Что они вообще знали о Скалл? Да почти ничего. 

Появилась из ниоткуда, сначала в цирке, потом большой сцене, ворвалась и засияла. Человек-без-прошлого, человек-без-имени, безумная девчонка с самоубийственными порывами. Не удивительно, что первым "добровольцем" для использования иной версии Базуки выбрали именно ее. 

Конечно, Скалл была против. Конечно, ее никто не послушал. Когда Аркобалено вообще слушали ее? Разве что в Несостоявшемся будущем, о котором они решили никогда более не говорить.

Бэй Доу в это время проводит по нескольким воронам и отстраняется. ее задумчивая хмурость, серьезность взгляда могли бы насторожить, но Каэдэхара лишь улыбается. в какой-то мере чужие беспокойства приятны, хоть это и не тот момент, когда они необходимы.

— ты уже знаешь, кто это, — спокойно произносит капитан, расслабляясь при виде его улыбки.

— у меня есть... подозрения. это тот случай, когда ветер молчит, не принося мне ни слова.

Это было так давно, когда слово впервые прокатилось по языку, по губам, осело во рту привкусом соли и горечи вместе с какой-то легкой сладостью, будто бы послевкусие от соуса, немного острого. Как жизнь.

Саудад.

«Ностальгия по будущему». Ностальгия по тому, чего нет здесь, но, возможно, пребывает где-то еще и однажды случится.

Она знает, что оно случится.

Рейндоттир всегда говорила, что духов зимнего времени, которым радовались дети, не существует. Ни тех, кто яркими огоньками перелетают с ветки на ветку, ни тех, кто приносят снега и холод, ни, тем более, тех, кто оставляют подарки под наряженными деревьями. Альбедо был создан уже взрослым, а потому он не видел никаких проблем с тем, чтобы не верить в... кого-то подобного.

«У царя Дешрета был спутник,» — как-то говорит ему Кавех, и Хайтам насмешливо фыркает.

«У царя Дешрета был возлюбленный,» — вспоминает его слова Хайтам, когда они уговаривают Пустынников помочь спасти Дендро Архонта и волей случая узнают немного больше о прошлом.

«У царя Дешрета был супруг,» — снова и снова проносится в мыслях Хайтама после их ссоры в библиотеке, пока он зарывается в книги.

знакомый голос раздается за спиной, но Венти игнорирует его — откуда бы его причине вдруг взяться здесь, в Монштадте? да еще и на руках его собственной статуи. это — всего лишь иллюзия его сознания, всего лишь обман, созданный алкоголем и его собственным желанием увидеть человека, который так его звал. всегда звал, никогда даже не меняя обращения — да и на что менять, если в последний раз они виделись еще тогда, когда он носил только это имя.

Это все происходит случайно. Череда совпадений приводит их к этому моменту, очень неловкому, очень странному моменту, и Лили не может никак осознать происходящее, потому что голова болит от одной только мысли обо всем этом.

Но, думаю, стоит начать с того, что привело их к... ко всему этому.

Савада Тсунаеши был идеальным.

Был.

В глазах других, конечно.

А потом его закинуло в такой же неидеальный, как и он сам (если не похлеще), мир.

И это подкупает, заставляет поверить, что монстр, только что убивший двух человек, правда не будет вредить ей. Так что на волне инстинктов, на волне внутреннего страха она приближается, утыкается своим лбом в чужой, смотря прямо в его глаза, полные какой-то доброты с ноткой безумия.

— Когда проснешься, скажи, что это сделал Вонгола, хорошо? Скажи тем, кто найдет тебя, что я сам попросил тебя это сделать. Тогда ты сделаешь меня очень-очень счастливым, piccola signora.

Куроо никогда бы не подумал, что все будет именно так, но ему хватает пяти секунд, одного короткого взгляда на экран и чужого голоса на фоне, чтобы упасть и утонуть.