Когда мы наконец-то вернулись ко мне домой, я принялась живо накрывать на стол, а мой новый муж вдруг подлетел ко мне с лёгкостью мотылька и начал осматривать меня жадным взглядом, а сам был при этом горд, как принц, не меньше.

— Что тебе надо?— зло процедила я, отпрянув от него.

— Как можешь ты спрашивать об этом, обожаемая Эсмеральда? — страстно воскликнул кавалер.

Я широко открыла глаза и вспыхнула яростью.

— Конечно, я и сама догадываюсь, но ты даже думать об этом не смей!

— Как? — воскликнул горе-жених, воспламеняясь еще больше. — Как? Разве я не принадлежу тебе, моя дорогая? Разве ты не моя?

И он простодушно обнял меня за талию.

Я выскользнула,  как угорь, у него из рук, достала из складок платья кинжал дяди Анхеля и направила его на приставалу. В то же время Джали встала передо мной и, готовясь к бою, опустила голову и выставила вперед свои хорошенькие, позолоченные рожки, очень острые рожки, готовые в любой момент защитить меня и безжалостно пронзить противника.

Незадачливый повеса, совсем растерявшись, тупо смотрел то на меня, то на козочку.

— Пресвятая Дева! — воскликнул он наконец, немножко опомнившись от изумления. — Вот так бедовая парочка!

— А ты, как видно, очень дерзкий негодяй! — заметила я.

— Извините, сударыня, — с улыбкой сказал он. — Но зачем же в таком случае взяли Вы меня в мужья?

— А лучше было бы дать тебя повесить?

— Так, значит, ты вышла за меня замуж только для того, чтобы спасти меня от виселицы? — спросил юноша, разочаровавшийся в своих страстных ожиданиях.

— А иначе зачем же я вышла бы за тебя? — бесцеремонно заявила я.

— Я, как видно, далеко не так счастлив в любви, как думал, — пробормотал он. — Но к чему же тогда было разбивать эту несчастную кружку?

- Потому что я вовсе не хотела, чтобы наш славный Клопен тебя вздернул, - буднично объяснила я.

- А ты, кажется, добрая, - заметил растроганный парень.

- Пока да, - усмехнулась я. - Но не забывай, я могу и передумать...

— Заключим перемирие, Эсмеральда, — предложил он. — Я не секретарь суда и, конечно, не стану доносить, что ты держишь у себя оружие, вопреки указам и запрещениям парижского прево. Ведь ты, наверное, знаешь, что всего неделю тому назад Ноэль Лескрипьен был присужден к штрафу в 10 су за то, что носил шпагу. Но это меня не касается, и я перейду прямо к делу. Клянусь вечным спасением, что не подойду к тебе близко без твоего разрешения и позволения. Только дай мне поужинать.

- Идёт! - звонко рассмеялась я. - Ну, что, мир?

И протянула ему руку.

Мы сели за стол, на котором лежали ржаной хлеб, кусок свиного сала и несколько сморщенных яблок и стояла кружка пива. Мой новый знакомый с увлечением принялся за еду, словно не ел целую неделю. Судя по отчаянному стуку железной вилки о фаянсовую тарелку, можно было подумать, что вся его любовь превратилась в аппетит.

Я сидела напротив него и молча смотрела, как он уплетает, а сама думала о том, как было бы здорово, если бы на его месте сидел сейчас тот загадочный неприступный господин в чёрном... и улыбалась своей мысли. Джали, словно кошка, терлась у моих ног, а я нежно гладила ее умную головку. 

Желтая восковая свеча освещала эту сцену жадности и мечтательности.

Между тем мой друг, утолив первые приступы голода, устыдился, увидев, что на столе не осталось ничего, кроме одного яблока.

— Ты ничего не кушаешь, Эсмеральда,— заботливо заметил он.

-Расхотелось что-то, - глубоко вздохнула я.

- А вот ей, кажется, нет, - улыбнулся юноша, кивнув на Джали. - Чудесное создание!

- Она - моя сестра! - с непередаваемой нежностью сказала я. -Кушать ты хочешь, да, моя девочка?

Я приманила её и стала кормить хлебом с руки.

- Кажется, мы трое заживем чудесно, -мечтательно заявил юноша, чья начинающаяся любовь к Джали мигом растопила моё сердце.

- Да, пожалуй, мы с тобой поладим, -улыбнулась я.

— Так я могу стать твоим другом? — просиял простодушный юноша.

Я внимательно посмотрела на него и, немножко подумав, сказала:

— Может быть.

— А ты знаешь, что такое дружба? — задумчиво спросил он.

