— А после он мне и говорит, «с вас триста моры», а я не будь дурак да и скажи ему...

— Сайно, клянусь Дендро архонтом, я тебя сейчас с кровати выгоню.

Они преследовали его по ночам, отравляя сознание, и без того насквозь прогнившее. Изуку мог обвинить в неправильной системе мира кого угодно, но решил начать с себя. Пришёл черёд выбрать свой путь и стать настоящим героем — или худшим из злодеев? Рамки дозволенного стираются, когда Мидория переходит на тёмную сторону после оглушительного провала Всемогущего в USJ и переосмысливает всю свою прежнюю жизнь. Мир знает: грядёт страшная война, которая отразится на каждом, в ком бьётся живое сердце.

Архонты, ну почему Синцю смертный.

Кэйа даже Барбатосу молился, чтобы Дилюк не смел его прощать, да только сам Барбатос делил с ним одну бутылку на двоих.

Жидкость вяжет язык, но Синцю проглатывает всё до последней капли.

— Я хотел давно рассказать, но твои шутки всё время отвлекали, — Шуичи кривится под кепкой, снимает её — на голову сразу опускается венец. Пальцы в охре. — Мне кажется, я опередил тебя по части лжи. Кокичи сводит на нет всё своё существование: мастермайнд нашёлся.

Рэй хмурится, когда Норман называет его Лучом Надежды, ведь ни на что, кроме мрака, и не годится. Возможно, на это и рассчитывал будущий правитель Ада, белоснежный и тихий, как сам Бог, когда манил его за край Стены — прямо в обрыв.