Ветер треплет колосья степных сорняков, играет веточками низкорослых туй, шуршит сухой прибитой травой. Солнце слепит, как и всегда в это время года, припекает и зовет к воде. Стас болезненно жмурится, сводя брови и уговаривает себя остановиться. Он замирает на полпути, сжимая кулаки, и слышит, как хрустит оберточная бумага в руке. Букет обыкновенный - Стасу показалось неуместным приходить без всего. Еще хуже, по мнению мужчины, было бы прийти с парой вялых, полуживых гвоздик. Хотя, наверное, ему уже все равно. Конечно, ему все равно. 

Мертвым плевать на цветы, на угощения и на подарки.

Костя опускает голову и утыкается взглядом в старую стеклянную рюмку, купленную на блошином рынке за бесценок. Прозрачная жидкость на самом дне катается одинокой капелькой, ловящий тошнотворный желтоватый отсвет потолочной лампы. Он сжимает рюмку в трясущихся пальцах - неприятная деталь, которую он обнаружил совсем недавно, - и подливает еще водки. “Для меня все одно - самогон, я по водочке,” - вспоминает он, в один присест опрокидывая в себя содержимое. Костя уже даже не вздрагивает, тянется только за заветренной горбушкой бородинского и кидает в сторону коридора взгляд исподлобья

Влад раньше, не привыкший к подобным проявлениям чувств, отскакивал в сторону от испуга, неловко краснел и принимался торопливо оправдываться. Стас тогда мягко на него смотрел, терпеливо выслушивал сбитые фразы и принимал таким, какой он есть. Он никогда не давил и не настаивал на своем. Он всегда был понимающим. Теперь же Влад наслаждается нежностью и лаской, сам послушно поддается каждый раз. Он не сдерживает рваного вздоха, когда по коже, вслед за движениями Стаса, разбегаются табуны мурашек.

В смелых фантазиях, посещающих его только поздними, одинокими вечерами, он думает о Стасе. Эти мысли вгоняют в краску, заставляют стыдиться самого себя - он не должен даже мечтать о таком.

Как можно думать о Стасе в таком месте, как эта прогнившая квартирка, и такому, как Влад?

Позорище.

Он смотрит на спину Стаса, обтянутую футболкой и не может не думать. Снова возвращается странное, неясное, пугающее чувство. Он боится сейчас закрывать глаза - с его удачей он тут же свалится с велика и придется проводить остаток дня в душной коммуналке под мамины причитания и сопение отца. Влад понятия не имеет, что делать с этим и как дальше удерживать себя в руках. Пока Тема с Костей шутят про девчонок, он непрерывно смотрит на Стаса. И это ужасно неправильно, он это отлично понимает. За такое никто не похлопает по плечу и не скажет “Красавчик”.

Редкие снежинки медленно кружатся в воздухе, выписывая пируэты, перед тем как упасть на мерзлую землю. Снежный покров постепенно окутывает весь город, забирая остатки власти себе - как бы местные дворники доблестно ни пытались зачищать улицы. Он выдыхает, прислоняясь к парапету, и поднимает голову, разглядывая светлое, не по-зимнему голубое небо. Для полного счастья не хватает только солнца.

Стас поднимает взгляд на Влада и ловит себя на том, что попросту перестает дышать. В глазах напротив отражаются огни гирлянд, они яркими рыжими пятнами расползаются по бушующему синему морю, и Стасу в очередной раз кажется, что он в этом самом море тонуть начинает.

Когда они превратились в это?

Ей бы хотелось верить, что в этом кто-то виноват, но это не так. Просто они никогда и не были настоящими - всегда оставались лишь фикцией, картонкой с напечатанные изображением счастливой семьи. Все встало наконец на свои места. Болезненная жестокая правда, которую они всю жизнь так старательно прятали по углам и закоулкам, вырвалась наружу и им остается пожинать плоды собственных стараний.

Однажды столкнувшись с небесной синевой чужих глаз, он уже не в силах забыть о ней. Даже если ее стыдливо прячут за толстыми линзами очков - он все равно уже погряз в ней по самую макушку. Нырнул без сопротивления, войдя в вязкое болото солдатиком. Стас тонет в этом чувстве впервые за двадцать лет. И не спасают его ни взвешенные мысли, ни попытки вразумить самого себя. 

В последнее время Влад словно намеренно пытается избегать его. Не позволяет лишний раз дотронуться, коснуться, увиливает от прикосновений, как только может. А стоит Стасу стянуть с него рубашку, как тот моментально находит причину, чтобы ускользнуть. При этом Влад упорно отмалчивается, а если и отвечает на робкие вопросы, то все переводит в нелепое: “Ты что? Конечно, все в порядке, просто сейчас не до этого.”. Он усердно прячется в защитный панцирь, хотя, казалось бы, не от кого защищаться, ведь здесь только Стас.