— Наверное, я все же преступил какую-то невидимую черту тогда, раз сегодня Хозяин Особняка решил поменять нас ролями.

На застеленном потрёпанной клеёнкой столе кухни Аллен находит нити алых «бус». В навесном шкафу – смесь из сушеной липы и цветов шиповника. Маленькую жестяную коробочку с выцветшим рисунком и тонкой полоской бумаги на боку. «От простуды», – значится на ней. Мелким угловатым почерком.

Капитан всю жизнь управлял людским течением, распоряжался во благо ордену тем, что ему по праву не принадлежит, беря на себя все обязанности и ответственность за сотни жизней. Только здесь капитан понял, что не может контролировать течение своей жизни, захлёбываясь в чувствах к одному одновременно очень близкому и очень отчуждённому человеку.

«кто мертвый?» — неровными иероглифами по старому дереву выцарапана очередная издевка. тэтте закрывает надпись учебниками и тетрадями, как будто его это совсем не волнует. как будто он не знает ответ на этот вопрос.

И вот он тут. Уже давно выпускник, но оставшийся в этом маленьком агентстве, чьим делом было дать возможность найти для себя кого-то особенного любому нуждающемуся. Кроме, разумеется, самого Чимина.

Разве не естественно это для двух людей, оставшихся совсем одни среди смерти, холода и страха — держаться друг за друга, помогать, оберегать… любить?

Колоски качались на ветру волнами. И ничего кроме них. Бескрайнее сизое небо и темнеющий бархат этого простора необычайных растений, подобных пшенице с характерным запахом, что отчасти напоминал нечто лимонное и мятное разом. Дрим знал, что это в иных мирах звали огненным солодом. В других его окрестили дурманом ящера. И в редких местах — драконьим хмелем.

Для кого-то ночь под звёздным небом - сладкий сон, а некоторых - пытка разума.

Стоило одному повстречать на своем пути другого, как нити их жизней сплелись так, что уже невозможно было распутать ни их начала, ни конца. Да и они этого уже не пожелали, главное — присмотреться друг к другу поближе, даже если сперва гром-птице очень хотелось подраться, а дракону — раздразнить посильнее. В то время как их души подобно двум мотылькам летели к свету.

сильнее всего феликс ненавидит темноту.

— исчезни...

— я лишь часть тебя, феликс, — ледяные ладони обнимают дрожащие плечи, и ли дёргается от касаний. это лишь фантомные ощущения.

— проваливай! выметайся из моей головы, чанбин! ты не существуешь...

— верно, — слух режет знакомый шёпот, а феликс в панике затыкает уши, до боли давит на козелок и хлопает ладонями по ушным раковинам в надежде совсем оглохнуть. но тщетно, — ведь в тот день я умер за тебя.

темнота сводит его с ума.