Ресницы Ровера дрожат, дыхание тяжелеет, с горячих губ снова слетает мольба:

- Аалто... Прошу... Пожалуйста, я хочу...

- Я знаю, - тихо шепчет Аалто в ответ.

"Я твой. Я твой. Я твой, " хочет сказать ему Ровер. И не может.

Но для чего птице крылья, если у неё нет ветра, Цзиянь? Как ей лететь?

.

.

.

в общем, все умерли...

"Я не дам тебе умереть."

Ровер совершает прыжок, увернувшись и от ящерицы и от волка сразу, и взмахом меча, обращённого в косу, срубает головы им обоим. Ему трудно дышать. Отступить он не может.

Он дал это обещание не просто так, и он его сдержит. Даже если ему придётся остаться здесь навсегда. Роверу хочется, очень хочется, чтобы Цзиянь знал это тоже.

Но Цзиянь его не видит и не слышит.

Как можно скучать по тому, кого никогда не встречал?