— Знаешь… — задумчиво протянула Уэджи, лениво потягивая сок из трубочки. — С такой запоминающейся внешностью было бы неудивительно, если бы тебя в конце концов продали в бордель, Ойкава.

Ойкава изумленно разлепил глаза, отмечая не присущее ей смущение, прежде чем сорваться на несдержанный смешливый смех, который возникал всякий раз, как она открывала рот:

— П-приму это за комплимент, Уэджи-тян.

||| Или немного о выживании холодной наемницы с системой симулятора свиданий.

— Ты мне очень важен, Тоору. Я люблю тебя. Любым. 

 — Спасибо. — улыбнулся Ойкава, подползая к девушке и обнимая её.  

Рико всегда понимала его. Без слов, лишь по одному взгляду.  

— Я всегда буду рядом. — слышится хрипловатый голос девушки, которая сжимала Тоору в своих объятиях.

Девушка легко подбросила мяч вверх и слегка вперёд. Разбежалась и прыгнула, отправив мяч на другой конец площадки. С громким стуком он приземлился точно по середине другой стороны площадки, попав в бутылку, после чего отскочил. Отлично. Как всегда. Даже противно от этого.

Пирог, упавший на голову, приносит в жизнь Ойкавы нового знакомого в лице стремного преступного синдиката из кулинарного клуба.

Иваизуми никогда не говорил, что он любит. 

Ойкава никогда не говорил, что он любит. 

Но ведь они любили. Оба. Оба?

5 + 1, где Иваизуми пять раз (буквально) носит Ойкаву на руках, и один раз, когда Ойкава поднимает Иваизуми.

Или: Иваизуми до сумасшедшего силён, и представить, что он может с лёгкостью поднять Ойкаву, как будто тот ничего не весит, проще простого.

Реальный мир и мир Хайкью внезапно совмещаются. Все мерчи, посты, фото и само аниме исчезли, а некоторые вещи поменяли контекст. В связи с некоторыми проблемами, главной героине приходится переехать в Японию и, вероятнее всего, своим прибытием, она вносит изменения в изначальный сюжет.

Я не виноват, что я такой. Просто мой шоколад с марихуаной.

Морской воздух приятно наполняет лёгкие, волосы развиваются и Хаджиме наслаждается этим приятным мгновением, на удивление тихим. Никто не выкрикивает громкое «Ива-чан!», никто не зовёт его к столу, чтобы пообедать. Все молчат. Есть только он, судно, и голубое море, что переливается в свете солнца.

Савамуре неловко. То ли от того, что Коуши продолжал жевать свою булочную не подавая при этом никаких признаков жизни, то ли от того, что Ойкава, их на секундочку принц, пришел в столовую к его же охране, чтобы стоять сейчас перед ними и переминаться с ноги на ногу. Савамуре было неловко за них двоих. И он не собирался ничего с этим делать. Ковырять остатки еды в тарелке и то более увлекательное занятие, чем следить за этими двумя. 

И если вся жизнь театр, то это самая унылая постановка о любви, которую когда-либо можно было наблюдать.