— Я не хочу уходить отсюда, как ты не можешь этого понять? Здесь мой дом, здесь то, что меня держит! — его надрывный голос слышен по всей территории торгового центра.

— Здесь то, что тебя держит и тянет на дно! — В ответ грубый голос, не жалеющий ни его сердце, ни свой собственный разум. — Я хочу быть живым, я тоже хочу иметь собственное сердце. И я уйду за ним в место, которое по-настоящему можно назвать "домом". Хотя не знаю: могу ли я называть его так, когда там нет главного звена – тебя. — он смотрит на него долгим терпеливым взглядом, ожидая обратной реакции, но встречает лишь молчание. — Прощай.

—Мы навечно заперты тут, в этих стенах. Я даже представить себе не могу, что отсюда есть какой-то выход или хоть какой-то шанс того, что мы сможем вернуться в нормальную жизнь, и забыть это всё, как самый ужасный кошмар, - прошептал Казуха, облакотившись на стену и оглядывая всех присутствующих.

Тех, кто тоже смирился с тем, что здесь нет выхода.

Хрусталь, хрусталь, хрусталь. Перед глазами Альбедо — одна и та же картина: рисунок из мутных хрусталиков, рассыпающихся на остывающем теле. У вздувшихся альвеол, в подсохших слезах, на окровавленной пуле. И, кем бы не был натурщик, художником постоянно приходится быть Альбедо. Он знает: хрусталь есть в каждом человеке, даже в нем самом. Но как он может закрыть глаза, чтобы не видеть, как прозрачная крошка медленно окутывает его самого?

Когда всё рушится и утекает сквозь пальцы, как песок. Железный холод неотвратимости – огненное зарево на горизонте. Выйдешь ли ты за меня? Похоронишь ли ты меня? Доведёшь ли ты меня до самого конца?

Тома, Аякс и Кэйа, как обычно, убежали в центр танцпола, Альбедо и Сяо пьют газировку у стеночки, а Кадзуха вообще не пришёл... Коротко о том, как проходят вечеринки у команды «пачка психопата».

– Ваша карта? – спрашивает он в полной тишине. Все ждут ответа, и, когда Алиса кивает, пузырь тишины лопается от восторженных воскликов и аплодисментов.

Кэйа, улыбаясь белоснежной улыбкой, широко кланяется им, благодарит, и на его лице читается гордость. К нему подходят сделать фото и передать мелкие банкноты, подходят к Алисе, чтобы посмотреть на карту, а Кли радостно прыгает рядом и смеётся.

Объятый их вниманием, Кэйа не сразу замечает, как к нему подошёл кто-то ещё. А понимает он это только тогда, когда чувствует на плече руку, тяжёлую и горячую.

Кайя не смотрит, силится не смотреть, но календарные листики уносятся в небо, а у Альбедо в тенях под глазами всё больше лилового. Болезненного. Раз – она пришла в школу в помятой блузке. Два – на вопрос учителя она бурчит что-то невразумительное. Три… В курилке – пятый этаж, идти по черной лестнице, – на скамейке сидит знакомая фигура. Щёки красные, влажные от слёз, рот уродливо изогнут.

– Эй, у тебя всё хорошо?

В Бездну влюблённости, плохих и хороших девочек. У Альбедо что-то случилось, и ей нужно помочь. 

Если Альбедо – белизна и вечный поиск, то он… Что-то между. Ещё не живой, но уже не мертвец. Ещё не личность, но уже слишком грубая, неточная копия. Ещё не лебедь, но уже не ворона.

Сборник не связанных между собой драбблов, посвящённых Альбедо и его двойнику. 

попытка сберечь то, что рвётся к другой жизни

когда наступает семьсот пятидесятый год после появления на землях тейвата маленькой золотистой звездочки с аквамариново-обжигающим свечением, хитрая ведьма с двумя пшеничными косами забирает эту звезду с собой, чтобы показать новый мир: мир, который она возродит; мир, которым эта звездочка будет владеть на протяжении тысячелетий своей жизни; мир, который расцветет и никогда не погаснет, в отличие от тысячи таких же пробужденных другими звездами миров.