоды, я, как видишь, вырос, хотя толстым меня, правда, назвать нельзя. Зимой я грелся на солнышке у дверей особняка де Сане и никак не мог понять, почему костры Иванова дня зажигаются летом, а не зимою. В 16 лет я решил пристроиться к какому-нибудь делу. Я перепробовал все. Сначала я поступил в солдаты, но оказалось, что я недостаточно храбр для военной службы. Затем я пошел в монахи, но я был недостаточно набожен. С отчаяния я поступил учеником к плотникам — оказалось, что я недостаточно силен. Больше всего мне хотелось сделаться школьным учителем. Положим, я не умел читать, но это ничего не значило. Через некоторое время я заметил, что за какое бы занятие я ни принялся, мне всегда не хватает чего-нибудь. Убедившись таким образом в своей полной непригодности к чему бы то ни было, я по доброй воле сделался поэтом. Это самое подходящее занятие при бродячей жизни, и все-таки оно лучше, чем воровство, на которое подбивали меня некоторые из моих приятелей, занимавшиеся кражами. К счастью, в один прекрасный день я встретился с преподобным отцом Клодом Фролло, архидьяконом Собора Богоматери. Он принял во мне участие, и ему обязан я тем, что стал настоящим ученым.
- Вот что значит, когда в твоей жизни появляется добрый человек, - заметила я, со слезами на глазах выслушав горестный рассказ Пьера.
- О, да! Отец Клод очень добрый человек, каких немного! - И, помолчав, юноша добавил: - Кстати, я видел его сегодня на площади. Ведь это он "развенчал" короля шутов.
- Вот как! - удивилась я. - Я тоже видела это. Ужасная сцена! По-моему, отец Клод был слишком груб с Квазимодо.
- Ты думаешь?! - отреагировал Пьер. - Да этот Квазимодо ему жизнью обязан! Отец Клод взял этого калеку на воспитание много лет назад...
"Так вот ты какой, Клод Фролло!" - с улыбкой подумала я о своём обожателе, вспомнив его ласковый и такой горячий взгляд...
- Ты уже знаешь его? - поинтересовался Пьер, выводя меня из задумчивости.
- Увы, нет, не имею чести, - отозвалась я и поспешила сменить тему: - Ты учёный человек, Пьер, скажи мне, что значит имя "Феб"?
— Это латинское слово, — отвечал он, приосаниваясь. — И оно значит — "солнце".
— Солнце! — повторила я.
— Так звали прекрасного стрелка, который был богом, - гордо ответил Пьер.
— Богом! — мечтательно повторила я.
- А почему ты спрашиваешь? - поинтересовался Пьер, в голосе которого слышалась ревность.
- Я сегодня познакомилась с одним человеком по имени Феб де Шатопер. Именно он спас меня от Квазимодо.
- Этот Феб тебе нравится? - с заметной досадой спросил Пьер.
- Ну, он смелый, благородный и выглядит, как настоящий принц...
- А я всего лишь принц парижских улиц, - горестно произнес мой друг. - Я понимаю, мне слишком далеко до этого прекрасного кавалера...
К счастью, один из моих браслетов расстегнулся и со звоном упал на пол, избавив меня от необходимости продолжать сложный разговор. Пьер с рыцарской галантностью поднял его и вручил мне, после чего мы отправились спать, мы с Джали ушли в комнату с кроватью, а Пьеру я, извинившись, постелила на сундуке.
Так прошла наша брачная ночь, завершившая этот очень удачный, но такой длинный день.