армин едва ли наклоняет голову вниз, очерчивая теснение букв, и полупрозрачная тень кленовых листьев пятнами рассеивается по молочной коже, касаясь щёк. йегер тоже хочется — коснуться неуловимой тенью, кончиками пальцев по щекам, очертить мягкую линию подбородка и заглянуть в глаза, где искрится яркое до невозможности солнце.

вэриан думает о том, что у них по пути ещё много лестниц, с которых можно свалиться, и хватает кассандру под руку, чтобы не упасть.

военнопленные ломают все стены. так бывает, когда не хочется такого конца.

— Хочешь прогуляться? — Эрен отстраняется первым, хотя по нему наверняка видно, что стоял бы так, обнявшись с Армином, как минимум, ближайшую вечность.

(Как максимум — все из своих жизней: настоящих и будущих).

[au, в которой Армин живёт возле моря, а Эрен приезжает в этот городок каждое лето. Они по-прежнему друзья детства, поэтому безумно скучают друг по другу.]

значит, не удержать.

//

если бы эрену сказали, что так выглядит конец мира, он бы просил сменить пластинку: слишком красиво для царствования смерти.

если бы эрену сказали, что ему придётся отпустить, он бы никогда не согласился.

этой весной канаэ нет рядом.

самое исчерпанное в мире место.

Тодороки не может спать. Голова забита переплетениями мыслей: об отце, льде и пламени, молчании замка и о существовании, замкнутом и чередующемся.

Когда Мидория врывается в его жизнь, время застывает в пространстве, закручиваясь в орбиту, — неразрывную, повторяющуюся, пока кто-то из них не прервёт круг бесконечности, и, возможно, Шото хочется, чтобы бесконечность никогда не заканчивалась. 

[ au, в которой Шото учится в академии, где обучают магии, а Изуку — таинственный призрак из башни ]

Тодороки боится, что доселе несокрушимое рухнет. Он считает трещины на потолке, считает трещины на ледяной стене, а потом теряет счёт, контроль, прочность и равновесие.

Мидория боится, что не сможет больше вынести, прежде чем вот так — осколками от взрывов — разбиться, пряча чувства к Шото.

(Остаётся только держать и держаться, пока весь мир не рухнет под остатками катастроф).

Они врываются в жизни друг друга, словно суетливые приливы — океанскими волнами об берег, криком чаек в груди и солёностью на губах.

(Как думаешь, у нас могла быть прошлая жизнь?)