Была ли у меня мечта оказаться в другом веке? Нет. Было ли желание вдруг стать ассасином? Тоже нет. И, так уж сложилось, что сейчас единственное, чего я хочу, — выжить.

Шэй возвращается в Дэвенпорт, чтобы отчитаться перед Ахиллесом о выполнении контракта, однако Наставника не оказывается в поместье, а самого Кормака по пути останавливает Шевалье.

Он всегда двигался дальше, прорывался вперёд, не боясь того, что каждый день может оказаться последним.

Но что делать, когда твоя жизнь превращается в сущий кошмар, а причиной становятся далеко не ассасины, которых ты пытался уничтожить? Впрочем, он уже ничем не может помочь Ордену Тамплиеров. И ему лишь остаётся влачить своё жалкое существование, глядя в окно с толстым стеклом, за которым кипит бурная жизнь Нью-Йорка.

- Мы должны пойти в полицию, - сказал я.

- Да? И что мы им скажем? Что трахались на крыше и случайно стали свидетелями убийства? - Хэйтем нервно махнул рукой с сигаретой. - Мы даже не разглядели его лица, а он наши физиономии прекрасно видел. Ну нет уж. Мы сами его найдем.

Хэйтем не знает, как справиться с депрессией. Но зато депрессия прекрасно знает, как справиться с Хэйтемом.

Эта женщина способна заставить Кормака потерять рассудок одним лишь взмахом своих пушистых ресниц, но тот об этом ей никогда не скажет, ведь их отношения не больше, чем работа, где подчиняться приказам приходится именно Шэю. 

Руки ложатся на штурвал корабля. Ветер полощет истрёпанный флаг, рвёт тамплиерское знамя. Здесь больше нет никого, лишь гордая фигура капитана в зареве пожара и она — вечная любовь и жена его.

Как вы могли так поступить, Магистр Кенуэй? Почему вы сделали это?

Стоять за принципы нашего ордена и всё, что нам дорого...

Он смотрит на желтоватый мокрый комочек, лежащий на его ладонях. Он подносит платок к своим губам и сплёвывает алые лепестки вместе с собственной кровью. Он ловит мёртвые белые цветы руками в чёрных перчатках.