Давай сюда мой приз*, Ёсан-а! (с)

Впору было бы плюнуть, послать всё к чëртовой матери и, прижав этого чересчур уверенного в себе парня к ногтю, сделать его либо в процессе битвы, либо в финале, если он дойдёт до него, но здравый смысл какого-то чëрта взял отпуск.

– Я трахну тебя у твоего излюбленного зеркала, – Хайтам скрещивает руки на груди и подпирает плечом дверной косяк на входе в ванную.

Кавех моргает смущенно, бросая взгляд на холодную зеркальную гладь, а после переводит его обратно на секретаря. И снова.

Загрузка мозга. Ничего, Аль-Хайтам подождет.

Обратный отсчет от трех до нуля, и Кави густо заливается краской, сглатывая на удивление шумно.

— Что ты загадал на Новый Год? 

— То же, что и тогда — тебя.

Алые верёвки ромбами тянулись через тяжело вздымающуюся грудь, осторожно обнимали мягкие разведенный бедра, обхватывали тонкие запястья, заставляя держать руки перед собой. Вся его поза манила контрастами, красные нити казались особенно яркими на бледной, почти белоснежной коже, плотная чёрная повязка поверх голубых глаз как никогда выразительно оттеняла чужие светлые волосы и искусанные почти до крови тонкие губы. Рэй удовлетворенно хмурится, закусывая щеку изнутри.

«О, блестящий план. Давайте уговорим юдекса сменить величественное здание суда Кур-де-Фонтейна на лужу в глуши»

Или немного о неуверенности в себе одного герцога, безмерной любви и горячем сексе.

Клоринда и Навия собирались идти на очередное заседание суда, но что-то пошло не так.

Раньше Фэн Синь никогда не думал, что мог бы умереть от нехватки воздуха, являясь богом. Но первый — как и каждый последующий — поцелуй с Му Цином лишил его уверенности в этом и веры в собственную неуязвимость перед смертью.

- Ты хотел меня видеть? - неожиданно говорит Хэчан, опершись об дверь, чем напугал Марка.

Ему кажется, что младший специально доводит его до Гонконга своими словами, действиями, телом, а своей бесконечной любовью заполняет весь воздух в лёгких, чтобы старший дышал только им одним.

Вечерние переработки бывают даже полезны.