В жилах плескался этанол, подпаляя мышцы и вгоняя кляп внутреннему голосу в нейронную глотку, толкая в пропасть, заставляя бежать вперёд на изломанных гуттаперчевых ногах. Каждый раз казалось, что хуже быть не может, но смерть всегда смеялась последней. В их войне не было графика, отпуска или передышки. Леви чертовски устал.

Твердый голос, пробивающийся через стену ливня в полутемной пустоте. Он уже не дрожит. Это его исповедь.