Очутившись в Петровой мансарде, девочка осмотрела её своими большими, прозрачными, будто хорошее стекло, глазами. Стаматина уколола иголочка стыда — всё-таки не в лучшем состоянии было его жилище. Ни за собой он не мог уследить, ни за домом — какие уж тут дети?

Безариусу всегда представлялось, что он будет храниться у Миранды на самом видном месте. Не как охотничий трофей на стене, а как любимое произведение искусства. На алой — она не раз говорила, что Освальду идёт этот цвет — бархатной подушке. На каминной полке, где сейчас нашли приют с десяток статуэток — здесь заграничная диковинка, а для Барма напоминание о родине. Может, под стеклянным колпаком, как цветок, который необходимо сохранить во что бы то ни стало.

Что такой огромной птице какой-то человек, будь он хоть столичный бакалавр медицинских наук, хоть простой рабочий с заводов? Склюнет и не заметит.