— Да, — отвечала я. — Это значит быть братом и сестрой. Это две души, которые соприкасаются, но не сливаются; это два пальца на руке.

— А любовь? — спросил он.

— О, любовь! — оживилась я. — Это когда два существа сливаются в одно, когда мужчина и женщина превращаются в Ангела. Это — небо!

- Все же... Каким нужно быть, чтобы тебе понравиться?

- Нужно быть мужчиной со шлемом на голове, со шпагой в руке и золотыми шпорами на ногах.

- Тебе уже удалось изведать подобное чувство, о котором ты так хорошо сказала? - взволнованно поинтересовался молодой человек.

- Пока нет. Но я скоро узнаю...

— Почему же не сегодня вечером? — нежно спросил юноша. — Почему не со мной? Только потому что у меня нет коня и шпаги?

Я серьезно взглянула на него:

— Я могу полюбить только такого человека, который сумеет меня защитить.

- Ну, теперь понятно, что у меня нет ни единого шанса, - горестно отметил молодой человек. - Сначала я не нашёл, чем заплатить тебе, потом не сумел спасти тебя от этого ужасного горбуна Квазимодо - этот мерзавец чуть душу из меня не вытряс... А потом все кончилось тем, что тебе самой пришлось спасать меня... Я понимаю, насколько я жалок...

Поняв, что своей бестактностью обидела хорошего человека, я поспешила исправить ситуацию:

- Ты вовсе не жалок. Просто сегодня явно не твой день...

- Это верно... Кстати, ты не знаешь, что этому уроду от тебя было надо?

- Если честно, понятия не имею, - лениво отозвалась я. - Кстати, ты и сам меня сегодня преследовал... Не хочешь объяснять, почему?

- О, ты не поверишь, - начал бедняга. - Но я, правда, не хотел тебе ничего плохого... Просто сегодня был ужасный день... Я провалил свою пьесу...

- О, ты пишешь пьесы? - удивилась я.

- Да, я поэт и драматург, - горестно отозвался юноша. - Но это никому не интересно... Итак, я не получил за свою пьесу ни гроша и понял, что мне больше нечем заплатить за съемное жилье. Поняв, что стал бродягой, я пошёл за тобой в надежде, что ты приведешь меня в свой табор, где я найду еду и кров. Ведь у цыганок доброе сердце... Особенно у такой красавицы, как ты...

Я смущённо улыбнулась, а он продолжил:

- .. Но этот проклятый Квазимодо оглушил меня. Я пролежал на земле не знаю сколько, чуть Богу душу не отдал... А когда очнулся и встал, понял, что сбился с дороги и набрёл на Двор Чудес... Король Клопен принял меня не очень ласково, но я умолял его принять меня в братство бродяг и воров, так как идти мне больше некуда. Он согласился, но приказал мне пройти испытание -я должен был, стоя на ломаном стуле, вытащить кошелёк из кармана чучела, обвешанного колокольчиками и бубенчиками так, чтобы ни один из них не зазвенел...

- О, да, это наш обычный ритуал посвящения, - поддержала разговор я.

- И я его, конечно же, провалил... Чучело разразилось оглушительным звоном, а сам я свалился на пол, за это Клопен велел меня повесить. Но тут появилась ты, как Ангел света, и спасла меня... А цыганский герцог повенчал нас разбитой кружкой... Он ведь глава вашего племени?

-Да, -коротко ответила я. - И он мой названный дядя.

- Вот как! - удивился мой собеседник.

Я засмеялась:

- Ты теперь мой муж, а я даже не знаю твоего имени...

- Меня зовут Пьер Гренгуар, - гордо представился молодой человек.

- Пьер... Очень приятно, - улыбнулась я.

- Твоё имя очень красивое, - заметил Пьер. - Ты не знаешь, что оно значит?

- Изумруд, - ответила я. - Но это не настоящее имя, - я погрустнела.

-А как настоящее? - живо поинтересовался Пьер.

- Я не знаю, -тяжело вздохнула я. - Я не знаю, кто я... Цыгане похитили меня, когда я была совсем крошкой...

— Значит, ты не знаешь своих родителей? Как это грустно...

- Да, но моя приёмная мать, которая недавно умерла, подарила мне амулет невинности, который поможет мне отыскать маму... Гляди, какой красивый...

Я показала другу свою ладанку, а он, охваченный любопытством, захотел взять её в свои руки.

— Нет, не трогай! — это амулет, — запротестовала я. — Ты повредишь ему, либо он тебе.

Чуть заметно усмехнувшись, Пьер отдернул руку.

- Не смейся надо мной! - вспылила я. - Я верю в его силу...

