Теодор прикрыл глаза и прикоснулся лбом к холодному деревянному полу музея. Его слегка лихорадило, а царапины на спине — там, где острые металлические вставки чучела распороли кожу — щипались. Но при всём при этом разум его был чист и необычайно работоспособен. Аарон зря назвал его сумасшедшим — ох нет, Теодор был вполне в своём уме. И это было самое страшное, ведь он вышел на финальную прямую, с которой уже не имело смысла сходить.

— А ты его заводишь, — бесхитростно поделился Ник Ротт, жадно глядя на изменения, происходящие с телом условного игрового врага. — Её, точнее. Игрунья так бесилась, что не могла обойти тебя тогда, в четвёртом акте, что написала этот чит. Как я понял, ей это нужно для какого-то фанфика. Ну, и чтобы на беспомощного тебя полюбоваться, конечно. Ты так много издевательски ловил её во время сюжетки, что она решилась отомстить. Удачи тебе, в общем!

Мистер Питерсон и правда достаточно чётко говорил во сне. Ребята, открыв рты, случали его признания. Пожалуй, помимо младших Питерсонов, никто из них даже предположить не мог, что такой человек, как мистер Питерсон, может испытывать муки вины. Но что было, то было.

Опять бредёшь сквозь тьму, сосед?

Постой-ка, оглянись;

Прошу, присядь на табурет

И слушать научишь.

Тебе я расскажу сюжет —

Как в телевизоре, кажись.

В моём подвале есть секрет,

Ты в факты окунись.

Мистер Питерсон не знал, что делать.

Момент был опасный, и Квентин не подкачал. Инстинкты вопили ему молчать, но природное любопытство и профессиональные привычки заботливо толкнули его вперёд.

- Что… вы… похитите? - тихо уточнил он, и Питерсон, полностью слетев с катушек, накинулся на него.