Так они и шагают всю жизнь - рука об руку, но все еще недосягаемо далеко друг для друга. Стоит одному потянутся вперед, как второй тут же бьет по протянутым пальцам. Да так сильно, что взвыть хочется. От обиды то ли. То ли от стреляющей меж ребер боли.

Или история о запутанной пере-дружбе Стаха и Грифа.

"Инквизитор сходит с поезда с высоко поднятой головой и по-королевски прямой осанкой. И не скажешь, что еще пару дней назад ее, словно преступницу, волокли по коридорам столичного суда. Что, сгорбленная, она стояла перед трибуналом Коллегии инквизиторов. Никто здесь, в Городе-на-Горхоне, не должен знать..."

Сборник драбблов и мини про Аглаю Лилич. Конкретные теги - в примечаниях к частям.

Стихотворно-пародийно-юмористическое повествование от лица Артемия о нелёгких днях Второй Вспышки.

Всё ещё будет – просто Даниилу действительно нужно дать время.

– Молчи. Слова сейчас только всё испортят, – шепчет-шипит Даниил, устало прикрывая глаза. – Давай лучше… насладимся тишиной. Вместе.

Стоило Данковскому выйти в этом свитере на улицу, как шпионы начинали спешно строчить доносы в Инквизицию, маленькие дети принимались плакать, беременные кошки рожали двухголовых котят, а у членов Танатики синхронно возникало навязчивое желание начать изучать смерть с полным, так сказать, погружением в объект исследования.

Не убьёт твирин - так убьёт расстояние.

Медно-красные пятна на чёрном угле складываются в знак удурга. Но теперь я точно знаю, кто им отмечен…

Даниэль открывает глаза, с трудом фокусируя взгляд, и замирает, увидев склонившегося над ним человека. Длинный и плечистый, действительно на медведя похож… только на очень исхудавшего и больного медведя. В песочного цвета взъерошенных волосах запутались мелкие сухие веточки. Бездвижное, осунувшееся, заросшее щетиной лицо – словно глиняная маска. А глаза и вправду пустые, совершенно бесцветные… И Даниэль отчего-то уверен, что когда-то эти глаза были небесно-синими.

– Тëм?

– Да?

– Можно я тебя поцелую?