-Хорошо! - снисходительно отозвался юноша. - А ты умеешь гадать?

- Нет, - честно призналась я. - Моя приёмная мать умела.

- Так, — продолжал любопытствовать Пьер. - Каких же лет приехала ты во Францию?

— Я была в то время еще совсем маленькая.

— А в Париж?

— В прошлом году.

- И уже восхитила весь город, - сладко произнес он.

- Благодарю, - снова улыбнулась я. - Обо мне ты знаешь уже достаточно. Теперь расскажи о себе.

- Итак, меня зовут Пьер Гренгуар, - начал молодой человек свой рассказ. -Я сын фермера из Гонесса. Моего отца повесили бургундцы, а мать зарезали пикардийцы во время осады Парижа, 20 лет тому назад. И я с 6 лет остался сиротою, и подошвами мне служили мостовые. Не знаю сам, как удалось мне прожить с 6 до 16 лет. Иногда какая-нибудь торговка фруктами давала мне сливу, иногда булочник бросал корку хлеба. Вечером я старался, чтобы меня подобрал обход, и в тюрьме я ночевал на соломе. Несмотря на все эти невзгоды, я, как видишь, вырос, хотя толстым меня, правда, назвать нельзя. Зимой я грелся на солнышке у дверей особняка де Сане и никак не мог понять, почему костры Иванова дня зажигаются летом, а не зимою. В 16 лет я решил пристроиться к какому-нибудь делу. Я перепробовал все. Сначала я поступил в солдаты, но оказалось, что я недостаточно храбр для военной службы. Затем я пошел в монахи, но я был недостаточно набожен. С отчаяния я поступил учеником к плотникам — оказалось, что я недостаточно силен. Больше всего мне хотелось сделаться школьным учителем. Положим, я не умел читать, но это ничего не значило. Через некоторое время я заметил, что за какое бы занятие я ни принялся, мне всегда не хватает чего-нибудь. Убедившись таким образом в своей полной непригодности к чему бы то ни было, я по доброй воле сделался поэтом. Это самое подходящее занятие при бродячей жизни, и все-таки оно лучше, чем воровство, на которое подбивали меня некоторые из моих приятелей, занимавшиеся кражами. К счастью, в один прекрасный день я встретился с преподобным отцом Клодом Фролло, архидьяконом Собора Богоматери. Он принял во мне участие, и ему обязан я тем, что стал настоящим ученым. 

- Вот что значит, когда в твоей жизни появляется добрый человек, - заметила я, со слезами на глазах выслушав горестный рассказ Пьера.

- О, да! Отец Клод очень добрый человек, каких немного! - И, помолчав, юноша добавил: - Кстати, я видел его сегодня на площади. Ведь это он "развенчал" короля шутов.

- Вот как! - удивилась я. - Я тоже видела это. Ужасная сцена! По-моему, отец Клод был слишком груб с Квазимодо.

- Ты думаешь?! - отреагировал Пьер. - Да этот Квазимодо ему жизнью обязан! Отец Клод взял этого калеку на воспитание много лет назад...

"Так вот ты какой, Клод Фролло!" - с улыбкой подумала я о своём обожателе, вспомнив его ласковый и такой горячий взгляд...

- Ты уже знаешь его? - поинтересовался Пьер, выводя меня из задумчивости.

- Увы, нет, не имею чести, - отозвалась я и поспешила сменить тему: - Ты учёный человек, Пьер, скажи мне, что значит имя "Феб"?

— Это латинское слово, — отвечал он, приосаниваясь. — И оно значит — "солнце".

— Солнце! — повторила я.

— Так звали прекрасного стрелка, который был богом, - гордо ответил Пьер.

— Богом! — мечтательно повторила я.

- А почему ты спрашиваешь? - поинтересовался Пьер, в голосе которого слышалась ревность.

- Я сегодня познакомилась с одним человеком по имени Феб де Шатопер. Именно он спас меня от Квазимодо.

- Этот Феб тебе нравится? - с заметной досадой спросил Пьер.

- Ну, он смелый, благородный и выглядит, как настоящий принц...

- А я всего лишь принц парижских улиц, - горестно произнес мой друг. - Я понимаю, мне слишком далеко до этого прекрасного кавалера...

К счастью, один из моих браслетов расстегнулся и со звоном упал на пол, избавив меня от необходимости продолжать сложный разговор. Пьер с рыцарской галантностью поднял его и вручил мне, после чего мы отправились спать, мы с Джали ушли в комнату с кроватью, а Пьеру я, извинившись, постелила на сундуке.

Так прошла наша брачная ночь, завершившая этот очень удачный, но такой длинный день.