— Кэй? Почему этот Фатуи тебя… обнимает?

— О, а кто это с тобой? — тот, кого назвали Аяксом, посмотрел на него.

Дилюк не успел ничего ответить, как рядом появился ещё один человек.

— Аякс, ты так быстро сорвался с места, что-то случилось?

— Нет, Сяньшэн, просто встретил старого друга.

Дилюку не нужно было оборачиваться, он знал этот голос хорошо. Человек, для которого он вёз бутылку вина, нашёл его сам.

— Здравствуй, Чжунли.

Привычка спать в различных местах у Кэйи давно. И иногда она приводит к хорошему концу для всех.

Кэйа любит многое, но больше всего удовольствия ему доставляет всё то, что связано с Дилюком. Особенно доводить его до сорванных тормозов. Кэйа любит нарываться, а потом получать за это своеобразное наказание. И Дилюк каждый раз удивляет его, выпуская спрятанное глубоко внутри желание.

«Один коктейль, — решил юноша, направляясь к ступенькам, — а потом домой спать».

Стоит ли говорить, что эта уверенность рухнула практически сразу?

Уже за полночь, когда Дилюк наконец-то выпроваживает последнего клиента и начинает уборку. Дождь тихо шумит за окном, когда раздаётся стук в дверь. Негромкий, но настойчивый. Дилюку хочется проигнорировать, но он тяжело вздыхает и идёт открывать. На пороге с охапкой цветов мнётся насквозь промокший Кэйа.

и, может быть, это все потому, что в этой свободной стране ветров у кайи нет ничего своего, нет ни единой привязанности (все осталось там, на тёмной и проклятой, но родной земле), и дилюк — то единственное, что кайя хочет присвоить, за что хочет зацепиться, рядом с чем хочет остаться рядом.

[сборник драбблов]

у венти красивые глаза. не цветом, не разрезом, а именно выражением — в них заключено то истинное понятие свободы, которое спасло монштадт когда-то. его глаза — манифест, революция, и кайя не может насмотреться.

— и каково это — оставлять метки принадлежности на божестве, присваивать его? — едва слышно спрашивает венти, когда кайя отстраняется, взглядом почти облизывая дело рук своих. в бирюзовых глазах холод, бесконечный тысячелетний холод, и кайе нечем на него ответить.

он только думает — дерьмово. это дерьмово.

кайя какой-то показушно ветреный и разбитый внутри. итэр смотрит на него и чувствует как его затягивает, несмотря на то что предчувствие подсказывает: взаимности ждать не стоит. итэр и не пытается поэтому давить или удерживать — он только предлагает себя, предлагает свое сердце кайе на серебряном подносе — сожри, разбей, выброси, что угодно (только не игнорируй меня, ну). и кайя улыбается как всегда.

но сердце не выбрасывает.

пока что.

итэр думает, что это хорошее начало.

— не торопись, милый, главное уметь искать. ты же знаешь, –говорит намекающим тоном.

открыто намекающим на все те бесстрашные поступки, совершенные в самом незрелом возрасте.