Диагноз для Джисона звучит сродни приговору.

Он хочет забыть, отменить и стереть тот день, когда все пошло под откос. Он просто чувствовал себя не очень хорошо. Подозревал то простуду, то переутомление, то стресс, которого за последние месяцы в жизни накопилось сполна.

Джисон хочет никогда не оказываться в этом кабинете. Никогда не слышать, что опасения врачей подтвердились. Что болен он куда серьёзнее, чем казалось.

У него сахарный диабет.

«Спящая красавица прошла отлично, нам нужно расширить программу постановок», — горделиво говорила Сафронова Гергиеву. А у меня ужасная сухость во рту, размытая пелена в зрачках. Я сумасшедше рассматриваю свои руки и мне кажется, что не такой худой я была до спектакля. Что тяжесть в лёгких, мешающая дышать, не пройдет за один вечер. Но едва находятся силы признаться в бессилии, попросить немного отдыха на пороге пятого спектакля, чёрный горизонт перед глазами сваливает меня на доски сцены. И всё.