Ночью в церкви происходят всякие разные вещи.

Ясуо снова попадает в передрягу и оказывается ранен. Ёнэ приходит к нему на помощь, а затем решает обработать раны младшего брата.

Ясуо играет на флейте, пропуская занятия у старца Соумы. Ёнэ, в очередной раз выслушав от учителя претензии к младшему брату, решает наказать его.

Да, я больной. Больной, ненормальный ублюдок, отбитый на всю голову псих, мазохист если хотите… не знаю ещё какими словами эможно охарактеризовать степень моей аморальности. Она наверное равна только степени отвратности и испорченности нашего мира.

Я нестабилен, нетерпелив, ревнив и жаден к его вниманию. И я никому не позволю занять своё место возле него. Под ним. Никогда.

Эймонд, как умеет, заботится о пытающемся убежать от судьбы Эйгоне.

Эйгон наблюдал, как поднимается одеяло от размеренного дыхания брата и как летний морской ветерок с приоткрытой двери на веранду время от времени колышет его серебряные волосы, как дрожат его ресницы, а пальцы стискивают подушку сильнее, и думал о том, как они пришли к тому, что ему (единственному!) было позволено видеть Эймонда таким беззащитным, делить с ним ложе и оберегать его сон.

мини сайд-стори по лору фанфика "семейные ценности", на деле - самостоятельная зарисовка.

Семейные узы обращаются петлёй на шее.

Саске не сомневается, что стоящий у него на кухне Итачи — лишь плод его воображения. Или очередная сверхреалистичная галлюцинация? (AU, в которой Саске, узнав всю правду об Итачи, решает больше не искать мести и возвращается жить в Коноху. Таймлайн: спустя несколько лет после финальной битвы братьев.)

— Я бы так не беспокоился из-за Мадары, отото, — руки старшего брата были уже повсюду, но только не там, где требовалось при готовке. Саске вдруг обнаружил их вокруг своей талии, чувственно ласкающими кожу живота под футболкой. — Он просто старый извращенец и, между нами говоря… считает, что ты горяч.