Катарина вытаскивает Ульриха из психиатрической лечебницы. С того момента, как он отправился в 1986 год, для нее прошло шесть месяцев, для него — тридцать четыре года.

...он встретил её сквозь века.

— Чего такой невеселый?

— Потому что мне невесело, — ответил в хламину пьяный парень, повернувшись.

Законно, понятно — и неудовлетворительно. Ибо Гэвину как раз было весело, пятничная ночь гремела, умеренная доза выпитого приятно туманила мозги, в нужной мере скрашивая кое-где выпирающую острыми углами сероватую действительность. Сейчас всё в ней было славно и душевно. Кроме лохматого чувака, который сутулился над стаканом крепкого пойла сбоку от Гэвина в стоящем на ушах ночном клубе.

Адам готов был отдать всё, лишь бы забыть даже само его имя, и в то же время до смерти страшился потерять из памяти хотя бы малейшую деталь. И почти каждое утро просыпался в слезах, с призраком его имени на губах.

Старые раны следовало оставить нетронутыми. Он здесь не для этого.

– Ты ожидал увидеть что-то другое? 

Кэйа улыбается. 

Жизнь сирены - охота за блаженным забвением сквозь резь в ногах. Это гонка за утолением жажды мести и постоянного голода. Это музыка, секс и кровь. Это ответственность за тех, кто младше.

«Я думал, что был голоден до любви,

Но, может, я просто жаждал крови.»

Лютик обожал эту жизнь. И наслаждался бы своим беспамятством дальше... не случись в его бытии Геральт.

«И вот танцпол залит кровью,

Но, боже, ты ещё никогда не был так влюблён.»

История о начале пути двух прекрасных странниц.

Минхо стоит, прислонившись к автомобилю, сам не зная, как оказался здесь — в районе, где знаком каждый переулок и фонарный столб. Он запрокидывает голову, рассматривая испещрённое звездами небо, и пытается сообразить, что сделать или, в его случае, не сделать. Не ждать, как какой-то мальчишка под окнами, лелея робкую мечту о воссоединении. Не напоминать о своем существовании, сесть в машину, завести мотор и гнать до дома, не оглядываясь.

– Давай будем вместе? Всегда ходить за руку, смотреть на звёзды, сливать все деньги на всякую херню, заведём собаку, гулять, ссорится и даже тогда заботиться друг об друге? Давай станем настолько счастливо-слащавыми, что у всех станут болеть зубы только от взгляда на тебя?

– Конечно, станем же раем.