Боюсь, миледи, вы обещали мне чуть больше, чем были в силах дать.

У Арвен глаза цвета травянистой бирюзы и серебряная паутинка венца в волосах, чернильными кляксами рассыпавшимися по плечам. Но Леголас лишь раздраженно фыркает, морщась, и из последних сил старается не смотреть, ведь знает — эта игра того стоить не будет. Не для него.

Криков не будет, как не было никогда. Это всегда происходит в молчании.

В Англии душное, знойное лето. Люси немного скучно и самую капельку горько.

О молчании, криках в звенящей тишине и розах.

— Твоя подруга Лесли умерла, — говорит отец странно незнакомым голосом. А Джесс... Джесс, наверное не слышит. Не хочет слышать.

Мы станцуем с тобою позже, на закате в огромной парадной зале, утопающей в золоте заходящего солнца. А быть может, лишь помолчим, ведь и этого порой достаточно.

У Тауриэль волосы рыжие-рыжие. Как огонь, — хотел бы Леголас сказать, хотел бы, будь он чуть младше, чуть невиннее, чуть лучше. Как кровь — говорит Леголас нынешний, и, кажется, ему чуть больно оттого.

— Ada, а где наш король? — спрашивает когда-то Трандуил, чтобы позже, тысячелетия спустя понять, что до сих пор не знает, как ответить на тот же самый вопрос, прозвучавший из уст собственного сына.

Трандуил любит магию. Магия пахнет морозом, хвоей, речной водой и звенит, звенит серебряными колокольчиками. Магия искрит на кончиках пальцев, жжется, искрит и все рвется, рвется наружу, пылая внутри огнем более ярким, чем он мог бы вынести. Магия страшна, магия сильна, магия жестока.

И Трандуил боялся бы магии, не люби он ее так сильно и не будь Мелиан рядом. Но она рядом, она смеется звонко, и магия все еще теплая, живая, вечно улыбающаяся.